Паранормальное агентство «Астрея»

«Что?! Откуда у него такой же кулон, как у Эммы?!» — Спасибо, — Рафаил осторожно взял украшение и поспешно запихнул его в карман. Все страхи разом взметнулись в голове девушки. Странное поведение Рафаила, его враньё и то, что он знал об убийстве, а теперь и вещь, как у пострадавшей. Внутри у Одри всё похолодело, и она неосознанно сделала шаг назад, поближе к Кассиэлю, а потом вспомнила, что они все здесь могут быть обманщиками. Не зря же у «Астреи» такая плохая репутация. «А я доверилась… Но я так хочу верить им. Хочу верить Давиду, Микаэлю, Рафаилу, Кассиэлю…» Парни, хоть странные, понравились ей. Они казались… хорошими. «Пожалуйста, Рафаил, прошу, скажи, что это сделал не ты…» — мысленно попросила девушка. — Спокойной ночи, Одри, — мягко сказал музыкант. Не зная, что ещё предпринять, девушка направилась в свою комнату. Но спать она, конечно же, не собиралась. Вместо этого она застыла на втором этаже у лестницы, прислушиваясь. Рафаил и Кассиэль из каминной направились в сторону кабинета Микаэля. Снова спустившись вниз, Одри с быстро бьющимся сердцем на цыпочках последовала за ними. Остановившись чуть поодаль, она услышала строгий голос Микаэля: — Нужно пересмотреть все старые дела. Убедиться, что ничего не упустили. — Разве Фелония их не уничтожила? — уточнил Рафаил. — Мы не возвращали их ей с того раза, — ответил директор. — Я забросил коробку к тебе в спальню, глянь на досуге. Может, найдёшь что-нибудь, — это уже был голос Давида. — Хорошо, но не думаю, что я что-то пропустил, — ответил музыкант. — Тогда чего наша ищейка так жаждет встречи с тобой? — возразил юрист. «Это не первое такое убийство? — терялась в догадках Одри. — Кажется, парни помогают полиции? Работают над делом, которое не получилось раскрыть? Фелония хотела, чтобы Рафаил что-то проверил! Точно! Может, она дала ему кулон убитой? Но как это поможет следствию? Зато вся эта ситуация объясняет психологическое состояние музыканта. Убийство было не первым, и Рафаил переживал, что умрёт кто-то ещё, поэтому был в депрессии и «предчувствовал смерть». Если убийства серийные, то ничего странного нет, что «предчувствия» парня оказались правдивыми, верно? — в сердце Одри зажглась надежда, что она зря подозревала коллег во всех смертных грехах. Одновременно ей было обидно, что они разговаривали между собой, а её не позвали, хотя она тоже теперь являлась частью «Астреи. — Не верят, что я могу помочь? Я просто обязана посмотреть на другие дела, пока ребята здесь разговаривают!» Приняв это решение, оценщица тихонько поднялась наверх и с угрызениями совести открыла дверь спальни Рафаила. Кстати, ещё одна странность — ни у Кассиэля, ни у Рафаила на личных спальнях не было замков. На столе музыканта и правда стояла картонная коробка. Одри подобралась поближе и достала папку, которая лежала сверху… В глаза первым делом бросились фотографии… выжженного знака на замученном теле жертвы. Одри достала другую папку — и там тоже. Ещё одну и ещё… Шок поразил её, как громом. Столько жертв — мужчины, женщины, даже одна девочка-подросток — с повреждёнными телами, будто их пытали или приносили в жертву, и на всех страшный знак в круге, напоминающий сатанинский. Одри достала телефон и сфотографировала изображение, надеясь позже узнать о нём больше. Ещё в глаза бросилось то, что три папки были новыми, и события произошли недавно, а шесть папок — были старыми, пожелтевшими, с фотографиями, напечатанными ещё на плёнке. Это были убийства тридцатилетней давности. Похожие убийства. «Боже. В город вернулся маньяк? Или старый культ сатанистов снова начал действовать? Что это такое?!» Оказывается, совсем недавно труп парня нашли в ресторане, полном людей. Знак у него был выжжен на груди, как и у сестры Эммы. «Почему об этом никто не знает? Почему в СМИ не уставали рассказывать, как я отбивалась от пациента, но ни словом не обмолвились о страшных убийствах? Или полиция не предаёт дело огласке, чтобы не сеять панику? Но как же люди? Они должны знать, что в городе не безопасно, и быть осторожнее!» Одри решила, что задаст Микаэлю прямой вопрос — что их связывает с этими делами, что они пытаются найти, и почему Одри отправили спать, пока сами обсуждали такие вещи. Она хотела увидеть, с каким выражением лица будет отвечать начальник, и как он посмотрит ей в глаза. «А я-то думала, они гоняются за призраками. Но всё куда серьёзнее… Они же не считают, что убийца — какой-нибудь демон?» Сложив папки обратно в коробку, Одри вдруг заметила рядом с ней толстую тетрадь и ровно лежащий вдоль неё карандаш. Раньше, чем успела обдумать свои действия, Одри открыла тетрадь. Оттуда смотрело страшное злое лицо с красными глазами. Следующая страница была испещрена непонятными каракулями вперемешку с жуткими рисунками, похожими на знак с фотографии. А дальше почерк стал ровным, и можно было прочитать следующее: «Я всё чаще думаю о том, на что ты меня обрёк. Всю жизнь я старался не замечать ярких красок вокруг, чтобы не познать лишнего. Боялся, что когда-нибудь случайный прекрасный цветок заставит отречься от собственной судьбы. Я закрывал глаза, чтобы видеть только тьму. И так долго избегал дня, что кажется, полюбил ночь. И теперь я не хочу умирать, отец». «Боже, что это? — Одри поняла, что открыла что-то очень личное — видимо, Рафаил таким образом изливал свои чувства по отношению к родителю. — О какой смерти он говорит?» Её размышления прервались звуком шагов из коридора. «Чёрт, я не успела! — подскочив, Одри поправила тетрадь и кинулась к двери в санузел — прятаться в аскетичной комнате Рафаила было просто негде. — Надеюсь, это не Рафаил. Как только шаги стихнут, вернусь к себе». Но надежды не оправдались — в комнату зашли Рафаил и Давид, переговариваясь. «И что делать? А вдруг Рафаил пойдёт в туалет? Что я ему скажу, что осматривала его ванную?» — испуганная и смущённая, Одри теребила волосы. Распахнутое окно ненавязчиво подсказывало вариант отступления. Она выглянула вниз. Всего второй этаж, но потолки в особняке достаточно высокие. «Я могу разбиться, — поняла девушка. Густой зелёный плющ, обвивавший стены, тоже не казался ей достаточно надёжным. Однако она обратила внимание на узкий каменный парапет, куда могла бы поместиться её нога. — Моя комната соседняя с Рафаилом. Я могу пройти по парапету, держась за плющ, и влезть к себе!» — осенила мысль. О чём там говорили Рафаил и Давид, было уже не важно. Главное — не попасться. Когда-то Одри была студенткой-оторвой, и теперь дух приключений снова напомнил о себе. Почувствовав адреналин, девушка перекинула ногу через окно. Держась за плющ и за створку, сделала шаг. Парапет был узеньким, пришлось вплотную прислониться к стене. Оторвавшись от чужого окна, оценщица сделала маленький пробный