Расправляя крылья

      Когда ценный груз привезли в штаб-квартиру храмовников на окраину Сиднея, расположенную в полузаброшенном доме, его сбросили в отдельную комнату с зарешеченными окнами и железной дверью. Временное пристанище для краткой вылазки, потому и оборудовано минимально. Голые, местами облупившиеся бетонные стены, потрескавшийся кафельный пол, вкупе с небольшой площадью в десять квадратных метров, сломанный проржавевший холодильник — здесь некогда была кухня. Вот и всё, что их окружало. Благодаря ошейникам, оба узника сейчас пребывали в своих истинных крылатых обликах, скованные за спинами. Первым в себя пришёл Мартти. Голова раскалывалась. В дальнем верхнем углу он заметил мигающий красный огонёк видеокамеры, а слева от себя — Рейвена, без единого признака сознания.       — Рей! Рейвен! — Прошептал он и тихонько толкнул нефилима плечом. Тот не отвечал. Мартти попытался встать, чтобы посмотреть в окно и хотя бы понять, где они находятся, но в этот момент замок железной двери щёлкнул, и в комнату вошёл Лорно.       — Кардинал. — Мартти сглотнул, теперь точно понимая, что они всё-таки попали в лапы Ватикана. Но, судя по всему, их ещё не депортировали из Сиднея, ведь в Ватикане узников содержат совсем в других условиях.       — Мартти. — Лорно подошёл к нему ближе, рассматривая своего воспитанника так, словно видит впервые. Белоснежные крылья, золотистые глаза, чёрные, будто вымазанные в тяжких грехах руки с длинными, острыми когтями. Это Мартти, или уже нет? Лорно присел на корточки напротив него и осторожно потянулся к лицу воспитанника. Марти сразу сделалось не по себе, он почему-то испытывал стыд перед Лорно за свой облик, ведь он означал, что он проиграл битву с своей тёмной стороной, разрушил все шансы на спасение души.       — Мне так жаль. — Произнёс наконец кардинал, касаясь мягкости его крыльев. — Как это произошло? — Лорно вскользь посмотрел на второго нефилима. — Он искусил тебя? Насильно, так? Я должен был настоять на том, чтобы тебя не отправляли в Австралию. Должен был тебя уберечь.       Мартти открыл было рот, но затем опустил лицо, не в силах смотреть на своего наставника.       — Он не виноват. Нефилимы не так плохи, как учит Ватикан, они… мы… — поправился Мартти, — не перестаём быть людьми, не становимся чудовищами. Да, облик может измениться, но я продолжаю верить в Господа, в то, что он слышит меня. Я ещё могу служить Ватикану, возможно, даже лучше, чем прежде. Всё можно изменить, если люди поймут, если им правильно донести…       — Нет. — Прервал его Лорно. Кардинал досадливо закусил губу и отвернулся. Затем молча поднялся.       — Ваше Святейшество… — растерянно прошептал Мартти. — Отец.       Последнее слово больно резануло по сердцу кардинала.       — Не называй меня так.       — Вы разрешили мне это. Помните? Тогда, в саду Ватикана, когда я пребывал без сил после тяжёлой тренировки, моё лицо было разбито, а рёбра переломаны. Когда я рыдал.       — Помню. Но тогда ты был невинным мальчиком, потерянным, брошенным, безгрешным, сыном моего друга.       — Но я всё ещё чело…       — Нет, Мартти! — повысил голос Лорно. — Ты больше не человек, не чистый агнец. Ты убийца! Падший, как и твой пародитель, как твоя мать! И тебя будут судить по всем канонам! — было заметно, как рвётся в клочья душа пожилого кардинала.       Мартти слышал эти слова, и каждое будто острый нож врезалось ему в самое сердце, заставляя глаза намокнуть и невольно прочертить мокрые дорожки по щекам. Это звучало настолько жестоко, что становилось невыносимо горько и больно. Мартти отказывался верить в то, что человек, заботившийся о нём столько лет и назвавший сыном, может быть столь непреклонен и суров. Разве родители не принимают своих чад любыми, даже полными скверны и греха? Не в этом ли заключается отцовская любовь?       — Прости, я ничего не могу сделать. — Не глядя на Мартти, молвил старый кардинал, глядя сквозь решётки окна.       — Вы можете нас отпустить прямо сейчас, — бесцветно произнёс Мартти, не смея поднять глаз.       — Нет. — Лорно буквально сбежал из комнаты. Массивная дверь снова закрылась.       — Вот козёл. — Рейвен слышал последние несколько фраз. Он только пришёл в себя и не стал прерывать их. Ему показалось, что Мартти надо объясниться с кардиналом наедине, без его участия. Было тяжко за Мартти, он почти физически ощущал его смятение и боль, но ничем не мог помочь, кроме как разделить с ним эту скорбь и разоварование. Даже близкие предают. Чем ближе к сердцу находится кто-то, тем сильнее и больнее он может нас ранить. Это урок, который Мартти должен усвоить и пройти сам, чтобы сломаться, или же стать сильнее. — Ничего, мы что-нибудь придумаем. Шеннон и Мелькарт найдут нас. Должны.       Рейвен пытался лихорадочно вспомнить, отключал ли он GPS на своём сотовом?       — Они не успеют. В лучшем случае у нас сутки. — Мартти отвернул лицо от Рейвена и как мог, утёр слёзы о плечо. — А если сунутся — их тоже скрутят.       В Мартти сейчас перемешалось много спорных мыслей и чувств, и он ловил себя на том, что пытается как-то оправдать Лорно. Долг, это его работа и обязанность, на самом деле он так не считает. Для себя Мартти решил, что кардинал, скорее всего, играл на камеру, которая явно записывала всё, что тут происходит. А в действительности, может ночью он устроит им побег. Мартти так отчаянно хотел в это верить, но все надежды растаяли через полчаса, когда в их комнату вошли двое храмовников во главе с кардиналом. В руках Лорно — знакомая Мартти планшетка с несколькими формулярами.       — Поднять этого. — Лорно холодно и отрешенно кивнул на Мартти, и храмовники его тут же подхватили и отвели к противоположной стене.       — Имя? — Сухо сказал Лорно, даже не поднимая на Мартти глаз.       — Вам оно известно. — Обычная процедура фиксации данных нефилима после поимки. Мартти знал её наизусть, но никогда не думал, что Лорно будет на месте инквизитора расспрашивать его о том, что и так известно.       — Назови своё имя. — А нажимом потребовал Лорно.       — Мартти Сайфер.       — Возраст?       — Двадцать три года.       Как в бреду Мартти отвечал на вопросы, пытаясь рассмотреть в кардинале прежнего Лорно, тайком утешавшего его, подкармливающего воспитанника сверх дозволенных порций, улыбавшегося, верившего в него вопреки всему. Но перед ним словно стоял другой человек. Не отец, а тюремщик, палач.       После основных параметров и жёстких замеров Мартти прижали к стене, держа за горло. Один из храмовников освободил его от наручников, и презрительно поморщившись, вытянул его когтистую чёрную руку. Без лишних нежностей он всадил иглу в его вену и забрал образцы крови. Мартти дёрнулся, за что его затылок тут же познал твердь бетонной стены. После всех манипуляций Лорно поставил подпись на формулярах, ни разу не удостоив воспитанника даже коротким взглядом, вышел из комнаты. А вот храмовники, прежде чем уйти, успели изрядно избить обоих нефилимов, словно срывая всю свою ненависть к их виду. Вдоволь поиздевавшись, узников оставили в покое, забыв защёлкнуть наручники на Мартти, который, итак, обречённо выражал им полную покорность. Но то была лишь видимость. На самом деле, в нём капля за каплей вскипала злоба и гнев. На Лорно, на Ватикан, на каждого из слуг Святого Престола. Что-то в нём сломалось именно в этот момент. Он сидел и смотрел в одну точку перед собой, как безвольная кукла, сплёвывая металлический привкус собственной крови.

