История одного сводника. Краткое пособие по смене ориентации злодея

На следующий день из канцелярии прислали человека с дощечкой, на которой изображался родовой символ главы. Эта дощечка служила одновременно пропуском во все места и свидетельством, что её обладатель действует от имени правящего дома. С такой вещицей можно было раздавать указания внешним и даже некоторым внутренним ученикам. Учитывая, что на воротах секты, где постоянно менялись дежурные, периодически происходили заминки из-за необходимости спуститься в город без письменного разрешения, вещь эта могла принести реальную пользу. Жаль только, что она напоминала Бай Ци о задании, которое хотелось забыть, как страшный сон. Убийство старейшины ещё не произошло, а уже вымотало ему все нервы. Также Бай Ци сочли нужным оповестить, что группа шисюнов, отправленная в долину Цзян Мо несколько дней назад, благополучно обнаружила и уничтожила цветок ростка порчи. Это означало, что новых заражений уже не произойдёт. Отмечая заслуги внешнего ученика, глава и даровал ему эту дощечку. В целом выходило, что он откупился от ученика не особо полезной побрякушкой. Ведь до её получения ещё ни один заклинатель не отказал Бай Ци, видя, что таскаются за ним по всей секте люди главы. И хоть его тормозили иногда на воротах при спуске в город, камни высокого ранга были бы куда полезнее дощечки. Поразмышляв немного с утра о наболевшем и придя к выводу, что вариться в собственных невесёлых мыслях не только бессмысленно, но ещё и вредно, Бай Ци решил до последнего надеяться на охоту и уже потом, если план провалится, хорошенько обдумать своё новое положение. Конечно, слова главы о потемнении старейшины можно было проверить хоть сейчас: достаточно только подняться на пик Ди Шуй. Вот только у Бай Ци отсутствовало всякое желание доказывать что-то параллельно Чжэнь Фу. Поэтому спуск в город стал необходимой отдушиной. Так можно было и от мыслей отвлечься, и отсрочить неизбежное, раз уж старый лекарь скрылся в неизвестном направлении. В городе Бай Ци уже узнавали и приветствовали обычные люди. Некоторые из них помнили игру в го и отчаянную храбрость даоса, другие знали, что он занимается лечением губернаторского сына. Третьи, следуя примеру первых двух, сначала здоровались, а затем уже спрашивали у знакомых, кто он и почему спускается с гор так часто. Губернатор, как, впрочем, и всегда, встретил даоса уже во дворце. Он едва ли обниматься не лез, так старался показать своё расположение. Его супруга в это время только стояла позади, нервно сжимая в руках свой платок. Видя даоса, она тут же начинала плакать. Запершись в комнате с губернаторским сыном, Бай Ци проверил, как обстоят дела с его телом, духовным чувством. Если верить книге о демонах, уничтожение цветка не приводило к уничтожению спор. В этом плане ничего не изменилось. Но зато яд на спору подействовал, и ещё как. От черноты в даньтяне осталось средних размеров пятно, отступившее дальше в центр. Порция яда и приток духовной энергии быстро сделали своё дело. Видимо, древесная сущность действительно творила чудеса, иначе объяснить общее улучшение во внешнем виде больного было нельзя. Бай Ци ещё не доводилось проверять, как она повлияет на чужие раны. Но если эффект будет, как от исцеляющих пилюль или нейтрализации яда, тогда можно с полной уверенностью назвать древесный корень самым полезным и необходимым из всех. После лечения сын губернатора впервые за долгое время пришёл в себя. Видя даоса, он попытался сказать что-то, но его сил хватило лишь на небольшое шевеление губ. Решив, что на сегодня здесь больше делать нечего, Бай Ци оставил парня с родителями, а сам ушёл, не дожидаясь, пока губернатор вернётся из покоев сына. Чего он не мог предугадать, так это того, что на полпути к секте его перехватит обезумевшая женщина, умоляя помочь и её ребёнку тоже. Поразмыслив, может ли заняться ещё одним больным после того, как истратил большую часть энергии, Бай Ци согласился и последовал за ней. Мальчик лет десяти, к которому его привели, находился в старом доме с соломенной крышей. Из-за