История одного сводника. Краткое пособие по смене ориентации злодея

Бай Ци украдкой рассматривал старших, склоненных перед шицзунем, и не мог отделаться от чувства дежавю. Эти ученики очень напоминали слуг в доме родителей. Такие же чётко выверенные движения, одинаковая глубина поклона, идеальное состояние абсолютно одинаковой одежды. Даже павлин сменил ханьфу на ученическую форму. – Один из младших учеников пришёл сегодня ко мне за помощью. Он сказал, что шисюны с пиков издеваются над членами внешнего круга, – начал старейшина, не оборачиваясь к Бай Ци – единственному, кто сидел во всём зале, пока остальные, включая самого шицзуня, стояли. Некоторые, впрочем, неприметно подняли головы и посмотрели на проблемного шиди, прежде чем выпрямиться. – Я хочу знать, кто из вас осмелился использовать положение старшего не для обучения братьев заклинательству, но для издевательств над ними. Бай Ци слушал не убирая рук со стола: он всё ещё опасался отключиться или просто упасть в любой момент. Учитель решил, что виной такому состоянию стало длительное недоедание, но сам Бай Ци почему-то не был в этом уверен. Да, прошлый хозяин тела часто голодал, но разве он не являлся при этом заклинателем? В таком возрасте, если судить по прочитанному, уже пора было начать практиковать инедию. Более подходящего повода, чем постоянный голод, сыскать для этого трудно. Бай Ци так сосредоточился на ощущениях своего тела, что едва не пропустил момент, когда учитель закончил говорить и обернулся к нему. На лице шицзуня читался гнев и разочарование в собственных воспитанниках. – Покажи, кто из шисюнов избивал тебя. Бай Ци мазнул быстрым взглядом по старшим, затем уставился в покрытую лаком поверхность стола. Могло показаться, будто он растерялся. – Вы собираетесь наказать виноватых, но этот шиди просил о другом... Поняв, что воришка не скажет ничего хорошего, павлин вмешался сам. Он сделал шаг вперёд, ибо дальнейшее молчание могло навредить ему куда сильнее. Бай Ци не смотрел в его сторону, но выглядел так, будто сбросил врага в бездну и теперь откровенно наслаждался чужим падением. Почему только этого никто не замечал? – Учитель, пожалуйста, не верьте ему! Он намеренно вводит Вас в заблуждение! Шицзунь нахмурился, услышав слова старшего, произнесённые недопустимо возмущённым тоном. – Чжэн Гуй?.. Должен ли я принять это в качестве твоего признания? Прежде чем павлин успел ответить, вмешался уже да шисюн. Он почувствовал, похоже, что делу необходимо дать некоторое пояснение, без которого картина осталась бы неполной. – Учитель, позвольте сказать: именно Чжэн Гуй в этот раз рекомендовал новичков для освободившихся мест на пике. Им с периодичностью в полдня были выбраны два младших брата, один из которых и находится сейчас здесь. Документов о принятии у шиди экзаменов я не видел, но он сказал, что необходимая процедура выполнена и результаты её соответствуют минимальному порогу, – да шисюн задумался, обратив многозначительный взгляд на Бай Ци, затем добавил: – Это в том числе моё упущение, так что я прошу учителя не быть слишком строгим к брату Чжэну. Шицзунь дождался, пока да шисюн закончит. Его глубокие тёмные глаза наполнились печалью. – Хорошо. Пусть все, кроме Чжэн Гуя и Ли Сао, оставят павильон. Чжэнь Фу, подожди за дверью. Я ещё позову тебя. Ученики снова поклонились учителю. На встревоженных лицах проступило облегчение. Массивные двери зала распахнулись, пропуская внутрь немного свежего горного воздуха. Пламя свечей дрогнуло, качнулось в сторону. – Чжэн Гуй, разве я не просил тебя быть осторожнее? – устало проговорил учитель, возвращаясь к столу, когда зал опустел. В этот момент явно, как никогда, просматривался нездоровый вид шицзуня. Перепалки на пике и за его пределами едва ли можно было причислить к тому, что способствует хорошему настроению и покою, а учитывая закрытый статус секты и состояние старейшины, Бай Ци сильно сомневался, что здесь