Исключений не бывает

Вей Ин хорошо помнит день, который сломал всю его жизнь. День, который был похож на все предыдущие и ничем, на первый взгляд, не отличался. Даже погода в этот день оставалась привычной — ливень, грязь и тучи на небе. Ничего приближающейся беды не предвещало — с утра среднюю группу разбудил кто-то из старших, Вей Ин привычно получил выговор от товарищей за не заправленную постель и раскиданные с вечера вещи, затем они отправились на зарядку, завтрак и утренние занятия. Даже предупреждение Вей Лианя, который вел в этот день у них арифметику, не было чем-то новым — тот часто проводил с ними беседы, если к ним в орден должен был заявиться чужой клан. Разве что, обычно это был Ланьлин Цзинь, а сегодня Вей Лиань назвал новый орден. Пока Вей Ин пытался после уроков географии вспомнить по названию, что это за клан такой, старший брат вперил в него взгляд, последующие слова явно пытаясь донести именно ему. — Пока глава Цзян будет здесь я вас всех очень прошу — держитесь вместе, присматривайте друг за другом и не выходите из комнат без сопровождающего, — Вей Лиань ударил себя пару раз флейтой по бедру, а потом продолжил занятие. Вей Ин очень старался вникать в суть сегодняшнего урока, но в голове у него то и дело прокручивался орден, который должен был нагрянуть ближе к обеду. Ланьлинь Цзинь он не любил. Они все были заносчивыми (тот же Ян Чжэ этому прямое доказательство), злыми и из-за них страдала средняя группа. Юньмэн Цзян же мальчика интересовал ещё с занятий по географии, когда он наткнулся на этот клан пролистывая учебник. На страницах было много иллюстраций: местность Юньмэна, ученическая форма, разновидности животных и растений присущих именно этому региону. Вей Ину нравилось всё. Ему хотелось увидеть лотосы, озера, Пристань Лотоса, хотя бы посмотреть на яркую форму Юньмэна, сходить на рынок. Брату он, конечно, об этом не говорил, но вряд ли Вей Лиань не видел, как загораются глаза младшего брата при упоминании светлого клана. Вей Ин был в особенном предвкушении и хотел посмотреть на главу любимого светлого клана хотя бы издали, не нарушая правил старшего брата. Когда среднюю группу собрали и повели на обед, Вей Ин незаметно отделился от своей ребяческой стаи и затаился на одном из подоконников, подкарауливая интересующего его человека. — Вот я как знал, что ты что-нибудь задумаешь! — Вей Нин, неожиданно появившейся у него за спиной, с возмущенным видом показывал на брата пальцем. — Не понимаю о чем ты, — оторвавшись от стекла окна, бдя до этого за каждым движением на улице, обиженно фыркнул мальчик. И почему даже если он смотрит в окно, то обязательно что-то задумал… — Ты же главу Цзян караулишь, — младший брат прищурился, подходя к нему и заползая на подоконник рядом. — А- Лиань говорил не попадаться ему на глаза. — А я же и не попадаюсь. Я просто издали на него посмотрю, — Вей Ин прикрыл один глаз, показав брату язык. Вей Нин насупился, пихнул брата в бок ладошкой. Вей Ин лишь весело хихикнул и именно в этот момент заметил шевеление барьера ордена. Сначала из-за него показался Лю Бай, а затем и человек, ради которого Вей Ин и рисковал получить нагоняй от старшего брата. Вей Ин едва ли не прижался к стеклу, с замиранием сердца разглядывая интересующего человека. Вей Нин тоже разглядывал, но у него самого сердце разве что от страха замирало. И не столько он боялся светлого заклинателя, сколько того, как у Вей Ина блестят глаза при взгляде на него. Если его брат заинтересовался и ему какая-то дурь в голову ударяет, то он не отступится, пока не воплотит эту идею в реальность. И самое ужасное, что Вей Нин не мог оставить его с этой идеей один на один. — Слишком далеко, — Вей Ин неожиданно произносит, а у его брата волосы на макушке приходят в шевеление от паники, потому что неожиданно Вей Ин хватает его за рукав и тащит вниз по лестнице. Вей Нин, слушая брата, хочет всё больше и больше потерять слух. — Пошли на улицу, спрячемся и поближе посмотрим! Вей Нину идея не нравилась ещё на стадии подсматривания через окно, а уж выходить на улицу и подходить ближе к светлому заклинателю он и вовсе не горел желанием. Уж слишком много слухов ходило о главе Цзян, о которых он не пожалел напомнить Вей Ину, но тот не был настроен воспринимать информацию. Потому что и так о слухах знал, но увидев главу Цзян не поверил — тот ему действительно понравился. Он выглядел суровым, но никак не жестоким. И его хотелось рассмотреть поближе. Вей Нин со стонами, уговорами, протестами и увещеваниями всё же поплелся за братом на улицу, где два мальчика спрятались за зарослями кустов, наиболее близкой к шедшему по ордену Главе Цзян. На радость, они как настоящие профессионалы, полностью слились с землей. Потому что валялись в луже, грязи, в и так черной форме. Так что когда глава Цзян наконец зашел в орден, Вей Ин перестал на него таращиться с открытым ртом, Вей Нин от всей души толкнул брата в бок, заставляя ещё больше изваляться в грязи. — Ну ты и дурак! Лиань нас увидит в таком виде и точно накажет! А прошлую одежду только постирали, её, наверное, даже не успели принести обратно в наши спальни… — Вей Нин горестно вздыхает, поднимаясь на ноги, и отряхивая безнадёжно грязную форму. Только спустя пару секунд тот понимает, что теперь и ладошки грязные. Вей Ин, отойдя от эйфории провернувшейся удачно идеи, кажется, тоже осознает, что будет, если брат заметит их в подобном виде. Не говоря уже о том, что их на улице быть не должно, средняя группа должна быть в игровой, а у младшей и вовсе тихий час. Возвращались малыши в орден ещё более скрытно, чем из него выходили. Теперь им нужно было избегать не только светлого заклинателя, но и старшего брата. В помещении для сушки одежды оказалась только форма самого младшего из братьев. Вей Нин переоделся и они пошли дальше на поиски. Направлялись они, немного поспорив, в спальню старшей группы — вспомнили, что сменную одежду Вей Ина, после стирки, должна была зашивать Ли Мин, потому что тот умудрился в очередной раз сделать в ней дыру, лазая по деревьям. По пути им, на радость, так никто и не повстречался, так что два затейника начали рыться по шкафам и тумбочкам в поиске заштопанной формы. Вей Ин, открывая очередной ящик тумбочки, рядом с кроватью старшего брата, подцепляет взглядом яркий кулон. Его глаза распахиваются при виде кулона с лотосом. Мальчик осторожно и бережно, потому что вещь Лианя, подцепляет пальцами цепочку и вытаскивает её из ящика на свет, с интересом разглядывая. Позже к нему присоединяется, после привычного ворчания о том, что трогать чужие вещи нельзя, и Вей Нин. Спустя ещё пару минут они оба понимают, что кулон ещё открывается и является именным — внутри написано имя обладателя. Вей Ин вчитывается в казалось бы знакомое имя с фамилией и озадаченно хмурит брови, пытаясь понять написанное. — Тут Вей Ань написано… — произносит