Уравнение Дирака

— Сынок! — Хэвон улыбается, осматривая сына с ног до головы. Ей приходится поднять голову, чтобы всмотреться в лицо Союна, потому что она не такая высокая, даже несмотря на каблуки. Союн выглядит ошарашенным, потому что за одиннадцать лет он видел её только по телевизору, и то переключал канал спустя пару минут. Было больно видеть, как собственная мать посвящает себя карьере, вместо того, чтобы заботиться о сыне. И на самом деле Союн рад за то, что у мамы получилось так хорошо показать себя в качестве модели. Он рад видеть её счастливой, знать, что она исполнила свою мечту и смогла вырваться из родительского контроля. Просто… Он ведь тоже человек. Он — её сын и, может быть, она могла хотя бы просто звонить ему. Хотя бы пару раз в месяц? Союн не был бы против даже одного звонка в год на день рождения, ведь это всяко лучше, чем дорогие подарки в виде какого-то предмета одежды или книги по маркетингу. Союн просто хотел бы слышать её голос и, может, хоть раз ощутить материнские объятия. Разве такое простое желание могло бы помешать её карьере? Союн старается не думать об этом, поэтому подавляет обиду, всё ещё засевшую где-то в сердце, и делает шаг вперёд, чтобы обнять маму. Он скучал. — Привет, — тихо говорит Союн, наконец ощущая мягкие руки мамы. Хэвон зарывается пальцами в его волосы и несколько секунд массирует кожу. Мурашки приятным теплом расходятся по коже, и Союн искренне улыбается, впервые за много лет ощущая себя спокойно. И может, он хотел бы продлить этот момент хотя бы на несчастные десять минут, но Хэвон аккуратно отстраняется и проходит в квартиру под недовольный взгляд Сынмина. — С днём рождения, бывший муж, — Союн несколько секунд стоит в растерянности, не совсем осознавая ситуацию. Сынмин, прислонившись плечом к стене, молча наблюдает, пока Хэвон снимет свои каблуки и пройдёт в гостиную. Феликс, Юнджи и Минджи уже в коридоре смотрят за всем этим с легким шоком. — Ой, какие люди. И вы всё ещё дружите? - Хэвон указывает на Феликса, что глазами метает молнии. Он тот, кто больше всех знает, насколько тяжело было Сынмину растить ребенка в одного и заниматься бизнесом. А еще он прекрасно понимает Союна, потому что сам в маленьком возрасте лишился отца, решившего уйти в другую семью. Поэтому сейчас его взгляд говорит сам за себя. Минджи, будучи слишком хорошо воспитана, кланяется Хэвон и, извиняясь перед родителями, отходит к Союну. Она аккуратно касается его плеча, привлекая внимание, и улыбается, стараясь хоть как-то помочь другу. Минджи не понимает, через что сейчас проходит Союн, но в его глазах она видит растерянность, боль и капельку разочарования. Она не знает, как помочь, поэтому не придумывает ничего лучше, кроме как притянуть в свои объятия. Сынмин отправляет Хэвон в зал, но сам остаётся в коридоре. Закрывает всё ещё открытую входную дверь и оборачивается к детям. Минджи смотрит на него через плечо Союна растерянно, но мягкая улыбка дяди помогает ей расслабиться и понять, что она всё делает правильно. Сынмин же, будучи в смешанных чувствах, сам обнимает сына и кладет голову ему на макушку. — Всё в порядке, милый. Вы ещё успеете поговорить, да? Она любит тебя, — говорит Сынмин, всеми силами пытаясь поддержать сына. Союн приходит в себя и отстраняется, чтобы кивнуть и немного проморгаться. Слёзы застыли в его глазах, но он быстро вытирает их и вновь кивает. Сынмин оставляет на его лбу мягкий поцелуй и одними глазами просит Минджи отвлечь сына. — Юн, пошли поиграем? Опробуем мой подарок для дяди! — улыбается Минджи, выглядя более уверенной в своих действиях. Союну требуется ещё несколько секунд, чтобы окончательно отпустить ситуацию и кивнуть. Дети уходят в комнату, и теперь очередь Сынмина брать себя в руки. Он и Хэвон никогда не были в хороших отношениях. Пять лет совместной жизни были как в тумане. Они были не более, чем соседями: спали в разных комнатах, в холодильнике у каждого была своя полка, даже на работу вместе не ездили. Сынмин чувствовал себя спокойно в такой атмосфере, потому что понимал суть контракта и не собирался как-то ограничивать