Уравнение Дирака

Ночной Сеул красив. В окнах многоэтажек горит свет, отбрасывая причудливые огоньки на весь город. Некоторые здания украшены светодиодной лентой, привлекая внимание к заведениям внутри. Река Хан подсвечивается огнями от городских ламп и в закатном солнце практически блестит. Ветер колыхает деревья, сбивая с их кроны зелёные и жёлтые листочки. Где-то вдали виднеются горы и башня Намсан, светящаяся ярким синим цветом. Сынмин, стоя на балконе своей квартиры с чашкой кофе в руках, задумывается о том, что очень давно не гулял по парку Намсан и не поднимался на саму башню. Когда-то, будучи еще подростками, Феликс и Сынмин часто ходили туда. Просто прогуляться по парку, поиграть в догонялки и посмотреть на высокую башню вблизи. Она всегда возвышалась над ними, недосягаемая и ужасно красивая. Сейчас же, по прошествии многих лет, Сынмин смотрит на неё практически сверху вниз, пусть и вдали. Ухмылка красуется на лице мужчины, когда он вспоминает, как заставлял Феликса пригласить Юнджи на свидание, и как прятался между деревьев парка, чтобы вовремя помочь другу. Им было по четырнадцать—маленькие, счастливые, не думающие о будущем дети. Они любили гулять, обожали кататься с горок и прятаться друг от друга. Зимой, в те дни, когда снег осыпался на город небольшим слоем, они бежали лепить снеговикови кидаться в друг друга. Сынмин улыбается, думая о том, что в те года он был самым счастливым подростком. Пока рядом были Феликс и Юнджи, пока он был на улице в окружении лучших друзей, пока никто не пытался заставить его делать то, что не хотелось. Сынмину тридцать четыре. Он взрослый мужчина, воспитывающий сына. Генеральный директор самой крупной айти компании в Сеуле, богатая шишка, прошедшая через множество трудностей, чтобы сейчас стоять на балконе своей дорогой квартиры на предпоследнем этаже многоэтажного дома. Сынмину тридцать четыре, и он безумно хочет обратно, в детство. Пусть глупо, опрометчиво и неправильно, потому что взрослый человек не должен так думать, но Сынмин думает. Что-то внутри горит и рушится каждый раз, стоит выйти на этот балкон и оглянуть город под ногами. Что-то болезненно сжимает каждый раз, когда рядом с воспоминаниями о счастливом детстве в голове всплывает семнадцатилетие Сынмина. Больница. Сильный запах медикаментов и яркий потолочный свет. Сынмин чувствует головокружение, когда оказывается внутри. Дышать становится тяжело, паника подступаеткгорлу с неимоверной силой, ноги подкашиваются, а в голове пустота. Сынмин не помнит, как бежал сюда, не помнит ничего после звонка мамы. Помнит только её надломленный голос и крик Феликса, что пытался привести друга в чувства. Что-то внутри тогда впервые разрушилось, просто от одной фразы мамы«папа в больнице». Сынмин не знал причину—папа всегда выглядел здоровым, окрепшим мужчиной, посещал спортивный зал и врачей каждые полгода. Отец до сих пор мог без особых проблем приподнять его над землёй и покружить. Мозг не сразу воспринимает информацию от женщины в регистратуре. Она несколько раз называет номер палаты, но в ушах Сынмина громкий писк. Перед глазами всё плывет, будто он несколько раз подряд погружается под воду и не может вынырнуть. Слышит номер палаты, только когда девушка прикрикивает, отрезвляя. Подросток мчится вперёд, ощущая боль в ногах. Ощущение, будто ещё шаг и пропасть. Он старается сдерживать истерику где-то внутри себя, но с каждым шагом слёзы всё больше и больше наполняют глаза. Мысли отсутствуют, гул больницы мешает сосредоточится на поиске палаты, а голова будто пульсирует. Сынмин чувствует, будто из него сердце вытаскивают. И ощущения усиливаются, когда он находит нужную палату и открывает дверь. Сынмин не сразу в светловолосой женщине узнает свою мать. Она сидит на стуле около кровати, держит в руках руку отца и плачет. Ее лицо опухло, глаза красные и заплаканные. Она сжимает руку отца и смотрит на сына с болью в глазах. Сынмин делает несколько осторожных шагов и почти падает. Отец лежит на постели, прикованный к аппарату жизнедеятельности. Кислородная маска на лице закрывает несколько грубых ссадит и синяков. В его вены вставлены катетеры, ведущие к капельницам с полупрозрачной жидкостью. Руки в ссадинах и порезах, яркий синяк