История одного сводника. Краткое пособие по смене ориентации злодея

Суть плана сводилась к одному древнему понятию – долгу жизни. Долг этот вносился в правила секты как дань уважения прошлому. Но соблюдался до сих пор и имел реальную силу. Бай Ци встретил упоминание о нём в одной из книг, касающейся рабства, затем – в правилах секты. Рабы в этом мире считались собственностью своих господ, передавали статус по наследству и не имели никаких прав. Долг жизни по своей сути как раз и был рабством, за тем лишь исключением, что добровольным. Ведь заклинателя, к какому бы низкому рангу он ни принадлежал, не могли лишить свободы без его на то согласия. А если он всё же становился рабом, это автоматически исключало его из учеников секты. Так уж повелось, что духовный корень считался в этом мире даром золотого дракона — одного из трёх богов-создателей. Стало быть, он роднил заклинателей с богами. Утратив или повредив корень, но оставшись в живых, заклинатель лишался своей божественности. Вообще, заклинатель без корня уже считался мёртвым. Поскольку дар золотого дракона тесно переплетён с жизненной энергией и наследует её особенности, человек, лишившийся корня, болеет тяжело и часто, а в периоды, когда не болеет, всё равно мечтает о смерти из-за страшной боли. Куда проще обстоят дела, если корень повреждается. Восстановиться он не может, но, по крайней мере, человек доживает до старости, утратив все заклинательские способности и став чуть более уязвимым к болезням, чем раньше. Если повреждение или разрушение корня происходит по вине другого заклинателя, тот обязуется взять на себя ответственность и до самой смерти оберегать и присматривать за пострадавшим. На словах звучит красиво и благородно. Но на деле никто не желает записываться в добровольное рабство. В среде заклинателей слыть рабом уже давно не считается чем-то благородным, какая бы причина ни была. Тем более, что такое решение заверяется официальной рабской печатью. А она не позволяет нанести вред хозяину и может даже влиять на мышление. Спасает дело только тот факт, что рабский контракт может быть разрушен по обоюдному согласию сторон. Но до этого, если всё получится, и не нужно будет доходить. Ведь печать можно поставить вне секты. А можно и не поставить по всё тому же обоюдному желанию сторон. Достаточно будет лишь объявить себя рабом в присутствии старейшин и главы. Раз уж дело касается внешнего ученика, у верхушки секты не возникнет особых вопросов. Но даже так имелся один крохотный нюансик. Сущая мелочь. Нужно было найти человека, который согласится повредить свой духовный корень. Молодой господин, активно участвовавший в разработке плана, охотно предложил помощь. Он сказал, что в тюрьме их секты имеются заклинатели, приговорённые к посмертной медитации. И они с радостью согласятся на любые условия, только бы выжить. А повредить корень можно будет специальным эликсиром, который используют в качестве крайней меры наказания в сектах. Достать его не составит труда. Обычно списки команд формируются закреплёнными за этим заданием да шисюнами по тройкам и четвёркам с учётом пожеланий участников. Когда остаются те, кто не выразил никаких конкретных пожеланий, нераспределённым ученикам секты, организовавшей охоту, позволяется выбирать недостающих членов команды первыми. И уже после получения согласия всех предполагаемых членов соответственную запись заносили в списки. Проще говоря, Бай Ци должен был медлить до тех пор, пока ему самому не предложат выбрать из нераспределённых участников. Тогда бы он и указал «случайно» на человека Хэ Жу. При этом личность третьего члена команды не играла никакой роли. Он был нужен только как свидетель нападения злого духа, в результате которого всё якобы и случится. В общем, сказать, что план вызывал опасения, – ничего не сказать. Хотя бы