фиктивную жену. У них была одна простая договоренность — не попадаться на камеры во время свиданий, чтобы не было скандалов. Сынмин изначально обозначил позицию по отношению к личной жизни Хэвон и совершенно не лез туда. До момента, пока родители не начали настаивать на наследнике. Им обоим было всего девятнадцать, когда Хэвон удалось забеременеть после первого раза, и двадцать, когда Союн родился. И пусть отношений между ними никаких не было, Сынмин помогал Хэвон во всём: возил по делам в свободное время, покупал все нужные витамины и таблетки, ходил в больницу вместе с ней, потому что Хэвон до жути боялась уколов, даже сжимал её руку во время родов. Сынмин был инициаторов того, чтобы Хэвон на две недели уехала в послеродовой центр, чтобы не сломаться от внезапного материнства. Сынмин помогал с Союном:вставал по ночам, кормил из бутылочки и был рядом всегда, когда мог. Только чуть позже он узнал, что даже в родильном доме, Хэвон особо не смотрела за сыном, а в послеродовой центр вообще не уезжала, решив не тратить на это время. Вместо этого она жила у одного из своих любовников, что чуть позже и забрал её с собой в Италию. Сынмину было плевать на себя, потому что даже во время беременности он не испытывал к Хэвон любви или нежности. Она была не более, чем младшая сестра или хорошая подруга, но на этом всё. Больно было только за сына, что буквально лишился матери в три года. Сам Сынмин рос в хорошей семье, полной любви и доверия и, наверное, где-то внутри себя, мечтал о таком же. Но не с Хэвон. — Рассказывай. Зачем вернулась? — Сынмин садится напротив женщины, стараясь не переживать о сыне. Юнджи и Феликс рядом выглядит жутко недовольно, и Сынмин может их понять. Юнджи, будучи матерью, очень зла. Сынмин знает её слишком давно, чтобы увидеть, как она сжимает челюсть, и как в глазах буквально играет огонь злости и даже ненависти. Она никогда не умела скрывать свои эмоции, и сейчас Сынмин просто благодарен за такую поддержку. — Мой контракт закончился, поэтому решила вернутся. Не переживай, здесь я жить не буду, — она самодовольно улыбается, смотря прямо в глаза бывшего мужа. — Я уже купила дом на Каннаме, так что вас не стесню. Но учти, я активно возьмусь за воспитание Союна. Мама недавно пожаловалась, что внук ей даже не звонит, не нравится мне это, — недовольно говорит Хэвон, и в гостиной раздается три громких смешка. Феликс чуть не падает со стула от того, насколько смешно ему стало от слов Хэвон. Она же переводит на него взгляд и морщит нос, выражая ещё больше недовольства. — Позволь уточнить, когда ты сама последний раз звонила собственному сыну? — спрашивает Юнджи, не выдержав наглости Хэвон. Мало того, что она заявляется спустя одиннадцать лет в день рождения Сынмина, так ещё и высказывает своё недовольство сыном, о котором вообще ничего не знает. Юнджи как мать готова разорвать её в клочья. Феликс, чувствуя небольшое напряжение жены, кладет руку ей на колено, чтобы немного успокоить. Юнджи накрывает его руку на своём колене и постепенно успокаивается. — Я работала, а он только учится. Разве так сложно выделить время на бабушку? — не унимается Хэвон. Сынмин закатывает глаза. Она никогда не умела принимать свои ошибки и исправлять их. — Ты тоже могла выделить десять минут и элементарно поздравить сына с днём рождения, — Сынмин поднимает руку, как только видит, что Хэвон хочет его перебить. — Я не хочу ничего слышать. Я понял всё, что ты уже сказала, так что прошу на выход из моей квартиры. Поговорим позже, не порть мне праздник, — Хэвон недовольно фыркает, но покидает квартиру, даже не подумав заглянуть в комнату к сыну. Она напоследок оглядывает Сынмина и, поправив волосы, уходит. Сынмин выдыхает, закрывая дверь. Не прошло и двух часов с момента его пробуждения, а он уже без сил. *** Жизнь семьи Ким меняется с огромной скоростью, как только Хэвон возвращается в Сеул спустя одиннадцать лет. Она вмешивается в воспитание Союна везде, где только может, и это нервирует не только Сынмина, но и самого подростка. Хэвон приезжает в школу Союна, разговаривает с учителями и директором, просит