переменчивой погоды и дождей внутри было очень холодно и сыро, но не похоже, что это беспокоило женщину. Она призналась, что её муж-заклинатель умер в стычке с демонами, а на оставленные им деньги она купила у бродячего торговца пилюли с древесной энергией. Эти пилюли женщина и скармливала ребёнку — внутри которого не удалось почувствовать даже зачаток корня, — надеясь, что он станет заклинателем. Разумеется, пилюли не совершили чудо и не сделали из мальчика заклинателя. Тот, кому не повезло родиться без корня, мог только смириться с суровой реальностью. Конкретно эта мать и была повинна в болезни своего ребёнка. Древесная энергия считается довольно мирной даже для обычных людей, но внутри тела тяжело дышащего мальчика её было так много, что она нанесла внутренние повреждения. Если бы в теле ребёнка имелись меридианы, этого бы удалось избежать. Вот только их там не было. И энергия проложила свои пути. Чтобы помочь, нужно было вывести энергию из тела. Но Бай Ци умел только давать её, а не забирать. Забирать энергию без разрешения умели разве что взрослые демоны. Можно было попытаться дать мальчику пилюлю, подавляющую ци, но она действовала на корень, которого внутри ребёнка нет. Без корня механизм работы лекарства было бы сложно предугадать. Кроме того, мальчик не приходил в себя. Именно этот симптом подтолкнул непутёвую мать к мысли, что он болен тем же, чем и сын губернатора. А без разрешения на поглощение энергии вариантов не оставалось вовсе. Если Бай Ци правильно помнил, энергия могла сама развеяться со временем. Но внутри тела этот процесс рисковал затянуться надолго. Оставалось только дать что-нибудь от внутренних повреждений и ждать. Об этом он и сказал шокированной матери. Та пообещала больше не давать сыну пилюли и вообще продать их, а на вырученные деньги переехать в город побольше и оплатить ему обучение письму и чтению. Вздохнув, Бай Ци достал из кольца трактат и нашёл, что можно приготовить из того, что собрали ученики. Пока занимался лекарством, он решил расспросить у женщины про эпидемию. Та, как ни странно, обвинила во всём демонов, а не демоничесий культ или тёмных заклинателей, но объяснить, почему пришла к такой мысли, не смогла. Видимо, на неё просто сильно повлияла смерть мужа, погибшего в схватке с демонами. Тогда Бай Ци попросил рассказать о прорыве грани пятнадцатилетней давности. Женщина удивилась, почему даос спрашивает об этом, если и сам прекрасно знает, но отпираться не стала. С её слов, всё началось в одной великой секте, которая, как и Цян Шоуши, прославилась в первую очередь своими барьерами. Дочь главы внезапно пропала, а затем вернулась спустя почти что пять месяцев. Ещё три месяца ушло на то, чтобы понять, что девушка беременна. Но она не спешила признаваться, кто именно её обесчестил. Решив, что это какой-нибудь бродячий заклинатель, глава велел дочери либо принять яд, избавив себя от позора, либо избавиться от ребёнка, когда он родится. Недобрые подозрения возникли уже когда девушка приняла яд, но с ней ничего не случилось. Как раз тогда её секта впервые объединилась с другими, чтобы создать первый запланированный разрыв в грани. А через неделю после этого девушка разродилась. Присутствующие говорили, что ребёнок родился мёртвым, весь в чешуе, со змеиными глазами. В этот момент демон создал разрыв и напал на заклинателей. Пока люди пытались защититься, предательница скрылась с ребёнком. К счастью, её потом нашёл один из старейшин и убил. Но ребёнка обнаружить так и не удалось. Горожане, которым повезло тем вечером увидеть дочь главы с ребёнком на руках, утверждали, что он был живее всех живых, но не плакал, а только смотрел на них своими змеиными глазами. Похоже, рассказанная женщиной история впечатлила даже её саму. Она перевела дух и, поглядывая на заклинателя — как бы спрашивая, достаточно ли этого, — закончила тем фактом, что из-за поступка предательницы пострадали остальные дети. Когда слухи о том, что произошло, расползлись по всему Цзянху, главы десяти оставшихся сект велели забрать у беженцев всех младенцев. Где они сейчас и