ему оказывали необходимую медицинскую помощь. – Простите, я не хотел беспокоить Вас, – с сожалением произнёс павлин. – Этот ученик помнит, что для него сделали. Он клянётся, что никогда не преследовал недобрых намерений в отношении учеников внешнего круга. Возможно тогда, в лесу, павлин не лгал, мотивируя молчание нежеланием беспокоить учителя неприятными новостями о сбежавшем ученике. Но это уже не играло особой роли. Если что и заслуживало внимания, так это упоминание чего-то, что было сделано шицзунем. Похоже, помощь, оказанная им, была весьма значительной. – За что же тогда ты наказал своего шиди? Даже не следя за павлином, Бай Ци уже знал, куда свернёт диалог. Чжэн Гуй попросту не походил на человека, что откроет нелицеприятную правду о себе тому, кого безмерно уважает. А учителя он, судя по всему, уважал, и весьма сильно. И действительно, павлин не ответил, лишь поджал губы и опустился на колени. – В том, что случилось, действительно есть моя вина. Некоторые из внутренних учеников издеваются над членами внешнего круга, но я не в силах помешать всем, поэтому ничего не предпринимал, – павлин склонил голову и надрывно прокричал: – Учитель, я позволил себе вольность всего раз! Я пригрозил шиди смертью, но не опускался до рукоприкладства! В моих словах нет лжи. Ученик, что сидит за Вашим столом, промышляет воровством и, как мне кажется, далеко не единожды обворовывал братьев. Разве он не должен ответить за это? – Чжэн Гуй, он украл что-то, что принадлежало тебе? Павлин помрачнел. По его взвинченному состоянию легко угадывалось ощущение неизбежности. Могло показаться, что он предпочёл бы скорее умереть прямо сейчас, чем участвовать в этом разговоре. Выдавали его испуг и борьбу с собой лишь пара неестественно раскрасневшихся глаз и волнение, невольно передающееся окружающим. – Тебе и другим ученикам не следовало утаивать от меня происходящее во внешнем круге. Так же, как и другие старейшины, я ответственен за него. Бай Ци оказался прав. Старейшину держали в неведении всё это время. Скорее всего, не год и даже не два. Возможно, потому что он болен. Или по куда более веской причине. Зато другие старейшины, надо думать, прекрасно обо всём знали. И плевать хотели на дела внешнего круга. Бай Ци не нравился тот факт, что он ошибся в учителе, — единственном, кто готов был что-то делать для беспризорных учеников — но признавать свои ошибки он умел и потому легко смирился с новой действительностью. И даже испытывал теперь чувство, отдалённо напоминающее раскаяние. Чем-то этот старик напоминал ему чрезмерно добрую и всепрощающую Мэй Ли. Такой же недоступный для его понимания. Кроме того, воссозданная из догадок и отрывистых знаний картина отношений в секте оказалась достаточно интересной. Ещё только предстояло выяснить, почему же старейшина воздерживался от вмешательства в дела секты и перепоручал это Чжэнь Фу. Судя по тому, что он работал даже в таком состоянии до поздней ночи, его болезнь — одна из причин, но далеко не определяющая. – Другой младший, принятый на пик, – почему ты рекомендовал его? – вдруг спросил учитель. Павлин беззвучно шевельнул губами. Бай Ци начинал опасаться, что при таком напоре со стороны шицзуня правда о подвеске всплывёт слишком быстро. Но пока этот момент не спешил наступать. Никчёмная птица оказалась не такой уж и никчёмной. В чем шисюну нельзя было отказать, так это в упорстве. – Этот шиди утверждает, что во внешнем круге был младший, которому позволялось творить беспредел, прикрываясь твоим именем. Чжэн Гуй, за что ты рекомендовал на пик второго младшего? Он действительно сдал экзамен? Бай Ци удивился, сообразив, кто может быть вторым младшим. Оказывается, Ли Сао предали за вознаграждение, а не потому что павлин и его свита запугали посвящённого в тайну ученика внешнего круга. Тем забавнее казалось происходящее здесь. Существовала вероятность, что учитель поинтересуется и причинами принятия на