потому, что Бай Ци ни капли не доверял Хэ Жу. О взаимном недоверии и было заявлено в конце разговора. Наследник, впрочем, отреагировал спокойно. – Я ничуть не удивлён, что ты не хочешь доверять мне, потому что и сам бы не доверял себе на твоём месте, – сказал он, смеясь. – Но, прежде всего, мне непонятно, зачем ты вообще должен куда-то уходить из секты. У этого есть действительно серьёзная причина? Бай Ци знал, что от него ожидают правдивого ответа и что от этого будут зависеть дальнейшие действия и предложения молодого господина. Потому, нахмурившись, пояснил: – Я должен найти кое-каких людей, прежде чем станет слишком поздно. Они очень важны для меня. Да и, сказать по чести, не только для меня. – Родственники? Друзья? – Хэ Жу позабавило перечисленное. – Прости, но я почему-то уверен, что у тебя нет и не может быть друзей. Ты не похож на того, кто переживает о ком-то, кроме себя. Он вдруг посерьёзнел. – Но я и не предлагаю тебе дружбу, а хочу добиться делового партнёрства. Когда этот молодой господин станет главой, ты должен будешь стоять рядом. Знаешь ли, другие охотнее служат доброму главе, который принимает разные точки зрения. Меня будоражит уже сама мысль о том, что человек, вроде тебя, присоединится к нашей секте с полной свободой действий, – наследник заложил руки за спину и хмыкнул. – Чем больше гнева ты навлечёшь на себя непокорным и неучтивым характером, тем меньше негодования достанется мне и тем более благородным и добрым я буду казаться остальным. Бай Ци решил, что его держат за идиота. Очевидно, что нечто подобное и близко не стояло с настоящей задумкой наследника. Но и перечить сейчас было бы глупо. Поэтому оставалось только подыграть. – Значит, поможешь мне выйти из одной секты, чтобы запереть в другой? Хэ Жу покачал головой. – Кто вообще говорил, что тебя станут ограничивать? Наша секта всегда была и останется открытой для мира. Странствуй себе на здоровье, ищи людей, которых должен найти. Но когда мой благородный родитель отправится к праотцам, ты вернёшься ко мне. Думаю, проблем не возникнет. Единственное, что от тебя потребуется, — добиться к тому времени некоторой известности в среде заклинателей, но и это несложно при наличии таланта, стихийных корней и материальной поддержки. Ах да, стихийные корни. Те самые, которых нет у Бай Ци. На таком неожиданном для наследника факте можно построить настоящую мошенническую схему. Оно и неудивительно, что он так уверен в своих предположениях. Нахождение в секте Цян Шоуши как бы само по себе подразумевает стихийные корни, которые необходимы и для вступления в его секту. Металлические корни, конечно, тоже способны создавать барьеры, но не с комплекцией Ли Сао сомневаться в их отсутствии: подросток очень худ и, несмотря на своё не очень красивое лицо, обладает хрупким миловидным телом. Будь у него металлический корень, это бы обязательно проявилось во внешности. Но стоит ли рассказывать правду? Определённо нет. Если можно обернуть проблему себе во благо, отказываться от возможностей, созданных ею, – немыслимая глупость. Улыбнувшись Хэ Жу, Бай Ци сказал: — Я хочу тебе верить, но слов недостаточно. — Ты намекаешь на метку тайны? – спросил Хэ Жу бледнея. — Да ты сумасшедший! К ней прибегают только в крайнем случае и в присутствии жреца драконьего культа. Нам придётся признаться, так что тебя сразу раскроют. Что за метка тайны, Бай Ци не знал, и потому нахмурился. Видя это, молодой господин затараторил: — Подожди немного. Я придумаю альтернативу. Не менее надёжную, но и не такую опасную. И найду способ, как нам встретиться. Тишина затянулась. Бай Ци вздохнул и, проведя по волосам рукой, ответил: – Ладно, я не против. Хэ Жу тут же просиял от радости. – Оставь это мне! Я обязательно придумаю, как закрепить нашу сделку, чтобы тебе не пришлось бояться за свою безопасность! В