История одного сводника. Краткое пособие по смене ориентации злодея

Бай Ци не обманулся в своих предположениях. Его действительно преследовали, но убивать пока не собирались. Кроме того, преследователи все как один оказались обычными на первый взгляд подростками, принадлежащими к одной и той же организации: это подтверждала их простенькая одежда цвета хмурого неба, пошитая на одинаковый манер. Того же цвета была и одежда, и даже лента для волос, которую Бай Ци оставил в лесу. Дети смотрели на беглеца, вдруг вышедшего как ни в чём ни бывало им навстречу, и не могли понять, что происходит. В их глазах читалось неверие и недоверие в равной степени. А ещё искреннее презрение — мстительное, жестокое. Рядом с некоторыми из них стояли осёдланные чёрные волки воистину пугающих размеров. Животные учуяли беглеца, по следу которого шли, но не порывались броситься на него – лишь нетерпеливо перебирали лапами да изредка принюхивались снова. Казалось, они, как и стоящие рядом люди, не понимали, зачем их цель пришла назад. – Ты ранен, как я вижу. Поэтому вернулся? – равнодушно заметил некто за массивом расступающейся толпы. Юноши освободили место для волка серебристого окраса и его напыщенного всадника: парень излучал неосознанное самодовольство, выглядел старше и богаче остальных, даже держался соответственно. – По крайней мере, ты додумался до этого. Я не в настроении любезничать с тобой и играть в салочки. Говоривший сохранял безупречную осанку. Волосы его были схвачены заколкой из золота тонкой ручной работы. Ханьфу нежно-голубого цвета, расшитый мелкой вязью узоров из парящих фениксов, ясно давал понять, кто этот парень и почему стоит впереди, взяв на себя труд говорить с нарушителем. Выражение лица его, однако, не соответствовало величественному виду. Чуть раскосые глаза казались темными, токсливыми, уставшими. Можно было подумать, что этот павлин оказался здесь совершенно случайно, но нервное подрагивание пальцев, то и дело скользивших по волчьей шерсти, говорило о крайнем волнении. Бай Ци чуть заметно улыбнулся. Предыдущего хозяина тела определённо считали глупым отбросом, годным разве что выполнять самые грязные поручения. Так почему этот павлин здесь? Не потерял ли он, часом, что-то важное? В любом случае, начинать следовало с простого: узнать, в чём конкретно его обвиняют и насколько это обвинение серьёзно. Бай Ци подозревал, что подвеска, обнаруженная под верхними одеждами, вполне могла оказаться украденной. – Я вовсе не собирался бежать. Это чистая правда. – Врёшь! – тут же раздался злобный окрик из толпы. – У тебя нет пропуска. Зато у нас есть свидетель — твой шиди, который утверждает, что ты давненько готовил побег. Бай Ци нехотя перевёл взгляд на парня, которого вытолкнули вперёд. Он теребил края одежды и старательно отводил виноватый взгляд. Должно быть, это и был свидетель. Окинув взглядом толпу, Бай Ци подумал о некоторых примечательных деталях. То, как шиди держался, явно намекало, что его положение было куда более низким, чем у людей, окружавших павлина. Таким же, как у него самого. – Шисюн, только посмотрите, как он ведёт себя! Внешний ученик, а совершенно не ценит того, что Вы предпочли решить проблему без шума и не привлекли к поискам старших, – сказал один из юношей, гневно ткнув в Бай Ци пальцем. – Вы не спали всю ночь, чтобы успеть подготовить горы к охоте, а теперь вынуждены тратить силы на этого... На этого мерзкого червяка. Бай Ци оказался тронут таким описанием себя. Но больше, чем этот неожиданный комплимент, его заинтересовал тот факт, что к поискам не привлекли старших. Судя по всему, именно это надлежало сделать, если становилось известно о побеге. Но что же павлин? Его подчинённые не знают, зачем на самом деле преследуют беглеца, и только мелют без конца всю эту раздражающую чепуху. Неужели они совсем не чувствуют ситуации? – Замолчи! Возьми младшего брата и отведи его к да шисюну, – павлин отбросил показное равнодушие и раздраженно поморщился, а после даже взмахнул рукавом для пущего эффекта. Черты его лица исказил гнев, но он, судя по всему, ещё старался сдержать эмоции. – Вы все, вам нечего здесь делать. Я доставлю нарушителя на гору и накажу в соответствии с правилами секты. Не стоит подрывать душевный покой учителя подобными пустяками накануне охоты, так что не смейте раскрывать рты и болтать попусту. Пытается остаться наедине с нарушителем и велит не рассказывать о нём своему учителю. Который, надо думать, непосредственный начальник. Уже ясно, что он собирается тут обсуждать. Не нужно быть гением, чтобы понять это. – О? – вдруг выдохнул Бай Ци. – Это большая честь, что брат