В пятнадцатый день седьмого лунного месяца

Всего один поцелуй, спонтанный и внезапный, а Лань Ванцзи на мгновение забыл, как дышать, забыл о полной людей площади, о шумном шествии и чужом смехе. Нежность и затаённая страсть в прикосновении губ заставили его осознать наконец, что Вэй Усянь, этот демонический лис, на самом деле — единственный, о ком он мечтал. Прежде отмечая его красоту, Лань Ванцзи не понимал, отчего она так ранит и какие чувства на самом деле вызывает в нём. Но теперь… теперь он осознал всё! Казалось бы, прошло едва ли несколько дней — он и со счёта сбился! — откуда же в сердце такое крепко и жаркое чувство? О, дядя бы его и слушать не стал, непременно осудил бы сразу. Только брат бы, наверное, понял, но… Ни дяди, ни брата здесь, в Илине не было, а рядом стоял Вэй Усянь, Вэй Усянь, обнимавший его, смотревший ему в лицо так странно внимательно. И тут всё переменилось, Вэй Усянь не дал ему и слова сказать, втащил в толпу. В мгновение ока оказалось, что оба они с разукрашенными лицами, изображают духов-висельников, бредут с остальными духами, которые гудят и вопят, колотят в трещотки. Сердце сжалось, но крепкая ладонь Вэй Усяня никуда не делась, всё так же сковывала запястье, и Лань Ванцзи впервые в жизни решился не задумываться, отпустить себя, насладиться моментом — этим соприкосновением, дурашливым шествием, громкими звуками. Он даже закрыл глаза, и улыбка сама собой возникла на губах. Похоже, на короткий миг он узнал, каким бывает счастье. Изголодавшаяся по такому душа немедленно потребовала ещё — и больше, куда больше. Правила, что Лань Ванцзи заучивал в детстве, ссыпались пеплом, он хотел немедленно увлечь Вэй Усяня куда-нибудь к стене, вжать в неё и целовать неистово, он хотел познать его — и себя познать тоже. Он хотел… Хотел сказать ему, что, кажется, влюблён. Нет! Что любит, любит всем сердцем! Но вокруг была толпа, и в последний день праздника в Илине шествие голодных духов должно было пройти каждую улицу, миновать каждый дом. Огни и шум, смех и крики… Всё смешалось, и только ладонь Вэй Усяня была такой же горячей, как прежде.  *** Тревога постепенно оставила Вэй Усяня. В таком шуме, когда каждый второй изображает из себя гуя, никакой бог войны не сумеет его найти. Расслабившись немного, он беззаботно увлёк Лань Ванцзи к уличному торговцу сладостями. Он собирался предложить первым, но Лань Ванцзи попросил танхулу на двоих и — удивительное дело! — протянул лакомство так, точно собрался кормить Вэй Усяня у всех на виду. Это можно было расценить как заигрывание, и Вэй Усянь, понимающий прекрасно, что чары на Лань Ванцзи действовать не могут из-за того, что они связаны договором, чуть нахмурился. — Что такое? — спросил он. Вдруг внутри что-то заболело нестерпимо, даже дышать стало невозможно. Он как будто что-то забыл, но не мог вспомнить, как ни пытался. Лань Ванцзи же смотрел на него так пронзительно, точно саму душу мог увидеть, сбросить с неё все шелка обмана. — Лань Ванцзи, — начал он торопливо, — Лань Ванцзи, я… я всего лишь бесчестный демонический лис, я хотел… хотел выпить твою душу, чтобы… — Если тебе нужна моя душа, так она только тебе и принадлежит, — прервал его Лань Ванцзи. — Если хочешь выпить её до капли — так забирай, потому что без тебя моё сердце всё равно не будет биться. Слышишь? — Да что ты говоришь такое? — и снова Вэй Усяня охватило ужасное волнение. Он, прежде так радовавшийся удачной сделке, теперь её такой совсем не видел. Напротив, ему хотелось немедленно разорвать договор, пусть едва закончится праздник, он снова окажется под тяжестью Луаньцзан! — Вся моя жизнь была лишь ожиданием тебя, — горячо ответил на это Лань Ванцзи. Вэй Усянь вздрогнул, сердце его забилось так быстро, так больно, точно грудную клетку решило проломить. И тут позади раздался ещё один голос: — Значит, ты не только выбрался, но и начал уже другим головы морочить? Вэй Усянь, забыл, где твоё место до скончания веков?.. Невозможно было не узнать говорящего. Тяжёлую руку ему на плечо опустил бог войны.