шаг вперёд. «Ого! Получается!» — обрадовалась она. И вдруг плющ под рукой порвался. Одновременно с этим старый камень под ногой поехал в сторону, и Одри почувствовала, как летит вниз. «Сейчас мне будет больно», — поняла девушка и приготовилась к тому, что её спина спасибо не скажет. Но вдруг вместо боли она ощутила тёплые руки, которые подхватили её. Совсем близко к своему лицу она увидела бледного встревоженного Рафаила. — Что? Но как ты?.. — не удержала удивления девушка. — Разве ты был не наверху? «Секунду назад под окнами никого не было. Я же слышала его голос! Это был точно Рафаил! Но как он оказался здесь?» Из окна ванной Рафаила выглянул Давид. — Ну что, поймал? — судя по весёлому лицу юриста, его эта ситуация изрядно забавляла. — Я сейчас спущусь к вам. По лестнице. Как все нормальные люди, — и он ослепительно улыбнулся. Одри перевела ошарашенный взгляд обратно на Рафаила. Он с лёгкостью удерживал её на весу и даже не попытался поставить на землю. Просто позволял лежать на своих руках и удивляться происходящему. И, надо сказать, это было достаточно комфортно. «Надо же, какой сильный… Но как он так быстро спустился? Я точно слышала, как он разговаривал с Давидом!» Сам Рафаил выглядел абсолютно спокойным, как будто ловить выпадающих из окон девушек — это его обычная работа. И, уж конечно, его не смущало, что он каким-то странным образом так быстро переместился. — А кто тогда был в комнате с Давидом? — спросила Одри и осеклась. Вот она и выдала себя окончательно. Опустив глаза вниз под внимательным и нежным взглядом Рафаила, она попросила: — Опусти меня пожалуйста на землю. — Одри… — с лёгким укором протянул он, будто журил маленького ребёнка за съеденную конфету, — на тебе нет обуви, а земля уже холодная. Дождёмся Давида, пусть поищет, во что тебя обуть. — Боже… — как же девушке стало стыдно смотреть в зелёные глаза. — На меня как будто какое-то помешательство нашло. Я не знаю, зачем сделала это. Хотя нет, подожди, знаю! — и тут девушка пошла в атаку. — Я выпила в каминной, меня напугало убийство, ты соврал мне про кастинг, — тут она отследила его реакцию и поняла, что была права, — а ещё вы обсуждаете такое серьёзное дело без меня! Ты отправил меня спать, Рафаил, в надежде, что я ничего не узнаю! Вы сами сделали всё, чтобы я попыталась докопаться до истины! Откуда у тебя кулон сестры Эммы? — Эммы? — Той убитой девушки из клуба. — Одри… Фелония передала мне эту вещь, чтобы я оценил её, нашёл на ней следы потустороннего вмешательства. — Может, хватит уже, Рафаил? Вы действительно верите во всё это? Может, лучше было бы дать кулон криминалисту, чтобы он снял отпечатки пальцев? Сверхъестественного не бывает! — от избытка чувств девушка стала покачивать босыми ногами. Испугавшись, что раскачивает свою временную опору, она вцепилась Рафаилу в шею, но это было не обязательно — тот стоял крепко, как скала, и даже не шелохнулся. — Ты что, исполняешь роль метлы для нашей прекрасной ведьмочки, Рафаил? — подколол музыканта Давид, появившийся со стороны крыльца. — Поищи обувь Одри в кустах, пожалуйста, — попросил оценщик. И, уже обращаясь к девушке, добавил: — Прости, что соврал тебе. Но я сделал так именно потому, что ты не веришь. Мы расследуем убийство, и я правда хочу всё это прекратить, Одри. — Это объясняет, почему ты такой грустный и всё время думаешь о смерти, Рафаил, — с сочувствием сказала психолог. — Люди так ужасно умирают. Это бесчеловечные зверства. Есть, от чего впасть в депрессию. Но откуда ты знал, что умрёт именно девушка и именно сегодня? Ты нашёл какую-то закономерность? Вдруг руки Давида перехватили Одри, и мужчина крепко прижал девушку к себе. — Сам поищи, — сказал он музыканту и понёс напарницу в дом. — Эй, ты не спрашивал разрешения, — возмутилась оценщица. — А ты хотела посидеть на руках у Рафаила? — лукаво спросил юрист. — Нет, но мы не закончили разговор… — Ничего полезного он тебе не скажет, — отрезал юрист. — У Рафаила слишком богатое воображение. Поменьше слушай то, что он говорит, ведьмочка. — Не очень-то уважительно по отношению к нему, — нахмурилась Одри, ощущая, как раскачивается из-за шагов Давида. Они вошли в дом, и тут девушка пожалела, что выпросила новые лампочки — по ярко освещённому коридору прямо им навстречу шёл Микаэль. И её с Давидом тандем было прекрасно видно. Остановившись, директор нахмурился, внимательно оглядывая Давида, Одри и её голые ступни. В серых глазах блондина как будто сверкнула и исчезла молния. «Что теперь он подумает обо мне? — девушка почувствовала, как краснеет от корней до кончиков волос. — Что я соблазнила Давида, не прошло и пары дней?» На секунду Одри вообразила, как Микаэль выхватывает её у подчинённого и несёт к себе в кабинет. Но, конечно, он так не сделал, а вместо этого лишь сложил руки за спиной и спокойно произнёс: — Одри, зайдите ко мне завтра, пожалуйста. А ты, Давид, зайди ко мне сегодня, — с этими словами он прошёл мимо. — Всё, отпусти меня, дальше я пойду сама. — А если ты заболеешь? Пол, вообще-то, холодный! — возразил юрист. — Не важно! — отрезал Одри и вырвалась из объятий своего носильщика. Пробежав босыми ногами по холодной лестнице, она поспешно захлопнула за собой дверь спальни. Она злилась — на себя, на мужчин из «Астреи», на эти ужасные убийства. И совершенно не знала, что с этим сделать. Походив из стороны в сторону, девушка услышала стук в дверь. На пороге стоял Рафаил и держал в руках её домашние туфли. — Спасибо, — неловко поблагодарила оценщица и забрала обувь. — Рафаил, это конечно не оправдывает меня полностью, но я чувствую, что вы мне что-то не договариваете. И секреты порождают домыслы. Надеюсь, ты это понимаешь. Музыкант заговорил быстро и тихо: — Я тебе не враг, Одри… Но враг существует. И самое главное, что ты должна осознать — не нужно его искать. — Почему? — Потому, что он тебе не по зубам. — Ты говоришь о человеке или намекаешь на какого-нибудь демона? — Злу плевать, веришь ты в него, или нет. Ты можешь видеть кого угодно за его ликом, но боль и горе, которые он принесёт, будут реальными. Если не будешь прятаться за нашими спинами, то финал для тебя будет один — зверь тебя сожрёт. — Зверь?.. — кажется, психиатр уже где-то слышала, как кто-то угрожает ей зверем… Может, кто-то из пациентов в «Гудламе»? И не значит ли это, что её новые коллеги так же не в себе, как были те пациенты? — Я… не могу рассказать тебе больше. И не хочу, — Рафаил скрыл зелень глаз за длинными пушистыми ресницами. Одри снова почувствовала раздражение. — Но я хочу знать! Я хочу помочь вам и быть полезной! Я не могу просто стоять и смотреть, как в городе убивают людей! — Прости, Одри, — оценщик покачал головой. — Зачем вы тогда наняли меня?! — Я… — музыкант будто хотел что-то сказать, а потом вздохнул: — Спроси у Микаэля. — И вышел из комнаты. — Отлично, — сказала сама себе Одри, — а теперь надо как-то дожить до утра, чтобы поговорить с боссом. Голова её болела, девушка очень устала, но не питала иллюзий. Конечно, ей снова приснится отец, та красная дверь и то, что за ней… Полночи Одри ворочалась из-за кошмаров и поднялась очень рано — на часах не было и шести. Простонав, она поплелась в ванную. «А есть ли шанс, что Микаэль уже проснулся? — с надеждой подумала она. Оставаться в неведении было уже невозможно. — Вообще, он похож на раннюю пташку…» Приведя себя в порядок, оценщица спустилась вниз, на кухню, которая встретила её свежим запахом кофе — кофе-машина уже была включена. Обрадовавшись удаче, девушка глотнула воды и направилась в кабинет Микаэля. Она была напряжена и готовилась вести непростой разговор. Но в комнате начальника не оказалось — зато мерцал экран ноутбука, и на столе стояла чашка кофе, от которой поднимался пар. «И правда, чёрный, без молока, — отметила девушка. — И Микаэль уже не спит. Значит, я могу подождать его здесь?» Она присела на диван и прикрыла глаза. С самого утра голову охватывала мигрень. Пытаясь облегчить страдания, Одри искала правильное положение для головы и прилегла на прохладную кожаную обивку. «И как я должна начать этот диалог?» — размышляла она. Шелест деревьев за окном успокаивал. Недосып последних ночей вдруг навалился с новой силой. Одри задремала и услышала шаги. Они показались продолжением неуловимого сна, подсказывая, что в комнате кто-то есть. «Пожалуйста, можно я полежу так ещё всего пару минут? Мне необходимо собраться с мыслями», — попросила она у своей совести. Микаэль застыл в метре от неё, а потом что-то рядом зашуршало — и на её тело опустился мягкий плед. «Он накрыл меня! — осознала девушка, и что-то тёплое растеклось в её груди от его заботы. — Значит, он не против, если я здесь немного посплю?» Неожиданно на её голову почти невесомо легла рука — Микаэль провёл кончиками пальцев по волосам, поглаживая и пуская своим прикосновением табун мурашек. Одри напряглась, боясь выдать себя. «Что он делает? Зачем? Он… гладит мои волосы?» Сон обволок её мягким плотным коконом, а головная боль стала отступать. Уже не понимая, снится ли ей прикосновение Микаэля или всё происходит взаправду, девушка погрузилась в тёплую тишину… Ей снились мягкие щелчки клавиатуры, глотки кофе. Снилось, как Микаэль работает за столом и иногда поглядывает на неё, а она открыто любуется им — его точными и красивыми движениями, выражением сосредоточенности на лице — как могла бы делать только во сне. В присутствии Микаэля Одри чувствовала себя в полной безопасности и знала, что даже кошмары не потревожат её. А тепло разливалось по груди, внутри самого её сердца. Радость от того, что он позволяет быть рядом, и что ему комфортно находиться с ней в одной комнате. Запах кофе и свежести окутывал её… Одри не знала, сколько времени прошло, когда она почувствовала прохладную ладонь на своём лбу. Такое нежное и невесомое прикосновение. Расставаться с этим ощущением не хотелось — лишь прижаться к ладони щекой, точно кошка. Кожи снова коснулись длинные пальцы, ласково убрали с лица девушки выбившуюся прядку. И в этот раз Одри оказалась хитрее — спросонья поймала изящную руку своей ладонью. Сделала то, что хотела — прижалась сильнее и улыбнулась. — Одри… — тихий ласковый голос пробирался в сон тонкими нитями. Они сложились в образ говорящего. Длинные светлые волосы, строгий взгляд, едва уловимая улыбка. Девушка распахнула глаза и увидела Микаэля совсем близко — присевшего на корточки возле её лица. Их взгляды соприкоснулись. Она всё ещё прижималась щекой к его руке и не собиралась отпускать заложницу. — Мне… снилось, что это кошка, — брякнула оценщица первое, что пришло ей в голову, и подскочила на месте. — А я… лишь хотел проверить, нет ли у Вас температуры, — улыбнувшись краешком губ, спокойно ответил Микаэль, всем своим видом показывая, что его ничего не смутило, и переживать не о чем. Одри даже почувствовала лёгкое разочарование — жаль, что это прикосновение не вызвало в нём таких же сильных эмоций, как в ней. Дымка сна развеялась так быстро, словно девушку окатило ледяной водой. «Я пришла сюда… поговорить». Но «качать права» перед начальником теперь совершенно не хотелось. А все аргументы, которые она выстраивала в своей голове, разлетелись мягкими пушистыми облачками. — Вы в порядке, Одри? — спросил Микаэль, внимательно заглядывая в её глаза. Не в силах выдавить из себя ни звука, Одри покачала головой. Точно почувствовав её смущение, мужчина встал и прошёл к рабочему столу. — Вы… можете взять ещё выходной, если хотите. Убийство — это не то, что я собирался показывать Вам, едва Вы начали у нас работать… С этим тяжело справиться. И тут к девушке вернулось её упрямство. — И часто Вы сталкиваетесь по работе с убийствами, Микаэль? Я знаю, что это не первое такое убийство. Жертвы уже были. Когда Вы хотели сообщить мне, что «Астрея» помогает в расследовании? Или собирались вообще не привлекать меня к этому? — Одри… — по его глазам оценщица прочитала ответ — он не хотел ей рассказывать, как и Рафаил. — Микаэль, Вы считаете меня частью Астреи? — поставила она вопрос ребром. — Я заключила с Вами договор и являюсь Вашей сотрудницей, Вы признаёте это? — Одри… — Ответьте на вопрос, я прошу. — их глаза вступили в битву, и упрямства с обоих сторон было достаточно. — Нравится Вам или нет, Микаэль, я уже замешана в этом деле. И вместо того, чтобы делать из меня обузу и тратить силы на то, чтобы скрыть от меня правду, Вы могли бы воспользоваться моей помощью. — Вчера Вы выпали из окна Рафаила, когда искали дела жертв, — произнёс он строго. — Мне это не нравится, — она приготовилась уже было извиняться, но начальник продолжил: — Я не хочу, чтобы Вы подвергали свою жизнь опасности. Поэтому Вам не стоит быть безрассудной. Я допущу Вас до дела, но с условием: Вы не будете работать одна. Всё, что Вы узнаете, Вы будете сразу рассказывать нам. В целях Вашей безопасности, до момента поимки преступника Вы будете всегда рассказывать, куда направляетесь, Вы не будете никуда лезть, если рядом нет кого-то из нас. И Вы, безусловно, будете выполнять все мои инструкции, а если меня нет рядом — то инструкции моих подчинённых. — Звучит, как лишение свободы, — Одри сжала руки. — Люди умирают в страшных мучениях, Одри. И их убийцы не останавливаются ни перед чем. Это не шутки. Так Вы согласны? — Я понимаю, что Вы за меня беспокоитесь, но… — Вы можете за себя постоять? — спросил Микаэль жёстко. — Может быть, Вы хотя бы мастер боевых искусств или стреляете из пистолета? Или у Вас есть другие силы особого свойства? — Нет, — вынуждена была признать девушка. — Значит, я бесполезна? — Я этого не