* * *

      — Отличная работа, Анимус. Я в тебе не сомневался. — Лорно грустно улыбнулся мальчишке, сидящему за столом. — Послезавтра мы возвращаемся в Ватикан. Я обязательно доложу о твоей изобретательности и успехе. Уверен, твои наставники будут очень рады.       — Да, Ваше Святейшество. — Ним больше не спрашивал кардинала об участи заключённых. Всё и так было ясно. Из чужих разговоров он понял, что обоих запрут в специальной тюрьме для таких же нефилимов, потом возьмут все возможные образцы для исследований, будут бесконечно тестировать, а когда оба потеряют всякую надежду на спасение, попросту уничтожат. Могут пройти годы.       Анимус заметил, что когда его держат в колбе, то не всегда дают лекарства, чтобы он спал, и Третий стал подслушивать разговоры, украдкой наблюдать за работниками. Врождённая любознательность была ненасытной, и скоро, он знал о лаборантах, охранниках и кардиналах больше, чем те знали друг о друге, скрывая свои неблаговидные секреты. На обучающих программах и моделировании ситуаций, с него, в силу малых габаритов и недавнего рождения, требовали чуть меньше, чем от Первого и Второго, но Анимус быстро начал нагонять их по показателям, однако вовремя смекнул, что, притворяясь слабее, получает преимущество и пока Первый и Второй работают на пределе возможностей, идя во всём только обозначенными протоколами безопасности путями, он ищет альтернативные варианты, приберегая силы для решающего момента, именно тогда выдавая наилучший результат.       Вот и сейчас, сидя на кухне с чашкой чая и большой миской салата с креветками, Анимус делал вид, что его здесь нет, отмечая про себя, что кардинал Лорно очень расстроен. Он не хочет увозить Мартти в Ватикан и передавать его службе храмовников, но вынужден это сделать, поскольку также как Первый и Второй, действует строго по букве закона, по правилам.       Кардинал сел напротив него мрачный как туча, растерянно крутя кольцо-печатку на своём указательном пальце, изображающее Печать Соломона.

* * *

      — Я убью их. Всех. — Слишком спокойно произнёс вдруг Мартти в гнетущей тёмной тишине.       — Всех не перебить. — Покряхтел рядом Рейвен, утирая кровь с рассечённой губы. — Они как призраки, вылезают буквально из всех щелей. На место двух придут шестеро. Именно поэтому мы с … — он осёкся, глядя на камеру, — поэтому я ездил с места на место. Ты только думаешь, что скинул их с хвоста, а они снова тут как тут.       Мартти грустно усмехнулся и прикоснулся к своему ошейнику. Острый как лезвие коготь медленно прошёлся вдоль полимерной поверхности.       — Значит, мы найдём действенный способ, или выпустим тех, кто сможет это сделать. Теперь я вижу свою цель яснее, чем когда-либо.       Кончик когтя уткнулся в тонкий шов на стыке замыкания ошейника и стал усиленно процарапывать себе путь внутрь, под плотное покрытие. Через несколько минут, ошейник тихо пшикнул, выдав скупую искру, а радужки Мартти загорелись ярче. Он повернулся к Рейвену, следившим за всеми его манипуляциями, но на камеру делающий вид побитого страдальца. Мартти приблизился к нему и впился в перемазанные кровью губы поцелуем, укрывая от камеры то, что проделывали его когти с ошейником Рейвена. Тот охотно воспользовался ситуацией и всласть облобызал бывшего инквизитора.       — О, смотри, эти твари даже на пороге смерти парятся лишь о том, как бы потрахаться. — Рассмеялся один из храмовников, следивших за ними по монитору.       — Мм, сейчас будет бесплатная порнуха с крылатыми уродами!       — Вообще-то, оба ничего, — храмовник переглянулся с товарищем. — Может… навестим, раз они уже горяченькие?       Другой похотливо облизнулся, сжал свою ширинку и кивнул.       К тому моменту, когда храмовники появились в комнате, ошейник Рейвена уже отключился. Никто из вошедших не успел даже пикнуть, прежде чем обоих ослепила яркая огненная вспышка, превращающая людей в две горстки пепла.