красуется на плече. Сынмин не понимает ничего, пока мама не встаёт, чтобы заключить его в объятия и позволить заплакать. Сынмину было семнадцать, когда его отец чуть не погиб, попав в аварию. Случайная авария, в которую оказалось втянуто четыре машины. На месте погибло два водителя ближайших машин, шесть пассажиров были доставлены в больницу. Двоих из них врачи буквально вытаскивали с того света, и отец Сынмина был одним из них. Виноват был мужчина двадцати трех лет, выпивший больше необходимого и выехавший на огромной скорости на дорогу. Это было неожиданно и страшно, потому что машины разбросало в разные стороны, благо, никого больше не задев. Машину одного из погибших откинуло настолько сильно, что она перевернулась и осталась лежать на крыше. Виновный водитель выжил и был приговорён к тринадцати годам лишения свободы, обязан был выплатить огромный штраф и оплатить лечение тем, кто выжил. Мужчина сделал всё, но и в тюрьме продержался недолго—считал свой поступок не таким серьезным, за что и был убит в камере. Отец пролежал в больнице больше четырёх месяцев, один из которых, находился в коме. Он выжил, но врачи не давали надежды на нормальную, здоровую жизнь в дальнейшем. Сынмин долго приходил в себя, не понимал, что делать и как жить дальше. Компания стояла на месте до тех пор, пока друг отца не пришёл с идеей:объединить две компании и поставить Сынмина во главу. В тот момент Ким Чонвон, отец Сынмина, уже очнулся и даже мог говорить, поэтому предложение друга принял моментально. Нужно было только дождаться совершеннолетия детей и немного подучить Сынмина. Началась бесконечная учеба. С уроков Сынмин шёл на дополнительные занятия, изучал маркетинг, менеджмент, программирование, математику, механику, аналитику и финансы. Это было тяжело как морально, так и физически. Сынмин спал по три часа, перестал выходить на улицу даже на прогулки, мало ели много работал. Его комната была завалена тетрадями и учебниками. Он хотел помочь отцу, хоть немного облегчить его восстановление, чтобы тот не переживал хотя бы из-за бизнеса. Сынмин и Нери, мама, больше всего знали, через что прошел отец, чтобы поставить компанию с нуля и достичь того, что у него было. Никто из них не хотел, чтобы это всё кануло в лету. Поэтому Сынмин работал днями и ночами, забивал на всё, и только Феликс и Юнджи заставляли его отдыхать, буквально оттаскивая от рабочего стола. Юнджи приходила к Сынмину и готовила ему кушать, пока мама постоянно была в больнице. Они с Феликсом убирались в квартире, заставляли Сынмина спать и помогали с домашней работой в школу, прекрасно зная, насколько у него и так много заданий. Они были рядом всё время, несменно поддерживая и помогая. Пока мама заботилась о папе, о Сынмине заботились его друзья. Они по сей день, вместе с Союном и Минджи, единственные, ради кого Сынмин готов на всё. Тогда был самый сложный период его жизни. Он и с будущей женой познакомился за несколько дней до свадьбы. Хэвон была красива— её тёмные слегка волнистые волосы были уложены в высокий хвост, лёгкий макияж в виде теней, консилера и геля для ресниц и бровей, делали её внешность более милой, расслабленной. Хэвон улыбалась, когда впервые встретилась с Сынмином, держала спину ровно и вежливо разговаривала с его родителями. Чонвон тогда уже был дома, но передвигался на инвалидной коляски, готовясь к еще одной операции на спину. Хэвон понравилась им, мама радовалась, что смогла подобрать красивую, ухоженную девушку с прекрасными манерами и взглядами на жизнь. Сынмин же в тот момент просто хотел спать. Сынмину было девятнадцать, когда он женился и подписал пятилетний контракт. Родители прекрасно знали, что этот брак изначально строился лишь на взаимовыгоде, поэтому чего-то постоянного от детей не ждали. Единственное, чего попросили— наследника, чтобы компания могла и в дальнейшем продолжать своё существование. Хэвон не была рада такому желанию, но и против сказать ничего не могла. Хэвон гуляла с другими парнями, могла не ночевать дома сутками и Сынмину было всё равно. Она всегда говорила, где была, чтобы Сынмин мог спокойно рассказать что-то родителям. Как бы там нибыло, в их глазах они были нормальной семьёй, пусть за закрытыми дверями были свои скелеты. В