что с ними — неизвестно. Говорят, что убиты. Выслушав историю, Бай Ци избавился от последних сомнений, касающихся злодея. Наверняка он только и живёт, что местью человечеству. Куда проще будет начать задание с главного героя. Конечно, если получится выбраться из секты. Вручив матери пять пузырьков с отваром, Бай Ци простился и вышел. Женщина, как ни странно, догнала его и, сердечно поблагодарив за помощь, протянула оставшиеся у неё три серебряных таэля. Учитывая, что польза лекарства пока стояла под вопрос, Бай Ци отказался от денег, избегая возможного осуждения, и вернулся в секту. Теперь оставалось только пойти на пик Ди Шуй и решить вопрос с ядом. Чем Бай Ци и занялся. Он старался игнорировать тот факт, что собирается вылечить человека, у которого может позднее забрать жизнь. Любые ощущения казались слишком ненатуральными, будто это должно было произойти не с ним, а с кем-то другим. Усиливала их и небольшая надежда на удачное завершение плана с долгом жизни. Лучше уж таскаться по Цзянху с ничем незакреплённым клеймом раба, чем фактом того, что стал убийцей. От проблем можно скрыться, а вот от себя не уйти точно. К тому же, с таким послужным списком, как убийство старейшины, придётся шарахаться каждой тени. В этот раз Бай Ци никто задерживать не стал. Чжэнь Фу вернулся, и всё снова встало на свои места. Даже заклинатели на воротах были оповещены о том, кого им пускать можно, а кого — нет. Затем какой-то ученик — похоже, он ждал прихода Бай Ци с самого утра — провёл своего шиди к павильону. Оставалось только поразиться такой заботе. Можно было подумать, будто они решили, что у младшенького амнезия и он забыл, как добраться до павильона самому. Войдя в павильон, Бай Ци в первую очередь оценил количество учеников, обнаруженных внутри. Будто и не было всего того дерьма, которое случилось за последние пару недель с пиком. Шисюны и шиди спокойно занимались своими поручениями, изредка поглядывая на гостя. Как ни странно, Тан Шу среди них видно не было. Возможно, грубоватый старший воспротивился решению впускать в павильон предателя, так что Чжэнь Фу прогнал его. Ну или Бай Ци переоценил его влияние и злобность. Наконец приблизившись к покоям, где Чжэнь Фу всегда занимался делами, Бай Ци перевёл дух. Он так и не придумал, чем объяснить заместителю действия главы. Хотя бы потому, что и сам не мог их понять. Да шисюн, едва только шиди вторгся в его рабочее пространство, оторвал глаза от документа, лежавшего сверху огромной кучи таких же, затем окинул изнемождённым безрадостным взглядом сопровождение младшего. От увиденного восторга у него явно не прибавилось. — Этот старший получил от главы уведомление о твоём приходе. А до него ещё одно. О том, что ты хочешь помочь с противоядием, — буднично начал он, выходя из-за стола. Ничто в его походке или манере держаться не говорило о слабости. — Будем считать, что это правда. Да шисюн посмотрел на Бай Ци. Последний ожидал уловить какой-то подтекст в его словах или жестах, но их не было. Как не было и скрытых угроз. А это настораживало даже сильнее. Казалось, что такое поведение Чжэнь Фу говорит вовсе не о душевном спокойствии. – Надеюсь, мы не опоздали и старейшину всё ещё можно спасти, — поддержал Бай Ци диалог. — Вы раздобыли рассветный лотос? По лицу Чжэнь Фу на секунду пробежала гримасса боли. Напоминание о состоянии старейшины по-прежнему не оставляло его равнодушным. А тем более из уст человека, которого здесь быть не должно. — Цветок у меня. Можешь заняться противоядием. Но нам придётся переместиться в более подходящее место. Бай Ци кивнул, и тогда да шисюн провёл его в покои шицзуня. Едва за ними попытался войти человек главы, как по периметру комнаты вспыхнул насыщенно-золотого цвета барьер. Сказать, что удивились все, — ничего не сказать. Пока Бай Ци мысленно проклинал себя за беспечность, его сопровождающий стукнул пару раз кулоком, усиленным духовной энергией, по охранному барьеру. — Глава этого так не оставит! Впустите! Похоже, шисюну не хватало сил, чтобы прорваться внутрь самому. Не обращая внимания на угрозы, Чжэнь Фу