состоянии нетерпения и азарта с одной стороны и тихой задумчивости с другой эти двое и разошлись, обменявшись напоследок парой незначительных фраз. Придя в лечебницу, Бай Ци ещё несколько раз обдумал план и окончательно убедился, что он идиотский. Но другого попросту не было. Сопровождавший его ученик остался стоять снаружи, и ничто больше не отвлекало от тяжких мыслей и недобрых предчувствий. В упорных попытках избавиться от них Бай Ци переписал несколько страниц трактата, перепроверил состояние созданных отваров и лекарств, затем прошелся по сутрам, в частности, главам, посвящённым способности заклинателей с древесным корнем передавать духовную энергию другим совершенствующимся, а также преимуществам полученной от древесного заклинателя энергии над той, что получена от заклинателей иных типов корней. Поскольку из предыдущих разделов Бай Ци уже узнал о высокой сопротивляемости древесного заклинателя ядам, пришлось подумать об ещё одном деле, с этим связанным. Ведь ему нужны были положительные отзывы от учеников, и если даже забыть о явном избегании ими лечебницы, возникала необходимость проверять лекарства, прежде чем давать их кому-то. Если бы дегустатор провального результата умственного напряжения горе-лекаря умер, Бай Ци бы не только не предоставили возможность лечить учителя, но и назначили бы наказание. Учитывая околонулевую сопротивляемость ядам остальных типов корней, кроме ветряного, проверять их должен всё же древесный заклинатель. А много ли таких найдётся в секте Цян Шоуши? Установив на стол перед собой пузырёк с лекарством, в состав которого вошли ядовитые растения, Бай Ци долго сидел и смотрел на него в абсолютном молчании. Затем губы его дрогнули, он улыбнулся сам себе. «Если я вдруг умру, не плачь слишком сильно». [...] Горькая тягучая жидкость обожгла горло. Помимо крайне ядовитых компонентов, требовавших точных пропорций, в состав лекарства вошли имбирный корень и рисовый спирт. Бай Ци закашлялся, на глазах выступили слёзы. Эту мерзость он не пожелал бы выпить даже павлину! Смирившись с мыслью, что опрокинул в себя редкостную дрянь, а также уповая на то, что со временем к ядам выработается иммунитет, Бай Ци, чтобы не думать лишний раз о плохом и не изводить себя, как ни в чём не бывало принялся за переписывание трактата. И вдруг ему вспомнилась формулировка способности, предоставленной Системой. Сопротивляемость негативным эффектам? Разве не должна она включать в себя и действие ядов? [Обычное сопротивление повышает духовную защиту пользователя, которая борется в том числе с ядами и заболеваниями. Но вероятность срабатывания будет зависеть от параметра удачи] А, ну да. Как же это способность – и без привязки к удаче. Значит, ничего особенного ждать от неё не стоит. Не то чтобы это удивляло или разочаровывало... В конце концов, за сопротивление было отдано мизерное количество баллов. А какая плата, таков и товар. Прошёл час – ничего не произошло. Прошёл ещё один – ничего не изменилось. Через три часа Бай Ци распихал книги и выписки по ящикам стола, смазал заживляющей мазью костяшки пальцев и подался к двери. Стало быть, он ещё поживёт. А раз так, нужно спешить в библиотеку, чтобы приступить к наказанию. Дверь открыли как раз в тот момент, когда Бай Ци потянулся к ручке. На пороге стоял незнакомый ученик и оторопело смотрел на брата, собравшегося выйти. Наконец, незнакомец шевельнулся и, как будто внезапно придя в себя, сложил руки в приветственном жесте. – Приветствую младшего брата. Мне сказали, что здесь находится ученик, к которому можно обращаться за помощью, – обеспокоенный взгляд скользнул по вымытым стенам и полу. – Могу я поговорить с ним? – Ты уже с ним говоришь, – равнодушно бросил в ответ Бай Ци, скрестив руки на груди. – Шисюна беспокоит что-то конкретное? Ожидалось, что ученик начнёт