глазах родителей они были примерной семьёй до тех пор, пока Хэвон не решила уехать раз и навсегда. Её родители отнеслись к этому спокойно, поддержали и помогли обосноваться в Италии. Сынмин знал, что они с самого начала знали о её романе, да и она сама не пыталась это скрыть. Вот только в этой поддержки собственной дочери, они почему-то резко забыли про Союна. Маленького трёхлетнего Союна, для которого мама была самым родным человеком. Родители Хэвон особо не интересовались жизнью внука, разве что на день рождения поздравляли. И Сынмин никогда не пытался как-то выйти с ними на связь— у него были свои родители, любящие внука и помогающие на постоянной основе. Сынмин выныривает из воспоминаний, когда стеклянная дверь позади него отъезжает в сторону. Кофе в кружке давно остыл, на балконе стало холодно, а место закатного солнца сменилось луной. Он совсем не следил за временем и понятия не имел, сколько простоял. Холодно не было, Сынмин просто ощущал себя потеряно и где-то не здесь. — Пап? Всё хорошо?— Союн выходит в своей домашней пижаме и укутанный в плед сЧеловеком-пауком. Он громко зевает, и Сынмин наконец переводит на него свой взгляд. Из головы уходят все мысли, когда сын стоит рядом и одним своим присутствием делает всё легче. Сынмин улыбается, может, не так счастливо, как хотелось бы, но этого достаточно, чтобы вызвать улыбку на лице Союна. — Да, просто задумался, —Сынмин прижимает сына к своему боку и оставляет мягкий поцелуй на макушке. Союн не верит, но кивает. Это не первый раз, когда он видит отца одного на балконе, просто до этого старался его не тревожить. Он понятия не имеет, что творится в его голове, не знает, как помочь, и нужен ли он вообще рядом в такие моменты? Может, отец хочет побыть один? Но сегодня Союн просто почувствовал, что нужен и вышел на балкон.—Пойдём в тепло, уже холодно. Сынмин не любит падать в свои воспоминания, это всегда приносит боль, какие бы хорошие они ни были. Сынмин на самом деле ужасно слабый, до жути простой и лёгкий человек, но жизнь вынудила его быть таким— грозным, серьёзным и важным человеком. Тихим и спокойным он становится только рядом с близкими людьми, пусть и им не всегда показывает слабую сторону себя. Он сам справится, не маленький ребёнок. *** —Итак. Сегодняшняя тема«Теория электромагнитного поля», записывайте,—Минхо улыбается, услышав недовольный скулёждетей. Выпускной класс средней школы, вернувшийся на второй семестр и попавшийк новому учителю, был не сильно доволен. Несмотря на интересные уроки, практику и постоянную помощь они всё равно не были рады новой теме, потому что материал практически не укладывался из-за отсутствия базы. Второй учитель физики в школе, мягко говоря, не очень. Она не воспринимает просьбы учеников повторить определение или объяснение какого-то явления, вместо этого читает с учебника и ничего не показывает. Минхо был на её уроке всего один раз и поклялся больше не заходить. Учитель Ён—взрослая женщина лет пятидесяти, слишком рано решившая, что дети ей что-то должны, и она вовсе не обязана их учить. Михно узнал, что до его появления у неё были все нынешние классы средней школы, и на некоторые из уроков она просто могла не прийти. Проблема только в том, что учитель — очень почитаемая профессия в Корее, здесь уважают и очень хорошо спонсируют школы, из-за чего учителя получают достаточно крупную зарплату. По этой же причине ученики не могут пожаловаться или попросить замену учителя. Минхо сам пошёл к директору и ничего, кроме банального«Я не смогу найти ей замену посреди учебного года», увы, не услышал. Пришлось смириться и сосредотачиваться на своих классах. —Учитель Ли, можно с вами поговорить?—урок заканчивается достаточно быстро, и под счастливый выдох детей Минхо собирает свою сумку. На сегодня это его последний урок, и он намерен поехать домой, чтобы в спокойной атмосфере проверить лабораторные некоторых классов. Девочка, что позвала его, аккуратно входит в кабинет и низко кланяется. Минхо встаёт, повторяет за ней и кивает, позволяя спросить. Она точно не из его класса, но точно в выпускном.—Меня зовут Ким Минджи, и я из девятого класса«Б!»