он спустя пару долгих секунд осознания. — Ты читать иероглифы разучился? — Вей Нин фыркает, отбирает раскрытый кулон и тоже вчитывается в имя. В комнате на долю минуты повисает тишина непонимания. Братья озадаченно переглядываются между собой с немым вопросом. — Что это вы тут затеяли, проказники? — оба мальчишки подпрыгивают на месте, когда слышат позади знакомый голос. Ли Мин с иронией во взгляде смотрит на них, скрестив руки на груди, стоя на пороге спальни своей группы. Братья разворачиваются, одновременно мнутся на месте, так же одновременно подбегают к девушке и тычут ей в лицо найденным кулоном. Девушка с удивлением берет незнакомую цепочку, озадаченно глядя на двух малышей. — Там написано Вей Ань… Иероглифа «Ли» точно нет, я несколько раз перечитал! — начинает усиленно жестикулировать старший из малышей, пока Ли Мин рассматривает кулон светлого ордена, затем вчитывается в имя владельца. Её глаза становятся размером с монеты, пару секунд та просто неосмысленным взором смотрит на написанное внутри кулона имя, а затем подходит к тумбочке Вей Лианя, открывает ящик и кладет его. Вей Ин следит за ней и поправляет место кулона, чтобы он лежал на прежнем месте. — Мальчики… Не стоит говорить, что вы его видели и читали имя. Лучше пусть никто об этой вещи, кроме нас, не знает, — девушка берет малышей за руки, сжимает их в своих пальцах и говорит мягким и нежным тоном. Словно они пять минут назад не рылись в чужих вещах. Ли Мин смотрит на старшего из мальчиков, отпускает его руку и гладит ребенка по щеке. — Вей Ин… Особенно об этом не должен узнать светлый заклинатель, который пришел к нам в орден сегодня. Вам с ним вообще лучше не пересекаться. — Но… — малыш шмыгает носом и пытается выдвинуть протест, но замолкает, когда подруга брата мотает волосами из стороны в сторону. — Тебе кажется это несправедливым, мы знаем, как тебе интересен Юньмэн. Но, солнышко, написанное в учебниках и реальность не всегда могут совпадать. А внешность может быть обманчива. Глава Цзян — страшный человек и ничем не лучше людей из Ланьлин Цзинь, — девушка гладит мальчика по волосам, затем оглядывает грязную одежду ребенка. Коротко вздыхает, достает с верхней полки шкафа знакомую детскую форму и отдает Вей Ину. — Переоденься и бегите в игровую. Я здесь приберусь, пока никто не узнал, что вы здесь были. И помните о нашем разговоре. Вей Ин шмыгает носом, согласно кивает на пару с братом, быстро переодевается за ширмой и они с Вей Нином бегут в направлении игровой. Уже заворачивая на нужный этаж, они о чем-то спорят, а затем Вей Ин влетает в кого-то, не может удержать равновесие и падает на пол. — Не сильно ударился? — звучит твердый, но бархатный голос и Вей Ин теряет дар речи, когда видит знакомую фиолетовую одежду человека, с которым его просили не встречаться. При взгляде на него все мысли, все прежние предупреждения и обещания словно вылетают из головы, и мальчик просто завороженным взглядом смотрит на светлого заклинателя, который ровно таким же смотрит на него в ответ. И именно эта встреча стала для Вей Ина началом конца. Смотря в белоснежный потолок своей клетки Вей Ин не понимает, почему в своё время все предупреждения, сказанные сотни раз разными людьми, не достигли его разума. Вей Ин часто был себе на уме, это правда, но всё же к старшему брату он прислушивался. Жалеть о своей глупости уже не имело смысла — прошло три месяца, как он покинул родной орден и оказался в Юньмэне. Сейчас его прежняя любовь к светлому клана казалась насмешкой судьбы ведь, по сути, все его желания сбылись — и главу Цзян он имеет возможность даже слишком пристально рассматривать, и ученическую форму имеет возможность не только рассмотреть, и даже на озеро поглазеть, при прогулке с Цзян Шао, у него была возможность. И что самое ужасное — иногда он действительно забывал, как попал в это место, а его сердце замирало от радости. Поворот ключа в двери означал неизбежное и необратимое — приход человека, на которого Вей Ин в своё время смотрел лишь издали. После посещения спектакля мальчик, зачастую, вообще не знал как на светлого заклинателя реагировать. У него в голове либо царила целая вакханалия из меняющихся каждую секунду мыслей, либо голова была пустая совершенно. По сравнению с тем, каким глава Цзян был в первые дни его пребывания в Юньмэне, он казался совершенно другим человеком. Вей Ин всё ещё помнит, как тот по детской просьбе рисовал с ним, играл в настольные игры, читал книги или же просто приносил ему горячее молоко, когда на улицу пришли холода. И это тот же самый человек, который когда-то угрожал ему, привязывал к кровати, посадил на цепь и лишил свободы. Это человек, спасающий его от кошмаров во снах, но устраивающий их наяву. От подобной двойственности человека перед ним, провалившись в свои мысли, Вей Ин практически не говорил, если от него целенаправленно не добивались ответа. Вот и сейчас, похоже, глава Цзян что-то говорил, но мальчик напрочь ушел в свои мысли и никак не реагировал. Лишь когда к нему спокойным тоном обратились в десятитысячный раз за несколько минут, он всё же пару раз моргнул и посмотрел на человека, который задал ему вопрос. Глава Цзян, заметив что ребенок сфокусировал на нем взгляд, вздохнул и повторил свой вопрос. — Холодно, говорю, закрыл бы окно, — глава Цзян кивает на витиеватую решетку, из которой дул свежий морозный ветер. Раньше у него не было свободы даже на то, чтобы самому открывать окно, но сейчас к створкам окна была прицеплена железная палка с крюком, которая давала возможность управлять окном. В своё время Вей Ин радовался и такой свободе, сейчас же это была скорее насмешка, потому что теперь он знал, что в Юньмэне он не единственный маленький ребенок. В ночь Нового Года прекрасно слышал радостный детский звонкий голосок, вещающий главе Цзян о своих планах на новогоднюю ночь. В то время как сам Вей Ин сидел взаперти на цепи и не имел возможности даже по комнате передвигаться свободно, всюду ощущая за собой ограничение в виде цепи. Тогда в груди ребенка впервые появилось чувство, от которого старший брат оберегал своих малышей — зависть вперемешку с ревностью. Вей Ин избалованным ребенком никогда не был — кроме того, что он жил среди множества детей, он даже в семье был не единственным ребенком. У него был брат и Вей Лиань никогда никого из младших братьев не выделял — если они куда-то шли, то вместе. Если чем-то занимались, то вместе. Не закатить скандал в Юньмэне помогало понимание, что на деле никакого права он на ревность не имеет — главе Цзян он, по всей сути, никто, а Цзинь Лин — племянник. Их разница в положении очевидна. И тем не менее у Вей Ина, который невольно тянулся к единственному человеку в своём заточении даже после всего, даже осознание собственного положения в глазах похитившего его человека, не могло окончательно убрать предательские чувства. Каждый