В пятнадцатый день седьмого лунного месяца

Сад у дома Лань Ванцзи обнимала привычная тишина, огни и гудение праздника отступили, будто смутившись, и не тревожили здесь, остались за границей, словно очерченной магическим куполом. Оттого и внутренний голос стал громче. Лань Ванцзи лучше услышал себя самого. Стоя в полумраке среди растений, которым отдавал столько времени и своеобразной нежности, Лань Ванцзи глубоко вздохнул. Отступать он не собирался, тогда, значит, нужно было разобраться, с чего же начать. Если сердце не ошибается, Вэй Ин вовсе не сам его оставил. Что-то случилось. Как только Лань Ванцзи сделал такое предположение, так тут же попытался вспомнить всё, что только могло помочь отыскать демонического лиса, принялся перебирать в памяти его слова. До слёз захотелось наконец взять Вэй Ина за руку, рассказать ему всё, но Лань Ванцзи сумел сосредоточиться. Тогда на ум пришло кое-что другое. Вэй Ин говорил ему: «Невозможно, чтобы пришедшая в этот мир душа обречена была только на печаль и страдания. Горести случаются, но и радостям должно быть место. Может, небожители спутали свитки твоей судьбы?» Значит, сам он ничего не помнил, не знал, что уже рождался, что встречался уже с Лань Ванцзи. С одной стороны, может, таково его испытание — ни о чём не помнить, или не испытание даже, а благословение — оставить всю боль и тоску прошлой жизни позади. С другой… А что если Вэй Ин на самом деле только случайно встретился Лань Ванцзи на пути? Если судьбы их не связаны, если душа Вэй Ина ищет — и всегда искала — кого-то другого, как же Лань Ванцзи может противостоять самой судьбе? Неприятная это была мысль, и, может быть, прежде Лань Ванцзи ей бы поддался, согласился бы с ней, сдался бы наконец, пусть сердце разрывалось от боли, но теперь в нём что-то взбунтовалось. Вскинув голову, он всмотрелся в тёмное небо, точно мог увидеть за чернотой чертоги небожителей. Он почти решился крикнуть им, но в последний момент голос его остался спокойным, а вместо бездумных обвинений пришли другие слова: — Нет, невозможно, — качнул он головой, споря с незримым собеседником, — я не должен останавливаться сейчас, даже если на самом деле наши души красной нитью не связаны. Дело не в том, что я жажду взаимность от него получить. Не сам Вэй Ин ушёл — что-то случилось. Не сам он меня покинул, а значит, я должен помочь ему. Когда-то у меня не вышло ни уберечь, ни спасти, теперь я обязан сделать всё, что только в моих силах, чтобы вызволить Вэй Ина из неприятностей. Сказав это «не сам» вслух, Лань Ванцзи тут же задумался. В образе демонического лиса Вэй Ин предложил ему соглашение, обещал подарить и радость, и наслаждение лишь за глоток духовных сил. Но зачем ему так поступать? Почему он не очаровал хоть Лань Ванцзи, хоть кого угодно другого, отчего именно договор заключил?.. В этой жизни Лань Ванцзи не знал ничего о небожителях и демонах, не разбирался в построениях и талисманах, не учился музыкальным техникам, он только меч умел держать, да и то — не чтобы сражаться, а чтобы выполнять красивые и медленные движения. Однако сон, обрушившийся на него, пробудил память жизни прошлой, и пусть не сразу, но к нему вернулись и прошлые знания. — Демонические лисы, охотясь на людские души, не заключают соглашений, а бесстыдно пользуются чарами. Одной улыбки бывает достаточно, чтобы пробудить чувства, схожие с влюблённостью, и вот уже жертва сама приходит к хищнику, — проговорил Лань Ванцзи медленно и монотонно, как будто отвечал учителю на занятиях. — И только если демонического лиса поймали, он пойдёт на договор, чтобы освободиться. Так поймали?.. Лань Ванцзи нахмурился, и в памяти тут же всплыла их прогулка по Луаньцзан, тёмная пещера, где только огонёк талисмана разгонял немного мрак, а заодно и волнение Вэй Ина, его нежелание продолжать путь. «Дальше идти невозможно, там печать, — говорил тогда Вэй Ин. — Это страшное место, наверняка оно создано для чьих-то мучений. Пойдём скорее прочь, пока не услышали стенания заключённого здесь духа». — Заключённого духа… — повторил Лань Ванцзи вслух, почти уверенный, что нащупал нечто важное.  Вспомнилось и то, что случилось дальше, когда они были на Луаньцзан: «Это Пещера усмирения демона, — хрипло сказал Вэй Ин. — Здесь моё могущество истончается, трепещет как свеча на ветру. Случайно я потревожил печать, вот и поплатился за неосторожность. Это ничего. Я оправлюсь, мы выйдем отсюда, и…» Тот Лань Ванцзи из прошлого, носивший титул Ханьгуан-цзюнь, понимал прекрасно, что если бы под горой Луаньцзан заключили бы любого другого демона, печать не стала бы вредить демоническому лису. Неужели на самом деле душа Вэй Ина была заключена прямо там, на горе? Вот отчего он не хотел идти дальше в пещеру, и вот почему, оказавшись там, на время потерял все свои силы! — Может, он и теперь там?.. Печать наконец притянула его к себе, заперла, как было задумано? Но кто посмел саму твою душу, Вэй Ин, держать в плену? За какие проступки тебе уготовано такое наказание? Разве той мучительной гибели не было достаточно, чтобы расплатиться сполна за все неосторожные действия? Разве ныне небожители перестали принимать в расчёт твои устремления? Ты всегда искал путь, как защитить невинных, как кого-то спасти, кто подумал, что у него есть право тебя судить? — Лань Ванцзи пришёл в ярость на миг, потом — в смятение, даже едва не дёрнулся бежать, но тут же остановился. — И всё же хорошо, что душа твоя тогда не оказалась растерзана на сотни кусков, что уже не собрать. Как так вышло — неважно. Главное, что теперь ты жив, пусть в демоническом облике. Мне ты дорог любым. И я найду способ спасти тебя на этот раз. При себе у него не было ни бумаги, ни кисти для каллиграфии, ни меча, ни гуциня. Как же можно вызволить кого-то, если отправиться прямо сейчас?.. Как поспорить с теми, кто никакого сострадания не имеет, кто запер Вэй Ина, не задумавшись даже, что такой жестокости он не заслужил? Лань Ванцзи осознал, что должен приготовиться, и немедленно развернулся к дому.