пик самого Ли Сао. Сам же «Ли Сао» только этого и хотел. Если он станет внутренним учеником, уйти из секты будет сложнее. Достаточно просто иметь хорошие отношения со старейшиной. – Мне придётся действовать по предписаниям секты. Если ты не скажешь правду, я не смогу установить справедливость и помочь тебе, – в голосе шицзуня прозвучала безысходность. – Чжэн Гуй, ты не доверяешь учителю? Наставник и ученик посмотрели друг на друга. Бай Ци как будто наблюдал сцену из мелодрамы. Если бы только шицзунь знал, что правда, скорее всего, потребует большего наказания, чем сокрытие издевательств и участие в них, он бы не был так настойчив. Напоминанием про наказание он хотел подчеркнуть своё бессилие в случае дальнейшего молчания, но лишь посеял в душе ученика смуту. – Мне нечем оправдать свой выбор. Я не видел результатов последних экзаменов. Смотреть их не было смысла, потому что шиди не смогли бы получить удовлетворительную для пика отметку. Я солгал да шисюну и, уповая на то, что ложь моя не будет раскрыта, воспользовался его доверием. Если учитель желает, он может назначить наказание и за это. Павлин окончательно пал духом. Его подавленный голос без тени надежды эхом разносился по залу. Бай Ци ожидал чего-то такого, но не признания во всех преступлениях. Удивительно, как заносчивые мальчишки из богатых семей умеют быть честными и при этом старательно скрывать правду! Учитель посмотрел на двух человек у входа в покои и закрыл глаза. Когда он озвучивал наказание, его руки дрожали. – Чжэн Гуй, учитель велит тебе переписать устои секты две сотни раз. А после явиться в павильон Чен Фа, чтобы принять сто ударов лёгкими бамбуковыми палками по спине. На время наказания запрещается восстанавливать силы сном или с помощью медитации. Также с завтрашнего дня ты временно лишаешься статуса шисюна и привилегий ученика нашего пика на неопределённый срок. Бай Ци не сомневался, что павлин получит по заслугам, но строгость наказания поразила даже его. Будь на месте павлина обычный человек, а не заклинатель, приговор бы грозил ему серьёзными травмами, от которых не оправишься просто так. А ещё эти двое у дверей. Они не ушли со всеми. И учитель так смотрел на них, будто был обязан вести себя в соответствии с правилами. Будто к нему приставили надзирателей. Но ведь глава секты не имел на это право, судя по тому, что удалось прочесть в книгах. А если всё же имел, то Бай Ци крупно не повезло столкнуться со старейшиной, который находится в опале. Нужно будет заняться позднее поисками иных способов покинуть секту. Глава, очевидно, не одобрит инициативу старейшины, которого недолюбливает либо в чём-то подозревает. – Что же до младшего ученика, попавшего на пик без всяких оснований... Он будет изгнан обратно во внешний круг и простоит на коленях посреди площади И Хан три дня. На это время ему разрешается давать только воду, – учитель не сводил пустого взгляда со свитков на столе. Могло показаться, что в этот момент он ни о чём не думает, если бы не душевная боль, читавшаяся по нездоровому лицу как по открытой книге. – Донеси до младшего брата мою волю. Павлин поднялся. Когда он произнёс слова, что, подобно кинжалам, одно за другим вонзились в душу шицзуня, ничто не сказало о его страхе или разочаровании. – Благодарю учителя за восстановленную справедливость. Этот ученик уходит, чтобы исполнить приказание. Похоже, шицзунь ещё надеялся, что его ученик одумается и всё расскажет, но когда дверь захлопнулась, он по-настоящему побледнел. Худая рука легла на грудь, смяла белоснежную ткань верхних одежд. – В моменты, подобные этому, я жалею, что возглавил пик, – учитель опустил ладонь второй руки на свитки, пальцы едва заметно скользнули по рядам иероглифов. – Справедливость должна быть непредвзятой, и потому не имеет сердца. Но как же тогда ей, несчастной, понять людей, склонных действовать по зову чувства? Я не воплощение справедливости – я только