с равнодушным видом закрыл дверь прямо перед его лицом. — Так это была твоя идея? Или глава припас для учителя что-то похуже, чем яд? В отличие от выражения лица, голос старшего уже не был таким нарочито спокойным, как раньше. Инстинктивно Бай Ци приподнял руки. — Я и сам не знаю, что задумал глава, — попытался оправдаться он. — Приказ излечить старейшину от яда стал для меня такой же неожиданностью, как для вас. Я бы не сунулся сюда по собственной воле после того, что произошло. Да шисюн молчал. Скорее всего, ему тоже перепало за павлина. Но то, что он не торопился с расправой над младшим, уже казалось хорошим знаком. В отличие от всех остальных, Чжэнь Фу обычно не торопился с выводами и принимал взвешенные решения. — Здесь не осталось никого из подручных Чжэн Гуя. Его духовное ядро разрушили, людей — высекли и низвергли во внешний круг, — наконец, сказал он. — Ты правда собираешься помочь учителю? Если нет, лучше уходи. Я не стану тебя трогать. Скорее всего, теперь, когда всё валится из рук, последнее, чего ему хочется, — разбираться с врагами пика. Оставалось стойкое чувство, что да шисюн не просто устал, а близок к тому, чтобы сломаться. Тот факт, что старший легко создал крепкий барьер, удивлял, если не сказать обескураживал. Ведь Бай Ци прекрасно помнил, что он поделился со старейшиной жизненной энергией, а сразу после этого пустился в опасное путешествие за противоядием. Не исключено, что на аукционе, помимо лотоса, старший приобрёл исцеляющие пилюли. Но даже они не могли поправить состояние ослабевшего духовного корня. А тем более водной стихии, которая склонна к быстрому регрессу культивации. — Мне хочется помочь учителю. Обещаю сделать всё, что смогу, — глядя в глаза Чжэнь Фу, ответил Бай Ци. — Не так давно я уже пытался привести на пик лекаря, занятого здоровьем гостей. И только потом узнал, что он докладывает обо всём главе. Именно теперь Бай Ци ясно, как никогда, ощущал свою схожесть с да шисюном. Оба они устали надеяться на лучшее, и всё же надеялись. Оба имели одного-единственного важного человека в своей жизни и пытались его защитить. Оба находились в безвыходной ситуации и были близки к тому, чтобы сломаться. В голове мелькнула глупая мысль. Что было бы, признайся он сейчас, что против учителя готовится заговор с целью убийства? Мелькнула и ушла. Потому что Бай Ци не хотелось ввязываться в очередную опасную затею. Чжэнь Фу — каким бы крутым он ни был — ничего не сможет противопоставить главе. А тот уже провёл прекрасную аналогию. Стоит лишь сболтнуть лишнего, и придётся пойти на дно вместе с утопающими. — Используй стол для чаепитий, — отозвался тем временем да шисюн, извлекая из кольца рассветный лотос, окутанный энергией. — Можешь доставать свои инструменты. Посуду принесу я. Он зашёл за ширму и, пока Бай Ци подготавливал всё необходимое, вернулся с чашами сложной цветочной формы, покрытыми белоснежной и полупрозрачной глазурью. Работа под пристальным наблюдением Чжэнь Фу продвигалась медленно. Бай Ци не хотелось совершить ошибку, так что он осторожничал, как мог. Пусть старший и позволил помочь старейшине, не было никаких сомнений: если учителю поплохеет, эти покои станут местом последнего упокоения для горе-лекаря. Чтобы как-то разрядить обстановку, Бай Ци заговорил: — В прошлый раз старший обещал, что ответит на все мои вопросы. Я пытался понять, зачем вы принесли ко мне в лечебницу демона тем вечером, но к однозначному ответу так и не пришёл. Чжэнь Фу стоял позади и Бай Ци не мог видеть, что отражается сейчас на его лице. Но по голосу понял, что он не очень-то и хочет говорить сейчас на какие бы то ни было темы. Тем не менее, ответ всё же прозвучал. — Я сдержу слово. После этого выполни своё обещание и помоги учителю всем, чем сможешь. Он вздохнул, прикидывая, с чего начать. — Нужна была причина для того, чтобы учителя сместили с должности. Он мог уйти сам, но упёрся, потому что чувствовал, что в секте назревает кризис, — голос да шисюна наполнился горечью. — Учитель побоялся оставить нас одних. Но и увести с собой не мог, потому что это значило, что