говорил, — мужчина покачал головой. — Вчера Вы очень помогли сестре жертвы. Ей повезло, что Вы оказались там. Вы не бесполезны, Одри. Вы беззащитны. И как я могу небрежно отнестись к Вашей жизни? Что будет со мной, если с Вами что-то случится? «Что будет… с ним? Он переживает о деловой репутации или… волнуется за меня?» — сердечко девушки забилось сильнее. Эта мысль заставила её почувствовать нечто особенное в своей душе. И желание пойти ему навстречу, уменьшить его волнение. — Спасибо за честность, — кивнула она. — Я согласна на эти условия. — Благодарю, — он вежливо кивнул. — Но также мы должны обговорить и санкции. — Санкции? — Мы с Вами договорились об определённых условиях. Если Вы их нарушите, я отстраню Вас от работы — на столько, на сколько сочту нужным. «Надо же, теперь я понимаю, как такой молодой юноша стал директором», — с удивлением отметила девушка, шире распахнув глаза. Нежная, изящная внешность Микаэля никак не вязалась с той жёсткостью, которую он только что продемонстрировал. — Хорошо, я поняла, — кивнула она. — Раз мы договорились, то я хотел бы Вам подарить кое-что. Мужчина достал из стола плоскую бархатную коробочку и протянул ей. Их пальцы соприкоснулись самыми кончиками, и Одри снова смутилась. С замиранием сердца она открыла коробку и увидела тонкой работы кулон-розу, подвешенную на цепочке то ли из серебра, то ли из белого золота. Сама роза была розово-красная, полупрозрачная, вырезанная из цельного камня. «Это… рубин? Боже, это же так дорого! И почему он дарит мне это?» От смущения, неловкости, радости девушка не знала, как реагировать, и с непониманием уставилась на начальника, пытаясь понять, что означает этот подарок. — Это символ нашей организации, — пояснил Микаэль. Его подарок будто стал ответом на её вопрос, считает ли начальник её частью «Астреи». Стало безумно приятно, и она не смогла сдержать улыбки. Чтобы не показывать буйной радости, поспешила перевести тему: — У розы много значений. Какое используете вы? — Sub rosa, от латинского «под розой». В Древнем Риме всё, что происходило в помещениях, где была подвешена роза, считалось конфиденциальным. Наш символ — это символ молчания, — и он кинул на девушку многозначительный взгляд. «Держать язык за зубами — понятно. Подарки здесь, стало быть, просто так не дарят. Только с завуалированными намёками». — Вы позволите? — только что она осознала, что в подарке начальника нет ничего личного, как Микаэль снова удивил её и поднялся, чтобы застегнуть на ней украшение. «Что?» Волнуясь, она убрала волосы с шеи, ощущая всей кожей, как мужчина стоит сзади. Он не прикоснулся к ней и пальцем, цепочка невесомо легла в ложбинку груди. — Вам идёт, — сообщил директор, снова усаживаясь за стол. — Эм… Спасибо. Так что это только что было? Какие цели он преследовал? Было ли это знаком внимания или нет? — А у всех остальных сотрудников тоже есть что-то подобное? — уточнила Одри. Микаэль кивнул. — И даже у Вас? — Да, Одри. Но у каждого это нечто личное, и не всегда оно заметно глазу. Сторонний наблюдатель, увидев Вас, тоже подумает, что Ваш кулон — всего лишь обычное украшение и не несёт особого смысла… Это всё. Я больше не смею Вас задерживать. — Микаэль, я… беспокоюсь о Рафаиле, — расслабившись, Одри нашла в себе силы начать разговор. — И об отношении остального коллектива к нему. Я не навязываю свои услуги, но Рафаил очень тяжело переносит то, что происходит. Ему непросто, но я сомневаюсь, что кто-то оказывает ему должную поддержку. — Рафаил — очень чуткая и ранимая душа. Но, уверяю Вас, он не захочет делиться своими переживаниями даже со мной. И, к сожалению, Вы тоже не сможете залечить его раны, — ответил Микаэль мягко. — Так не хочет делиться переживаниями, что в пустой комнате разговаривает с отцом по вечерам? — возразила Одри. — Или это Вы не хотите выслушать его переживаний? Время не простое, но возможно, ему было бы полезно немного отдохнуть, сменить обстановку. Или хотя бы встретиться с близкими. У него есть родственники? Кто-то, кто сможет поддержать его? — Одри, мы потеряли связь с нашим отцом и с тех пор не можем его найти. Думаю, он просто не желает общаться с нами, — упрямо ответил Микаэль. — И Рафаил не способен это принять. Сейчас он находится в стадии отрицания, и Вы как психиатр прекрасно должны понять, о чём я. Вы ему никак не поможете. — Вы сказали, что вы потеряли связь с отцом… Значит… — Да, я его брат, — произнёс Микаэль, и Одри с изумлением уставилась на него. А ведь они с Рафаилом на первый взгляд казались абсолютно разными, но что-то неуловимо похожее действительно было… Утончённая нежность и красота внешнего облика, серый оттенок на дне зелёных глаз музыканта. — У Вас… общий отец? — спросила Одри глупо. — Да. Получается, у них на двоих общие травмы детства? Не факт, одного ребёнка отец мог любить, а другого ненавидеть, это часто распространено в нездоровых семьях. А отношения Рафаила и отца вряд ли можно назвать здоровыми… — А кто из вас старший? — Одри было стыдно лезть в это, но от любопытства она не удержалась. — Я… простите, это не моё дело. — Ничего. Я старший, — ответил Микаэль. — Предлагаю закончить этот разговор. «Безразличие. Снова», — Одри не могла с этим смириться. Вдруг в ней проснулось что-то, что заставило её с упрямым гневом посмотреть в глаза начальника и настаивать на своём. Она знала, что обязана донести до него, обязана сделать так, чтобы он проснулся и раскрыл глаза. Эта огненная решимость иногда охватывала её, и как правило, потом она сильно жалела, но сейчас удержаться уже не могла. — Разве не Вы только что сказали, что Вы его старший брат? — возмутилась Одри. — Разве старшие не несут ответственность за младших? Разве в семье не помогают друг другу? Иногда, поверьте, мы даже сами не подозреваем, что близкие нам люди нуждаются в нашей помощи. А потом оказывается поздно! Но немного тепла и участия с нашей стороны могут поддержать и дать силы справиться с трудностями. Если бы люди не нуждались в помощи друг друга, то просто не жили бы в обществе! — Одри… — Микаэль смотрел на неё слегка растеряно, будто бы впервые её увидел. — Как психиатр, я Вам так скажу. Состояние Вашего брата — это не просто «стадия отрицания». А Вы этого в упор не хотите замечать! Вы оставляете его наедине с проблемой, потому что Вам просто плевать! — Одри, Вы забываетесь! — голосом мужчины можно было замораживать вулканы. Но она видела, как на его шее вздулась вена. — Выйдете из кабинета, — сказал он медленно, но неотвратимо. — Этот разговор закончен. — Отлично же! — вскрикнула девушка, вылетела за дверь и не отказала себе в удовольствии хлопнуть ею посильнее. Ей вспомнилось, как Фелония недавно так же спорила с Микаэлем. А теперь на её месте оказалась Одри. Он что, всегда остаётся непробиваемым? «Но в