—представляется девочка, и Минхо вспоминает, как несколько раз видел её в коридоре школы вместе с каким-то высоким парнем, кидающимв неё бумажки. Оба, на удивление, улыбались и смеялись. Минхо тогда невольно упал в воспоминания, когда еще совсем ребенком кидался в Хёнджина первым, что попадёт в руку, лишь бы немного его развеселить. —Приятно познакомится. Чем могу помочь? - спрашивает Минхо, заканчивая собирать свою сумку. Он кидает мягкий взгляд на девочку, которая сжимает лямку своего чёрного рюкзака, на котором висит милый брелочек в виде медвежонка, и улыбается. У девочки, на большое удивление корейцев, очень много веснушек по всему лицу. Минхо кажется это чем-то необычным, но ужасно красивым. —Подскажите, а вы ведёте дополнительные уроки? Как репетиторство?—Минхо невольно поднимает одну бровь, впервые задумываясь об этом.—Дело в том, что мне очень нравится физика, и я бы хотела сдавать дополнительный экзамен по ней, но с учителем Ён,— девочка запинается, и Минхо улыбается, совершенно понимая её реакцию.—Поэтому я хотела бы узнать, если у вас дополнительные уроки по подготовке к экзаменам?—Минхо поджимает губы и отрицательно машет головой. Он особо не думал о дополнительных уроках или репетиторстве. Школа в Японии запрещала учителям проводить дополнительные уроки, особенно за пределами школы. Руководству не нравилось то, что учителя смогут получать ещё больше денег, а еще это увеличивало риск нахождения девушки и взрослого учителя в более интимной обстановке. Школа, в которой работалМинхо, славилась не самым хорошим статусом учителей, ибо несколько из них уже были под арестом за развращение малолеток. К сожалению, Токио — слишком большой город, и уследить за каждой школой и учеником, предотвратив излишнее внимание к несовершеннолетним, невозможно. Минхо понятия не имеет, как к этому относятся в Корее, но,по крайней мере, каких-то масштабных скандалов у этой школы не было. —К сожалению, я пока не веду дополнительные уроки, но могу поговорить об этом с директором. Скажи, ты одна, кто хотела бы сдавать экзамен?—Минджи отрицательно машет головой, рассказывая о ещё минимум четырех ребятах, что интересуются физикой и пытаются изучать её дома самостоятельно. Минхо задумчиво кивает, обещает девочке подумать и отпускает её на следующий урок. С одной стороны, дополнительные занятия— это дополнительные часы, а значит больше зарплата. С другой стороны, Минхо никогда не вёл такие уроки и с чего начинать тоже не знает. Если учеников будет не так много, то в теории, он мог бы заниматься индивидуально с каждым. Так материал будет объясняться проще, легче и быстрее. Ещё можно сделать одну группу и с некоторыми, кто совсем ничего не понимает, занимать ещё одинчасна неделе, но уже индивидуально. Это довольно интересно и, на самом деле, хорошо проверит компетенцию Минхо, как учителя физики, который может подготовить учеников к сдачи сунына. Осталось только узнать, как к этому отнесётся директор Ян. —Отличная идея!—восклицает он, как только Минхо начинает разговор. Он пока шёл к кабинету директора, уже построил в голове целую линию защиты, если вдруг директор будет категорически против, но тот даже до конца не выслушал изначальное предложение.—Я бы с удовольствием уволил учителя Ён, но пока не могу этого сделать, а ученики страдают, так что я буду очень рад, если вы организуете дополнительные уроки. Конечно, за работу с учениками нашей школы в её пределах, я буду доплачивать за отработанные часы, но если вы захотите взять ещё ребят, то уже как репетиторство, и тут без меня. В остальном я совершенно не против!—Минхо улыбается, когда директор записывает дополнительные часы на его имя и позволяет сформировать группу из десяти человек. По крайней мере, таким образом он сможет помочь некоторым детям разобраться в предмете. Минхо уходит от директора с улыбкой до ушей и мыслями о том, что нужно простроить еще один план уроков для дополнительной группы. *** —Директор Ян к тебе очень хорошо относится, я даже немного удивлён,—говорит Хёнджин, открывая бутылку пива специальной открывашкой. Минхо смотрит на него с лёгким недоумением, совершенно не понимая, о чём говорит друг. Сегодня пятница, и они решили немного отдохнуть после тяжёлой рабочей недели, расположившись в квартире Хёнджина. Его парень ещё на работе, но он обязательно выпьет с