наши духовные ядра будут уничтожены. Ты очень кстати явился тогда на пик. С самого начала учитель держался в стороне от дел секты: он помогал беженцам и потому не желал вызывать лишние поводы для недовольства у главы и других старейшин, пока они закрывали глаза на его действия. Долгое время ходили слухи, что учителя попросят вскоре освободить должность. К тому же, последние два года его уже не приглашали на собрания старейшин. Я подумал, раз за сектой наблюдает совет, сейчас лучшее время для ухода. Достаточно только учителю вмешаться в устройство внешнего круга — и его сместят. В целом, Бай Ци и предполагал нечто подобное. Не зря же да шисюн тогда упомянул, что можно рассказать шицзуню обо всём, что творится во внешнем круге. Он прекрасно знал, что учитель не станет сидеть сложа руки и таким образом лишится должности. Поскольку шицзунь заступился ранее за потемневшую ученицу, на него могли повесить незаконную торговлю демонами, если бы об этом стало известно. Время действительно было выбрано оптимально. Хотелось спросить, знал ли да шисюн о подвеске в тот момент, но, наверное, заходить так далеко после всего, что случилось с павлином, не стоило. Пришлось настоять на прошлом вопросе. — Это не объясняет, почему вы принесли ко мне демона. Того, что старейшина вмешался в дела внешнего круга, не хватило, поэтому пришлось играть по-крупному? Но разве вы не подозревали тогда меня в шпионаже? Если вспомнить, что да шисюн выкрал демона у главы, отдавать его шиди, который мог оказаться шпионом, было крайне нелогично. — Действительно, — устало отозвался да шисюн. — Шпионаж в крупных сектах — очень распространённое явление. Какое-то время я думал, что тебя подослал глава. Он и другие старейшины, как выяснилось, что-то прятали во внешнем круге и боялись, что учитель уже всё знает, поэтому могли прощупывать почву с твоей помощью. А учитель ещё и приблизил тебя к себе, веля выделить место в павильоне. Тогда я решил действовать на опережение и первым раскрыть глаза совету на незаконную торговлю демонами. Если бы главу сместили, мы бы выйграли немного времени. А даже если нет, ты стал бы ненужным свидетелем. Глава никогда не жалел внешних учеников. Он бы сразу тебя убрал. Слова да шисюна прекрасно объясняли, почему в ночь, когда старейшине было плохо, в павильоне не нашлось ни одного ученика. Тогда, помнится, он пригласил своего шиди в покои, где запер демона. Если бы Бай Ци был шпионом, не знавшим о незаконной торговле, но получившим наводку сообщать обо всех странностях, он бы, конечно, доложил главе. А тот, как и сказал да шисюн, убрал бы его, не задумываясь, как ненужного свидетеля. — Но наблюдатели оказались куплены, и вы решили временно оставить демона в лечебнице, — не отлекаясь от работы, продолжил Бай Ци. — Верно. Хотя я предоставил наблюдателям неопровержимые доказательства, они не торопились сообщать совету, — подтвердил да шисюн. — Тогда я уже понимал, что шиди, возможно, не шпион. По крайней мере не главы точно, ибо он и его люди не выходили с тобой на связь, равно как и ты — с ними. Зато твоя дружба с наследником секты Пэй Лю подтолкнула меня мыслить в другом направлении. Я подумал, если ты их человек, тогда хотя бы так можно докричаться до совета. Поэтому оставил демона в лечебнице, а сам копнул глубже и выяснил, что ты собираешься сбежать с ним. Похоже, в этой секте нужно было хорошенько постараться, чтобы сохранить какую-то тайну. Не то чтобы подобное казалось неожиданностью. Да шисюн зато явно ощущал некоторое замешательство. Оно же прозвучало и в его голосе. — Чего я не ожидал, так это того, что ты окажешься древесным заклинателем. Только так можно было спасти демонического зверя. Для человекоподобного демона или члена демонического культа ты казался слишком слабым. Тем более, я даже попытался спугнуть тебя после того, как ты впервые посетил гостевой пик, и не увидел ни единой попытки защититься или вернуться под крыло какого-нибудь покровителя. Мне пришлось запереть тебя в лечебнице, ведь я не знал, что с тобой делать и откуда ты вообще взялся. Радовало, что