одном он прав, — и в этом она могла признаться себе. — Это их личное семейное дело, и лезть туда я не имею никакого права. И зачем я только вспылила… Это не профессионально…» *** Этой ночью в кабинете Микаэля. — Что ты хотела сказать мне, о мой босс? — спросил Давид, вальяжно усаживаясь на диван. — Что случилось с Одри? Почему она была в таком виде? — И почему я не удивлён, что ты снова спрашиваешь о ней? Может, ведьмочка права, и ты просто ревнуешь? — юрист с улыбкой закинул ногу на ногу, но глаза его не улыбались. — Не испытывай моё терпение, — устало произнёс директор. — Наша Одри не желает быть послушной куколкой, чью роль ты ей так щедро отвёл, и стремится в гущу событий. Она подслушала наш разговор, обыскала комнату Рафаила и, конечно же, видела все дела вместе с красочными фотографиями… Это её так напугало, что когда мы зашли к нему в комнату, она решила выйти из окна. Упала, но Рафаил её поймал. Ведьмочку что-то сильно напугало. Что-то, помимо убийства. Она не доверяет нам. Легче ей всё рассказать, Микаэль. — Рафаил, зайди пожалуйста, — сказал директор, нажав на бесполезный селектор. — Как ты не устаёшь играть, даже когда зрителей нет? — удивился Давид. — Ты свободен. Утром я жду выводы по делу. — Весь в делах, весь в делах! — закатил глаза подчинённый. Поднявшись, он почти уже подошёл к выходу, но у самой двери обернулся. — Микаэль, раньше я позволял тебе решать, что делать с окружавшими нас людьми. И мне было плевать, если с ними что-то случалось, ведь ты сам нёс ответственность за это. Но Одри… она мне по-настоящему симпатична. Для меня это стало более личным. Я не буду стоять и смотреть, если твои игры зайдут слишком далеко. — Если личное мешает работе, то что ты будешь делать? — глухо спросил начальник. — Ну, для себя ты уже узнал ответ на этот вопрос. Надеюсь, он тебе понравился, — скривившись, произнёс юрист и нажал на ручку. Навстречу ему вошёл бледный Рафаил. Юноша в белой рубашке не стал садиться, а остался стоять посередине кабинета. За Давидом закрылась дверь. — Я слушаю, — произнёс Микаэль, поднявшись. — Одри слышала, как я общаюсь с отцом вчера. Она предлагала мне свою помощь, а я обманул её… — с раскаянием сообщил Рафаил. — Она догадалась, что я соврал… Думаю, она считает, что я не совсем психически здоров. — Вот и причина страха… Я мог ожидать такого от Давида. От Кассиэля, Фелонии… Но ты, Рафаил… — вздохнул Микаэль. — Что она слышала? — Я предсказал сегодняшнее убийство. Она сама нашла объяснение этому. Считает, я выявил закономерность. Но если бы это было так… — Привычки приобрели над тобой власть. Ты больше не можешь общаться с Отцом, когда Одри находится дома. — Я… понимаю, — Рафаил спрятал взгляд. — Найди мне к утру Печать Молчания. И она должна выглядеть, как женское украшение, пригодное для повседневной носки. — Это для Одри? — Рафаил встрепенулся. — Она узнала то, что я не могу позволить вынести за пределы «Астреи». И выхода у нас только два. Первый мне не нравится — она может заметить несостыковки, и её разум может быть повреждён. Я чувствую от неё постоянную усталость, её тело находится в истощении. Это опасная ситуация. Остаётся Печать. Я сам установлю её. Она даже не поймёт, что не может никому рассказать. — Но это… — У тебя есть идеи получше? Я готов выслушать. — Нет, — Рафаил покачал головой, и его тёмные волосы разлетелись от этого движения. — Хорошо, я найду Печать подходящей формы. — Спасибо. На рассвете Рафаил передал Микаэлю бархатную коробку с подвеской в виде розы, которая должна была обеспечить молчание их новой сотрудницы даже против её воли… *** Давид очень мило принёс ей кофе и сэндвич прямо в комнату, а на её вопрос, кто сегодня готовил, лишь загадочно улыбнулся и позвал её на общий сбор в гостиную. Все коллеги уже были там, но Микаэль пока не объявился. Было непривычно видеть всех жителей особняка в одной комнате. Парни разбрелись по углам и не спешили начинать разговор. «Боятся сказать при мне лишнее?» У Одри тоже не было настроения после противостояния с директором. Вроде и ссорой это назвать было нельзя, и она полезла не в своё дело, но и чувство, что он поступает глубоко не правильно, не отпускало её… Давид крутился возле девушки, щебетал, как птичка, но сейчас даже его шуточки не могли её отвлечь. Мрачные взгляды Кассиэля его при этом не смущали. Наконец, темнокожий откашлялся и грубоватым тоном произнёс: — Давид. — Что, мой дорогой друг? — встрепенулся юрист. — А нашу оценщицу он точно звал? — Давай, Кассиэль, ты сможешь вспомнить, как меня зовут, — съязвила Одри и демонстративно погладила кулон-розу — знак их маленького «тайного общества». Хотя сейчас этот символ того, что её приняли, ей не доставлял никакого удовольствия, глупо было не воспользоваться им. Рафаил почему-то посмотрел на девушку немного виновато и опустил глаза. Кассиэль только фыркнул, ожидая ответа. И куда пропала та его неуклюжая душевность, с которой он утешал Одри вчера? «Не выносит женских слёз, а потом снова становится грубияном?» — подумала девушка, разглядывая его. — Если мы устроим ещё одно собрание без ведьмочки, она точно свернёт себе шею, — пошутил напарник. — В каком смысле? — В прямом, Кассиэль, в самом прямом. К счастью, развития эта позорная тема не получила — в гостиную наконец зашёл Микаэль. За ним ворвалась Фелония и встала рядом, точно верная правая рука. — Все здесь, — констатировал Микаэль. Он бросил на Одри быстрый взгляд и… не стал её выгонять. И виду не подал, что между ними что-то произошло. — Хорошо. Тогда начнём, — Встав по центру, Микаэль обвёл тяжёлым взглядом всех присутствующих. — Как вы все уже знаете, вчера в клубе Шарлотты произошло убийство. И мы полагаем, что это дело рук не одного убийцы, а группы людей. — Почему вы уверены, что убийц несколько? — спросила Одри. — Несколько раз нам удавалось поймать их практически на месте преступления, — пояснила Фелония. — Но в ад они идут куда охотнее, чем в тюрьму. — И наша доблестная полиция не в состоянии помешать им наложить на себя руки по дороге в участок, — не скрывая осуждения, произнёс Кассиэль. — Можешь вступить в ряды и всем показать, как надо, — отбрила Фел. — Достаточно, — прервал директор. — Ещё вопросы будут? — Микаэль взглянул на Одри, как будто она была единственной, кому надо что-либо пояснять. Пожалуй, так и было. — Почему с этими убийствами полиции помогает именно «Астрея»? — Вас интересует, какая в них мистическая составляющая? — интерпретировал Микаэль. «Ну нет, они же не думают всерьёз, что это демоны. Сатанисты — вполне, но мистики в них никакой нет», — отметила про себя Одри, а вслух произнесла: — Пусть будет так. — Мы не знаем точно… Нам предстоит это выяснить с Вашей помощью, — когда он это сказал, все находящиеся в комнате взглянули на него, а потом