раз приходилось напоминать самому себе, что для главы Цзян он не более, чем зверушка. Вот только зверушек хотя бы любят, а глава Цзян по определению любить темного заклинателя не может. — Хорошо, — Вей Ин всё же ответил, потянувшись к решетке у окна и с помощью палки закрывая створки. Стало только хуже — без свежего воздуха малыш и вовсе начал задыхаться, отвернувшись к стене. На любые вопросы привычно мотал волосами или отвечал коротким: «Всё в порядке». Но в порядке он не был. С каждым днем в его сердце копилось одно — паника. Паника, что он никогда не вернется домой, о нем никто никогда не будет заботиться, что он всю жизнь просидит вот так — брошенный и ненужный по сравнению с другим ребенком. А ещё глава Цзян не любил Темный орден и темных заклинателей. Об этом до похищения ему твердили все, кого он встречал, но почему-то Вей Ин никак не мог поверить в очевидное. Слишком он полюбил эти фиалковые глаза, которые впервые увидел в отражении окна. Однако, сейчас он помнит, как в этот же момент эти же глаза смотрели на учеников его родного ордена — с презрением. Это человек смог убить собственного брата, так что ему помешает лишить жизни кого-то из чужого ордена. И что ему помешает, если его взор при этом упадет на одного из братьев мальчика. У Вей Ина, помимо недосыпа, болела голова ещё и от множества опасений, страхов и тревог. Раньше всё было просто — за его жизнь и здоровье нес ответственность Вей Лиань. Он ограничивал, что-то запрещал, но при этом с ним было спокойно и хорошо. Ему можно было доверять. Вей Ин знал, что даже, если он напроказничал и получил справедливое наказание, то он всё равно, если его что-то беспокоит, может подойти к старшему брату. Вей Ин думал, что в его жизни были проблемы, но сейчас они казались незначительными, потому что их решением всегда занимался Лиань. Сейчас же все его проблемы легли только на плечи самого мальчика, и что делать с накатившимися страхами он не знал. Отчетливо осознавал лишь одно — он хочет, чтобы всё было как раньше. Эгоистично, учитывая, что Вей Лиань в своё время лишился детства и взял на себя ответственность за жизни братьев ровно в том же возрасте, но малыш хотел вновь быть под опекой брата, чтобы проблемы не казались неподъемным грузом. А ещё маленькому мальчику просто хотелось быть кому-то нужным… И чтобы его любили… А в Юньмэне он для всехчужой. Ему нужно было вернуться домой. Но Вей Ин прекрасно понимал, что его никто не отпустит: за три месяца эту правду он уяснил прекрасно. И хотя где-то в глубине души он боялся последствий за своей побег, но желание вернуться в родной орден впервые заглушило опасение. Для спасения ему нужно было использовать темную энергию, потому что лишь она ему была доступна. Вей Ин, пообещавший её не использовать, после ухода главы Цзян лишь горестно расхохотался — светлые заклинатели забрали у него не только возможность использовать путь меча, но и единственный, доступный ему. Разве это справедливо? Племянник светлого заклинателя может совершенствовать светлый путь, который для самого мальчика стал полностью закрыт ещё несколько лет назад, но при этом глава Цзян запрещает ему использовать путь Тьмы. Ладно, по правилам светлых заклинателей, использовать светлую энергию у него нет никакого права. Но Вей Ин ученик Темного ордена, в котором совершенствуются с помощью пути тьмы, и малыш имеет право хотя бы на него! Вей Ин сам себе разрешил, сам начал практиковаться, вспоминая уроки Вей Лианя и других учителей. На уроках по Темной энергии он очень часто витал в облаках, филонил, а на медитации порой и вовсе засыпал, но сейчас от всего, что он умел, зависела его свобода. Вей Лиань использовал темный путь с восьми лет, так что мальчик был настроен решительно — он во всем старался равняться на старшего брат. Ощущать потоки энергии он научился ещё в младшей группе, но вот контролировать они только-только начинали в средней. Контролировать Темную энергию детям разрешалось полноценно лишь с десяти лет, но у Вей Ина не было столько времени. В конце концов, старший брат использовал Темный Путь, когда ему было восемь и сейчас он сильнейший заклинатель тьмы. Тьма необученному темному заклинателю подчинялась нехотя — сначала Вей Ин просто учился её призывать, затем формировать в причудливые фигуры. Получалось не всегда и не очень хорошо, но Вей Ин действительно старался. Он проводил больше времени за медитацией, ощущая потоки темной энергии, пытался с ней договориться или же угрожать… Второе действовало лучше. Темный путь высасывал из него все силы, но при этом стал спасением от кошмаров — Вей Ин уставал настолько, что проваливался в сон почти каждую ночь без сновидений. Однако, при этом он и чувствовал себя с каждым днем всё ужаснее — маленькому ребенку самообучение приносило в том числе и вред. Ухудшился аппетит, появились головокружения, и он часто кашлял кровью. Пришлось немного сбавить свой энтузиазм, иначе его план провалиться ещё на стадии формирования. Головокружения прекратились, но вот кашель оставался. Благо, глава Цзян навещал его не так часто, как раньше, и влияние темного пути удалось скрыть. Постепенно тренировки пошли ему даже на пользу в его положении — он мог почувствовать звуки шагов ещё за несколько поворотов от своей комнаты и прекратить использовать темную энергию, тогда как раньше ему приходилось прислушиваться к каждому шороху и перепугано вздрагивать на поворотах ключа в замочной скважине своей двери. Темный путь шел ему на встречу — глава Цзян не видел даже следа от энергии, которой пропитывалась вся его комната. Или может быть мальчику просто везло, потому что в Юньмэн вернулся Цзинь Лин и глава Цзян навещал его не так часто… Где-то в глубине души вновь засвербело предательское чувство ненужности, но Вей Ин подавлял его тренировками. Спустя пару месяцев от празднования Нового Года он научился открывать кандалы на руках и движением руки открывать створки окна. Воплощать в действие побег ещё было рано, Вей Ин планировал осуществить задуманное, когда освоит Темный Путь хотя бы на уровне выпускника средней группы. За него всё решил подслушанный разговор, когда малыш дал себе передышку на один день от тренировок — кровяной кашель стал сопровождать его в последнее время слишком часто. Пришлось взять из шкафа тканевый носовой платок и носить его постоянно с собой. В один из таких моментов, прокашливаясь и смотря на знакомые красные разводы на ткани, Вей Ин сидел на подоконнике. За окном вновь шел снег, намело множество сугробов. Вей Ин с тяжелым сердцем вспомнил, как ещё год назад он был дома, не знал никаких проблем и прыгал с братом в снег… Вей Лиань чувствовал такую же тоску по прошлому, когда привыкал к новому ордену? — Ну ты даже снег нормально убрать не можешь, — за пределами окна послышались детские голоса, и мальчик с интересом уставился на улицу, где два парнишки с лопатами