прячет за собою ночь.

Пока Серафим, едва натянув на себя штаны, бегал в магазин за сигаретами, Глеб уютно устроился на полубарной стойке их кухни, выудив из недр холодильника последнюю банку пива. Открыв ее с звонким щелчком и приятным уху шипением, он разом влил в себя добрую половину. Серафим постоянно повторял, что стойка не место для его задницы, а Глеб с тем же постоянством его слова игнорировал. Если удобно — можно сесть. За поглощением последних глотков пива его и застал вернувшийся Серафим. — Только не говори, что это моя последняя банка, — подозрительно спокойно подошел к Глебу он. — Э-э-э… не уверен, но кажется… — Глеб посмотрел на банку, будто впервые ее увидел. — Пиздец тебе. Пока Глеб пытался решить, как бы ему слинять, Серафим с кислой улыбочкой забрал пустую банку и швырнул ее в раковину, а затем снял с себя футболку — Глеб ходил без нее и так. Парень попытался сползти со стойки, но Серафим развёл его ноги, встал между ними, не давая сбежать, и сжал руки на бедрах, намереваясь оставить синяки. — Отработаешь мое пиво, — злые нотки в голосе напрягли и взбудоражили одновременно. Серафим сгреб его на пол, вытряхнул из домашних штанов, затем подхватил под бедра и закинул на стойку обратно, тут же толкая на спину. Глеб оперся на локти, сложив ноги в коленях, и посмотрел на Серафима. Тот оценивающе взглянул на его позу и чуть подтянул к себе, незаметно вытаскивая из кармана остро заточенную финку. Тупая сторона лезвия легла на выпирающую кость ключицы, заставив Глеба замереть от неожиданности. — Значит позарился на мое пиво? — так дьявольски улыбнулся Серафим, что Глеб непроизвольно сглотнул, боясь пошевелиться. Кончик лезвия скользнул по нежной коже, не раня, но напрягая все чувства. — Отвечай. Глеб едва заметно кивнул под удовлетворительный хмык от своего парня. — А разрешение? — он вел лезвием дальше, по грудной клетке, в опасной близости к соскам. Глеб покачал головой, и кожа растянулась под лезвием, на которое усилили давление. Его холод вызывал мурашки по всему телу. Или это будоражащий все рецепторы страх? Серафим положил лезвие пластом на левый сосок, заставив парня вздрогнуть, и ухмыльнулся. Оставив финку на его груди, он сходил за бутыльком смазки, и Глеб возблагодарил богов, в которых не верил, что Серафим брезговал всеми остальными смазочными веществами. Он обильно полил полувставший член Глеба, смазка потекла дальше, смазывая вход. Серафим макнул пальцы в лужицу на лобке, собирая смазку, и двинул ими дальше. Надавил на вход двумя пальцами, а затем вновь взял нож в руку. — Советую не дергаться, если хочешь обойтись без крови, — предупреждающе бросил он, завуалированно предлагая Глебу выбор. Первый палец вошел на одну фалангу, когда лезвие очертило кружок вокруг соска. Глеб постарался расслабиться, не зная, на чем фокусироваться в первую очередь. Вошел до костяшек, когда кончик ножа прошелся по выпирающим ребрам. Глеб задержал дыхание, взглядом отслеживая путь острия. Второй палец присоединился к первому, Серафим нащупал простату и надавил, заставив парня отвлечься и слегка прогнуться. Лезвие оцарапало кожу, окрасив удовольствие от стимуляции едва ощутимой болью. — Еще… пожалуйста, — взмолил Глеб, ловя эйфорию от чувства страха и адреналина, пульсирующих в крови. Серафим прижал лезвие к коже, а затем вновь надавил на чувствительный комочек, позволяя Глебу прогибаться и самому наносить себе порезы, но контролируя силу нажатия, чтобы не нанести сильных травм. Сам продолжал растягивать уже тремя, чтобы не испытывать неудобств далее. Член уже теснился в штанах, да и Глеб возбудился до предела, истекая предэякулятом и насаживаясь на пальцы по самые костяшки сам. С десяток едва кровоточащих порезов покрывали его ребра. Вытащив пальцы с влажным хлюпом, он подтянул Глеба еще ближе и провел лезвием сначала по линии скулы, затем — по нижней губе, чуть поцарапав нежную кожу. Убрав финку, он прошел по пути ножа губами: запечатлел поцелуй на щеке и жадно поцеловал в губы, привычно проникая языком внутрь. А затем избавился от лишней одежды, положил Глеба животом на стойку и плавно вошел до упора, звонко шлепнув яйцами по заднице парня. Глеб проехался по поверхности, от чего порезы вспыхнули на короткий промежуток вновь, и захлебнулся своим стоном. Впрочем, первые осторожные толчки лишь раздражали нутро, и Глеб заерзал, подмахивая бедрами. Серафим намек понял, но нарочно ускорился не сразу, мучая изнывающего парня, заставляя его скулить, как сучку. Руками раздвинул ягодицы широко, смотря на то, как легко входил-выходил его член. Он сжал ладони на заднице Глеба и стал вбиваться грубее и резче, контролируя угол проникновения. Глеб был близко, когда Серафим резко бросил короткое: — Замри. Сейчас же, — и подкрепил свой приказ ощущением холодного лезвия на нежной, внутренней части бедра, от чего Глеб замер на чистых рефлексах, не сразу это осознав. — Отлично. Так мягко, как мог, Серафим провел острием выше, по ягодице и пояснице, местами надавливая до белых следов, но не допуская больше крови. А затем вновь начал двигаться, ударяя точно по простате. Глеба захлестнул водоворот из удовольствия, страха и желания. Оргазм быстро сотряс его тело крупной дрожью, унося в гущу эйфории и ярких пятен перед глазами. Серафим не стал вырывать его из этой неги, достигнув оргазма с помощью своих рук. — А кто-то говорил, что барная стойка не место для моей задницы. — От спермы будешь сам вытирать. — Ну Сима!