человек. Погруженный в безрадостные мысли, учитель казался старее, чем был на самом деле. Бай Ци почувствовал себя лишним и уже собирался испросить разрешения уйти, но шицзунь вдруг обратился к нему. – Чжэн Гуй сказал, что ты нечестен со мной, и выдвинул обвинения, для которых не нашёл доказательств. Не желаешь что-то добавить по этому поводу? Как минимум за упорные попытки установить правду учителя можно было уважать. – Этот ученик, как шицзунь уже, должно быть, догадался, не сдавал необходимый для принятия на пик экзамен, – Бай Ци понизил голос, но продолжил с решимостью, достойной похвалы. – Я не хочу и не буду скрывать это, но больше мне не в чем признаваться. – Что ж, – подытожил учитель, вздохнув и возвратив письменные принадлежности на свои места, – сегодня с беседой закончим. Чжэнь Фу, войди. Да шисюн услышал негромкий голос старейшины, и тут же возник рядом, готовый исполнять приказы. – Уведи мальчика в одну из комнат павильона. На время расследования он поживёт здесь. Не думаю, что ему стоит возвращаться в место, где может быть опасно, – учитель обмакнул кончик кисти в тушь и вывел несколько слов на разложенном свитке. – После того, как с проблемой внешнего круга будет кончено, он вернётся туда. До этих пор в качестве наказания за участие в азартных играх он будет помогать с переписыванием книг внутренней библиотеки, а также прислуживать в павильоне. Проследи, чтобы твой шиди хорошо питался и имел всё необходимое. Если появится надобность выйти за пределы павильона, сопроводи его. Вторая часть наказания, за нарушение порядка принятия на пик, будет назначена ему позднее. Видя вопрос, закономерно возникший на лице да шисюна, шицзунь слабо улыбнулся. – Всё в порядке, тебе вовсе не обязательно проводить дни и ночи, подпирая двери главного зала. Но если очень переживаешь, можешь назначить кого-нибудь себе на замену. После всего сказанного учитель полностью углубился в работу. Да шисюн же помог Бай Ци подняться и молча выпроводил его из зала. У дверей оба остановились. – Чжэнь Фу, как освободишься, возьми из главного зала свиток с жалобой и направь молодому господину, в нём упомянутому, извинения от имени старейшины пика Ди Шуй, – бросил учитель, не отвлекаясь. – Если он согласится, проси о встрече в городе: глава наверняка не поверит в невиновность твоего шиди и потребует личное свидетельство молодого господина. Бай Ци обернулся вместе с да шисюном. Фигура учителя казалась удивительно одинокой и печальной. Убранство павильона подталкивало к размышлениям о доме. Вдоль коридора висели картины, изображающие пейзажи гор и рек, бамбук и дикую сливу. И только тишина, непривычная до боли при укладе жизни, которую вынужден был вести прежний господин Яо, приводила в исступление: здесь он никто, а значит, и продолжать называть себя так не имел права. Старейшина понял, что младший скрывает правду. И всё же он здесь. Остался в павильоне, потому что его хотели защитить от нападок других учеников. Если бы павлин признался в хранении запрещённой вещи, стало бы это его приговором? Старейшина, как показалось Бай Ци, вполне мог заступиться за него, рискуя репутацией и положением, даже под наблюдением этих странных господ. Возможно, такое уже случалось раньше, ведь не зря же павлин упомянул некую исключительную помощь. Нужно было проверить зацепку. Она наверняка каким-то образом вязалась с таинственной историей про подвеску. В этот раз, однако, глупый павлин подставился слишком сильно. Он заслуживал наказание за непомерную гордыню и чванливость, но именно эмоциональность и непродуманность стали тем, что окончательно его сгубило. Месть можно было считать свершившейся в достаточной степени, чтобы не закопать топор войны, но хотя бы поставить в дальний угол. Ситуация складывалась неплохая, но после разговора с учителем отчего-то стало невыносимо тоскливо. Более того, мысли о прошлой жизни, вопреки всякой логике, продолжали возникать и копиться