В объятиях темноты

      Айамэ вспоминала прошлое. Прошло несколько месяцев, как убили её отца. Она скиталась по лесу бесконечно долгих три месяца, пила из луж на тропинках, ела знакомые растения и ягоды, чтобы просто не умереть. За это время у неё полностью переменилось сознание, сменились приоритеты, а ещё возросла ненависть к убийце отца. Мысли, что однажды она лишит его головы, заставляли просыпаться каждый день и идти дальше.              Эти чувства сводили с ума, и Айамэ научилась их выключать. Не думать ни о чём и следовать лишь одной цели — выжить. Поэтому из леса она вышла запуганным зверёнышем. Кожа была покрыта грязью, одежда изорвана, волосы запутались так сильно, что, казалось, ничто их не распутает. Смотрела на людей исподлобья, потому что не доверяла. И окружающие чувствовали её враждебную энергетику, а потому обходили стороной.              Никому не было дело до сироты. Время тогда в деревнях было неспокойное, шиноби постоянно затеивали конфликты, из-за чего страдали обычные люди. Много кто погиб в глупых сражениях, поэтому бездомные дети никого не удивляли.              Но не все были безразличными, пока взрослые проходили мимо, ей протянули руку помощи два подростка — девочка небесной красоты и задиристый мальчишка, у него был злой язык, но на удивление доброе сердце. Они привели её в свой дом, который являлся самым обычным заброшенным сараем на границе между деревней и лесом. Крохотное место, в углу которого были постелено несколько одеял, имитирующих матрас, старые, совсем сбитые подушки и вязаное покрывало. Также там имелся стол, совсем небольшой, чтобы за ним можно было сидеть прямо на полу, и шкафчик с посудой и едой. Сразу было видно, что девочка пыталась создать уют, потому что вокруг висели гирлянды из свежих цветов.              В этом месте было намного лучше, чем в лесу под открытым небом. Организм наконец-то почувствовал, что он в безопасности, поэтому вскоре Айамэ заболела. Больше недели она провела в плену своих кошмаров, видела чёрные тени, тянущие к ней костлявые руки, слышала вкрадчивый шёпот и раз за разом видела, как умирал её отец.              Всё это время подростки ухаживали за ней. Омывали лицо от грязи и пота, помыли руки и ноги, не став трогать лишь тело, посчитав, что это будет неприлично. И поили отваром из трав, которые сами и собрали в лесу. Болезнь протекала тяжко. Айамэ почти не приходила в сознания, гранича между реальностью и бредом.              И вот в одно утро она неожиданно открыла глаза. Температура спала, ушли и тревожные образы. С этого дня началась их дружба, если это можно было так назвать. Наоки и Даики, так звали ребят, были старше Айамэ, им уже было шестнадцать лет. Они жили на улице уже больше пяти лет, научились выживать и воровать так, чтобы не поймали.              Пусть это время было жутким — они жили в полной нищете, но у них всегда была вода и чай, и какая-никакая, но еда. Им хватало, поэтому никогда не жаловались. Да, им было холодно, а каждая болезнь могла закончиться фатально, но было у них кое-что более важное — узы.              Айамэ совершенно забыла про это… Что когда-то, пусть на совсем недолгое время, обрела семью, пусть не кровную, но по духу. Счастье не продлилось больше года, потому что вскоре ушла Наоки. Она всю жизнь мечтала иметь нормальную семью, а потому, когда влюбилась, покинула их без раздумий. Потом и Даики решил пойти в другую страну, чтобы найти своё место. Предлагал пойти и ей, но разве можно было покинуть страну, когда убийца отца ходил безнаказанным?              И тогда у них началась новая страница их жизни. Айамэ попала к Наоми и её начали обучать, как будущую гейшу. А как сложилась судьба ребят даже не знала. Но была уверена, что они дадут весточку, если что-то случится. Перед тем как расстаться навсегда, она научила их простой технике — самовоспламеняющейся печати. Самая простая, которой её научил отец, когда ей было всего пять лет.              