распинаться про головные боли или боли в животе, про какую-нибудь простуду – и ту в крайнем случае. Но последовавшее дальше пояснение неожиданно удивило. – Помощь нужна не мне. На днях около двадцати братьев внешнего круга отправились в город у подножия горы по различным поручениям, а по возвращении многие из них пожаловались на головную боль. Тогда на это никто не обратил внимания, – ученик чем-то смутился, затем несмело добавил: – С тех пор, как началось разбирательство, затеянное старейшиной, всё больше внешних решалось жаловаться на свои проблемы. Мне разрешили обратиться сюда, если братьям станет хуже. Бай Ци сделал шаг вперёд и шисюн тут же уступил ему дорогу. Разумеется, хотелось услышать подробности и увидеть больных своими глазами, но прежде нужно было запереть лечебницу. Ученик, приставленный да шисюном, тоже весь обратился во внимание. – Как долго они болеют? Шисюн пробовал что-нибудь давать своим братьям? Незнакомый ученик вспыхнул, отрицательно мотнул головой. — Мы – я и ещё несколько братьев – пробовали сбивать температуру с помощью холодных компрессов... И... Если шиди не затруднит, пускай он обращается ко мне по имени! Этого внешнего зовут Чун Сянь. — Хорошо, я попытаюсь что-нибудь сделать для твоих братьев, Чун Сянь, но прежде должен хотя бы взглянуть на них. Ты сможешь проводить меня? – не дожидаясь ответа, Бай Ци повернулся ко второму шисюну, приставленному Чжэнь Фу, и объяснил ему: — Вы можете запретить мне спускаться с пика, но если действительно желаете благополучия своим братьям, за что и борется сейчас ваш старейшина, то не поленитесь сопроводить этого шиди во внешнюю часть секты. Похоже, Чжэнь Фу оставил распоряжения на этот счёт, или, быть может, шисюн оказался неплохим человеком, но согласился он мгновенно и без лишних вопросов потянулся следом за двумя братьями. По дороге Бай Ци выслушал, что ещё происходило с больными учениками за последние несколько дней, узнал, что жар у них резко сменился пониженной температурой. На всякий случай объяснил, как следует бороться с лихорадкой, если снова возникнет такая необходимость. Заболевшие находились в общих комнатах – их даже не удосужились отселить отдельно от остальных. Каким бы любителем Бай Ци не был, он не мог не заметить холодной посиневшей кожи учеников, лежащих на кроватях и никак не реагировавших на происходящее вокруг. Притом у всех шести таинственная болезнь проявилась совершенно одинаково. И вот в этом случае уже не приходилось говорить ни о чём хорошем. Конечно, Бай Ци посоветовал поселить больных учеников отдельно, рассказал, что можно сделать для них, однако всё это не имело смысла, пока у внешних не находилось даже тёплых одеял. Явилась непрошенная беспокойная мысль... А если это начало эпидемии или того, что грозило вылиться в неё? Единственный рубеж, что должен сдерживать прогрессию болезни, представляет собой одного маленького ученика и его хлипкий древесный корень. На корень этот в действительно сложной ситуации надежды столько же, сколько и на способность, активированную Системой, – ноль. На недоучку-лекаря – тоже. Об этом размышлял Бай Ци, возвращаясь назад, и после, выбирая лекарства, – наиболее безобидные, но способные усилить ослабленный болезнью организм. Выбранные пузырьки пришлось отдать Чун Сяню, добавив к ним кучу дополнительных инструкций. Не рассчитывая, впрочем, что шисюн запомнит каждую, Бай Ци пообещал заглядывать утром и вечером каждого дня, чтобы самостоятельно руководить лечением. К моменту, когда Чун Сянь ушёл, посланный шисюном брат явился предупредить, что Чжэнь Фу обо всём доложено и что он вскоре пожалует сюда. И да шисюн действительно не заставил себя ждать. – Я считаю, что это может вылиться в огромные неприятности для секты, – начал Бай Ци без лишних предисловий. – Там шестеро учеников, и у всех