хочет заняться мной и моим воспитанием лично, однако... – он провёл языком по пересохшим губам, как делал всегда, преступая черту дозволенного, и улыбнулся. – Однако не будет ли лучше уважаемому брату доверить это дело учителю, раз он так боится огласки? Всем рты не заткнёшь, но наставнику, мне кажется, это сделать куда легче. А кроме того, я провинился, и мне требуется наставление мудрого человека, способного направить на праведный путь. Не в обиду шисюну, но разве это не работа учителя, вразумлять учеников?.. Толстая железная пряжка седельного ремня в руках павлина переломилась, как тонкая иголочка. Испытующе глядя на нарушителя, он злобно процедил: – Что ты пытаешься сказать? В глазах Бай Ци блеснул лукавый огонёк. Он уже сказал ему обо всём. И павлин прекрасно всё понял. Но если потребуется, он повторит хоть тысячу раз. – Думаю, это очевидно. Конечно же, пытаюсь намекнуть, что оказался в лесу неслучайно. Есть достойное оправдание моему поступку, а потому я хочу открыть правду лично учителю и требую встречи с ним. Испытующе глядя на павлина, Бай Ци не отводил глаз. Поведение его с самого начала было слишком дерзким. А остальные ученики, конечно, совсем не понимали, какое он имеет на это право. Они вмешались и дружно загалдели: – Шисюн, оставьте этого внешнего шицзуню. Вы пытались помочь, никто не посмеет обвинить Вас в бессердечии! – Да, шисюн, отправьте дурачка к учителю! Завтра, получая по спине тяжёлыми бамбуковыми палками, он обязательно вспомнит о Вашей милости и сильно пожалеет. – Пусть роет себе яму. Глупцу ни за что не понять, что горшок пуст, пока он не разобьёт его. Чего же ещё ждать от внешнего? Лишь убедившись, что павлин едва сдерживается, чтобы не взорваться, что бледность его постепенно переходит в беспорядочные красные пятна на лице, господин Яо почувствовал удовлетворение. Нет, сегодня никого не накажут ни за воровство, ни за бегство. – Помолчите же, наконец! – злобно рявкнул павлин. – Я отдал приказ, так почему вместо того, чтобы его выполнять, вы стоите здесь и треплете языками? Прочь! Ученики, никак не рассчитывавшие на ругань, здорово испугались. Похоже, им и раньше доставалось от шисюнов, так что они ловко вскочили на волков и поспешили исчезнуть. Как только треск веток под лапами животных затих вдалеке, павлин выхватил меч из ножен и с остервенением направил его на шею Бай Ци. Маска непричастности тут же слетела с его лица. – Это ты. Верни подвеску, иначе лишишься рук, в которых посмел держать её! Нарушитель нарочито спокойно пожал плечами. Он уже начал с угроз. И не собирался останавливаться. – Я разве сказал, что доказательство Вашего, уважаемый старший брат, преступления находится при мне? Только глупец будет хранить настолько опасные вещи поблизости. Уже придя сюда, Бай Ци предполагал, что встретится с владельцем подвески. Он мог бы – и хотел – оставить ту в лесу, но неизвестно, когда бы снова смог вернуться. Вещь выглядела дорогой. Прошлый хозяин тела не мог позволить себе нечто подобное, проживи он хоть восемь жизней. Решение оказалось лишь одно, и оно напрашивалось само собой: подвеска украдена. Украдена у павлина и при этом каким-то образом нарушает правила. Можно было предположить, что она и есть причина погони. Но теперь, когда удалось узнать, что павлин — жалкая пешка, захотелось встретиться с названным ранее учителем. В этом мире не выжить без заступников. И Бай Ци собирался как-нибудь завоевать себе его расположение. Единственным же средством добраться до возможного заступника был теперь павлин. Дело, связанное с подвеской, внезапно приняло интересный оборот, и Бай Ци пришлось отталкиваться от той информации, что имел. Почему беглеца обвинили только в одном проступке – самом бегстве, – если главной причиной преследования должно было стать хищение подвески, над которой так трясся павлин? Может кому-то выгодно, чтобы о пропаже знало как можно меньше людей? И ведь выяснилось, что павлин ни с того ни с сего решил снизойти до беседы с беглецом, даже повелел ученикам поменьше трепаться о проступке сбежавшего. Такое едва ли назовёшь обычным совпадением. Тщеславный мальчишка проиграл в тот самый момент, когда решил упомянуть о подвеске открыто. Проиграл вдвойне, когда дал понять, что с подвеской что-то нечисто. Любая запрещённая вещь в закрытых заведениях со строгой системой правил в любом случае не сулит ничего хорошего своему обладателю. Можно было назвать шисюна и предателем, и изменником, и преступником, и нарушителем – он услышал бы ровно то, что хотел услышать. И раз уж ни отрицаний, ни растерянности за обвинением в преступлении не последовало, видимо, перед ним действительно