Это был знак, что кто-то попал в беду и нужна помощь. И Айамэ спешила со всех ног, только бы успеть и не прийти слишком поздно. В её жизни было ничтожно мало людей, которых она ценила; потерять хоть кого-то она не могла.              Деревня встретила их моросящим дождём и промозглым ветром, словно чувствуя плохое настроение незваных гостей. Да и сама она была такая же мрачная: одноэтажные здания были совсем низкими, дерево давно потемнело от времени. Большие щели были забиты мхом вперемешку с глиной. Но больше всего пугали крыши — словно мохнатые шапки, они украшали местные жилища, но не внушали доверия. Солома вперемешку с глиной давно выцвела под гнётом палящего солнца. Это выглядело так ненадёжно: кинь спичку, и вся деревня сгорит дотла, оставляя после себя лишь человеческое горе и пепелище.              Айамэ заглядывала в крохотные окна, смотрела на небольшие дверные проёмы, — чтобы войти в дом, надо было согнуться, и удивлялась. Сколько же лет этому поселению?              Люди вокруг были неприветливые, смотрели на чужаков с подозрением. Видимо, путники захаживали к ним редко. Непривыкшие к новым лицам, они не выходили дальше порога дома, провожая их спины взглядами, словно Айамэ и Тоби пришли их грабить.              Хотя, возможно, их и правда ограбили. После того как она рассталась с Наоки и Даики, ей пришлось примкнуть к банде. В основном там всем было не больше восемнадцати: алчные до чужих богатств, жестокие до власти и унижения слабых. Такие молодые, но уже самолично погубившие своё будущее. Они не знали, что можно жить иначе, полагая, что могут только убивать и грабить. Тогда Айамэ сбежала от них через три дня, напуганная таким жестоким и бесчеловечным отношением к другим. Они как раз пришли грабить такую же деревню…              Сейчас же внутри был стыд за содеянное много лет назад. И хоть она ничего не сделала, просто сбежала, гонимая страхом за свою жизнь. Если эти ребята так вели себя с незнакомыми людьми, то вряд ли у них были принципы и по отношению к своим. Жестокий человек будет бессердечен ко всем, не важно кто перед ним.              Воспоминания растворились в реальности, когда Тоби коснулся её плеча. Весь путь он молчал, от него не было слышно насмешек, вопросов или пустых разговоров. Он чувствовал состояние напарницы, видел её задумчивое лицо и две складочки между бровей, которые появлялись всегда, когда она злилась. Милое личико превращалось в суровое лицо война. Это и завораживало, и пугало.              — Я приду через пять минут. Вон там таверна, можешь выпить чай и отогреться.              Айамэ невпопад кивнула и направилась туда, куда указал Тоби. «Чёрный кот» гласила вывеска, вызывая лёгкую улыбку. Прямо возле входа сидела трёхцветная кошка и вылизывала себе пушистый хвост. Она на секунду оторвалась от своего занятия, взглянула на незнакомку и продолжила умываться.              Старое поколение считало, что коты, особенно трёхцветные — это предвестники удачи. Хотелось бы в это верить, что это животное было символом благополучного исхода вылазки. Айамэ верила во многие приметы, о которых молодое поколение даже не слышало, вот только все они касались несчастья. Возможно, именно сегодня стоило поверить в добро.              Дверь открылась, раздался звон колокольчика, и на пороге возник мужчина в гражданской одежде. Айамэ не стала его рассматривать, взгляд зацепился только за недельную щетину и чёрный плащ, и поспешила войти в помещение. Но неожиданно незнакомец выставил руку, закрывая вход.              «Какого чёрта?» — подумала она, пытается всмотреться в мужчину. Большую часть лица закрывал капюшон, падая тенью на лоб и глаза. И тогда он снял его. Карие глаза, чёрные непослушные волосы, очень смуглая кожа, большой шрам над глазом. Симпатичный, явно старше её.              — Ты что, не узнаёшь меня? — спросил мужчина и очаровательно улыбнулся. Эта улыбка явно покорила не одно женское сердце, но Айамэ всегда была равнодушна к таким, предпочитая поступки, а не сладкие речи.              — Нет, — ответила Айамэ и стукнула его по руке, освобождая тем самым себе путь, но мужчина снова выставил руку перед ней.              — Это же я — Даики, — засмеялся он. — Неужели забыла старого друга?              — Даики… — удивлённо повторила Айамэ.              Она отошла на несколько шагов, уже более осмысленно осматривая мужчину. Здоровенный, как скала, явно около двух метров, широкие плечи и здоровенные ручищи, словно у кузница. Прямой, но открытый взгляд, без злобы и хитрости, и лёгкая улыбка. Как худенький мальчишка, у которого руки были, как сухие ветки, смог вырасти в такого здорового мужика? Бледная кожа сменилась карамельным загаром, волосы сильно отросли и теперь торчали в разные стороны. Прибавилось и шрамов на лице, а вот глаза были всё те же.              — Это правда ты? — спросила она, делая шаг, чтобы обнять его, но тут же остановилась, потому что засомневалась, насколько этот жест будет уместен, они ведь не виделись столько лет, даже письма никогда не слали друг другу.              — Конечно, я, цветочек. — Даики крепко обнял Айамэ, в его голову даже не пришла мысль, что это могло быть неприлично или нарушало личные границы. Он был просто рад был видеть человека, с которым было общее прошлое.              Айамэ несколько секунд стояла без движений. Эта встреча почему-то выбила почву из-под ног, и она на секунду вновь ощутила себя тринадцатилетней девочкой, слабой, больной и никому не нужной в этом мире. Руки сами вцепились во влажный после дождя плащ, да так сильно, что костяшки пальцев побелели. Она уже свыклась с мыслью, что у неё нет ни близких, ни семьи, совершенно забывая, что по земле ещё ходили те, кто дорожил ею.              Они стояли так, казалось, целую вечность. Ощущая тепло друг друга и вдыхая новый запах, оба хотели остановить время, чтобы просто насладиться моментом.              — Познакомишь меня со своим другом? — Раздался позади голос Тоби.              Айамэ вздрогнула и тут же отпустила Даики.              — Это мой друг детства, — Айамэ улыбнулась, — Даики.              — Приятно познакомиться. — Друг протянул руку, и Тоби, представившись в ответ, пожал её.              Рукопожатие вышло крепким, и Айамэ ощутила лёгкую тревогу внутри. Мужчины смотрели друг другу в глаза, пришлось взмолиться богам, прося о милости.              — Что ты забыла в такой дыре? — спросил Даики и тут же отошёл в сторону, пропуская посетителя таверны. — Я думал, ты давно замуж вышла, такая красавица ведь!              — Давай тоже внутрь пройдём, там и поболтаем, — предложила Айамэ. — Можно? — обратилась она уже к Тоби.              — Конечно, — пожал плечами тот.              — А-а, так это твой мужчина. — Даики тут же закивал и открыл дверь, пропуская подругу первой.              — Нет, мы коллеги, — возразила Айамэ.              — Тогда почему ты спрашиваешь у него разрешения? — Даики подмигнул ей и пошёл в сторону освободившегося столика.              — Вот придурок, — буркнула она и отправилась за ним. — Вот ни капли не изменился.              Айамэ присела за столик и осмотрела помещение. Небольшое, очень тёмное, вместо света — многочисленные свечи. На стенах висели какие-то портреты, возможно, это бывшие владельцы этого места, а может, обычные люди. Но работы были выполнены в такой жуткой технике, что, если долго смотреть, лик людей превращался в звериный.       Посетителей было на удивление много — все столики заняты. В основном это были обычные мирно обедающие работяги. Они тихо переговаривались с соседями и даже не взглянули на гостей.              К ним тут же поспешила официантка, она радостно улыбалась и несла меню, рассчитывая на щедрые чаевые со стороны путников. Но не успела та сказать и слово, как Даики проговорил:              — Повторите мой заказ на всех.              — Хорошо, — кивнула девушка и, развернувшись на пятках, отправилась на кухню.              — А ты всё так же любишь командовать, — усмехнулась Айамэ. — И что же нам принесут?              — Поверь, я тебя не разочарую. — Даики так очаровательно улыбнулся, что Айамэ подумала, как хорошо, что в детстве он таким красавчиком не был.              — Павлин, — улыбнулась Айамэ, впервые за долгое время ощущая спокойствие, которое было нарушено вопросом: — Что ты здесь делаешь?              — Я шёл к Наоки, она прислала письмо, что ей нужна помощь. А ты? Я вообще столько хочу тебе вопросов задать, ты бы знала. — Он смотрел на неё так пристально и откровенно, что Айамэ почувствовала смущение.              — Мне тоже пришло письмо… — Голос дрогнул, она боялась, что пока они тут прохлаждались, подруга находилась в беде.              — Ой, не бери в голову, — отмахнулся Даики. — Она мне штук десять в год таких присылает. И каждый раз какие-то пустяки. То ей скучно, то с переездом надо помочь. Ещё ни разу не было ничего серьёзного.              — Вы общаетесь? — Айамэ грустно улыбнулась, чувствуя, как внутри всё сжимается, ведь сама ни разу не получила от них ни одного письма.              — Да просто мы с ней какое-то время жили вместе… Правда у нас ничего не вышло, уж слишком бесили друг друга.              — Понятно… — Взгляд Айамэ был направлен в стол. Она почувствовала себя преданной и лишней. Стало грустно и даже обидно.              — Цветочек, ну ты чего. — Даики сгрёб её ладонь своими ручищами и посмотрел прямо в глаза. — Ты всегда в нашем сердце, для тебя там особое место, слышишь меня?              Айамэ смотрела на друга детства, буквально на секунду она увидела его детский образ: такой же серьёзный взгляд и слова, что их связь ни за что не прервётся. Так хотелось вернуться в то время. Пусть голодно, пусть холодно, но она всей душой хотела быть нужной.              — Слышу… — ответила она и грустно улыбнулась. — Но мне всё равно обидно, что вы мне не написали.              — Цветочек, наша связь крепче любых слов.              Даики убрал руки, когда официантка принесла три горячих супа, глиняную бутылочку и три рюмки.              — Черепаший суп! — воскликнула Айамэ, да так громко, что ту же вжала голову в плечи и принялась озираться. Но людям вокруг было плевать, они продолжили свою трапезу.              — Я ж говорю! — Даики разлил какой-то мутный алкогольный напиток по рюмкам и поставил перед каждым. — Нашу связь не разорвать. Пусть хоть сто лет пройдёт, а я буду помнить, что ты любишь черепаший суп и зелёный чай.              — Она любит облепиховый чай, — поправил его Тоби.              — Что прости? — Даики посмотрел на мужчину, как будто видел его впервые.              — Её любимый чай — облепиховый. — Тоби стойко выдержал его взгляд, а вот Айамэ занервничала.              — М-м, вкуснятина, — сказала она, с аппетитом уплетая суп, — попробуйте!              — Я не голоден, — ответил Тоби.              — А вот я с удовольствием поем, — усмехнулся Даики. — Ведь хорошим парням нужны силы, чтобы защитить даму.              — Эта дама не только себя сможет защитить, но и… своего защитника. — Тон Тоби был шутливым, но Айамэ кожей ощущала искры между мужчинами, совершенно не понимая причину.              — Разрешите вклиниться в ваш разговор, но я всё ещё не могу перестать волноваться. Скажи, Даики, ты не почувствовал ничего странного? — Айамэ полезла в сумку и достала небольшое письмо.              — Нет, не понимаю, о чём ты. — Друг пожал плечами, продолжая уплетать суп за обе щёки.              — Я видела почерк Наоки лишь однажды, — Айамэ достала маленькую бумажку с названием города и положила на стол. — Это было давно, я могу что-то путать, но, мне кажется, что это писала не она.              Даики взял листочек — в его руках эта бумажка смотрелась, как крохотный огрызок. Он долго всматривался, щурился, о чём-то думал, а потом подтвердил её догадки:              — Да, похож, но и правда не её, слишком аккуратный.              Айамэ забрала бумажку, нервно комкая. Переживания были настолько сильными, что её энергия начала просачиваться сквозь тело. И когда чакра пропитала бумажку, весь мир задрожал, и Айамэ окутали волны чужой энергии. Они ощущались мёртвой хваткой на теле, утягивающей на дно — это был Кирию.              