Когда надежды нет

Митар стоял на коленях в мертвом молчании, окруженный тенями прошлого, когда замок вдруг ожил, будто отозвался на его боль. Каменные стены задрожали, и из темных углов стали проступать смутные очертания — словно призраки, тени его семьи оживали вокруг. Их лица были неясны, но он чувствовал их присутствие, ощущал их боль и тревогу, которая, казалось, витала в воздухе, как отголосок их последних мгновений. Внезапно глухой рык прорезал тишину. Митар вскочил на ноги, его глаза засверкали знакомой решимостью. Это был сигнал — тот же жуткий звук, с которым началось нападение на его замок много лет назад. Шум нарастал, словно кто-то ломился внутрь, и стены содрогались под натиском. Слабое сияние заполнило трещины и швы камней, создавая иллюзию, будто сами стены сочатся кровью. Он знал, что это не иллюзия — замок реагировал на его присутствие, пробуждая древние ужасы. Митар отступил назад, отказываясь быть бессильным, каким был тогда. Он поднял руки, и потоки тёмной магии начали струиться, создавая вокруг него защитный барьер. В воздухе разлился густой запах горящих трав и тлена, и с каждым движением он чувствовал, как его сила переплетается с мраком замка. Дверь зала распахнулась, и внутрь ворвалась фигура — тёмный силуэт, чьи черты смазались в густой дымке. На мгновение Митар узнал её — это был один из демонов, что привели армию к его порогу в ту роковую ночь. Этот демон был среди тех, кто лично поразил его жену и детей. — Митар, — раздался глубокий, издевающийся голос демона. — Ты вернулся в свой дом… Чтобы снова стать ничем? Его слова жгли, но только раздували его гнев. Митар холодно улыбнулся, стиснув кулаки. — На этот раз я стану твоим концом, — ответил он и протянул руку, направляя всю силу к демону. Магический барьер, в который он вложил всю свою ярость и боль, взорвался потоками энергии, срывая демона с ног. Но тот выпрямился, издав хриплый рык, его глаза вспыхнули огнем, и демон ринулся на Митара. Митар не отступил. Он замахнулся, и его заклинание обрушилось на демона, словно молот, огненная вспышка осветила зал. Демон ответил ударом магии, но Митар парировал его, удерживая защитный барьер, хотя каждый удар отдавался болью в его теле. Но на этот раз он не отступит. — За всех, кого вы у меня отняли! — выкрикнул он, направляя потоки силы в демона, пробивая его защиту. Вспышка ослепительного света разорвала его врага на части, обнажив его тёмную сущность, прежде чем та испарилась в воздухе. Но демон был не один. Из коридоров потянулись другие тени, другие враги, что сливались с тьмой. Они знали, что Митар пришёл за местью, и не собирались так просто его отпустить. Митар развернулся, почувствовав, как магия пульсирует в его жилах, как сама земля под ним содрогается от силы. Замок и тени его семьи словно дали ему право вершить правосудие. Он поднял руки, призывая своих мёртвых воинов, тех, кто ушел в ту ночь, и они явились ему — тени его прошлого, некогда павшие за его семью, за его дом. Они развернулись плечом к плечу, готовые сражаться рядом с ним. И вместе они пошли навстречу тьме, взрываясь магией и сражаясь за каждую пядь этого древнего замка, за каждый камень, за каждую утерянную жизнь. Гнев и боль переплетались в его заклинаниях, разрывая врагов на части, каждый их крик эхом разносился по древним стенам. Замок содрогался, будто пробуждая себя в яростном танце разрушения и мщения. Митар двигался, не чувствуя боли и усталости — лишь решимость завершить то, что когда-то не смог спасти. Когда последний демон пал к его ногам, Митар, покрытый кровью и пеплом, встал посреди разгромленного зала. Лёгкий ветерок прошёл сквозь трещины стен, словно нежный вздох того времени, которое он оставил позади. Теперь его семья обрела покой. Митар стоял над остатками своего врага, его грудь тяжело вздымалась, а рука сжимала древний меч. Когда последний враг пал, а тьма, наконец, отступила, замок поглотила тишина. Митар стоял среди разрушений, его дыхание было тяжёлым, а руки обагрены кровью и пеплом. Вокруг него вели отчаянные остатки битвы: обломки древних стен, искорёженные доспехи, горящие обломки. Он стоял как воплощение разрушения, но взгляд его был пуст — он смотрел не в этот мир, а куда-то далеко, туда, где больше не было ни врагов, ни друзей. Туман медленно опускался на землю, пропитывая её холодом. Порой казалось, что сам воздух в этом месте затаил дыхание, и даже камни замка, что когда-то служили ему домом, будто сжались в ожидании чего-то неизбежного. Всё, что осталось — это пустота. Пустота, которую нельзя заполнить ни мёртвыми телами, ни победами. Пустота, которую нельзя было заглушить даже тишиной, последовавшей после разрушений. Он сделал шаг вперёд, оглядывая поле битвы, словно ища, что ещё можно спасти, но, кроме пепла и кровавых следов, здесь не было ничего. Ни семьи, ни дома, ни того, ради чего он так долго сражался. Всё ушло. Всё разрушилось. И теперь ему оставалась лишь пустая, холодная реальность. Потом, как по наитию, Митар повернулся и шагнул к разрушенному трону, что когда-то был символом его власти. Он не мог позволить себе больше думать о потерянных годах, о трагедии, что разворачивалась здесь. Он опустился на колени перед этим троном, его рука коснулась холодных камней, и в этот момент что-то странное и невыразимое пробудилось в его душе — воспоминания. Они возникли не как образы, а как чувства, как отголоски тех, кого он потерял. Лёгкие шаги его детей, тёплая рука жены, тёплый голос, что когда-то говорил ему, что всё будет хорошо. Он закрыл глаза, ощущая, как его тело, израненное и иссушенное, медленно начинает терять силу, но даже в этот момент, в самых глубинах его души, он знал: ничего не было напрасно. Семья обрела покой, а его долг был исполнен. Боль не исчезала, но она уже не была такой разрушительной. Вместо неё пришло нечто новое — понимание. Что и как бы ни происходило, он смог вернуть хоть каплю мира в этот мир, который всегда будет тёмным, но теперь хотя бы на мгновение свободным от его жгучей боли. Здесь, среди этих разорённых стен, в последнем вдохе пустоты, он впервые почувствовал истинное спокойствие.