лично докладывать ей о всех проблемах сына с учёбой. Она разговаривает с Минджи, прося девочку следить за другом и не подпускать к нему чужих людей, которые могут стать потенциальной опасностью для будущего наследника компании. Минджи закатывает глаза, а потом пересказывает всё дяде Сынмину, за что получает благодарный поцелуй в макушку и обещание забрать на ночевку в ближайшие выходные. Хэвон вмешивается даже во внеурочную деятельно Союна, решая, что рисование и музыка — не самые лучшие хобби для будущего бизнесмена. Она не слышит Сынмина, что несколько раз пытался объяснить то, что Союн не будет наследником его бизнеса, пока сам того не захочет. Хэвон отмахивается и, в конечном итоге, записывает сына на курсы по менеджменту и маркетингу, на которые Союн отказывается ходить. — Ты хочешь поссориться с матерью? — Хэвон встаёт в позу перед сыном, что сидит на своей кровати и читает какую-то книгу. Несколько лет назад они переехали в квартиру побольше, переоборудовав комнату Союна по его личному пожеланию. Теперь у него достаточно большая кровать в углу комнаты, рядом стоит прикроватная тумбочка с лампой в виде купола с Железным человеком внутри. Почти во весь подоконник расположен рабочий стол с полками для книг с обоих сторон. Новый ноутбук, наушники и стопка самых излюбленных книг украшает деревянную поверхность стола, а рамка с семейной фотографией, где изображен Союн, Сынмин, Феликс, Минджи и Юнджи, придаёт комнате более личную атмосферу. Помимо этого в комнате стоит небольшой диван, напротив которого телевизор с приставкой. Они с Минджи часто любят поиграть в какие-нибудь гонки или драки, поэтому и оставаться на ночёвку Минджи тоже любит. У Союна так же есть мольберт, стоящий в другом углу комнаты, и гитара, на время спрятанная в шкаф, потому что маме не нравится то, что он умеет играть и вообще этим увлекается. Союн попросту боится, что любимая гитара улетит в мусорку, если ещё пару раз попадется на глаза Хэвон. — Я не собираюсь с тобой ссориться, но мне неинтересно то, что ты предлагаешь, — спокойно, как учил отец, отвечает Союн, стараясь понять сюжет книги. Мама сильно отвлекает, а книгу дочитать хочется жутко. Слишком интересный сюжет, учитывая то, что фантастику Союн читает впервые, но уже готов купить остальные части цикла. — Ты — будущий наследник, Союн! Ты обязан изучать менеджмент, экономику, ведение бизнеса и работу с сотрудниками, и это как минимум! — Союн не может не закатить глаза на слова матери. Это так глупо с её стороны возвращаться в Сеул спустя столько лет и ожидать, что сын будет делать так, как она скажет. Союну мамой-то назвать её сложно, что уже говорить о том, чтобы слушать её. Не собирается он быть наследником. Весь этот бизнес — последнее, что интересует его подростковую голову. Он рисовать любит, музыку сочиняет и поёт, когда дома один остаётся. Его картины уже украшают школьные коридоры, а в спальне Сынмина висит его портрет, нарисованный Союном. У Минджи в комнате тоже висит парочка картин Союна, которые она буквально выпросила, потому что уж слишком красиво это выглядит. А вот в глазах Хэвон всё творчество сына — бред и безвкусица. Он уже слышал, как она говорила по телефону со своими родителями, жаловалась на воспитание Сынмина и на бессмысленные увлечения Союна. Задело ли это ребёнка? Сначало нет, потому что всё это время матери не было в его жизни, и с чего бы ему переживать о её мнение, если она ни во что не ставила самого Союна. Но чуть позже в голову полезли неприятные мысли о том, что несмотря на отсутствие матери в его жизни, Союн хотел бы нравится ей. Она всё-таки его мама, и подростку сложно осознавать, что собственная мать воспринимает его не как сына, а скорее как человека, через которого можно показать свой статус людям вокруг. Потому что другого объяснения у Союна нет. И Союн соврёт, если скажет, что никогда не думал о маме, пока её не было рядом. Думал и очень даже часто, особенно в дни, которые проводил у Минджи дома. Дядя Феликс и тётя Юнджи — большой пример здоровых отношений, где на первом месте будет любовь и поддержка, а затем уже