* * *

      Лорно понял, что что-то не так, только когда другие храмовники кинулись в комнату узников, и по всему домику разошёлся запах горелой плоти. Сидящий на диване Анимус привстал.       — Сиди на месте, — сурово приказал ему Лорно, упреждая от каких-либо действий. Кардинал пошёл за остальными и увидел, что нефилимы свободны и сжигают храмовников одного за другим словно спички. Испуганно Лорно отпрянул назад, лихорадочно ища выход из ситуации. Вызывать подмогу было уже поздно, осталось только одно — использовать Анимуса. — Останови их! — приказал Лорно.       — Сайфер не поддаётся внушению.       — Но второй-то поддаётся!       — Это ничего не даст. Пока Сайфер там, другому ничего не грозит.       — Тогда надо уходить!       — Бегите. Я позабочусь о том, чтобы они не исчезли из поля зрения Ватикана. Мы взяли их один раз, возьмём и второй. Положитесь на меня, Ваше Святейшество.       Замешательство Лорно длилось недолго, он хотел было бежать на выход, но Анимус остановил его.       — Свяжите мне руки.       — Что? Зачем?       — Быстрее!       Лорно сделал, как просил Третий, и побежал вон из дома, тогда как Анимус вытащил из вещей Храмовников один из запасных ошейников и защёлкнул его себе на шее. В то же мгновение его белоснежные крылья расчехлились, а глаза засветились. Он рухнул на пол в углу комнаты, там, где его точно увидят, и остановил дыхание.       Рейвен и Мартти словно ангелы смерти за пять минут уничтожили два десятка вооружённых до зубов храмовников. Их глаза сияли яростью, а сердца не знали пощады. Мартти изощрённо заставлял храмовников убивать друг друга или самих себя, а Рейвен поджигал, или оставлял от них только пепел прикосновением пылающих рук. Когда со вторым этажом было покончено, Мартти заметил силуэт Лорно, спешащий в ночи к припаркованному у входа автомобилю.       — Я за ним, а ты проверь, не остался ли кто-то еще, и уничтожь всю аппаратуру и материалы, которые найдёшь, а лучше сожги это логово дотла.       — О, я с удовольствием, — оскалился Рейвен. Он тоже был разъярен. За себя и за Мартти. За всех, кого эти твари убили и замучили в стенах Ватикана, прикрываясь своей исковерканной божьей доктриной. Всё зло в мире творится во имя Господа, вопрос только в том, что как раз ему всё это не нужно. Но люди делают что хотят, забывая о том, что Бог — есть любовь, понимание и прощение, а не месть, преследование и тем более не геноцид целой расы.       Мартти наскоро припал к губам Рейвена, словно в них было нечто дающее ему силы, и, раскрыв окно, сиганул наружу, распуская крылья. Он быстро нагнал только тронувшееся авто кардинала, и, приземлившись на крышу, разбил рукой лобовое стекло. От неожиданности Лорно резко выкрутил рулевое колесо и свернул с дороги, успев вдарить по тормозам. Машину круто занесло и впечатало в ближайший фонарный столб, отчего в нём с непритяным треском заморгала лампа. В лицо Лорно больно ударила подушка безопасности, но он хотя бы не сильно расшибся. Когда кардинал кое-как выполз из салона, осматривая изувеченную машину, то услышал шелест крыльев и заозирался, словно загнанный зверь. В нескольких метрах от себя он увидел зависшего над землёй нефилима.       — Мартти, — промямлил он, — прошу, не убивай!       Нефилим плавно опустился, сложил крылья. Его глаза хищно горели ярко-жёлтым в ночи, впиваясь в лицо Лорно. Тот попятился, но понимал, что бежать бессмысленно.       — Мартти, сынок, — взмолился Лорно, — я никогда не хотел причинить тебе боль, ты же знаешь. У меня не было выбора.       Мартти подошёл ближе, медленно, шаг за шагом, словно неотвратимая судьба кардинала. Тот пятился, пока Мартти не схватил его за ворот обоими руками. Нефилим хорошенько встряхнул Лорно, вглядываясь в его лицо.       — Выбор есть всегда… Отец. Теперь я могу вас так называть?       — Да-да, конечно. — Заикался до смерти испуганный Лорно. Он ухватил запястья крепко державших его рук, а потом легонько, прикоснулся к щеке Мартти. — Ты ведь не такой. Ты полон добра и сострадания. Я знаю, что ты не причинишь мне вреда.       — Правда? — немного саркастично ухмыльнулся Мартти. — Уверены? А мне казалось, вы назвали меня убийцей, падшим. Подписали мой приговор своей рукой, совсем недавно, забыли? Это не нефилимы, а вы сделали меня тем, кого теперь видите перед собой. — Оскалился нефилим.       — Я был против! Я всегда сопротивлялся твоему отлучению от Ватикана. Я просил, умолял их оставить тебя в покое, дать шанс! Мартти, я ведь так люблю тебя. Ты мне как сын. Всегда был. Твой отец умер за тебя.       — Спасибо, я помню эту историю: грешный кардинал, переспавший с падшей женщиной, зачавший греховный плод и отказавшийся убить своё дитя, взамен отдав жизнь. А ребёнок, был обязан восстановить его имя служением Престолу. Я помню, как вы мне втирали эти сказки с малолетства, Лорно! Только моего отца всё равно убили бы! А мне почему-то забыли сообщить, что меня ждёт в будущем, ЗАБЫЛИ СКАЗАТЬ КТО Я! — прокричал Мартти в лицо до смерти перепуганного кардинала.       — Я всегда верил в тебя. Ты справился со всеми испытаниями, и…       — Испытаниями? Так ты зовёшь те пытки?! — Мартти нарочно перешёл на фривольное обращение, тем самым показывая кардиналу своё пренебрежение и полное отсутствие уважения.       — Что… Что ты хочешь, Мартти?       — Я желая уничтожить своё прошлое, уничтожить тебя, Ватикан, и всё, что с ним связано!       — Хорошо, — отчаянно выдохнул Лорно. — Сделай это. Убей меня, если считаешь, что я заслуживаю. — Глаза седовласого кардинала наполнились слезами. — Ты во всём прав, Мартти. Прости.       — Бог простит, Лорно, но не я. — Нефилим отпустил его ворот и пригладил одежду на нём.       Кардинал приготовился к своей смерти, чуть жмурясь от напряжённого ожидания, посматривая на острые когти Мартти.       — Пожалуйста, в память о том, как я заботился о тебе, пусть всё произойдёт быстро.       — Нет, Федерико, я сделаю это медленно, но эффективно. — Глаза нефилима засияли как два раскалённых солнца с утонувшими в них узкими ниточками-зрачками. Лорно застыл, заворожённо и не мигая смотрясь и увязая в их непостижимой глубине, словно пчела в меду. — Ты вернёшься в Ватикан сегодня же, не теряя времени, — прозвучало шепчущим эхом в сознании кардинала, — зайдёшь в серверное хранилище и сотрёшь все базы данных по нефилимам, а после подожжёшь его. — Лорно чувствовал, как голос Мартти проникает в его мысли, разъедает их и сам становится ими. — Как только займётся пламя, — Мартти прильнул к уху Лорно, и обняв его, продолжил шептать, — ты пойдёшь в жилой корпус и убьёшь столько кардиналов, сколько успеешь до того, как убьют тебя. Понял?       — Да. Уничтожить базы… убить кардиналов…- словно в тумане произнёс Лорно.       Мартти отошёл от него, ещё раз вглядываясь в растерянное лицо бывшего наставника, по которому ручьём текли слёзы.       — Скажи мне правду, — повелел Мартти, — ты хоть когда-нибудь по-настоящему любил меня?       Язык кардинала не поворачивался солгать, вопреки его воле, и он выдал всё как на духу:       — Я ненавидел тебя за то, что из-за тебя умер мой близкий друг — кардинал Сайфер. А потом решил, что если превращу твою жизнь в ад, то создам редкого и достойного служителя церкви, вопреки твоей гнилой природе. Я хотел, чтобы ты страдал, не обретя гармонии с собой, всю свою жизнь искупая грех своего рождения. Я даже думал, что почти смог тебя полюбить, когда ты стал инквизитором, но… нет. Сегодня на допросе я понял, что хочу, чтобы ты сдох в казематах, был разобран на куски, потому что ты — мой самый большой промах, позор. Ты отродье. — Лицо кардинала мучительно скривилось от боли, которую причинялась его мозгу, каждый раз, когда его воля ломалась как хрупкое стекло. Лорно схватился за виски.       Слыша всё это Мартти затрясло, его кулаки сжались, он чудом сдерживал себя, чтобы не убить Лорно прямо сейчас. Он даже схватил кардинала за руку, крепко сжав тонкую старческую кисть до хруста и тот жалобно взвыл. Мартти застыл, ровняя дыхание.       — Иди. — Тихо вымолвил нефилим. — Исполни всё, что я тебе сказал. — Мартти нехотя разжал когтистые пальцы, выпуская руку кардинала, и в его ладони осталось соскользнувшее со сломанного пальца Лорно кольцо с печатью Соломона. Он сжал его в кулаке, оставляя себе как память. Горькую память о том, почему он не должен раскаиваться в содеянном.