сам да шисюн вопросы задавать не торопился. Бай Ци же сполна утолил своё любопытство. Лекарство уже доходило. Его можно было вскоре отдавать. Оставался только один неясный момент. — Понимаю, что перехожу границы дозволенного, но всё же рискну спросить. Куда старший дел демоническую тварь? В этот раз да шисюну явно не понравился вопрос. Но и отмалчиваться он не стал. — На нашем пике два да шисюна. Второй находился в уединённой медитации. Как только он вышел из неё, сразу взял демонического зверя и отправился в секту Цзян Ван. Долгое время от брата не приходит никаких вестей. Скорее всего, он мёртв. Бай Ци обернулся, чтобы посмотреть на да шисюна. И тут же поймал на себе его тяжёлый взгляд. — Отпей немного из чаши с противоядием, — подчёркнуто холодно сказал он. — Я не хочу получить неожиданный сюрприз от тебя и главы. Раньше ты, может, и не был его шпионом, но теперь я за это не поручусь. Бай Ци поднял чашу и сделал глоток. Он прекрасно понимал опасения Чжэнь Фу. Но отвар из рассветного лотоса нужно было принимать сразу после приготовления. Потом он терял свою эффективность. — Мы, конечно, можем подождать, не случится ли чего, но лекарство в это время потеряет свои лечебные свойства, — сказал Бай Ци, протягивая чашу да шисюну. — Если вы так боитесь, не стоило пускать меня в павильон. Я и сам не горел большим желанием приходить сюда. Но старейшину мне искренне жаль. Чжэнь Фу молча взял протянутую чашу. Рукава натянулись, обнажая перебинтованное предплечье с кровавым подтёком. Либо это был результат наказания главы, либо остатки незабываемого путешествия за рассветным лотосом. В любом случае выглядело скверно. В этот раз старший не пытался спрятать свои ранения. Он ещё раз глянул на шиди. В его глазах было и предупреждение, и недоверие. А ещё там была надежда. Он зашёл за ширму и напоил отваром учителя. Бай Ци напряжённо ждал. Прошла минута, пять минут, десять. — Почему не работает? — приглушённо спросил да шисюн. Посуда звякнула, когда он опустил её на пол. Бай Ци не хотелось говорить, что они могли опоздать. Ещё в прошлый раз старейшина выглядел ужасно. Что снаружи, что внутри. Но прежде, чем делать выводы, нужно было подтвердить или опровергнуть это. — Я помню, что старший мне не доверяет. Но этот шиди древесный заклинатель. И мог бы взглянуть, что сейчас происходит с телом старейшины, не навредив ему, — нерешительно предложил он. Да шисюн вздохнул. — Иди сюда. Бай Ци не нужно было повторять дважды. Он зашёл за ширму и обнаружил, что лицо старейшины, его руки и тело испещрены синими полосками выступающих сосудов. Было бы враньём сказать, что при этом он ничего не почувствовал. Опустившись на колени рядом с да шисюном, Бай Ци попытался использовать духовное чувство. Но его слабую энергию безжалостно сметал вихрь искажённой ци старейшины. Видимость была нулевой. Открыв глаза, Бай Ци посмотрел на Чжэнь Фу. Тот ждал, что он скажет. Пришлось признаться. — Учителю стало хуже. Похоже, моя энергия слишком слаба, чтобы справиться с хаосом искажения. Да шисюн нахмурился. — Ты когда-нибудь пробовал быть проводником для чужой энергии? Обычно древесные заклинатели начинают своё обучение именно с этого. К сожалению, Бай Ци не был обычным заклинателем. В этот раз нахмурился он. — Нет, не пробовал. Но могу попробовать, если старший будет так любезен. Чжэнь Фу тут же протянул ему руку безо всяких колебаний. Стоило лишь прикоснуться к ней, как поток его спокойной, словно воды глубокого озера, энергии хлынул в тело. От удивления Бай Ци одёрнул руку. Чувство было такое, будто он теряет в этой энергии себя. И его уносит далеко от собственных мыслей и ощущений. Зато отголосок чувств Чжэнь Фу он уловил прекрасно. И там было мало приятного. Похоже, да шисюна такая реакция не удивила. Руку он не убрал и терпеливо дождался, пока шиди переведёт дыхание и попробует снова. Во второй попытке было очень много физической боли. Она постепенно вытеснила боль душевную. Решив для себя, что это последний раз, когда он становится проводником чьей-то энергии, Бай Ци положил вторую руку на грудь старейшины и