очищали дороги главного здания от снега. Этих учеников он, вроде бы, не знал. Да и разрешалось общаться ему только с Цзян Шао, который как три дня ушел с главой Цзян по каким-то делам. Малыш не особо вникал, хотя глава Цзян ненадолго зашел к нему перед отбытием. Вей Ин тогда изо всех сил старался сдержать кашель и недоумевал, почему у него на тренировки с Темной энергией такая плохая реакция. Дома на занятиях никаких проблем со здоровьем он не замечал… — Лучше бы так и оставался работать на кухне, проку бы больше было. Когда собеседник ученика поднял свою макушку, и пленник наконец смог разглядеть его лицо, то по коже пробежали мурашки, потому что это был тот самый человек, которого он встретил на представлении. В целом, этому удивляться не стоило, всё же в прошлый раз Вей Ин видел на нем ученическую форму Юньмэна… Правда немного озадачился, когда понял, что его собственная от увиденной сильно отличается — у этого ученика ни лотоса на воротнике, ни узоров на груди не было. Даже колокольчика, который есть у побочной ветви клана, не наблюдалось. Да и на сколько уже понял сам Вей Ин за месяцы, проведенные в Юньмэне, уборка и готовка поручалась лишь слабым ученикам. — От меня было бы больше пользы, если бы я пошел с главой Цзян! — тот возмущенно огрызнулся, откидывая лопату и рыча что-то нечленораздельное. Вернее, Вей Ин просто не расслышал, но его жесты, позы и мимика были почему-то знакомыми, только Вей Ин не мог понять и вспомнить откуда. Все подозрения о странном ученике вылетели из головы, стоило ему узнать, куда именно направился глава светлого клана. — Я бы этого темного заклинателя! Да я бы весь этот темный орден! — О, ты-то, который даже мишень сбить не может, а самодовольно говорит, что способен победить опасного темного заклинателя… — собеседник тихо фыркнул, поставил лопату и оперся подбородком на палку. — Никак на место старшего ученика метишь, а Хай Ань? Дальше Вей Ин не мог услышать разговор из-за бешено колотящегося от страха сердца, которое билось о ребра, словно хотело покинуть мальчика. Вей Ин мог бы подумать и проанализировать ситуацию, но в голову ударила лишь одна, доводящая до панической атаки, мысль: глава Цзян пошел на охоту за каким-то темным заклинателем. И он не может знать, что это не кто-то из его родного ордена. Вей Ин схватил себя за волосы, оттягивая их настолько, что из глаз от боли брызнули слезы. Он соскочил с подоконника, начиная лихорадочно ходить по своей комнате взад-вперед, осознавая бедственность своего положения. Даже если это кто-то из его братьев, он не узнает, потому что заперт в светлом клане! И пока он решается, составляет план и тщательно продумывает шаги побега — может быть уже поздно. Ему нужно вернуться домой сейчас, а не через несколько недель! Вей Ин понимал, что дело рискованное, но вместе с тем это действительно был шанс — главы Цзян не было в ордене. Возможно, на деле это был единственный подходящий момент для побега, пугало лишь собственное нестабильное состояние здоровья, которое мальчик уже давно перестал контролировать. Просто свыкся, ровно, как и с бессонницей из-за кошмаров. Потому что другого варианта у него не существовало. У него в целом с момента попадания в Юньмэн не существует какого-либо выбора. Если главе Цзян что-то надо: хочешь — сделать, не хочешь — тоже сделаешь. Не то, чтобы у Вей Ина не было ограничений в Илине — разумеется, они были, и очень много, но почему-то они не казались ему такими, словно на его шею натянули ошейник. Вей Ин передернулся, когда понял, что за побег ошейник может сомкнуться на его шее вовсе не в фигуральном смысле… Вей Ин сделал глубокий выдох, концентрируя темную энергию, направляя её по рукам и знакомым движением открывая кандалы. В последние дни он уже проделал это упражнение множество раз, так что с ним проблем не возникло. Мальчик отбросил ограничительную цепь в сторону и подошел к двери, подзывая к себе клубящиеся на его призыв потоки тьмы. Те неохотно, но ластились к нему, неожиданно наполняя уверенностью. Ведь он и правда не ничего не умеющий ребенок, он ученик Темного ордена и младший брат лучшего темного заклинателя поколения. Непонятно было лишь одно — почему у Вей Лианя от использования Темного Пути не наблюдалось таких катастрофических побочных эффектов, как у самого Вей Ина. Вот и сейчас, хоть мальчик с успехом и отворил дверь, привычно запертую на ключ, но кашель незамедлительно напомнил о себе. Вей Ину пришлось, в который раз за сегодня, достать из рукава платок и прокашляться, отплевывая кровь. Когда приступ отступил и можно было перестать держать около губ платок, Вей Ин почему-то в исступлении замер, хотя сейчас его ничего не держало. Дверь уже была нараспашку открыта, в лицо ударил морозный ветер, а в нескольких шагах от него ноги могли утопать в снегу. И тем не менее мальчик застыл, продолжая держаться за ручку двери, а затем неожиданно оглянулся, окидывая цепким взглядом комнату, которая на удивление стала родной. Он знал каждый её уголок, каждую доску на полу, каждую неровность на стене. Эта комната была его клеткой долгие месяцы, он должен был её ненавидеть, но почему-то не мог этого делать: да, здесь было место его плена, но и здесь он, если задуматься, получал и счастливые эмоции. Вей Ин хорошо запомнил свою радость и счастье, когда у него появились игрушки, о которых он, признаться даже не думал. Будучи учеником Темного ордена, все вещи для игр в нем были общие, и у мальчика редко появлялось что-то своё. Единственная личная игрушка, которая у него была и осталась в ордене — это игрушка единорога, которую Ли Мин подарила ему на день рождение. И мальчик очень её полюбил, но кто-то из малышей быстро стащил её поиграть. Вей Лиань, конечно, был недоволен, но Вей Ин отреагировал на происходящее спокойно — всё же он привык, что у них в ордене всё общее. Хотя немного всё же расстроился, потому что и правда долгое время считал её своей. В Юньмэне же у него неожиданно появились свои игрушки, и сам мальчик думал, что их у него очень много. Любой ребенок темного ордена о них может лишь мечтать. Хотя Цзян Шао на это его высказывание лишь улыбнулся и мотнул головой из стороны в сторону, уверяя, что на самом деле малыш сильно преувеличивает. Из игрушек у него было несколько плюшевых зверей: лошадка, кролик, котенок и собачка; да настольные игры. И хотя ему и твердили, что их немного, но Вей Ин всё равно был в то время сильно рад, что ему не придется их кому-то отдавать. — А кто у тебя может их забрать? — с недоумением вопрошал глава Цзян, когда Вей Ин в тот день озвучил неожиданный вопрос. Мальчик игрался с плюшевым зайцем, сидя на кровати, пока светлый заклинатель медленными движениями гребнем расчесывал ему волосы. Аккуратно, бережно и осторожно, ни разу не дернув за пряди. — Ну… Какие-нибудь другие ученики, — над ответом Вей Ин думал настолько долго, что на его