Пути Господни

      Холодно. Ветер сквозит по ногам, хватает за нос, заносит снежинки. Вся покрылась инеем бетонная коробка, где он сидит босой, в одних подранных льняных штанах. Полы темно-серые искрятся на свету от стужи. Он пытается встать, но звон тяжелых цепей бьет по ушам и металлический ошейник впивается в горло, обжигая кожу морозью. Бежать сил нет, встать сил нет. Даже дышать тяжело этим воздухом — свежим, но будто наполненным множеством невидимых игол, раздирающих горло. В железную дверь кто-то стучится, и не столь громко, сколько жутко — стучит не человек. В человеке нет столько сил, человек не может быть так быстр. Вряд ли это спасение.       Под потолком маленькое окно, что слабо освещает комнату. Но стоит незваному гостю выбить дверь и войти — и в камере становится темно. Всё застилает тьма, а решетчатое окно превращается в тусклую лампочку, которая, в прочем, совсем скоро гаснет. Но следом ничего особенного не происходит — на пол падает железная миска с отвратительной на вид едой (то ли каша, то ли помои). Ни ложки, ни хлеба.       — Жри.       Эхо отбивается от голых стен и заседает в голове. Влад есть не хотел, но теперь, как по приказу, его одолевает непреодолимый голод. Он кидается на миску, как дикий, ест руками, быстро проглатывая. Не пережёвывая, не различая вкус. Замечает только отступающую тьму вокруг. Солнечные лучи вновь освещают пол, где парень, как у будки, на четвереньках запихивает в себя обед. И ясность медленно возвращается к его разуму: Влад сначала чувствует на языке вместо непонятного хрючева привкус крови. Достает изо рта склизкий, кровавый кусок сырого мяса, которого точно не было изначально в тарелке. А затем смотрит вниз, где должна быть тарелка, и его тут же вырывает от увиденного.       Перед ним лежит уже не миска, а труп мужчины с раскуроченным животом. Влад немедленно отползает в самый дальний угол, судорожно закрывает лицо руками, лишь бы не видеть этого. Но запах тухлого мяса и крови быстро расползается по всей камере, забирается под ладони, прямо в лёгкие. Его снова рвёт от этого запаха, и в луже под ногами он видит бордовое месиво с непонятными бледными кусками и черными сгустками.       От отвращения и ужаса Влада накрывает истерикой с громкими рыданиями, он вжимается в угол глубже, но дальше не куда, в стены не войдешь. Не сбежишь. Он бьется лбом о стену, жмурится до белых пятен, но картинка перед глазами никуда не девается. Да и открыв глаза кадр тот же — разодранный труп всё ещё лежит по центру. Парень судорожно утирает рот об коленки, об руки. Но вкус с языка не исчезает. И глаза раз за разом возвращаются к мёртвому телу (больше не на что, ведь в камере только оно и сам Влад). Каждый раз взгляд цепляется за подозрительно знакомые детали в этом человеке: кончики волос склеились от темной грязи, но у корней на солнце всё еще отдают каштановым; рубашка розовая клочьями валяется вокруг тела, заляпанная то кровью, то гноем; плечи острые расслаблены уже навсегда. Подвески на шее. Подвески… Влад точно их где-то видел.       Преодолев приступы тошноты, он воровато тянется руками, чтобы повернуть лицо человека к себе. Лучше бы этого не делал. Одним движением тяжелая голова переворачивается, открыв Владу хороший вид на знакомое лицо с помутневшими светло-карими глазами. И дрожь в руках парня становится сильнее. Влад истерично отползает обратно, но мертвая голова теперь смотрит в его сторону. Смотрит безжизненно, но прямо в душу.