всё остальное. Он хотел бы так же обниматься с мамой, как Минджи после возращения из школы. Хотел бы видеть, как улыбается папа, смотря как мама готовит. Как бы они с Минджи оба ни противились от поцелуев Феликса и Юнджи, Союн хотел бы видеть, как папа оставляет поцелуи на щеках или макушке мамы. Он бы хотел видеть его счастливым, хотя Сынмин и так всеми силами пытается показать то, что счастлив. Союн не глупый, ему четырнадцать лет, и он прекрасно понимает что такое отношения, любовь и откуда берутся дети. Союн просто хотел бы чувствовать себя так же спокойно и хорошо рядом с родителями, как и Минджи. И Союну хорошо с папой. Сынмин всегда делал всё возможное, чтобы дарить сыну любовь, заботу и поддержку. Союн любит папу, пусть и они иногда ссорятся, это всё не сравнится с тем, как им комфортно друг с другом. Союн считает отца не просто родителем, но и близким другом, к которому он в любой момент может прийти и что-то рассказать. Сынмин прекрасно знает, что Союн уже целовался с девочкой из другого класса и ему не понравилось, знает, что Союн влюблен, только так и не рассказывает в кого. Сынмин и не выпытывал это всё, просто всегда показывал, что готов выслушать и не осудит. Не осуждал никогда. Вот только любовь отца очень отличается от любви матери, которую Союну действительно не хватало и не хватает до сих пор. И пусть он давно понял, что каких-то теплых отношений у него с ней не будет, грусть от осознания этого никуда не делась. — Хэвон! — грубый голос отца звучит неожиданно. Он открывает дверь в комнату сына почти нараспашку, свирепо смотря на бывшую жену. Сынмин не давал ей ключи от квартиры, не позволял приезжать и даже запрещал делать что-то, что не понравится Союну. Хэвон упрямая до жути, всегда считала, что права только она, и другого не дано. Сынмина это в ней всегда ужасно раздражало. — Защитник пришёл. Ты посмотри, в кого сына превратил! Совсем не понимаешь, что компания без наследника разорится за пару лет, Сынмин. Хватит сидеть у него на поводке, ты — отец, так будь нормальным мужиком! — Хэвон топает ногой, словно маленький обиженный ребёнок, и жестикулирует, раздражая ещё больше. Союн, не желая слушать крики матери, надевает наушники и включает музыку на полную. Сынмин его прекрасно понимает и, будь его воля, сделал бы то же самое. Но он не может убежать от проблем, когда они происходят в его доме и напрямую влияют на его ребёнка. — Пошли в гостиную, поговорим. Я не хочу, чтобы Союн слышал тот бред, что льётся из твоего рта, — Сынмин встаёт перед дверью и показывает рукой, приглашая Хэвон покинуть комнату. Женщина зла, это видно по её красной шее и горящим глазам. Приходится смириться и покинуть комнату, бросив на сына недовольный взгляд. Союн выдыхает, как только пересекается с отцом взглядом, и тот ему улыбается. Он снимает наушники и возвращается к чтению, уж слишком интересно куда пропала мама главной героини. *** Минхо прогуливается по школьным коридорам с детской улыбкой на губах. Корейская школа — что-то давно забытое, ушедшее в прошлое, вместе с детством Минхо. Он слишком долго не вспоминал свой подростковый период, обучения в стенах корейской школы и внеклассные занятия по физике и танцам. Ностальгическая улыбка появляется моментально, стоит пройти мимо музыкальных и танцевальных классов, где сейчас идёт урок. Секретарь ведёт его в сторону кабинета директора, поэтому Минхо позволяет себе упасть в воспоминания. Минхо двадцать девять лет, пятнадцать из которых он жил в Токио. Родился и вырос в Сеуле, а в четырнадцать его отцу предложили хорошую работу в Японии, поэтому семья покинула родную страну. Минхо не был здесь пятнадцать лет, прилетал раза три от силы, один из которых сюрпризом на девятнадцатилетие лучшего друга. С тех пор вживую они больше не виделись, но постоянные звонки и переписки никуда не делись. Переезд в четырнадцать дался Минхо достаточно легко. Он был замкнутым подростком, любящим физику, математику и книги. Ровесники сторонились его большую часть средней школы, а единственный друг учился в другой школе, поэтому уезжать было просто. Конечно, он