хвосте вновь появилась лиловая лента, сочетающаяся с формой Юньмэна. Он неожиданно почувствовал, как его сгребли в охапку, обнимая за талию со спины, и по обыкновению уткнулись в макушку. Первое время подобное едва ли не доводило Вей Ина до истерики, но и выбора у него, как и всегда, не наблюдалось. В тот момент, привычный к подобному, мальчик и не особенно сопротивлялся, откинувшись спиной на светлого заклинателя, продолжая обниматься с плюшевой игрушкой. — Никто у тебя ничего не отберет, даже не думай об этом, — глава Цзян делает глубокий вдох, словно ощутить запах волос Вей Ина для него значило едва ли не спасение в жизни. Малыш откладывает игрушку, прижимает к себе ноги, а затем пытается дотянуться до кружки с горячим молоком на столе. Светлый заклинатель одной рукой, вторая всё ещё покоилась на талии мальчика, дотягивается рукой до цели и отдает кружку с напитком малышу. Вей Ин поспешно благодарит, делая глоток и закрывая глаза от удовольствия. Глава Цзян в тот день с ним пробыл еще пару часов и Вей Ин уже толком не помнит, чем они занимались. Иногда светлый заклинатель просто смотрел, как он играет сам с собой, подперев рукой подбородок. И даже к вечеру, когда в комнате царил привычный беспорядок, он на удивление не укорил его, привычно молча собирая игрушки и складывая их на привычные места. Сейчас Вей Ин смотрел на эти вещи, на комнату, которая должна была быть ему чужой, но за все эти месяцы, что он провел в светлом ордене, он смог привязаться к этому месту. И при понимании, что он видит комнату в последний раз, душу кольнуло нечто, похожее на тоску. Пришлось взять себя в руки, потому что медлить было опасно, и рысью двинуться в сторону главных ворот. Уже на полпути к ним, огибая очередной поворот, мальчик оглядел себя и замер. Он всё ещё был в форме светлого клана, которую, по-хорошему, стоило вернуть владельцу. К тому же, в столь ярком цвете, его могут запросто обнаружить… Надо было надеть нечто более неприметное. Малыш решил найти комнату прислуги, чтобы взять там самую неприметную одежду, но забыл учесть лишь одного — такой комнаты отродясь в главном здании не наблюдалось. Можно было поискать, конечно, здание прислуги по всей Пристани, но тогда был шанс, что его обнаружат, всё же в хозяйском доме ученики встречались гораздо реже, а если Вей Ин на них и натыкался, то мог беспрепятственно отправить их в сон, заранее приготовленным заговором. Как хорошо, что он наизусть помнил слова, часто произносимые старшим братом. Тогда он решил поступить проще — просто обыскать все комнаты. Удача ему подвернулась в первой попавшейся, недалеко от Храма Предков. Правда, очень скоро Вей Ин осознал, что заглядывать в неё было не очень хорошей идеей — помещение явно принадлежало кому-то из главной ветви Юньмэна. Догадка не заставила себя долго ждать — на одной из полок шкафа мальчик обнаружил собственную форму Темного ордена. Ту самую, которая бесследно исчезла из родного дома ещё полгода назад. Тогда-то Вей Ин осознал и чья это комната, и как ему могли скроить форму точно по его размерам. Когда Вей Ин потянулся к родной одежде, у него отчего то сильно дрожали руки. Мальчик даже чуть не выронил форму родного ордена из пальцев от переполнявших его нутро чувств. Он крепко прижал её к себе, а затем осмотрел, убеждаясь, что одежда действительно принадлежит ему — знакомые заплатки на коленках и рукавах сразу бросились в глаза. Переодевался в родную форму он затаив дыхание и ощущая себя на седьмом небе от счастья. Где-то далеко на задворках сознания прошибла мысль, что форма светлого клана намного удобнее и теплее, но носить её, будучи учеником Темного ордена, было странно. Хотя мальчик всё равно не смог не сжать в руке знакомую мягкую ткань формы Юньмэна, на несколько секунд прикрывая глаза. Вей Ин отдернул себя от мысли, когда плаксивый ребенок в его душе потребовал вернуть всё на место. Да, жизнь в Юньмэне была безопасной и комфортной: у него были игрушки, еда и теплая одежда. В Илине он об этом может лишь мечтать. Но это была не его жизнь… Он ученик Темного ордена. Темный заклинатель, которых глава Цзян так ненавидит. Ему не место в Юньмэне. Никогда не было места и никогда не будет. Вей Ин шмыгнул носом, аккуратно, даже для самого себя складывая форму, и оставляя её на кровати на видном месте. Покинуть внутренние ворота Пристани оказалось не сложным — их не охраняли. Дальше Вей Ину предстояло лавировать по тропинкам Пристани лотоса, которые он запомнил после прогулок с Цзян Шао. Он часто выводил малыша гулять в тайне от главы Юньмэна, с помощью чего мальчик отлично выучил дорогу до внешних ворот ордена, ведущих к пристани и лодкам. Дальше прошлось импровизировать — Вей Ин попытался пройти эти ворота без использования темного пути, потому что ему надо было сохранить силы… А главное здоровье. — Малыш, ты здесь откуда? — один из учеников Юньмэна, имени которого беглец не знал, присел на корточки, чтобы разговаривать с ребенком. Вей Ин, откровенно говоря, с учениками светлого клана за всё время в Юньмэне встречался не так часто. Только разве что с тем, кто был приставлен за ним следить. Ну и ещё он немного знает того парня, который утверждал, что всех учеников темного ордена ждет расправа. Правда имени он его не знал… Решив, что другие ученики ничем от этого противного незнакомца не отличаются, он отнесся к контролю у ворот с большой напряженности. И дело было даже не в том, что он беглец, но и в том, что те могут ненавидеть темных заклинателей. — У меня здесь брат работает… Я пробрался тайком за ним с утра, потерялся и долго искал выход, — мальчик придумывает историю на ходу, делая растерянную мордашку и расстроенно шмыгая носом. Вызвать жалость получилось, потому что оба ученика, что сторожили ворота, историей бедного потерявшегося ребенка прониклись. Правда что-то не тот результат Вей Ин получил… — Тогда мы подождем, пока глава Цзян вернется и он проследит, чтобы старший брат забрал тебя домой. Не дело такому малышу одному в городе разгуливать, — ученик улыбнулся и у малыша закололо сердце. Уж лучше бы они ничем не отличались от того человека, которого он встретил на фестивале. Потому что, обманывая их неожиданно заскреблась совесть. А от дальнейших слов Вей Ину и вовсе совестно стало. — Давай мы пока отведем тебя в столовую и приготовим горячий шоколад? Вей Ин с трудом сдержался, чтобы не согласиться на предложение, что было очень странно. Он должен мечтать лишь о побеге и возвращении домой, ненавидеть учеников светлого клана, но почему-то ребенок вместо этого очень хочет согласиться… Потому что они ему понравились. Возможно, они ещё просто не знают из какого он ордена и их мнение бы изменилось, знай они правду. За него всё решил взять того ученика, что сидел перед ним на коленях. Он оглядел ребенка взглядом, заостряя внимание на вышитой луне на груди, являющейся отличительной чертой