В пятнадцатый день седьмого лунного месяца

Лань Ванцзи недолго пробыл у себя. Лишь поспешно собрал всё, что, как ему показалось, могло понадобиться. К несчастью, у современной одежды не бывало рукавов-цянькунь, так что пришлось от некоторых вещей и вовсе отказаться, ведь за спиной уже висел чехол с гуцинем, взять ещё и рюкзак ну никак бы не получилось. Заперев двери, Лань Ванцзи на мгновение замер, сознавая, что не только плохо представляет, куда именно идти, но ещё и даже приблизительно не может понять, как взяться за сложное дело. В прошлой жизни он был заклинателем и легко решал подобные вопросы, в этой он пока даже не разобрался точно, какими силами обладает и сумеет ли в нужное время вложить в игру на гуцине, например, достаточно, чтобы техники, о которых он помнил, работали так, как он помнил. Хоть первый порыв не схлынул, внутри всё звенело от необходимости торопиться, бежать и бежать вперёд, а Лань Ванцзи замешкался. Как бывало раньше, в трудные моменты жизни он искал тишины, а потому приходил к даосскому храму. Пусть в самом Лань Ванцзи не было ни капли веры в сверхъестественные силы, умиротворение и покой этого места дарили ему то необходимое, чтобы можно было и без благодати от небожителей собраться с силами. Вот и теперь ноги сами понесли Лань Ванцзи именно сюда. В сумерках храм выглядел почти заброшенным: праздничная толпа плескалась несколькими кварталами ниже, шум и гам даже в такую ночь доносился сюда едва-едва и не отвлекал от размышлений, а огни фонарей горели неярко, не отпугивая наступающую ночь, а лишь делая её немного мягче. Вырисовывающиеся стены и крыши показались Лань Ванцзи полупризрачными, ненастоящими, словно скрывали за собой что-то ещё, прятали тайну, которую он прежде совершенно не замечал. Что же это была за тайна?.. Лань Ванцзи хорошо знал этот храм. Сюда к нему приходили ученики, здесь он сам проводил, бывало, дни и вечера то в размышлениях, то читая, то играя на гуцине или разговаривая на философские темы с одним из монахов. Однако теперь, подойдя ближе, он совершенно случайно вспомнил, что ровно позади храма располагаются ещё одни ворота. Они всегда стояли закрытыми, как будто бы никому не следовало выходить на ту сторону и никто не имел право оттуда прийти. Да, впрочем, там и некуда было идти, ведь городские улицы там заканчивались, только скалы и вырисовывались, поднимаясь всё выше и выше. Когда высокие створки сами собой встали в памяти, Лань Ванцзи понял — там начиналась тропа, уводившая к горной вершине. И тот же момент всё сложилось в цельную картину — это же была прямая дорога на Луаньцзан! Быть может, именно даосским монахам некогда пришлось оберегать эти места, охранять их из-за того, что под горой заключён демонический лис?.. Однако следом за этим Лань Ванцзи вспомнил и кое-что ещё — из прошлой жизни. Тогда гору Луаньцзан считали зловещей и вечно окутанной мраком. Там невозможно было жить, и город Илин в те времена не подступал к ней так близко. Гиблое место пугало людей, а если кто приходил туда, то не возвращался. Сколько было зловещих историй и легенд! И лишь Вэй Ину удалось что-то изменить. Он не только сам оказался на Луаньцзан и всё же сумел её покинуть, но ещё и привёл туда людей, чтобы спасти. Сердце немедленно защемило от боли. Лань Ванцзи прижал ладонь к груди, пережидая приступ. Да, Вэй Ин стал менять Луаньцзан, сумел саму тьму взять под контроль, а его назвали чудовищем, травили как зверя и… Как ни больно было это вспоминать, а Лань Ванцзи уже не мог остановиться, перебирая картину за картиной, беспрестанно обвиняя себя в нечуткости, непонятливости. В том, что слишком медлил, не отстоял и не защитил Вэй Ина вовремя. Вэй Ин не успел очистить Луаньцзан от энергии инь полностью, но стоявший так близко даосский храм, похоже, завершил начатое. Однако люди Илина старались лишний раз в горы не выбираться, вот и оказалась единственная тропа надёжно закрыта. Почти в забытьи Лань Ванцзи прошёл в храм и двинулся к задним воротам, ведомый только одним желанием — как можно скорее отправиться в Пещеру усмирения демона. Сердце Лань Ванцзи нестерпимо рвалось вперёд — скорее, скорее, чтобы хотя бы в этот раз не опоздать, и, казалось бы, никто не мог помешать сделать то, что нужно. В храме никого не должно было быть, ведь уже опустилась ночь! Однако в тот самый момент, когда Лань Ванцзи взялся массивный засов, намереваясь отодвинуть его, он услышал: — Господин Лань, что вы делаете здесь в такой час? Даосский монах стоял позади него, удерживая простой бумажный белый фонарь в руке. Под фонарём золотилось ровное пятно света. Лань Ванцзи ощутил лёгкую досаду, но не ответить было бы невежливо. — Мне нужно пройти на Луаньцзан, — выдохнул он. — На Луаньцзан? — усмехнулся даос. — Давно никто так не называл эту гору. Господин Лань, откуда вы знаете, что когда-то она была Луаньцзан?