попытался направить объёдинённый поток туда. К счастью, энергия да шисюна быстро поняла, что от неё требуется. Она последовала за древесной, поддерживая её и пробивая ей дорогу через хаос искажения ци. Наконец, удалось увидеть, как подействовало противоядие. Хорошая новость заключалась в том, что оно всё же подействовало и яд медленно поднимался из органов и тканей к поверхности кожи. Плохая новость состояла в этой самой медленной скорости выведения яда. Прежде с помощью древесной энергии удавалось заставить яд не столько выйти из организма, сколько немедленно исчезнуть. Но этот был другой. Мало того, что он повредил вообще всё, превратив некоторые органы в кашу, так ещё и сопротивлялся в равной степени и двум энергиям, и противоядию. Пользуясь случаем, Бай Ци попытался заглянуть глубже, в даньтянь старейшины. До этого ему казалось, что ужасная чернота внутри с самого начала была идентична черноте от споры ростка порчи. Но спора была живой и могла даже броситься на чужую энергию, едва учуяв её рядом, а тут была только безжизненная густая тьма, за которой не ощущалось ничего. Тьма эта окутывала собой даньтянь. И её можно было увидеть уже в большей части меридиан. Если это и правда потемнение, тогда глава прав. Старейшину не оставят в живых, как только проявятся первые симптомы. А вместе с ним казнены будут и все ученики пика. Впрочем, если он не придёт в себя, а про симптомы глава не соврал, только по остаткам энергии в трупе заклинатели и смогут определить, чем именно «болел» учитель. Самое удивительное заключалось, пожалуй, в факте, что целых пятнадцать лет старейшина успешно сопротивлялся. Если бы не яд, он бы спокойно прожил ещё дольше, не подавая и виду, что близок к потемнению. Это доказывало лишний раз, что глава во всей этой истории далеко не благодетель. Едва ли старейшина просил о такой смерти. Стоило только Бай Ци убрать руку с груди старейшины, как на лице Чжэнь Фу возник немой вопрос. — Противоядие подействовало, — отчеканил Бай Ци куда более резко, чем собирался, поднимаясь на ноги. Он не хотел сейчас смотреть в глаза старшему. Не когда вспомнил о задании, которое, возможно, придётся вскоре выполнить. — Яд поднимается к поверхности кожи. Я бы советовал брату остаться здесь, чтобы обтирать учителя, если понадобится. Лицо Чжэнь Фу выразило неверие, затем сомнение. Спрашивать что-то ещё, чтобы проверить шиди, он, однако, не стал. Тем более, по нему было видно, что если это и ложь, он хочет в неё верить. Если чего и хотелось в этот момент Бай Ци, так это исчезнуть из проклятого мира. Сколько бы он сейчас всего отдал за возможность вернуться к своей прошлой жизни. Впрочем, было бы достаточно и просто уйти отсюда. Находиться здесь дольше становилось невыносимо. Да шисюн быстро спустил его с небес на землю. — Хорошо, тогда я останусь здесь. Но и ты тоже никуда не уйдёшь. Соседние покои твои. Располагайся. В покоях учителя имелся проход в соседние. Похоже, Чжэнь Фу изначально был готов к любому развитию событий. Если шиди соврал или навредил, ему не составит труда отомстить. Кое-как усмирив собственное недовольство, Бай Ци кивнул. На мгновение он заколебался. Вообще-то, такие вещи не были ему свойственны. Но почему бы и нет. Достав из кольца оставшуюся часть пилюли, он протянул её Чжэнь Фу. Если верить энергии, старший чувствовал себя много хуже, чем он сам после избиений. — Это исцеляющая пилюля, — пояснил Бай Ци в ответ на очередной вопросительный взгляд. — Не знаю, облегчит ли она боль брата или учителя. Но мне в целом всё равно. Можете выбросить, если боитесь принимать такое из рук предателя. Как ни странно, Чжэнь Фу спокойно взял лекарство. Посмотрев на пилюлю, а затем на своего шиди, он предупредил: — Секта твоего друга, Юй Тяо Луна, соперничает с Цян Шоуши. Ему только в радость будет подставить тебя во время охоты. Ну и разумеется, раз я в курсе вашего плана, глава знает о нём почти наверняка. Что бы он там не прятал во внешнем круге, это позволяет ему творить всё, что угодно, забыв об осторожности. Хорошенько подумай, прежде чем вставать на сторону обоих.