младшей и средней группы в Темном ордене. — Так ты из Илина? Обманул значит? — незнакомый ученик усмехается, склоняя голову и взяв ребенка за рукав формы. Вей Ин перепугано шарахнулся, ожидая негативной реакции после открывшейся правды, но его лишь притянули за рукав к себе ближе, прищурившись заглядывая в глаза. — Глава ордена знает, что ты пробрался на территорию его ордена? — Нет…? — Вей Ин испуганно шепчет, не зная, как теперь себя вести. Отсутствие открытой агрессии пугает даже больше, чем если бы она была. — Хорошо… Тогда мы дождемся его возвращения и передадим тебя, маленького проказника, ему. Пусть свяжется с кем-то из твоего ордена, — ученик встает с колен, явно намереваясь увести его куда-то. Вей Ин отчаянно сопротивляется и заметно паникует. — Не надо, я и сам справлюсь и найду дорогу домой! — мальчик мотает волосами, жалобно озвучивая свой протест и пытаясь вырваться из крепкой хватки. Это кажется невозможным ещё и потому что второй ученик, который до этого ни сказал ни слова, так же молча идет по другую сторону от малыша, явно подстраховывая товарища. — Правда, я сам справлюсь! — Я бы тебе, может, и поверил, — задумчиво отвечает идущий рядом подросток, а затем улыбается, тихо хихикнув, чем ввергает беглеца в ступор. — Но во-первых, ты ещё очень маленький для прогулок до Илина в одиночку, а во-вторых… Он вновь прищуривается и вновь оглядывает мальчика перед ним пристальным взглядом: — Тут что-то не чисто. У тебя фиолетовая лента в волосах. Вей Ин едва ли со смущения не сгорает, неловким движением ощупывая собственный хвост. Про ленту-то он действительно позабыл. Ситуация явно выходит из-под его контроля, а что самое ужасное — в его мыслях мелькает отчаянное: «Ну я ещё пять минуточек здесь побуду». Ему эта мысль не нравится. Его она слишком пугает. Её просто не должно быть! — Простите, — перепуганный собственными размышлениями Вей Ин действует интуитивно и начинает заученной в голове скороговоркой произносить заговор на сон. Он не даёт себе даже секунды усомниться в собственных решениях, и, когда его под воздействием заговора отпускают, он стремглав бросается к теперь уже никем не охраняемых ворот. На адреналине он несется всё дальше и дальше, минуя шумный рынок пристани, и запрыгивая в одну из лодок. Управляющий судном растерянно на него смотрит, тогда Вей Ин проделывает уже знакомый прием со сном и отбирает у лодочника весла, неумелым движениями управляя лодкой на воде. Только уже запыхавшись, пришвартовав судно к причалу на другой стороне озера, он наконец понимает собственную глупость — потому что мог управлять лодкой с помощью темной энергии. Впрочем, долго сетовать на свою плохую сообразительность он не может, потому что замечает странное столпотворение на улицах Юньмэна. Люди восхищенно переговаривались между собой, восторженно смотря куда-то вглубь площади и заслоняя собой весь обзор происходящего. Вей Ин пытался себя отдернуть, но детское любопытство, как и всегда, победило и он начал протискиваться сквозь озабоченную толпу, пробираясь к самой гуще событий. Пришлось, правда, постараться, потому что люди часто мальчика не замечали и грозились не нарочно его придавить. Вей Ин так и замер, наблюдая за процессией из лошадей, подобравшись к первым рядам толпы. От сердца отлегло, когда он понял, что глава Цзян охотился не за кем-то из его клана — в кандалах за лошадьми плелся незнакомый темный заклинатель. Глава Цзян, ловя на себе восторженные людские взгляды жителей Юньмэна, возвышался в самом начале процессии, и Вей Ин в очередной раз поймал себя на абсурдной мысли, что будет скучать. Пришлось дать самому себе мысленную оплеуху, но глупо было отрицать, что за столько месяцев он не привязался к собственному похитителю. И это испугало. А ещё больше испугало понимание, что ещё пара минут промедления в Пристани лотоса, и он бы мог нос к ногу столкнуться с главой светлого клана… Вей Ин, опасаясь, что стоит на видном месте, юркнул за взрослого тучного мужчину рядом с собой, и всё равно не смог оторвать взгляда от происходящего. Темный заклинатель явно в схватке получил Цзыдянем — вся его одежда была в клочки изодрана, а на спине красовалась огромная рана. Видимо, пытался сбежать, но от электрического кнута долго не побегаешь. Вей Ин поежился и ломанулся подальше от своей фобии — искать выход из города. Карту он, на благо, нашел случайно, когда уговорил Цзян Шао сводить его в библиотеку учеников на одной из прогулок. Умыкнуть неожиданную полезную находку труда не составило. Мальчик благоразумно на ней не ставил никаких пометок, запоминая все пути отхода наизусть, прокручивая их множество раз в своей голове. Это его сейчас и спасало — он петлял по заученным тропам, лавируя между проходящими ему навстречу пути. Он говорил себе не глазеть по сторонам, но всё же один раз не удержался, когда заметил расположенные за прилавком игрушки. Уставился на них, разглядывая и закусывая губу от несправедливости. В Илине у них таких игрушек не было… Пришлось одернуть себя и вновь двинуться по заученному пути, то и дело оборачиваясь, не зная, что будет делать глава Цзян при его побеге. Он очень надеялся, что ничего. О, как же сильно он ошибался. — Прости, малыш, но нам приказали никого не выпускать с территории ордена, — контроль, которого на деле при выходе быть не должно, грустно ему улыбнулся и перекрыл дорогу. Вей Ин хотел было применить излюбленный трюк, но неожиданно дали о себе побочные эффекты выбранного пути: он вновь закашлялся, сплевывая кровь на пол. Ребята на контроле нахмурились, смотря на него, и услужливо подали тканевый чистый платок. А затем они посмотрели куда-то за его спину, знакомо поклоняясь, а у самого мальчика мурашки побежали по коже, стоило ему услышать знакомый электрический треск духовного оружия. — Браво, отличная стратегия, ещё бы немного, и ты бы действительно покинул Юньмэн, — Вей Ин почувствовал, как к горлу поднимается паника, а колени начинают дрожать. Он думал, что будет скучать? Да гуля с два, этот человек ему в кошмарах сниться будет чаще, чем мертвецы! Не обращать внимания не имело смысла, его уже нашли и точно узнали, так что пришлось сжать руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладошки, и медленно развернуться, пытаясь утихомирить перепугано бьющееся сердце. — Отпустите меня домой, пожалуйста, — это единственное, что Вей Ин смог формулировать из вакханалии, творящейся сейчас у него в голове. Глава Цзян, смотрящий на него в упор, снисходительно усмехается, а затем начинает искрить, но хотя бы не приходить в действие, лежащий мирно на земле кнут. — Я сейчас и отведу тебя домой, — глава Цзян пока ничего не делает, но Вей Ин с трудом подавляет желание сжаться в комок и просить пощады. Потому что дальнейшие слова окончательно приводят его к понимаю, что миром этот разговор не закончится. — Цзян Ин, подойди ко мне, и я обещаю тебя