ними, потому что, судя по кучи бумаг, раскиданной на рабочем столе, у того какие-то проблемы с кофейнями. —Почему же? Вроде нормальный мужик,—Минхо пожимает плечами, чокается горлышком бутылки с бутылкойХёнджина и делает глоток пшеничного напитка. Алкоголь приятно стекает по горлу, расслабляя напряжённое тело. Минхо чувствует себя спокойно, позволяет не думать о следующей недели и просто наслаждается вкусным напитком и приятной компанией. —Он когда меня на работу принимал тоже был нормальным мужиком, а потом увидел, как Джисон забирает меня с уроков, и вызвал на разговор. Он не любит, когда его учителя состоят в отношениях, потому что это означает, что они могут в любой момент уйти в декрет или взять больничный по уходу за ребенком.—Минхо прыскает от смеха, представляя, что Хёнджин берёт больничный по уходу за ребёнком, которого априори не будет. Разве что только Джисон на ребёнка смахивает, но в это мало кто поверит. —Подожди, он же видел именно Джисона? Он решил, что он—девушка? - Минхо хочет засмеяться в голос, потому что если так, то это самая абсурдная ситуация. Если уж на то пошло, то в их паре это у Хёнджина длинные блондинистые волосы и нет забитого рукава. Хёнджину требуется минута, чтобы понять, о чём говорит Минхо, после чего он громко смеётся и отрицательно машет головой. — Нет, боже,—сквозь смех выдает Хёнджин.—Ему в принципе не нравится, когда учителя в отношениях, а я еще и геи, представляешь, как сильно это повлияет на детей?—Минхо машет головой, становясь серьёзнее. Не знает, потому что никак и не повлияет.—Вот именно! Я тоже не знаю, но мне пришлось заверить его, что никто из детей не узнает о моих отношениях, и только после этого опустил. Правда ещё пригрозил увольнением, если дети всё-таки узнают. Теперь он со мной осторожен и больше на пассивной агрессии разговаривает,— Хёнджин пожимает плечами, как будто это что-то обыденное в его жизни. Ладно, такого рассказа он совершенно не ожидал и даже не думал о чём-то подобном. И тут какая-то дискриминация любых отношений, не только однополых. Минхо кажется это забавным. —Ну что ж, теперь в нашей школе два гея. Выпьем за это!—улыбается Минхо, заставляя Хенджина громко засмеяться. Они снова чокаются и выпивают остатки пива до дна. Дальше разговоры сводятся к чем-то нейтральному, они вспоминают школу, разговоры по видеосвязи и даже показывают друг другу скриншоты с тех самых разговоров. Хёнджин впервые признаётся, что по-настоящему чувствует себя счастливо. Он выпил уже достаточно, и его язык совершенно не соотносится с мозгом, поэтому он впервые за долгое время раскрывается перед Минхо и говорит о Джисоне, как о самом родном и близком для него человеке. Минхо улыбается, слушая его рассказы и ловя влюблённые глаза. Искренняя радость ощущается почти физически, когда в зеркале он замечает Джисона, что прислонился к стене и с влюблённой улыбкой слушает откровения своего парня. Пьяного, но до жути влюблённого парня. Хёнджин счастлив, и он не просто любит, его тоже очень любят. Джисон помогает уложить пьяного Хёнджина спать, и Минхо усмехается, видя как хрупкий, длинный Хван в руках Джисона смотрится маленьким, почти крошечным. Джисон занимается спортом, у него подкачанное тело и полностью забит рукав правой руки. Он выглядит, как опасный мафиози, на деле же является довольно успешным бизнесменом со своей сетью кофеен по всему Сеулу. Минхо практически никогда не разговаривал с Джисоном даже по видеосвязи, но несмотря на это, он знает почти всё о грозном, на деле безумно милом и мягком Хан Джисоне. И сейчас, наблюдая за тем, как ласково Джисон укладывает друга на кровать, поправляет его волосы и нежно целует в лоб, на душе становится спокойно. Хёнджин пережил достаточно много, чтобы сейчас чувствовать себя счастливым в родных объятиях близкого человека. —Джисон?—названный поднимает голову. Он убирал стол на кухне, когда Минхо позвал его. Имя вырвалось само собой, Минхо слишком глубоко ушёл в свои мысли и даже на автомате успел вызвать такси до дома.—Спасибо, что был рядом с ним, пока я не мог,—искренне говорит Минхо, смотря Джисону прямо в глаза. он сейчас так сильно напоминает растерянного бельчонка, что Минхо хочется засмеяться, но упорно сдерживает себя, чтобы не показаться некультурным. —Оу, не этого я ожидал. Эм, я просто люблю его, тебе не обязательно меня благодарить. Я вообще-то думал, что ты, типа, будешь ревновать?