на Одри. «Они сильно удивлены, что Микаэль позволил мне заниматься этим делом наравне со всеми». — Но вам ведь известно, что означает этот знак? — продолжала она пытаться понять. — Да. Это знак истинного зла. И, вероятно, люди, которые это оставляют, считают себя его частью. И мы пока не до конца уверены, они лишь выбрали символ для своих целей либо действительно с ним связаны. — Вы Сатану имеете в виду? — скептически уточнила Одри. — А Вы в него верите? — парировал начальник. — Я верю, что сатанисты могут убивать во славу Сатаны и зелёных человечков. Но это всего лишь повод. А какова же их цель? Почему они выбирают именно этих людей? Мне показалось, что жертвы между собой не связаны. — Связь есть, но мы её не замечаем. Первые известные полиции убийства произошли примерно тридцать лет назад. Тогда они носили более стихийный характер. К примеру, под нож могли попасть случайные свидетели. Всё это продолжалось не больше года. Сейчас всё иначе. — Разве серийные убийцы меняют своё предпочтение? — задумалась Одри. — Изменилась цель, и мы должны узнать, какой она была тогда и какая сейчас, — он замолчал, и все снова покосились на оценщицу. Она поняла, что коллеги ждут, спросит ли она что-то ещё. Чувствовать себя такой особенной в плане незнания было неловко. «Но я просто новенькая, и это нормально», — успокоила себя девушка и поспешила обозначить: — Пока у меня больше нет вопросов. — Хорошо, тогда послушаем, что нам расскажет Фелония, — кивнул директор. Красивое лицо было невозмутимым, как у удава. Будто не было разговоров о жизни и смерти. Будто не было криков в его кабинете. «Как он может быть таким спокойным?» Одри была благодарна, что не смотря на их разногласия, Микаэль никак не стал ей мстить и показал всем, что она тоже часть команды, имеющая право знать всё. «Даже если на самом деле меня позвал Давид, а не он…» — Жертва — дочь владельца стартапа «БиоИнфинити», — начала полицейская свой рассказ. — Мужчина убеждал людей в том, что смерть — всего лишь болезнь, причём излечимая. — Не слышал о таком, — по-деловому сказал Давид. Верно, такая деятельность не могла не закончиться горой громких разбирательств в суде, о которых юрист узнал бы. — И не услышишь: его деятельность приостановили двадцать лет назад, умника посадили, — фыркнула Фел. — Единственное, чем он действительно занимался — это вытягивал деньги из инвесторов. — И этот бизнесмен уже на свободе? — уточнила Одри. — Да, откуда ты знаешь? — Эмма говорила, что им с сестрой нужно домой, к родителям. Фел тряхнула чёрными волосами как-то даже одобрительно и продолжила: — В общем, если бы не знак на теле его дочери, я бы подумала, что дело в банальной мести. Сложно даже представить, сколько людей желает смерти ему или его близким, — сказала полицейская. — Кто-то может использовать знак, чтобы прикрыть мотив мести? — спросила Одри. — Это было бы возможно, но почерк полностью совпадает с другими убийствами, в которых мотив мести уже не столь очевиден. По крайней мере, дело не только в этом, — вклинился Рафаил. Его лицо было серьёзным и задумчивым, будто он решал сложную математическую задачу. Одри вспомнила о коробке с фотографиями в его комнате. Почему её отдали именно ему? У него особое отношение к этому делу? — А кто остальные жертвы? — продолжила оценщица. — Всего их пока три. Вторая — просто студент, врагов не было ни у него, ни у его родных. Первая жертва вообще сирота, только вышел из детдома, — сухо сказала Фел. «Да уж, тяжело уловить, что их объединяет…» — А что с парнем из детдома, может, найти его родителей? — Мать паренька обычная проститутка, не так давно умерла, у неё был СПИД. Чтобы найти отца, нужно сделать тест ДНК всем мужчинам города и возможно парочке соседних… — черноволосая девушка поправила кобуру. По ней было видно, как она близко к сердцу принимает то, что не может найти преступников. Это выражение досады на лице… — Тем не менее, убийца явно знает, кто ему нужен. Последняя девушка сопротивлялась и явно пошла туда не добровольно. В многолюдном клубе он очень рисковал быть замеченным и мог бы подцепить девушку подоступнее, но тем не менее не остановился и довёл дело до конца. У неё сломаны все ногти, под ними кровь, ещё мы нашли царапины на полу и даже на двери. — Может, он любит недоступных? Некоторые психи любят, когда сопротивляются, любят ощущение риска, — Одри вспоминала случаи, которые изучала в институте, и о чём рассказывал коллега, которого привлекали к одному делу о маньяке. — Первые две жертвы были привязаны и не могли сопротивляться, хотя их очевидно пытали… — качнула волосами Фел. Её чёрные глаза с кошачьим разрезом сощурились, что сделало взгляд ещё более колючим. — Итак, Рафаил, тебе удалось что-нибудь выяснить? — продолжил Микаэль. — Боюсь, что нет. Никаких следов на кулоне, — с сожалением ответил оценщик. Поморщившись, Фелония забрала у парня серебряную половинку сердца и запихнула её в прозрачный пакет для улик. И в этом была ещё одна странность — они делали всё это без перчаток, будто собственные отпечатки пальцев на улике их ничуть не смущали. — Теперь предлагаю вернуться к работе, — прервал размышления Одри Микаэль. — Вам нужно посетить деревню Сайлентгроу — очень маленькую, глухую и набожную. С места поднялся и направился к выходу Давид: — Без меня. Мне нужно в суд, выбивать компенсацию у риэлтора. — Вместо тебя поедет Фелония, — сообщил Микаэль. Полицейская метнула в него неприятно удивлённый взгляд, который разбился о броню спокойствия. — Зачем? — огрызнулась брюнетка. — Во избежание конфликтов с местными. Думаю, при виде полицейской машины они станут дружелюбнее. На лице девушки отразились сразу все негативные эмоции, главной из которых было бессилие. Даже Давид замер, с любопытством ожидая, во что именно это выльется. «Почему Микаэль распоряжается ею, как своей подчинённой? Они сотрудничают с полицией или всё же подкупают её? — не могла понять Одри. — Очевидно, ей это всё в тягость». — А тебе не кажется, что я уже сделала достаточно? — прорвало Фелонию. — Ты никогда не сделаешь достаточно, — отрезал Микаэль. — Только твои нескончаемые попытки могут привлечь его внимание и заставить поверить в то, что ты заслуживаешь шанса. Шанса, Фелония, но не прощения. — Ты так суров, Микаэль… — протянул Давид, и тон был совсем не шуточным. Одри расслышала осуждение?.. — А ты так беспечен… — в тон ему сказал директор, нахмурив брови. Одри смотрела на нежного с виду Микаэля и не понимала, как в длинноволосом молодом юноше может быть столько… стали, столько холода? Она чувствовала сильное удивление, как будто знала начальника уже давно, и вдруг он открылся перед ней совершенно с другой стороны. «И почему я была так уверена с нашего первого разговора по телефону, что Микаэль — добрый и пушистый?» — с