прячет за собою ночь.

Голова трескается от боли, Глеб жалеет, что вообще открыл глаза. А потом успешно охуевает, не понимая, где находится. Еще больше охуевает, заметив на второй половине кровати Серафима. В такие моменты Глеб даже пытается обещать себе больше не пить. Безуспешно. — Серафим, — тыкает пальцем в плечо, — Серафим, блять, — чуть истерично зовет Глеб. — М? Что? — Вставай давай. — Ну ты охуел, пьяница похотливая, — зевает, переворачивается на спину. — А что было-то? — чуть жалобно вопрошает Глеб. — Пить надо меньше, — назидательно говорит Серафим. — Я подрочил тебе в клубе. Ты должен мне свою задницу, кстати, — огорошивает. Глеб смотрит на него совершенно круглыми глазами. Воспоминания мутно заполняют голову вспышками неона, стыда и… удовольствия. — Бля-я-я… Серафим подает ему таблетку с водой и сваливает в душ. Глеб, у которого краснеют даже внутренности, одевается, абсолютно не помня, как раздевался. Если он вообще сам раздевался. Краснеет от мыслей. Пока он рефлексирует, Серафим заваривает кофе и зовет на кухню. Глеб быстро забегает в душ, после неловко заползает на кухню. Опирается на гарнитур. — И долго молчать собираешься? — молчит. — Просто скажи: это правда или пьяный бред? — подталкивает к разговору Серафим. — Я… — жмурится Глеб, — правда. Он слышит, как отодвигается стул, на котором сидел Серафим. Последующая тишина напрягает, но открыть глаза он не решается. Легкое касание к щеке заставляет его вздрогнуть и осознать, что все это время он не дышал. — Открой глаза, — ненавязчиво просит Серафим низким голосом, — не съем я тебя. Глеб качает головой. — Ну хорошо, — соглашается Серафим и резким движением разворачивает Глеба спиной к себе. — Не хочешь смотреть — чувствуй, — начинает мелко покусывать его шею. Глеб моментально плывет, откидывая голову, и опирается руками перед собой. Вздрагивает, когда горячая рука проникает под одежду, пальцами — по позвонкам. — Мне остановиться? — спрашивает, прижимая к бедру Глеба свое возбуждение. Кусает в плечо, не получив ответ. — Отвечай. — Не… останавливайся, — задушенно выдавливает тот. Не дав Глебу опомниться, Серафим толкает и прижимает его к гладкой поверхности стола, избавляется от одежды. После давит ладонью на оголенную спину, заставляя прогнуться, и разводит ноги в стороны, чем вызывает горячие мурашки по всему телу. Щелчок, мокрые пальцы касаются входа, пока вторая рука разводит ягодицы пошире. — Твоя задница соскучилась по члену, да? — издевается, растягивая неспеша. Глеб рефлекторно сжимает его пальцы в себе. — Серафи-и-им, — на выдохе выдает Глеб, когда пальцы находят простату, — блять. Решив, что подготовки достаточно, Серафим вытащил пальцы из Глеба, презерватив — из шуршащей упаковки. Раскатав его, он прижимается к Глебу, сжимает одной рукой кудряшки, другой надавливает на поясницу, насаживая на себя. Глеб судорожно пыхтит и постанывает от того, как неестественно раздвигаются стенки, принимая в себя крупный член. Войдя до упора, Серафим замирает, успокаивающе поглаживая затылок и бедра. Двигаться начинает медленно, короткими, ощутимыми толчками вбивая Глеба в столешницу. — Не сдерживайся, — бросает, кладя руку на плечо, чуть подтягивает к себе. Глеб закусывает губу и краснеет. Впрочем, сдерживаться долго и не выходит. Когда Серафим ритмично проходится по простате, Глеб стонет и задыхается, моментами зовет Серафима, а тот, заслышав, выходит почти полностью и входит резким движением, заставляя Глеба свое имя буквально выкрикивать. Крепкие руки сжимают бедра до синяков, гладкий край натирает нежную кожу на животе, но Глебу на все это с колокольни, пока огонь внутри обжигает внутренности, а от быстрого темпа уже ощущается близкий оргазм. Серафим его, состояние видя, поднимает, к себе прижимает и в пару резких движений рукой доводит до разрядки. В глазах на мгновение темнеет, а тело сотрясает крупной дрожью. Серафим в нем делает еще с десяток толчков и тоже кончает. Он выскальзывает осторожно, избавляется от презерватива и сажает плывущего Глеба перед собой, поддерживая плечом.