в голове. И голова больше не болела, когда он вспоминал о доме. А вспоминать о доме было даже немного приятно. Чем бы он сейчас занимался? Наверняка бы работал в кабинете, разгребая кучи бумаг, или позвонил отцу, чтобы справиться о здоровье сестры. Кроме сестры и бизнеса, у них не было больше общих тем для разговора. Если подумать, до сих пор Система ни словом не обмолвилась о мире, из которого вырвала исполнителя своих идиотских заданий. И это странно. Ведь она сама говорила, что позднее можно будет задать все вопросы. [...] [Когда пользователь переносится в другой мир, все факты его существования временно стираются из прошлого. Высшее существо не останавливает время одного мира ради другого. Оба мира функционируют в штатном режиме] Более жестокую насмешку было сложно представить. «То есть, время одинаково для всех миров. Но что тогда происходит с теми, кто вынужден выполнять твои нелепые приказания годами или даже десятилетиями? Их родные и близкие стареют и умирают в это время». [Пользователей не заставляют возвращаться] Если бы у Системы было тело, Бай Ци бы её избил. Впрочем, следовало поблагодарить хотя бы за честность. После нескольких поворотов и каких-то общих фраз, брошенных да шисюну в ответ на его вопросы, удалось более-менее успокоиться и вернуться к прежним мыслям. Он знал, что Чжэнь Фу искренне заботится об учителе. И хотел заслужить его благосклонность в том числе. Более того, Бай Ци был почти что не против помочь учителю в ответ на его помощь. И, разумеется, заслужить при этом право покинуть секту с его разрешения. Пока не было других идей и не подтвердился факт нахождения в опале старейшины пика Ди Шуй, оставалось только держаться за первоначальный план. А это значило только одно. Представив себе грядущую задачу в виде начала тернистого лекарского пути, Бай Ци определился с целью и наметил краткий план действий. Если получится вылечить старейшину или хотя бы облегчить его страдания, это станет и спасением Бай Ци, и достойной благодарностью одновременно. А кроме того, разве это не прекрасная мотивация для быстрого развития? Потому, как только да шисюн и Бай Ци вошли в комнату, последний заговорил: – Учитель сказал, что я могу обращаться к Вам, если мне что-то понадобится. Я хотел бы получить как можно больше книг, связанных с целительством и травничеством, все сборники, в которых прописаны свойства растений и способы их применения, а ещё писания и сутры, излагающие техники для тех, кто имеет склонность к целительству. Чжэнь Фу задумчиво потёр подбородок. – Я понимаю, что это не моё дело, но всё же хочу предупредить, что для заклинателя, специализирующегося на барьерах, заняться чем-то другим может быть достаточно проблематично. Да и в секте книг, которые тебе нужны, наберётся немного... Бай Ци перебил: – Это не важно. Главное, что таковые вообще имеются. Да шисюн хмыкнул. – Завтра я велю принести твои вещи, но, вспоминая ту хижину... Не похоже, что ты вообще забирал что-то из внешней части секты. Бай Ци не стал комментировать. Если ему принесут вещи предыдущего хозяина тела, это избавит от необходимости выдавать в себе ничего не знающего о собственной жизни человека. Неловко бы вышло, придись такому идти туда, не знаю куда. – Едва не забыл. Ты, наверное, пропустил вечернюю трапезу? В павильоне завтрак подают достаточно рано, но если шиди очень голоден, я мог бы... – Не стоит. Бай Ци дал понять, что нуждается в одиночестве. Оставалось надеяться, что да шисюн не глуп. И он действительно проявил недюжинное понимание, оставив шиди одного. В комнате горели свечи, и хотя Бай Ци невыносимо клонило в сон, он не спешил их тушить. Ученик достал подвеску с парой танцующих журавлей из-под верхних одежд и долго её рассматривал. Он отомстил павлину и даже шиди, но буря, занявшаяся в душе, никак не желала стихать. А в голове продолжали всплывать образы из прошлого. Мэй Ли забыла о нём. Возможно, это к лучшему.