не наказывать. Наверное, это было бы лучшим вариантом, но детское упрямство противится здравому смыслу. Его пока ещё окончательно не поймали, их разделяют десятки шагов и было бы глупо хотя бы не попытаться избежать возвращения на цепь. Потому что что-то с словах главы Цзян его напрягало — едва сдерживаемая ярость, которой был пропитан его тон, наверное. — Не пойду, — Вей Ин вздергивает подбородок, быстро-быстро мотая волосами. От его слов у светлого заклинателя радужки глаз темнеют, становясь черными. Вей Ин не ждет его реакции, которая после слов мальчика незамедлительно последует, и действует первым: концентрирует темную энергию в ладонях, преобразует её в огромную сферу и посылают прямо в землю, создавая огромный взрыв. Глава Цзян, похоже, подобного масштаба от малыша не ожидал. Вей Ин, по правде, подобного масштаба взрыва, отставившего огромный кратер в земле, тоже. Он лишь порадовался, что никого поблизости не был и его необдуманное действие не унесло людские жизни, не даром же он выбирал безлюдные пути отхода из города. Пришлось, правда, план перестраивать и теперь бежать прямо в толпу, где найти его будет гораздо сложнее. Адреналин бурлил в крови, дыхание прерывалось, а ноги сами несли его по улице и помогали огибать толпы людей. Когда за спиной послышался звук летящих мечей, мальчик и вовсе ускорился на предел всех своих сил, петляя в незнакомых переулках и панически оборачиваясь на каждый громкий звук. Через четверть часа, когда кислорода в легких стало не хватать, а к горлу начал подступать кашель от использования темной энергии, мальчик решил изменить шаги своего плана. Просто потому что вариантов не было. На одной из улиц он распахнул дверь, в доме которой из окон горел свет, и впрыгнул на территорию чужого дома, оглядываясь по сторонам. В доме явно жили люди: была затоплена печь, горела свеча и слышался шум голосов. Вей Ин тихо простонал про себя, потому что это уже совсем как-то неправильно и двинулся в сторону людей. Это была очень плохая идея, но бегать по Юньмэну тоже ничего хорошего не предвещало. Люди оказались понимающими. Вей Ин сказал, что потерялся и хотел попросить помощи, извинился за то, что без стука вломился в дом от испуга. В комнате было всего два человека: добрая пожилая старушка, сидящая в кресле качалке и маленький мальчик лет семи, играющий в кубики. Старушка его расспросила, накормила и усадила пить чай, вывязывая что-то неизвестное на первый взгляд на спицах. Старушке явно не хватало общения: она успела рассказать Вей Ину о своей деревне, в которой родилась, о молодости; о дочери, которая после женитьбы на юньмэнском заклинателе забрала её из деревни к себе в город; о любимом внуке, который очень хочет поступить в светлый орден. Вей Ин не посмел её прерывать, понимая, что и так ничем не может расплатиться за доброту, потому слушал. Сначала безучастно, но затем заинтересовался. — Знаешь, ты очень мне напоминаешь одного мальчика из моей деревни. У него точно такие же глаза, — неожиданно высказывается она, когда речь заходит о жизни её дочери, в которой она дружила с матерью того самого мальчика. Вей Ин пару секунд анализирует информацию. — Вы ещё бывали в той деревне? У вас там кто-то остался? — Вей Ин поддерживает беседу, отпивая горячий чай. — Кхе… Этой деревни не стало вот уже как почти семь лет. Сейчас там остались лишь воспоминания, да обугленные дома, — та отвечает, для своего возраста удивительно резво хлопнув себя по бедру. Вей Ин замолкает, не зная, как на это реагировать. Вей Ин хотел было спросить что-то ещё, но его прерывает лай за окном, который почему-то поднимает недавно ушедшую панику в душе мальчика, заставляя прижаться к скамейке и закрыть глаза, словно с помощью этого он станет невидимым. Он слышит, как собаки останавливаются аккурат около их дома, а затем в дверь раздается стук. Вей Ин тяжело дышит, а в его голове неожиданно возникает паническая мысль, что глава Цзян сейчас в ярости и может навредить этим людям, которые ничего о нем не знают. Невинным людям, которые отнеслись к нему со всей душой, и которым он бессовестно соврал. А ещё он понимает, что выхода и нет, потому что темную энергию он призвать не может, иначе и вовсе упадет в обморок от усталости. Всё же бессонница и выплеск всей темной энергии не лучшее сочетание. Счастье, что у него закончился приступ кашля после такого сочетания. Выходы из Юньмэна перекрыли. Он беспомощен. И бегать по улицам города не слишком хорошая затея — рано или поздно он либо выдохнется окончательно, либо ему станет плохо, либо его загонят в угол. А может и всё сразу. Стоит признать, что поддаваться неоправданным слухам было не очень хорошей идеей, стоило рассчитывать на изначальный план и не действовать опрометчиво. Сейчас же совсем неизвестно, что будет дальше. Дверь не открывают каких-то пару секунд, потому что пожилой женщине ещё надо встать со своего места и с палочкой дойти до двери, но этого и не требуется по итогу — дверь распахивается сама по приказу светлого заклинателя. Вей Ин закрывает лицо ладошками и хочет домой, хочет к брату, хочет, чтобы это всё оказалось лишь его сном. И пока он отсчитывает шаги, которые раздаются в комнате, по его щекам начинают бежать слезы: никто из ордена не оказался в опасности, но его это не спасет… Нервы мальчика, натянутые до предела, словно струны инструмента, всё же не выдерживают напряжения, он подскакивает и выпрыгивает в окно, бросив извиняющийся взгляд на старушку и её внука. Он вскарабкивается через карниз окна на крышу дома, и собирается в очередной раз удрать, но неожиданно ощущает, что не может сдвинуться с места. Из легких выбивается весь воздух, а комок страха поднимается вверх по глотке, когда он осознает, что именно его останавливает. Цзыдянь, огибая его талию, без проблем удерживает его на месте, а затем заставляет осесть на доски крыши. Вей Ин вытирает слезы, вскидывает голову, смотря на заклинателя перед ним. Слабость он показывать не будет. — Я никуда с тобой не пойду! — истерические нотки в голосе не услышать сложно, так же, как и очевидный протест. Мальчика сильнее прижимает к низу, заставляя склонить голову и замолчать. — А теперь я и не позволю тебе ходить, — слышится спокойный ответ. Паника накатывает новой волной, хочется разрыдаться, но вместо этого мальчик лишь сильнее протестует, продолжая вгонять себя в ещё худшее положение. — Я всё равно найду способ сбежать! Можешь садить меня на цепь, но я найду способ сбежать! — малыш сжимает руки в кулаки, когда он теряет собственную точку опоры и оказывается в воздухе. Стоит ему понять, что они в сотнях километров от земли, летят на мече, и Вей Ин, противореча собственным мыслям и одёргиваниям, в испуге вжимается в шею несущего его на руках светлого заклинателя, крепко обнимая его за шею. Знакомые улицы мелькают перед взором, пока Вей Ин едва сдерживает рыдания, осознавая, какие