***

      Череватый выныривает из сна со всхлипом. Скрюченный в три погибели от холода. Одеяло валяется на полу. Первое, что парень делает — трет глаза до боли, стараясь стереть с них то, что видел во сне. Пальцы нащупывают остывшие дорожки слез — Влад смотрит на блестящие от влаги подушки пальцев, искренне не понимая, откуда они.       Только потом он замечает тихо сидящего на другом крае постели Ларионова (так же не понимая, откуда он здесь).       — Ты кричал и плакал, — просто объясняет мужчина, хмуро рассматривая чужое лицо. — Снился ужастик?       Влад смотрит в его глаза — сверкающие, живо бегающие туда-сюда — и в памяти тут же всплывают кадры из кошмара с этими же глазами. Но мертвыми.       Думает: «Не дай боже, блять, такое увидеть»       Отвечает хрипло:       — Да. Мерзкая хуйня.       — Мне тоже.       — То я кричал, видать, и тебе во сне привиделось.       — Не знаю, может. Я пытался тебя разбудить, но ты брыкался.       — Извини, — пожимает плечами Влад.       Но это извинение откликается в его мозгах иначе — Череватому вдруг кажется, что стоило бы извиниться перед Ильёй за то, что делал с ним во сне. В общем, продолжает бредить. Снова прокручивает в мыслях видение и пытается оценить масштаб катастрофы. Зачем ему это показали?       Тем временем Илья смеётся, но как-то не весело:       — Ничего, у меня всё равно должен был будильник сработать. Но ты сработал первее. Вспомни, сам же меня учил, ну? Надо к окну подойти и сказать три раза: «Куда ночь — туда и сон!»       Влад усмехается:       — Это не поможет…       — Да ты не пробовал. Попробуй!       — Щас, ага. Не буду. У меня этот пиздец с головы не уйдет до завтра. Шо ни... Блять! — Влад ругается, прикусив язык. Во рту мгновенно разливается тошнотворно знакомый металлический вкус. Парень вытирает пальцем губы — и там кровь. Картинки из сна и реальности накладывают друг на друга. И вот он словно там, ест мёртвое тело. Снова подкатывает горький ком в горле.       Влад загнанно дышит, осознавая, что такое уже было много лет назад. Когда он подростком хотел окрестись от дьявольщины и терпел ситуации даже похуже. Только это было давно и уже почти забылось.       — Эй, ты чего? Что с тобой? — подрывается Ларионов, дёргая соседа за плечо.       Влада тянет взглянуть на Илью неведомая сила. И он заранее предполагает, что сейчас увидит: на одно долгое мгновение облик Ильи меняется — губы синие, по лицу трупные пятна, глаза помутневшие и пересохшие, как у рыбы в лотке на рынке. Влада передёргивает от ужаса и он тут же отворачивается, сглатывая кислоту, собирающуюся во рту.       — Может, валерьяночки, Влад?       — Не, я пойду умоюсь…       — Только быстро, Влад, пожалуйста, а то я опоздаю.       Влад уже не слышит, запершись в ванной. Там в зеркале с отражения на парня смотрит не он почти. Глаза светятся красным, улыбка ржавая во все тридцать два, губы с кровью запешкейся в уголках. Влад не улыбается, и глаза у него карие, здоровые, разве что капилляры немного полопались.       Парень спрашивает шёпотом:       — Что я сделал не так?       — Мы с тобой это уже проходили, да?       — Проходили что?       — Так тебе напомнить?       И тут же голову Влада словно разрезают изнутри ножом, внедряя воспоминания. Как друга детства у стаи собак вырывал, как девушку бывшую, отравленную угарным газом, откачивал. Влад вспоминает всех остальных людей, которые едва входили в список «близких», и которых отрезали от него якобы случайными и естественными обстоятельствами: болезни, ссоры, угрозы жизни — как угодно. После схождения с адскими приспешниками Череватому больше не давали шанса быть полноценным членом общества с настоящими друзьями или партнёром по жизни. Даже питомцев не щадили.       Но…       — Илья причём? — спрашивает Влад, едва слышно.       — Ты тупой или меня тупым делаешь? — бесы уточняют без улыбки, скалясь с той стороны зеркального экрана. — Убери его, шоб глаза мои не видели. Или это сделаю я.       — Дайте мне время! — просит Влад уже самого себя — его отражение снова стало нормальным. Аудиенция окончена. Череватый опирается ладонями на раковину, опустив тяжелую голову. В голове бездна мыслей, но ярче других одна:       «Заебали»       Умывается холодной водой, ополаскивает рот по-быстрому, вспоминает уже сам, как за право быть в отношениях боролся, за Ленку Певчую. Не нравилась она ему прям так, чтоб: «Люблю». Но первая же, как-никак была ему дорога. Влада тогда в Польшу «безопасную» мать увезла, к родственникам пожить, так он пацаном начал впервые с миром большим знакомится, с людьми новыми, с девушками в частности. Но всё не шло.       Думал, с Олегом вся хуйня происходила по случайности. Тот же городской, только на каникулы в село приезжал и с деревенской жизнью знакомился, как с другим миром — так и находил приключения на жопу. А уже в Любине Влад понял, что, нет, не случайности. Вполне закономерная связь: если кто рядом с Владом — тому будет хуёво.       А если на близких воздействовать не выходило — говно лезло через самого Череватого. Срывался, психовал, надумывал лишнего. Уже сейчас, оборачиваясь назад, Влад понимает, что многие причины, по которым он ссорился с друзьями и обрывал контакты, были пустыми. И дело не в буйном возрасте, а в наличии конкретных связей с другого слоя Земли, которым нужен Влад целиком и полностью.       И парня довели до состояния асоциального. Только стукнуло восемнадцать — пятки сверкали по пути обратно, в родное Барыкино, где дом пустой и соседей не осталось толком. И привык так жить, успел расслабиться, притереться с бесами. А теперь вот опять начинается.       Влад идёт на кухню, потирая переносицу. Илья там нервно заваривает чай на двоих. Влад начинает разговор:       — Я, наверное, съезжать буду.       Ларионов на секунду перестает мучить чайный пакет по принципу: «входит-выходит». Оборачивается на соседа с озадаченным лицом.       — Почему? — Затем, чуть подумав, предполагает: — Это из-за вчерашнего, да?       — Не, не. Я просто не привык так жить. Ну типа с кем-то.       Илья ставит кружки на стол и садиться напротив.       — Ну так дай себе время. Тебе не хватает личного пространства? Я, если хочешь, не буду вообще тебе докучать. Будем делать вид, что друг друга нет. Ты меня и не заметишь, обещаю.       — Та ну конечно не замечу.       — Влад, я же буду на работе постоянно, ты знаешь. В любом случае — два месяца еще, помнишь? Оставайся, а там, может, и привыкнешь.       «Илюшка, тебя за это время со свету сживут. Зачем мне лишний грех на душу», — думает Влад, уперев взгляд в стол. Слышит, как Ларионов хмыкает, а затем тот говорит:       — Я тебя не держу, конечно. Не подумай. Просто зачем тебе куда-то дёргаться? У тебя что, лишних денег валом?       «Больно умный ты, Илюшка», — думает Влад, но не отрицает его правоту. Говорит:       — Ну вот, копить буду.       Илья щурит глаза, в которых искрится хитринка:       — Вот и правильно! А там посмотрим. Глядишь, и передумаешь. Ладно, думай, Влад. А я пошёл собираться.       И Влад думает. Думает о том, как заебался быть бесовской шестеркой, безвольным рабом, отказывающим себе в простых человеческих радостях. Думает о том, что не так уж много получает за свои мучения: президентом мира не стал, в списке Форбс не числится, в историю не вошёл. Из достижений только свидетельство о рождении. Родной дом и тот отобрали. Пашет всю жизнь, как проклятый, а проку нет.       А теперь ему выдвигают требования неразумные, не справедливые. Это он — с каким-никаким экономическим образованием — может просчитать в уме перспективы и риски. А приставленные к нему бесы только и могут, что капризничать, хуи пинать, либо кусать руку, которая их кормит (буквально).       Влад с затуманенным взором идёт готовить завтрак, делая всё на автомате. А мысленно прикидывает план решения этой чертовой проблемы. Если Илья перестанет к нему лезть с попытками в дружбу, есть ли вероятность, что от него отстанут? Совершенно никакой. Бесам и предлог не нужен, чтобы затравить кого-то, а тут у них как будто официальное разрешение есть. И никак этого бедолагу не защитить теперь, только если отвлечь чертей на другую проблему.       На этом моменте Влад слышит звон уведомления на телефоне, который со вчерашнего дня валяется в спальне. Бредёт на зов и сразу хмурится, когда видит сообщение от Лены Певчей.       «От не зря тебя поминал сегодня».       