грустью подумала она. Девушка кожей ощутила, как накалился воздух. Однако Микаэль словно не замечал перемены и продолжил всё так же холодно и беспристрастно: — Предположительно, в деревне живут фанатики, охотящиеся на ведьм. Наша клиентка уверяет, что ей угрожает опасность. Для нас это отличный шанс выяснить, кому местные поклоняются. «Обращение клиентки — просто предлог проверить деревню? Вдруг убийца скрывается там?» — поняла оценщица. — А ещё мы поможем девушке, — мягко сказал Рафаил. — Разумеется, — кивнул Микаэль. — Жители думают, что она ведьма и прокляла их земли. Одри посмотрела на двух братьев: один чувствительный, а второй… бесчувственный. Хотя он не казался таким, когда проверял её температуру. Неуместный румянец начал заливать щёки. Но первое очарование Микаэлем начало превращаться в разочарование. — Мне нужно заехать в участок, — отчеканила Фел и обратилась к Одри: — Тебе есть, во что переодеться? — У меня теперь полный гардероб, — кивнула оценщица. — Дай Одри полицейскую форму, — вдруг сказал Микаэль. — Местные несколько раз подумают, прежде чем сунуться к служителю закона. — Но это не законно. Я не полицейская и не могу носить их форму. — Это инструкции Вашего руководителя, — директор посмотрел на неё многозначительно, напоминая, что совсем недавно она обещала исполнять их. «Неужели он так заботится о моей безопасности, что готов нарушать законы? Или они просто для него ничего не значат?» — Одри не знала, как на это реагировать. — Кажется, не только я один люблю подбирать нашей ведьмочке платишки… — с ухмылкой протянул Давид, глядя на Микаэля. И тут же заполировал всё новой шуткой: — И не признавайся, что ты тоже ведьма. А то, если тебя схватят, мне придётся сжечь деревню… Фел закатила глаза и подхватила Одри под локоть. — Поехали, подберём тебе что-нибудь подходящее… И для защиты. А глаза её говорили: «Оставим этих придурков вариться в обществе друг друга». — Только не задерживайтесь, — бросил им в спину Микаэль. «Да, папочка», — чуть не сказала оценщица, но промолчала. — Одри, в деревне держитесь Кассиэля и постарайтесь не отделяться от группы, — напутствовал Микаэль, вызывая ноющие ощущения, похожие на зубную боль. — Мы не знаем, на что способны местные, будьте осторожны. — Да, папочка, — всё же не удержалась она, вызвав смешок Давида, фырканье Кассиэля и обомлевший взгляд Рафаила. Фелония одобрительно улыбнулась краешком губы. Реакцию самого Микаэля, стоявшего за её спиной, Одри не увидела. «И зачем я нарочно вывожу его?» — она не знала ответа на этот вопрос. Всю дорогу до полицейского участка Фелония была погружена в свои мысли. — Знаешь, неловко ехать в полицейский участок на законных основаниях, — попыталась разрядить обстановку Одри. — Привлекали за алкоголь в несовершеннолетнем возрасте и за шум в неположенных местах? — лениво отозвалась Фел, не выныривая окончательно из своих мыслей. — А откуда ты знаешь?.. Эй, только не говори, что ты подняла на меня полное досье! — опешила оценщица. — Ладно, не скажу, — и тут брюнетка наконец слегка улыбнулась. «Боже… Она это сама или её Микаэль попросил? А вдруг она знает, что меня лишили лицензии? — ужаснулась Одри. — Но, судя по тому, что меня пока не уволили и вообще взяли в Астрею, она не знает». Фелония занимала отдельный кабинет и, судя по полным благоговения лицам полицейских, высокую должность. Но когда Одри огляделась внутри — увидела очень строгую обстановку с самым простым офисным потолком, грязно-зеленые стены, идеальный порядок и массивный металлический шкаф, запертый на ключ. Единственное, что говорило о личности хозяйки кабинета — это развешанные по стенам фотографии и вырезки из газет. Пока Фел копалась в шкафу, Одри решила их рассмотреть, но тут служительница закона кинула в неё набор формы. — Вот, это должно подойти. Мне нужно отметиться, переодевайся здесь и не беспокойся — никто не зайдёт. Как только Фел прикрыла дверь, Одри послушно принялась переодеваться. Похоже, это была вторая форма Фелонии — рост и комплекция у девушек были схожими. Оценщица понюхала воротник рубашки прежде, чем надевать — он пах чистотой. «Как неловко надевать это… А я ведь потом пойду обратно через полицейских…» Фел ещё не вернулась, и Одри уделила внимание фотографиям, на которых Фелонии то пожимали руку, то вручали награды. Заголовки газетных вырезок пестрели фразами: «Спасение заложников, задержание наркодиллеров, предотвращение убийств». «Да эта девушка просто герой! — восхитилась Одри. — И не считает нужным это скрывать… И зачем такой успешной полицейской работать с Астреей? Может ли быть, что именно сотрудничество с ними помогло ей подняться?» На всех фото у Фел было одно и то же выражение — лицо человека, ужасно уставшего от жизни. — Готова? — вдруг раздался голос Фел из-за левого плеча, и оценщица вздрогнула. — Да ты крутая, — протянула психолог. — Забей на это, — махнула рукой полицейская. — Но тогда зачем вешать их на стену? — Босс сказал — надо, — Фел закатила глаза. — Люди лучше идут на контакт, а ещё сюда водят на экскурсию начальство, чтобы хвастаться успехами нашего отделения. — Я всё же думаю, тебе есть, чем гордиться, — мягко произнесла Одри. — Гордиться мне нечем, — отрезала Фел, — плохих поступков за свою жизнь я совершала куда больше, — очевидно не желая продолжать эту тему, девушка подошла к столу и принялась в нём копаться. — Что касается твоей защиты… Стрелять умеешь? — А ты можешь дать гражданскому оружие? — Только если он умеет им пользоваться и не отстрелит себе ногу, как только возьмёт в руку. — Я даже в тире не была ни разу, — призналась Одри, закусив губу. — Понятно, — грациозно потянувшись через стол, Фел вытащила из шкафчика какой-то небольшой предмет. — Тогда держи, — и протянула Одри перцовый баллончик. — Спасибо. Вы правда думаете, что на меня кто-то обязательно попытается напасть? — неловко хихикнула оценщица. — Скорее, это чтобы отогнать кого-то из парней агентства, — вдруг шаловливо улыбнулась Фел. — А ты «любишь» мальчиков из «Астреи»… — Хочешь поговорить со мной об этом? — Фел упёрла руки в боки и с вызовом посмотрела на Одри. При этом грудь она выпятила вперёд и даже наклонилась чуть ближе к собеседнице — язык тела говорил, что поговорить хочет в первую очередь сама Фелония, но гордость не позволяет ей излить душу так просто. Оценщица вдруг почувствовала, что девушке напротив ужасно одиноко… — Давай поговорим, — кивнула она. — Я работаю с ними не по своей воле, — полицейская как будто только этого и ждала. — Я вынуждена это делать. — Тоже начальство приказало? — Нет, не так… Скорее, это… сделка, — скривилась Фел. — Я сильно накосячила в прошлом, и теперь должна всё исправить. — Почему Микаэль так говорил с тобой сегодня? Я никак не могу понять, они герои или всё-таки злодеи? Какие