последствия его ждут. За что ему всё это? Почему он не может быть обычным учеником Темного ордена? Почему он не слушал братьев, просящих его остерегаться этого человека? Вей Ин проклинает собственные мысли о Пристани, потому что он во время побега думал о том, что не хочет уходить. Его предательское ненужное желание, видимо сбылось. Руки оказываются снова связаны, когда он заходит на территорию Пристани, как и в первый раз. Различие лишь в том, что теперь он не осматривается по сторонам, а сдерживает рыдания, то и дело шмыгая носом, говоря себе не разрыдаться. Хотя бы пока он не в одиночестве. В собственную комнату он заходит, словно на казнь, и сглатывает, когда видит ученическую форму на кровати. Ту самую, свою, которую он оставил раннее в другой комнате. Глава Цзян несильно толкает его в спину в направлении кровати и одежды на ней. Вей Ин вытирает выступившие слезы горечи рукавом, берет знакомую форму, вжимаясь пальцами в приятную ткань, и идет переодеваться за ширму. Когда он выходит, то к горлу подступает очередная истерика и волна кровяного кашля, когда он вспоминает о первым временах пребывания в Юньмэне. — Я не хочу! Не буду! — хочется расплакаться, но Вей Ин такой роскоши позволить себе не может, и вместо этого бросается к двери, которая ожидаемо захлопывается прямо перед его носом. Малыш так и замирает, пока не чувствует чужое дыхание около своего плеча. — Ты забыл, о том, что я говорил тебе в самом начале? Ничего страшного, я напомню, — глава Цзян притягивает его за пояс к себе, заставляя вжаться спиной и шепчет на ухо, от чего у мальчика слезы бегут по щекам. — Твоя жизнь, судьба принадлежит мне. Ты принадлежишь мне. И раз ты не усвоил урок, то мне придется преподать его снова. — Не трогай меня! — Вей Ин кричит, резко оборачиваясь и запуская им под ноги небольшую сферу темной энергии. Осознает, что сделал лишь хуже, когда видит чужую дьявольскую улыбку на устах. Ту самую, которую видел в первые дни, и которая его пугала. Человека, который больше всего ненавидит темных заклинателей. Больше всех ненавидит, видимо, его. Потому что с тем, кого ты любишь; кем ты дорожишь, так не поступают. Это понимание подхлестывает его в очередной раз превратить слезы в агрессию. — Моя жизнь принадлежит мне! Захочу убегу! Захочу — прыгну со скалы насмерть! Это моя жизнь и мне решать, что с ней делать! Вей Ин вскрикивает, когда его вжимают спиной в кровать, а на его ногах и руках защелкиваются кандалы. Вей Ин пытается призвать темную энергию, но так не реагирует — скорее всего наручники блокируют возможности контроля темного пути. — Не надо… — Вей Ин бессмысленно пытается уклониться, в очередной раз чувствуя подступающие слезы, когда на его шее смыкается уже не фантомный, а вполне настоящий ошейник, вводящий малыша в ужас. — Посмотрим, как ты теперь убежишь, — глава Цзян усмехается, до предела укорачивая все цепи. Он склоняется к лицу ребенка, взяв его за подбородок, видимо, чтобы наблюдать за округлившимися от осознания дальнейших слов зрачками ребенка. — Больше никакой свободы в пределах даже комнаты. Никаких выходов за её пределы. Его глаза прищуриваются, а на губах расползается усмешка. Вей Ин вжимается пальцами в простыню, шмыгая носом. Дальнейшие слова звучат, как приговор. — Больше никаких прогулок с Цзян Шао по Пристани. Никогда и ни на каких условиях. Вей Ин всё же разрыдался, стоило хлопнуть двери, в приступе истерики дрыгая ногами и кидая подушку в стену. Вей Ин спустя пару минут, всё так же с бегущими по щекам слезами, прижимает к себе ноги, обнимая их руками и поворачивается на бок, а затем его настигает очередной приступ кровавого кашля. Платок остался в форме темного ордена и приходится прокашливаться прямо в лежащую на полу от броска подушку и перевернуть её этой стороной к простыне, чтобы красных пятен не было видно. Вей Ин стирает кровь с губ, садясь на четвереньки и впиваясь пальцами в простыню, закрывая уши и мотая головой, на каждый звук движения цепей. — Голодовку решил устроить? — спустя пару дней его продолжающегося, но ухудшившегося плена, глава Цзян смотрит на него, пока Вей Ин сжимает в руках цепи. Вей Ин специально ни разу не притрагивался к еде. Как не было аппетита, так и банально играло упрямство. Они в последнее время цапались все чаще. Бросает вполне говорящий взгляд на заклинателя. Удивительно, но этим он умудряется ещё сильнее разъярить вроде успокоившегося главу светлого клана. — То есть, есть ты самостоятельно не будешь, — верно определяет посланный посыл глава Цзян, а затем хватает его за воротник, шипя вопрос. — Отвечай, не будешь есть? — Нет, от голода умру, — Вей Ин усмехается в ответ. — Отлично. Хорошо. Ты сам выбрал данный вариант, — глава Цзян отпускает его воротник, и уходит, хлопнув дверью. Вей Ин смотрит ему в след, ощущая себя победителем, хоть и маленькой, но войны. Правда очень скоро он осознает, что проиграл. Окончательно и бесповоротно. Глава Цзян возвращается быстро, всего через несколько минут. В его руках что-то находится, но мальчик не может разглядеть предмет. — Помнишь, в начале пребывания в Юньмэне ты так же объявил голодовку, которая очень быстро исчезла? — глава Цзян спрашивает, двигая руками, стоя к нему спиной. Вей Ин предчувствует что-то очень плохое, сглатывает и сильнее сжимает в руках цепи от кандалов на ногах. Его глаза округляются, когда он всё же видит принесенный предмет, а цепи вновь окорачиваются, заставляя его упасть головой на подушку. Вей Ин вновь чувствует подступающие слезы и в этот раз даже на слова у него смелости не хватает — звуки застревают в горле. — Не дергайся, сокровище моё, иначе придется вновь всё делать заново, — глава Цзян приторно мягким тоном, так не сочетающимся с его дьявольской улыбкой, говорит, пока Вей Ин с вновь подступающей, теперь уже не поддающейся контролю, истерикой пытается вжаться в стену и в панике мотает волосами. Потому что в руках главы Цзян оказывается тонкая трубка, которая повергает ребенка в настоящий непередаваемый ужас. — Ложись нормально. Ты сам выбрал подобный вариант. — За что ты меня… настолько ненавидишь? — психика ребенка, обостренная сложившейся ситуацией, бессонницей, кашлем и ужасом всё же не выдерживает. Если раньше Вей Ин мог сдержать истерику, собственные слезы, то в этот момент он всё же окончательно ломается и слезы начинают струится по щекам бесконечным соленым потоком, пока мальчик судорожно глотает их и ощущает подступающий от истерики и переживаний кровавый кашель. — В чем я перед тобой виноват? За что ты так со мной? Вей Ин не может остановить плач, мотая волосами из стороны в сторону. Он бьется в истерике, закрывая лицо ладошками. Внутри что-то ломается. Наверное, вера и надежда на лучшее. Он помнит, как Вей Лиань уговаривал, угрожал, требовал, просил, умолял его не пересекаться с этим человеком. — Лучше бы ты не знал о моём существовании…