7:36 Сообщение от Чери:

«Привет. Что надо?»

      К удивлению, сообщение оказывается прочитанным почти сразу.       7:37 Сообщение от Лена Певчая:       «Хотела спросить, жив ли ты еще? Как дела у тебя?»       Влад на это кривится с отвращением и недоверием. Отвечает:

7:37

«Норм всё.»

«Так что надо?»

      Лена отвечает не сразу. Влад возращается к готовке, словно ничего не произошло. Но то и дело думает о произошедшем. Не могла она просто так ему написать после их ссоры. Что-то серьезное случилось.       7:41       «Ты как всегда очень приветливый))»       «Ладно, если честно, я по делу»

7:42

«Догадался.»

«Бо ж за так святые до одержимых не сходят)))))»

      7:43       «Влад, перестань. Я как раз поэтому и пишу. Хочу извиниться»       Влад почти смеётся в голос.

7:45

«Извиняйся)))»

      7:45       «Прости. я не понимала, о чем говорила тогда. И больше не считаю тебя тем, кем назвала…»

7:46

«Бог простит)))»

      Влад следом долго ищет смайлик с ангелочком и ладонями, сложенными для молитвы. Лена снова долго не отвечает. А у Влада аж зудит желание узнать, что ж такое произошло, что сама Святая Елена решила изменить своё мнение.       7:53       «У нас папа умер недавно»

7:54

      «Соболезную.»

      А про себя думает: «И слава Богу. Давно пора этому мудаку отойти в мир иной»       7:54       «Спасибо… Но дело не совсем в этом»       «Помнишь сестру мою младшую? Иру? Она пела на его похоронах, а потом у нее случилась истерика, никакие успокоительные не помогали.»       «Потом она рассказала мне по секрету, что увидела папу, рядом с гробом. Как живого. Он её звал к себе, представляешь…»       Влад уже не сдерживается, смеется громко. Илья выглядывает из ванной и интересуется:       — Смешинка в рот попала?       Череватый отвечает, не задумываясь:       — Та бывшая написала. Жизнь её наказала нормально, аж прощение просит, — и продолжает злобно смеяться.       Улыбка на лице Ильи чуть спадает. Он входит на кухню, весь распаренный и красный, как вареный рак, с прилипшей к животу майкой. Промакивает полотенцем волосы. Спрашивает:       — И что там у вас случилось? Если не секрет, конечно.       Влад осматривает Илью, прикидывая, как бы так ответить, чтобы не вызвать подозрений.       — Скажем, она не принимала меня таким, какой я есть. Не хотела меня понять, не уважала мои увлечения.       — Мне кажется, если человек любит, то даже минусы кажутся плюсами. И для любви нет никаких препятствий.       — Да… — рассеяно отвечает Влад, вспоминая, как мирился с её радикальными высказываниями на счет добра и зла, света и тьмы. И как она, в свою очередь, сразу отреклась от него, только узнав, от кого Влад пытался прятаться в воскресной школе, где они и познакомились.       — Так и что? Ты её простил?       — Да мне поебать на неё, вот те крест! Так ей и надо, ей и её семейке. Знать их не хочу.       — Не поебать, получается, раз зло еще держишь. Прощать — это благое дело.       — Подставь вторую щеку и всё такое, ага.       — Зло правда отравляет душу. Я видел, что происходило с людьми, которые слишком долго держали обиду. И это всегда был плохой исход. Зачем оно тебе надо?       — Пусть радуется, шо я на неё порчу не навёл!       — Этого еще не хватало, Влад. Сам же сказал, что её жизнь наказала. В мести нет смысла, судьба сама всё расставит по местам.       — Ой не всегда, Илюша. Иногда треба брать всё у свои руки.       — Хорошо, что ты не стал ничего делать. Пожелай ей удачи и забудь. Поверь, так будет лучше даже тебе самому.       — А як бы ты поступил, будь на моём месте?       Илья садится на табуретку, задумывается, сведя брови.       — Это зависит от ситуации…       Влад усмехается:       — Отож! Советы давать — то дело дело.       — Я себя не могу назвать хорошим человеком. И не ручаюсь за слова или действия в моменте. Иногда эмоции сильнее, и я, скорее, люблю им поддаваться, чем их подавлять. Поэтому, не могу ответить сейчас.       — Слился с ответа, молодец. Так выходит, смирение и покаяние — не для тебя? Что ж ты меня тогда наставляешь?       — Эй, не ехидничай. Я сам стараюсь идти правильным путём и помочь ближнему. Поэтому даю тебе советы, в которых сам нуждаюсь. А мне уже некоторые вещи не отмолить. Некоторые вещи не я грехом-то считать не могу.       — Кажется, мы з тобою дуже схожи, Илюшка. Интересно, шо там за черти в тебе водятся.       — Поживем увидим, — отвечает Ларионов, слишком долго удерживая прямой взгляд.       А у Влада внутри азарт бушует, аж губу нижнюю закусывает, сдерживая клыкастую улыбку. Хочет залезть в чужую голову, узнать, о чем тот говорит, но, к счастью, их отвлекает очередное уведомление. Илью как спугнули, и он молча уходит собираться на работу, пока Влад вынуждает себя продолжить диалог с человеком ему не приятным:       8:11 Сообщение от Лена Певчая:       «Влад, мы думаем, что она такая же, как и ты»