стоял человек, не без оснований считающий себя в чём-то виноватым. Более того, раз он не избавился от опасной подвески ранее, эта вещь может быть очень ему дорога. – Ваша подвеска в лесу. Я не мог перестать беспокоиться о собственной жизни, так что сбежал и спрятал её, – Бай Ци неопределённо обвёл рукой пространство вокруг. – Если со мной случится непоправимое... Сами понимаете, найти пропажу будет нелегко. Держа подвеску под верхними одеждами, Бай Ци сильно рисковал, прибегнув к блефу. Но разве вор вернётся к тому, у кого крал, со всем краденым в карманах? Такой глупости от него станут ждать в последнюю очередь, особенно после удавшегося побега. Видя, как искривилось лицо собеседника, Бай Ци поспешил смягчить обстоятельства конфликта. Он собирался пользоваться услугами шисюна ближайшие несколько дней. Старший брат не должен отчаяться раньше времени и пойти на попятную. Если перегнуть палку, дело кончится решением оставить подвеску в лесу – и гори оно всё синим пламенем. А это гарантирует скорую мучительную смерть обидчику, который так некстати лишился единственного рычага давления. – Я сохраню Вашу тайну и верну подвеску. В обмен на небольшую услугу, – видя, что павлин не убирает меч, Бай Ци заверил: – Услуга совсем незначительная. Она ничем Вас не обременит. – Говори, что за услуга, – сквозь зубы прорычал павлин. – Ничего такого. Я лишь хочу жить в безопасности и комфорте. Если вы понимаете, о чём я. Шисюн недоверчиво сузил глаза. – Собираешься промышлять воровством под носом у учителя? Бай Ци ответил не задумываясь. Он не хотел вызвать даже толику сомнений. – Нет, я украл у шисюна лишь затем, чтобы купить еды. Но слышал, что под крылом у учителя о подобном переживать не придётся, – и решил, что будет лучше договориться. Бай Ци не знал, какая денежная единица используется в этом мире, так что выразился неопределённо. Павлин, впрочем, тут же опустил меч. – Кто-нибудь ещё знает о подвеске? – Нет-нет! Разумеется, я никому не сказал. Этого ученика могли бы схватить и подвергнуть наказанию, уличив в воровстве, но он оказался умнее. Шисюн тут же успокоился. Очевидно, он ни во что не ставил глупого шиди и уже раздумывал, как убьёт его позднее. Выражение лица старшего ученика выдавало предвкушение скорой расплаты. – Хорошо, я посмотрю, что можно сделать, но не обещаю, что устрою тебя прямо к учителю. Места на пике вполне хватит для такого, как ты, – шисюн не упустил возможность указать воришке на его положение, но до оскорблений не опустился, помня, что подвеска ещё в лесу: – Слуг для шицзуня назначает да шисюн, но я обещаю уладить этот вопрос. Не забудь про свою часть уговора, иначе, ручаюсь, смерть твоя не будет ни милосердной, ни безболезненной. Разумеется, павлин не настолько глуп, чтобы приставить человека, владеющего доказательством своего проступка, к учителю. Даже если он не убьёт воришку сразу после получения подвески, то уж точно предпримет меры, чтобы тот никогда не увиделся с шицзунем. Бай Ци, впрочем, специально попросил о невыполнимом, чтобы не получить отказа в меньшем. Организовать необходимую встречу он сможет и собственными силами, был бы только учитель в его досягаемости. Спрятав меч в ножны, павлин повернулся к волку и поправил седло. – На нашем пике освободилось несколько мест. Если поеду сейчас, то ещё застану да шисюна и смогу порекомендовать ему тебя. Слышишь? Уже завтра подвеска должна вернуться ко мне, иначе ты покойник! Дождись ученика с разрешением покинуть горы, вернись в лес и найди подвеску. В час хай я приду за ней. Павлин бы, наверное, так и уехал, если бы Бай Ци вдруг не напомнил ему: – Разве брат не должен был наказать меня? – он покорно поклонился и, не разгибаясь, продолжил: – Я мог бы просидеть в чулане до утра и посвятить сегодняшнюю безлунную ночь размышлениям о своём недостойном поведении. Павлин презрительно хмыкнул и взмахнул рукой, мол, поступай как знаешь, но Бай Ци такой ответ не устроил. – Ночь темна, а солнце уже садится. Боюсь, если этот глупый ученик заблудится, у шисюна появится новый повод для головной боли. Было бы чудесно попасть в ученическую комнату и вздремнуть на кровати, укрывшись от проблем и кучи неожиданных дел одеялом, уложить голову на подушку, тем самым освободив её от тяжких дум... Но реальность оказалась сурова. Бай Ци не мог знать не то что местоположение комнаты прошлого хозяина тела, но даже местоположение самой секты. Потому, чтобы не выдать себя и найти укрытие на ночь, пришлось импровизировать. Завтра необходимость в подобных жертвах отпадёт сама собой. Итак, у Бай Ци оставался всего один день, чтобы придумать, как спасти свою жизнь.