***

Бонус: духовные корни и их особенности. В мире «Истории одного сводника...» существует восемь видов духовных корней (и нет, в третьей главе новеллы нет никакой опечатки): четыре стихийных – земляной, огненный, ветряной, водный, два специализированных – древесный и металлический, а также два неортодоксальных – потемневший и демонический. Как можно понять из названия, стихийные духовные корни позволяют заклинателям брать под контроль стихии, специализированные – успешно осваивать отдельные аспекты заклинательства. К этому прилагается также система преобладания одного над другим (огненные корни - - - > земляные корни - - - > ветряные корни - - - > металлические корни - - - > водные корни - - - > древесные корни). Схема не замыкается в себе, т. е. для огненной стихии не существует уязвимостей, а древесная в свою очередь ни над чем не доминирует. У всех видов корней есть свои особенности (ниже рассмотрены только стихийные и специализированные корни): 1) Огненные (очень редкий) – разрушение. Крайне агрессивный и подавляющий остальные корни вид. Духовная энергия заклинателя может преобразовываться в пламя, но даже в сыром виде наносит ощутимый вред. Наиболее сложен в освоении и подчинении: если не начал соответствующее обучение до возраста полноценного созревания корня (напомню, это 14-16 лет) – собирай деньги на похороны. Созревший корень неминуемо повышает температуру тела владельца и вынуждает того сосредотачиваться на постоянном самоконтроле (даже во время сна). Если контроль не твоё – собирай деньги на похороны. Редкость данного типа корней обеспечивает лояльное отношение к его потенциальным носителям. Секты принимают огневиков либо без экзаменов, либо понизив проходную планку. С другой стороны, если возраст принимаемого подходит к возрасту созревания корня, а он ещё ничего не умеет, ему абсолютно точно откажут (ну а кому нужна ответственность за этот пока ещё живой труп, который уже должен собирать на похороны?). Ремарочка. Огневиков мало, потому что большинство из них умирает ещё до совершеннолетия. Подавляющее количество людей не может осилить хоть и необходимое, но крайне затратное обучение ребёнка с огненными духовными корнями. 2) Земляные (обычный) – созидание, защита. Корни этого вида не несут в себе никакой опасности, но и заметных преимуществ не дают. Как правило, заклинателям-землевикам присущ или технический, или творческий склад ума. Из них получаются прекрасные ремесленники. С земляным духовным корнем можно создавать неплохие барьеры, но мощных атакующих техник при этом крайне мало. 3) Металлические (редкий) – созидание, защита. Вид, с которым родилось большинство известных изобретателей. Именно заклинатели с металлическим духовным корнем чаще всего и двигают технический прогресс вперёд. Способны выдерживать натиск атакующих техник без активации барьеров за счёт врождённого умения рассеивать духовную энергию. К сожалению, это умение – палка о двух концах, препятствующая накоплению их собственной энергии. Быстро устают, применяя техники или возводя барьеры, часто используют талисманы, артефакты, флаги. Как правило, становятся бойцами ближнего боя и изучают боевые искусства. Не могут совершенствоваться с помощью парной культивации. Долгожители. 4) Водные корни (необычный) – атака, защита, целительство. Заклинатели с этим видом корней – настоящие универсалы. Для них разработано множество техник создания барьеров. Они не могут вытащить с того света, но вылечить не слишком серьёзную болезнь или исцелить раны на поле боя – вполне. Хороши в атакующей позиции. Потолок развития зависит исключительно от потенциала: один и тот же заклинатель может быть слаб в одном и силён в другом, некоторые умудряются овладеть в совершенстве всеми доступными для этого вида корней аспектами. При прерывании тренировок заклинатель водной стихии рискует получить ощутимый откат в силе. Если перестать развиваться вовсе, можно лишиться и духовного корня (=способности к заклинательству). 5) Ветряные (очень редкий) – атакующий. Заклинатели с этим видом духовного корня могут похвастаться сразу двумя преимуществами: во-первых, им присуща способность рассекать духовную энергию других стихий (даже противоположной стихии, пусть и с меньшей эффективностью), во-вторых, их ци способна производить большие объёмы энергии за короткий промежуток времени, что подразумевает практически бесконечный запас. У заклинателей с корнем ветряного типа повышен метаболизм, за счёт чего увеличивается скорость реакции и рефлексы, легче переносятся болезни, травмы и отравления. При всём при этом самый весомый недостаток – быстрый износ организма. Заклинатели стихии ветра не доживают до старости, если плохо заботятся о своём здоровье, а кроме того, их духовная энергия, способная рассекать остальные виды стихийных энергий, конфликтует с артефактами, флагами и талисманами, приводя их в негодность, плохо взаимодействует с заклинательскими техниками лечения и поддержки. Не подходит для парного культивирования. 6) Древесные (редкий) – лечение. Заклинатели с этим видом корней – исключительные целители, способные творить чудеса. Могут манипулировать растениями, имеют завидное здоровье, однако не способны ни атаковать, ни возводить барьеры. На достаточном уровне мастерства повышают характеристики союзников за счёт передачи им собственной духовной энергии. Часто присутствуют на поле боя с этой целью. Единственный вид светлого корня, энергия которого умеет подстраиваться под остальные. Идеально подходит для парного культивирования.