Неожиданно привычная таверна сменилась тьмой. Айамэ начала озираться, но страха больше не испытывала, потому что это место было ей знакомо — это её подсознание. Кирию зачем-то воззвал к ней и перенёс в другое измерение. Но почему самого его не было видно?              Ноги привычно утопали в зловонной болотной жиже. Айамэ скривилась. Не любила это место. Здесь стоял смрад смерти и трупное зловоние, приходилось бороться с рвотными позывами и дышать осторожно, не делая глубокие вдохи.              Кирию появился неожиданно и совершенно беззвучно. Он находился позади и дышал прямо в затылок. По спине змейкой пробежался холодок, но Айамэ, сохранив спокойствие, повернулась к нему.              — Ты хотел поговорить?              Перед ней парила демоническая энергия. Она пронизывала насквозь, заставляя дрожать. Сердце учащённо билось в груди, но Айамэ стойко терпела давление в свою сторону. За столько лет привыкла к его влиянию и научилась с ним бороться. Что Кирию не нравилось.              Энергия неожиданно приняла привычный образ — человекоподобное существа, с длинными худыми руками и длинными когтями. На нём колыхался балахон, а капюшон полностью скрывал лицо. «Наверняка ты уродливый».              — Я предлагаю сделку, — прошипел он ей в лицо.              — Не хочу иметь с тобой никаких дел, — отрезала Айамэ и собиралась покинуть подсознание, но Кирию резко схватил её за руку. Кожу обожгло, но демон лишь сильнее сжал женскую кисть.              — Сделка, — вновь прошипел он ей прямо в лицо, её глаза заслезились от едкого смрада. — Я даю информацию о человеке, что написал записку, а ты убиваешь его.              — Откуда ты знаешь его? — спросила Айамэ, пытаясь понять, мухлюет он или нет.              — Узнал энергию. — Кирию отпустил Айамэ, но она продолжала чувствовать его гнев. — Я хотел убить его, но не успел, твоя мамаша оказалась проворнее, чем я думал, и заперла меня в этой чёртовой клетке! — последние слова он выкрикнул так громко, что всё пространство затряслось.              — И ты готов безвозмездно поделиться со мной информацией? — с подозрением спросила Айамэ. Демоны врут, это она уяснила давно, особенно порождение истиной тьмы.              — Безвозмездно? Нет, нет, — прошептал Кирию, вновь приближаясь к Айамэ вплотную. — Я дам информацию, а ты убьёшь его. Вспорешь ему брюхо, обмотаешь кишки вокруг шеи, потом медленно отрежешь ему палец за пальцем…              Айамэ не видела лицо демона, но почему-то была уверена, что он улыбался.              — Сама решу, как убить его, — грубо перебила она. — Выкладывай всё, что знаешь.              — Это Коллекционер. Мужчина, собирающий всякие диковины. — Демон отошёл от Айамэ, она едва различала его силуэт в этой тьме. — А всё из-за своего желания обладать демоном. Он и меня пытался заточить, вот только техники были слабоваты. Не то что у твоей мамаши…              — Ещё хоть одно слово о моей матери, и я лишу тебя голоса. Ты знаешь, мне под силу это. — Айамэ пригрозила ему указательным пальцем, на что Кирию хрипло рассмеялся.              — Этот Коллекционер слабак для меня, но для тебя… — демон облетел Айамэ вокруг, а потом с наслаждением вдохнул её аромат. — Человеческое тело слабо. А у него в арсенале ёкаи.              — Невозможно! — воскликнула Айамэ, оборачиваясь. На секунду ей показалось, что она увидела глаза Кирию — пустые глазницы, в которых горело адское пламя. Показалось?              — Мелкие демоны, слишком слабы по одиночке, но когда их энергия собирается вместе… может произойти нечто страшное. Я дал информацию, клянись, что убьёшь его.              — Убью, не волнуйся.              Айамэ закрыла глаза, а когда открыла, то оказалась в таверне. В реальной жизни прошла всего секунда, Даики вообще ничего не заметил, и только Тоби смотрел на неё в упор, ощутив колебание энергии.              — Боюсь, у нас нет времени на обед. Нам срочно нужно к Наоки. Она действительно попала в беду…