—Минхо ошарашенно смотрит на Джисона, совершенно не ожидав такого. Он и ревновать Хёнджина? Он, конечно, красивый парень, но однозначно не во вкусе Минхо. Вот только Джисон-то этого не знал.—Давай как-нибудь выпьем вдвоём, поговорим, м?— Джисон неловки потирает заднюю часть шеи и улыбается, заметив ошарашенный взгляд Минхо. Телефон в его руках вибрирует, оповещая о приехавшим такси, и Минхо приходится кивнуть. —И мы обязательно обсудим, с какого это лешего, ты решил, что я буду ревновать, —Джисон смеётся и кивает. Он провожает Минхо до двери и запирает дверь, улыбаясь. Минхо на самом деле искренне поблагодарил Джисона, потому что тот правда был рядом всё то время, что он сам не мог. Если бы не появление Джисона, Хёнджин мог и не справиться со всеми проблемами, что когда-то навалились на него большим комом. Минхо физически не мог приехать к другу, но постоянно был на связи, вот только сказать, что тот сильно помог, увы, нельзя. Увы, расстояние всё равно мешает помогать и поддерживать друзей. *** —Союн, я все понимаю, но что у тебя с физикой?—с недоумением спрашивает Сынмин, держа в руке табель успеваемости сына. —Ис математикой? Ниже среднего, что случилось?— Сымнин никогда не ругал сына за плохую успеваемость или оценки, да и Союн никогда не давал поводов. Его учёба была стабильна и легка, он спокойно мог попросить у папы помощь с заданием или пойти к Минджи, чтобы та объяснила какую-нибудь тему. Сейчас же Союн скатывается по трём предметам—математика, обществознание и физика. Сынмин совершенно не понимает что происходит. —Просто не понимаю тему, эта старая грымза ничего нормально не объясняет,— Союн складывает руки на груди и надувается, явно недовольный этим разговором. Мама всё ещё пытается затащить его на дополнительные занятия по менеджменту или чему-то такому, а тут ещё отец решил по поводу его учёбы в школе поговорить. Второй семестр начался только недавно, а ему уже решили съесть все мозги. —Ким Союн! Не говорит так про учителя Ён!—Сынмин закатывает глаза и угрожающе смотрит на сына. Тот молча кивает и опускает голову. —Послушай, я понимаю, что тебе сейчас совсем не легко, но прошу, не забивай на учебу. Как бы там нибыло, тебе нужно будет поступать, а от экзаменов зависит любой вуз, поэтому, пожалуйста, подумай об этом. Хочешь отомстить маме, делайэто не через учёбу в школе, хорошо?—Союн кивает, стыдливо пряча глаза. Он забил на обществознание как раз из-за этого, пытаясь немного поставить маму на место. Если он станет плохо учится в школе, то она забудет о чём-то дополнительным. По крайней мере, Союн именно так и думал. А по итогу сделал хуже только себе. —Хорошо, прости. С обществознанием я разберусь, а вот физика и математика. Пап, я совершенно ничего не понимаю!—Союн всплескивает руками и пересказывает отцу то, как проходят их уроки с учительницей Ён. Сынмин внимательно слушает и недовольно поджимает губы. Да, не этого он ожидал от школы. — Минджи пошла на дополнительные уроки к новому учителю в школе, но у него группа уже забита, и у меня тренировки в то время, —Сынмин кивает, раздумывая о том, что можно сделать. —С математикой я сам тебе помогу, не зря же образование получал и до сих пор с цифрами работаю,а вот с физикой. Давай я пойду в школуи поговорю с директором? Или с новым учителем, как его там зовут?— Союн сразу расцветает. Минджи недавно рассказывала о том, как интересно учитель Ли рассказывает темы, начиная с самого нуля, останавливается на примерах и разрешает им работать с амперметрами и другими атрибутами. Он с улыбкой рассказывает обо всём отцу и ждет его вердикта.—Хорошо, поговорю с ним, может возьмёт тебя на индивидуальные занятия. Если нет, поищем другого,— Союн кивает. Он не против и другого репетитора, но только если тот будет объяснять так же интересно, как учитель Ли. — Хорошо! А теперь, может закажем поесть, я голодный!—Союн трёт свой живот и смотрит на отца глазами-бусинками. Сынмин смеётся и достает телефон, чтобы оформить доставку чего-нибудь вкусного. Несмотря на противный разговор про учёбу, вечер будет точно хорошим.