любил Корею, старался не забывать язык и даже встречался с одним корейцем в Японии, который чуть позже вообще уехал в Америку. В Токио всё было хорошо: Минхо быстро нашел друзей, привык к правилам и выучил язык. Сложнее всего было свыкнуться с другой системой образования, правилами, не позволяющими даже волосы подстричь покороче или отрастить подлиннее. Он справился, с отличием закончил школу и поступил в один из лучших университетов Токио на преподавателя физики и математики, взял дополнительные курсы по корейскому и копил на переезд. Как бы хорошо ни было в Токио, Сеул был его любимым городом. И пусть на полноценный переезд после окончания университета ушло почти пять лет, Минхо смог купить небольшую квартиру в адекватном районе города и найти работу в сеульской школе. Родители, хоть и не сильно были рады новости о переезде, всё равно поддержали сына. Только попросили приезжать почаще и как можно скорее найти себе пару. Оба родителя тактично умалчивали об ориентации сына, считая, что это — не их дело. Минхо больше всего благодарен им за молчание и немую поддержку, потому что это намного лучше криков и скандалов. И пусть сейчас Корея намного лояльно относится к однополым парам, порицание можно услышать на каждом шагу, а Минхо, как учителю, это совершенно не нужно. — Мистер Ян? — девушка, ведущая Минхо к кабинету, останавливается около деревянной двери, выкрашенный в чёрный, и это выводит Минхо из раздумий. Он тут же поправляет пиджак, готовясь ко встрече с директором школы. За дверью слышится тихое «Входите», и девушка открывает дверь, моментально низко кланяясь директору. Минхо улыбается и повторяет за секретарём, низко кланяясь мужчине. Он тоже встаёт, мягко улыбаясь и кланяясь чуть спокойнее. Мужчина выглядит чуть старше Минхо, но его мягкая улыбка делает его достаточно приятным. Ян Чонину тридцать четыре года, и он является директором школы чуть больше двух лет. Минхо проходил собеседование на должность учителя онлайн, сидя в своей комнате в Токио, поэтому базовую информацию о директоре он знает. Мужчина — математик, легко может заменить кого-то из учителей. В школе пользуется большим уважением не только от учеников, но и от учителей. Чонин помог восстановить потёртый спортивный зал, построил новую площадку для бейсбола и является постоянным посетителем футбольных и бейсбольных игр. Ян Чонин — один из немногих директоров, что смог завоевать доверие своими действиями, а не пустыми словами. Разговор о работе длится не больше двадцати минут. Чонин рассказывает о классах, которые Минхо будет вести, чуть-чуть о других учителях физики и математики, а так же показывает договор. Минхо вчитывается в каждую строчку, чтобы потом не возникло проблем, и подписывает. Чонин делает тоже самое и с улыбкой встаёт, чтобы пожать руку новому коллеге. — Надеюсь, мы сработаемся! — Минхо кивает в ответ и пожимает руку, ярко улыбаясь. Он рад вернуться, рад найти работу так быстро и в хорошей школе. — А теперь пойдёмте, я покажу вам кабинет. По пути к кабинету Чонин немного рассказывает о других учителях, показывает некоторые кабинеты и школьную столовую, где сейчас пусто из-за начала урока. Некоторые классы в школе имеют стеклянные стены, позволяющие смотреть на урок, не заходя внутрь. Минхо улыбается, лишь немного думая о том, что в Японии такое тоже было. Только там это делалось для более лучшего контроля детей, а здесь для открытых уроков и визуального увеличения кабинетов. Минхо на самом деле такие не любит, поэтому искренне радуется, когда его кабинет оказывается простым. Одиночные деревянные парты, большой учительский стол, компьютер и интерактивная доска с проектором радуют Минхо. В лаборантской хранится новейшая техника для демонстрации физики, и Минхо готов часами разбираться с ней, чтобы лучше показать детям. В школе Токио такого не было, приходилось импровизировать, чтобы объяснить детям некоторые теории и формулы. Сейчас же где-то внутри себя Минхо ликует от новеньких колбочек, магнитов совершенно разных размеров, измерительных приборов, совершенно нового амперметра, даже комплекта инструментов