одинаковые симптомы. Шисюн, который ухаживал за ними, утверждает, что началось всё с похода в город. Оттуда не приходило никаких тревожных вестей? Да шисюн мотнул головой. – Если бы что-то подобное произошло в городе, губернатор бы первым же делом предупредил главу, а тот – старейшин. Чжэнь Фу говорил с уверенностью, но Бай Ци не спешил верить, памятуя о его лжи и личности толстяка-губернатора: ещё не стёрлись воспоминания о толпах заклинателей, что жаловались на нехватку мест и никудышный подход к размещению и обеспечению их всем необходимым. Если бы речь не шла о секте, что долгое время оставалась максимально закрытой от других, многие из гостей вполне могли бы возмутиться и отказаться от участия. То было бы самым верным их решением. В любом случае, ни глава секты Цян Шоуши, ни губернатор, с ним сотрудничавший, ни даже сам да шисюн доверия не вызывали. – Этот ученик не хочет клеветать на достопочтенного губернатора Вана, но и не станет слепо верить в его честность, – Бай Ци задумчиво покрутил в руках пузырёк из-под лекарства, проверенного накануне, и неохотно протянул: — Так же я советую поступать и брату. Чжэнь Фу определённо услышал, как шиди осёкся, поймав себя на излишней вольности. – В любом случае, этот шиди не намерен сидеть сложа руки. Он обязательно поможет братьям. Но рисковать здоровьем да шисюна и учителя он хочет в последнюю очередь и потому надеется на понимание. Чжэнь Фу тут же предположил, что именно может потребоваться младшему брату. – Значит, шиди просит отменить встречи с учителем и перенести назначенную в павильоне работу до более удачного времени. Я правильно понимаю? Бай Ци кивнул. – Да, но отменять наказание по переписыванию книг надобности нет. Пусть всё необходимое оставляют по утрам во внутреннем дворе. Когда ситуация уляжется, я верну книги вместе с их копиями, – Бай Ци провёл языком по пересохшим губам и чуть виновато добавил: – Пока что я поживу в лечебнице. Учитывая, что значительный массив знаний о новом мире Бай Ци получал как раз из книг, которые вынужден был переписывать, отказываться от наказания полностью было бы фатальной ошибкой. К тому же, он ещё не узнал, что такое метка тайны. Чжэнь Фу не отвечал какое-то время. Затем тяжело вздохнул. – Иногда этому старшему кажется, будто шиди пытается им манипулировать, но затем я вспоминаю о возрасте своего младшенького. Ведь тебе недавно пятнадцать стукнуло? Бай Ци лишь неопределённо повёл плечами. – Иногда этому младшему кажется, будто да шисюн проявляет чудеса терпеливости и понимания, но в следующий момент он говорит нечто странное и приводит шиди в замешательство. Да шисюн рассмеялся, затем, улыбаясь, подытожил: – Я доложу учителю обо всём, что случилось. Можешь не переживать пока о наказании и сосредоточиться на лечении братьев, – он уже собрался уйти, как вдруг обернулся и добавил: – Надеюсь, шиди понимает, что, если ситуация выйдет из-под контроля, старший обязательно вмешается. Да шисюн вышел из лечебницы. И тут же пришло осознание, что нужно как-то добиться от него разрешения поучаствовать в охоте. Даже в том, что удастся договориться о недавней встрече с Хэ Жу, Бай Ци сомневался. А тут, надо полагать, шансов не было вовсе. Если он действительно прав и во внешнем круге разразится эпидемия, охоту могут отменить. И тогда реальный шанс покинуть секту снова представится нескоро, если представится вообще. Останется лишь уповать на старейшину. Достав из стола трактат и прочие книги, связанные с лекарским делом, Бай Ци отложил разговор о своём участии в охоте до лучших времён и бросил тоскливый взгляд в окно. Лучшее, что он может сделать, прежде чем принесут еду и книги для переписывания, – заняться поиском таинственной болезни, поразившей уязвимый внешний круг секты. Возможно, на это придётся убить весь вечер и даже значительную часть ночи.