цели они преследуют? — Ха, злодеи, герои… — цепкий взгляд Фел сказал Одри, что она конечно же не расскажет всего, но уважает попытку узнать. — Они ни то и не другое. У них есть миссия, и они запросто пойдут по головам ради её успешного выполнения. — Ты говоришь про раскрытие убийств? — откровенность Фел вызвала больше вопросов. — Можно сказать, и так. И через тебя они перешагнут так же легко, как через меня, если по какой-то причине мы станем мешаться под ногами. — Ты говоришь так, будто «они» не просто коллеги, а связаны друг с другом куда сильнее… Я официально трудоустроилась в «Астрею», но не чувствую себя их частью. Почему они живут вместе? — Потому, что они связаны куда сильнее… — протянула Фел и медленно моргнула кошачьими глазами, показывая, что больше ничего не скажет. «Так, Рафаил и Микаэль братья, а кто остальные? Неужели тоже родственники? У них там что, семейный подряд? Тогда зачем им я?» Не находя ответов на свои вопросы, Одри решила сосредоточиться на Фел: — А ты не такая, как они? — Нет, — Фел покачала головой и выждала паузу, а затем искренне добавила: — Я ещё хуже. Спросишь ещё что-нибудь или поедем? Почему-то спокойная обстановка в кабинете и выражение лица собеседницы не позволяли Одри её бояться даже после столь «шокирующих» признаний. Оценщица не могла упустить шанс сблизиться с единственной девушкой в их рабочем коллективе. — Я так понимаю, твоя карьера развивалась стремительно? — Молодо выгляжу для отдельного кабинета? — Слишком молодо. Как и все парни из «Астреи», — честно ответила Одри. — Вот тебе и доказательство того, как я умею идти по головам. — Не думаю, что ты кого-то подвинула. — Может, я сплю с кем-то из начальства? — без улыбки уточнила Фел. — А они за это раскрывают за тебя преступления и ловят убийц? — Одри кивнула на стену почёта. — Не думаю. Коллеги смотря на тебя с уважением. Подозреваю, всему виной какое-то громкое удачное дело, которое стало трамплином. Одри ещё раз пробежалось взглядом по стене. Все дела были достойны полосы в газете, но должности? Вряд ли. — Там его нет, — прочитала её мысли Фел. — Очень загадочно. — Скажем так, когда мне что-то нужно, я могу быть очень убедительной. — Просто уговорила дать тебе должность? Не верю. — Помогла одному очень влиятельному человеку. Спасла его нерадивого сынка от плохой компании, замарала руки и получила кабинет в благодарность. А уважение коллег заслужила после. И сопротивлялись они довольно долго. — Вот как… — Рассчитывала услышать что-то более героическое? — Нет, правда меня вполне устраивает. Думаю, мы можем подружиться, — вырвалось у Одри. — Не буду скрывать, то, что ты живёшь с ними под одной крышей, мне на руку. Ты видишь и слышишь то, до чего я не смогу добраться… — отреагировала полицейская. — Эй, я предложила дружбу, а не сомнительные услуги! — А я и не прошу тебя становиться моей маленькой шпионкой, — усмехнулась Фел. — Лишь прошу быть со мной честной, как и я с тобой. Без игр. Тогда я приду тебе на помощь без лишних вопросов, — в её словах было столько горечи. «Неужели кто-то предал её доверие в прошлом?» — огорчилась за девушку Одри. — Может быть, ты научишь меня обращаться с оружием? — сразу же пришло Одри на ум. Совместное времяпрепровождение могло бы укрепить зарождающееся доверие между ними. И в следующий раз она бы смогла сказать Микаэлю, что не беззащитна! — Похвальное желание, — промурлыкала Фел и по-кошачьи потянулась, а потом достала свой пистолет из кобуры. — У нас сейчас нет времени на полноценный урок, но кое-чему я могу тебя научить, — брюнетка непринуждённо взяла оружие за дуло и протянула Одри рукояткой вперёд. — Не бойся, он на предохранителе. Осторожно взяв пистолет за рукоятку, Одри едва не выронила его из рук — такой небольшой с виду, он оказался более тяжёлым, чем она представляла. — Держи обеими руками. Вот так, — Фел поправила пальцы Одри на пистолете, а правый указательный положила на курок. Затем вытянула её руки и откорректировала стойку. — Ноги подсогни в коленях. Не дрожи. Если придётся стрелять — смотри, чтобы этот выступающий язычок был направлен на цель и находился ровно в дырочке прицела. Сними с предохранителя и плавно нажимай на курок, не дёргаясь. Умница. Руки Одри предательски задрожали то ли от веса пистолета, то ли от волнения. В глубине души она молилась, что эта наука ей никогда не пригодится. — Так? — Одри наставила пистолет на коллегу. — И ещё — никогда не выбирай мишенью человека, которому не планируешь вышибить мозги, — сощурилась Фел. — Ох, чёрт, прости! — Одри покраснела и опустила оружие, виновато улыбнувшись. — Ты бы меня не убила, но наставлять оружие, куда не следует — это моветон, даже если оно на предохранителе, — мягко сказала Фел. Подойдя ближе, полицейская забрала пистолет и коснулась пальцем спускового крючка. — Жать на него не обязательно, дуло умеет убеждать не хуже пули. Но, если никого из нас не будет рядом, жми, не раздумывая. — Пожалуй, мне нужно ещё пару уроков… И по баллончику — тоже. — С баллончиком — попроси кого-нибудь из парней дать тебе урок. На нём предохранителя нет, а обжигает эта штука очень сильно, — кровожадно усмехнулась Фел. — Ладно, погнали. Захватим наших коллег и быстрее покончим с этим. Выйдем с заднего входа, нечего мелькать формой. Дорога до деревни заняла почти четыре часа. Как-то сложно было предположить, что убийца проживает там — слишком долго тащиться до их городка, чтобы совершить свои чёрные дела. Трасса довольно быстро сменилась ухабистой тропой, со всех сторон окружённой густым лесом. Ветки то и дело неприветливо барабанили по крыше, давили с обеих сторон, наступая… Казалось, деревья всячески удерживали гостей своими длинными кривыми пальцами. Эта мрачная атмосфера сильно контрастировала с ярким солнцем, проникающим в окна автомобиля и слепящим лицо. — А тут довольно мило, — протянул Рафаил, легко улыбнувшись, когда они добрались до горстки каменных домиков, обильно поросших плющом. Деревня действительно выглядела сказочно — красная черепица, старинная брусчатка, садики, разбитые за низкими заборами… Но атмосфера вокруг была гнетущей — первая же улица встретила их подозрительным молчанием. Все местные жители, завидев машину, быстро попрятались по домам. — Вон то здание похоже на кафе, или магазин, или что здесь вообще может быть… — отметил Кассиэль, указав на самый большой и новый дом. — Пойдём узнаем, — кивнула Фелония. — Вы идите, а я осмотрюсь, — Рафаил отделился от толпы. И куда он, свежим воздухом подышать? Фел, Одри и Кас двинулись вперёд, но не успели подойти к интересующему их дому — владелец сам вышел навстречу. Это был полный седой мужчина с недружелюбным лицом. В руках он сжимал внушительное ружьё. — Вы кто такие? — зыркнул селянин злыми глазами и наставил на них ствол.