для изучения молекулярной физики и термодинамики. Минхо чувствует себя маленьким ребёнком, разглядывая своих любимых помощников в работе. — Соседний кабинет, кстати, учителя литературы и корейского языка. Вы одного возраста, поэтому, думаю, подружитесь, — улыбается Чонин, наблюдая за горящими глазами Минхо. Услышав директора, он тут же поворачивается к нему, надеясь на то, что кабинет принадлежит никому иному, как Хван Хёнджину. — Хёнджин? — спрашивает Минхо, и тут же ловит удивлённый взгляд директора. Он заторможенно кивает. — Мы лучшие друзья ещё со школьных времён. На танцы вместе ходили. И он не знает, что я здесь, — Минхо со скромной улыбкой потирает заднюю часть шеи, волнуясь о том, что это может стать проблемой. Но вместо недовольства на лице Чонина появляется яркая улыбка. Чонин придумывает коварный план о том, как можно сделать сюрприз, и они тут же идут его исполнять. План прост — директор вызывает Хёнджина на пару минут в коридор, пока Минхо будет стоять за дверью. Хёнджин выйдет, прикроет дверь и так Минхо окажется за его спиной, чтобы немного напугать. Минхо благодарит директора и, наверное, впервые за долгое время чувствует сильное волнение. Он не видел Хёнджина десять лет. — Учитель Хван, можно вас на пару минут? — директор стучится в кабинет литературы, пока Минхо остаётся прятаться за дверью. Хёнджин кивает, быстро даёт детям задание и выходит. Он выглядит чуть-чуть напряжённым, потому что директор редко вызывает его вот так, да ещё и посреди урока. — Хочу познакомить вас с новым учителем физики, который будет работать в соседнем кабинете, — Хёнджин закрывает дверь и внимательно смотрит на директора, пока тот кивает за его спину. Хёнджин поворачивается, словно в замедленной съемки, пока Минхо улыбаясь, опирается плечом о дверь. Хван застывает в неверии на несколько секунд, затем на лице появляется шок: глаза округляются, а рот открывается. Минхо безумно смешно с этой картины и так радостно одновременно. Он очень скучал по Хёнджину, и никакие разговоры по телефону или видеосвязи не заменят личное общение, когда ты можешь коснуться человека. Минхо продолжает улыбаться, ожидая хоть чего-нибудь ещё, пока не чувствует влагу на глазах. — Привет! — хрипло говорит Минхо, и это приводит Хёнджина в чувства. Он пару раз моргает, пытаясь понять, не сон ли это.Они ведь только вчера общались, Минхо жаловался, что очень устал на работе и планирует просто спать весь свой выходной. Обманул, чтобы вот так сюрпризом приехать? Хёнджин сам чувствует влагу на глазах, а затем взрывается смехом. — Ты дебил? — первое, что выдаёт Хёнджин, перед тем, как ринуться в объятия лучшего друга. Они не виделись вживую десять лет, и Хёнджин жутко скучал. Пару раз даже сам хотел приехать, но обстоятельства никак не складывались. И вот, Минхо сам обнимает его и радуется, словно маленький ребенок. Обнимает крепко, ощущая давно забытое тепло. Он никогда не испытывал к Хёнджину романтических чувств, но он ощущается как родной брат — всегда рядом, готовый помочь и поддержать. Хёнджин был тем, кто провожал его в другую страну в четырнадцать. Был тем, кто узнал о его ориентации, и вместо криков и оскорблений, тоже признался. Был тем, кто видел, как тяжело Минхо даётся учеба в школе, видел его первые отношения и последние, закончившиеся не самым лучшим образом. И пусть он всё это видел только в экране телефона и ноутбука, всё равно ощущалось чем-то родным, тёплым и близким. И Минхо тоже всегда был рядом, хоть так далеко. Он первый узнал о ориентации Хёнджина, первый видел его проблемы с родителями и переезд, видел его травму, которая теперь не позволяет танцевать на профессиональном уровне и видел, как тот влюбляется. Минхо никогда не забудет счастливые сообщения Хёнджина о том, что он теперь в отношениях. Только он никогда не признается, что в тот момент сам всплакнул от нахлынувшей радости за друга. Они всегда были друг у друга, пусть и расстояние мешало. Пришло время восполнить живое общение. Работа в школе сложная и тяжёлая, но когда в соседнем кабинете находится лучший друг, переживать это становится легче.