8:11 Сообщение от Чери:

«АХАХАХА»

«Поздравляю!!!»

«От всей души!!!»

      8:11       «Я бы хотела попросить тебя о помощи…»

8:11

«В церковь пробовали водить?))) Должно помочь)))»

      8:12       «Не смешно…»

8:12

«А мне очень даже»

«Или в дурку отправь))) Говорят, помогает)))»

      8:12       «Влад, я же извинилась, перестань, пожалуйста (»       «Она еще маленький ребенок, мучается и не понимает, что происходит. Она видит теперь всякое, ей страшно…»       Парень не выдерживает, записывает гневное голосовое сообщение:

8:13

«Да мне насрать, блять, на этого маленько ребенка, пусть хоть сдохнет! Шо от меня сейчас хочешь?!»

      Лена, чуть подождав, тоже присылает голосовое:       8:15       «Я от тебя такого не ожидала. Ты, хоть и был пидорасом всегда, но чтоб так… Я разочарована. Ты сам не нуждался в помощи в её же возрасте? Разве ты не искал наставника?»       У Череватого аж мышцы лица дергаются от злости. Она сейчас действительно просит его стать наставником для сестры? Его — которого загнобила, от которого отреклась, которого называла «дьявольским выродком»? Еще и на жалость давит?       «Возьмись за неё. Лишние руки лишними не будут. Заодно отомстим!» — нашептывают бесы не предложение, а приказ.       Но Влад на взводе и нахуй готов послать даже хозяев. Он откидывает телефон, чтобы не наговорить лишнего. Ковыряет нервно щетину, трёт подбородок. Пытается просто взять себя в руки.       В коридоре робко трётся Илья, уже одетый. Уличив момент, говорит:       — Извини, что отвлекаю, но у тебя сейчас сковородка загорится.       Влад с матом подрывается к печке, где раскаленные масло уже пузыриться и дымит, выключает газ и, снова выругавшись, бьет кулаком по столешнице.       Илья пытается смягчить ситуацию шуткой:       — А он еще съезжать собирается! Без меня сейчас взлетели бы на воздух. И как ты до своих лет дожил?       Влад оборачивается на мужчину с глазами не совсем своими. Хочет сказать пару ласковых. Но, заметив, как пугается сразу Илья, с усилием воли отворачивается обратно, пытаясь прийти в чувство. В спину прилетает: «Ладно, пока», а следом хлопает входная дверь.       Открыв окно, чтобы выветрить гарь, Влад садится напротив и дышит холодом. В голове щелкает идея устроить бартер. Раз бесам нужен ученик, значит, пусть дают что-то в замен.       Бесы сразу отзываются:       «Попутал? Здесь тебе не рынок! Делай, что велено, и не выебывайся!»       «А я вам не раб на поводке. Не мне вам объяснять, что у всего есть цена. Мне не в кайф малолеток учить. К тому же, я за так к вам девку чистую не буду тащить»       «А то тебе жалко её?»       «Не жалко, а дорого. Найду купцов посговорчивее»       «Та кто с тобой работать станет, чмошник. Нам спасибо скажи, что взялись. А то бы сдох, и хуй кто помянул!»       «Так значит, то вы проебались. И то ваши проблемы. Пока не выйдем на торг, дел вести не буду»       «Будешь»       «Вот и поглядим»