* * *

      Рейвен спустился по лестнице, и первое, что увидел — чьи-то ноги и распластанные крылья. Он обошёл диван, закрывавший от его взора нефилима. Это был Анимус. Связанный и с ошейником на шее, он лежал на полу, такой невинный и трогательно хрупкий. Рейвен присел над ним, приподнял голову и проверил пульс. Мальчик был жив, но сердце его билось очень слабо.       — Вот мрази!       Его шокировал факт, что мальчишка тоже оказался нефилимом, к тому же столь юным. Он смотрел, и в его голове вновь всполохами огня предстали бессвязные картинки… открывающаяся дверь, крики ребёнка, ревущее пламя, вырывающиеся из всех окон дома. Он зажмурился, прогоняя морок, подхватил мальчишку, на ходу кутая того в потёртое покрывало, и вынес из здания, укладывая прямо на землю. После он вернулся в дом, весь вспыхивая как факел. Его волосы и крылья обратились в живой огонь, глаза полыхали жаждой мстить. Он ступал по скрипучему паркету, и за ним тянулись огненные следы. Разведенные в стороны руки касались стен и обивки мебели, оставляя после себя горящие дорожки. Через минуту весь дом изнутри обуяло пламя. Рейвен полыхал так ярко, словно всё вокруг облили бензином. Огонь стелился под ноги нефилима будто живой ковёр, стены гудели, потолок бурлил раскаленными сполохами, вырываясь из зияющих окон. Мебель превратилась в чёрные остовы, а компьютеры и приборы храмовников попросту плавились от столь высоких температур.       Горящий ад всколыхнулся, когда из его нутра величаво вынырнул пылающий нефилим. Один взмах огненных крыльев, и он опустился возле мальчика, мгновенно затухая. Кожа Рейвена дымилась, одежда сгорела, но прохладный ночной воздух быстро остудил его. Нефилим закутал наготу в покрывало, и попытался снять с малыша ошейник. Не сразу, но ему это удалось. Металл хрустнул и, как только разомкнулся, крылья Анимуса исчезли, втягиваясь в худое тело. Рейвен заботливо взял мальчика на руки и пошёл навстречу бредущему к ним со стороны дороги Мартти. Повисшие плечи и крылья, волочащиеся за спиной как плащ, говорили о том, что нефилим был измотан и крайне расстроен. Заметил ношу Рейвена, он и вовсе нахмурился.       — Зачем ты его забрал? Этот говнюк заодно с Ватиканом, это он устроил нам ловушку! — но от усталости и побоев махнул рукой. — Ладно, разберёмся дома. Мелькарт, наверное, уже с ума сошёл от волнения. Он звонил мне как раз, когда мы зашли в подставной дом.       О Лорно Мартти не обмолвился и словом, даже когда они прошли мимо разбитого, дымящегося авто, в котором тот пытался скрыться от разъяренного нефилима. Кардинала не было видно нигде, даже далеко впереди на дороге. Какое-то время они просто безмолвно брели, приходя в себя от шока произошедшего. Ближе к жилой местности Мартти спохватился и принял человеческий облик. Первая же попутная машина стала их бесплатным транспортом до самого дома. Конечно, водитель даже не вспомнит, что отважился подвезти эту странную троицу, подхваченную у чёрта на куличиках посреди ночи и как отдал почти всю одежду одному из них.       Дома их встретили перепуганная Шеннон, мрачный Мелькарт и Азза, вызванный по случаю ЧП. Рейвен только не понимал, почему все дожидаются их возвращения дома вместо того, чтобы искать их. Но сейчас это было уже не важно.       — Почему вы так долго?! Я же просил ехать сразу! — но заприметив их вид, да ещё непонятного мальчишку, которого Рейвен так заботливо уложил на диван в гостиной, Мелькарт примолк. — Это еще кто?       — Долго рассказывать.       Шеннон сразу кинулась к Рейвену, осматривая его с головы до пят.       — Да в порядке я, хватит! Всё нормально. Мне не привыкать к побоям, — попытался отшутиться Рейвен и зашипел, когда растянутые в улыбке губы засаднило болью.       — В порядке он, — проворчала Шеннон. — И что это за чужой хлам на тебе?       Рейвен пожал плечами, в моменты возгорания он часто забывал о необходимости сохранить одежду.       — Пришлось задержаться. Мы попали в ловушку. — Мартти устало упал в кресло, наконец, выдохнув. — На какое-то время Ватикан оставит нас в покое.       — Уверен? С чего вдруг? — Шеннон не верилось в подобное.       — Вот как. Удалось договориться по старым связям? — С сомнением спросил Мелькарт.       — Вроде того.       — Оставим беседы до утра. Раз все благополучно вернулись, и хвоста нет, то лучше всего пойти отдохнуть. — Азза видел не только основную ауру Мартти, чернеющую, как суровая грозовая туча перед штормом, но и всполохи новых разрушительных чувств, бушующие в глубине этого непроглядного мрака. Да и Рейвен не сильно отличался, хотя и в его свечении появилось нечто до сих пор не виданное — сочувствие, забота. Именно эти оттенки переливались, когда он то и дело посматривал на мальчика, лежащего на диване. И этот малыш отнюдь не так прост.       — Я присмотрю за ним, — Азза кивнул на мальца, — поспите.       — Да, я безумно сонный. — Сладко зевнул Рейвен, охая и прикрывая рот.       — Только не дай обмануть тебя невинным личиком и улизнуть. Этот мелкий засранец работает на Ватикан. — Мартти больше ничего не сказал, направившись к себе в комнату.       — М, как интересно. — Прищурился Азза и присел рядом с ребёнком.       — Да, мне тоже интересно, как смел Ватикан инициировать такого малыша! — рыкнул Рейвен, подбоченясь.       — Твари. — Поддержала Шеннон. — А он точно нефиль? Не похож. Аура какая-то странная.       — Он не нефилим, — сказал Азза и внимательно осмотрел ребёнка, — он ангел.       — Что? Этот малыш? Ангел?! — все как один уставились на мальчишку.       — Не может этого быть! — не верил в такое Рейвен.       — Спросите у него сами. Он давно в сознании и всё прекрасно слышит. Эй, друг. Хватит притворяться. — Улыбнулся Азза, гладя мальчишку по щеке, и тому ничего больше не оставалось, как открыть глаза и очаровательно улыбнуться.       — Хы. Я думал, никто не заметит.       — Ах ты, мерзавец маленький! — сжала кулаки Шеннон. — Вы поглядите на него, притворяется!       — Зачем ты помогал храмовникам нас ловить? — спокойно спросил Рейвен.       — Кто ты?       — Ты действительно ангел?       Вместо ответа Анимус распустил крылья. Они были довольно маленькие и едва ли могли долго держать мальчика в воздухе, но их цвет… эта кипельная белизна, едва-едва отдающая в голубой, сияла изнутри. Перья были мягкими, пушистыми и посверкивали, словно покрытые морозным инеем. Глаза мальчика блеснули сперва белым, совсем как у Рейвена, когда он злился, но потом загорелись, переливаясь, как у Мартти, но не золотом, а сине-голубым, похожим на тягучую ртуть.       — Какой хорошенький, — умильнулась вдруг Шеннон, прижимая кулачки к лицу и жмурясь с такой улыбкой очарования, что все на неё обернулись. Девушка никогда так себя не вела.       — Да, сладенький, как медовый пончик. Ути-пути! — вдогонку расплылся Рейвен.       — А вот и его дар, — констатировал Азза. — Играешь с настроением и эмоциями? Интересная способность. Услышав нетипично высокий возглас Рейвена, Мартти сначала остановился на секунду перед дверью своей комнаты, но потом обернулся и с интересом заглянул в гостиную.       — Да. Вот только на него не действует. — Маленький ангел указал на выглядывающего из-за угла Мартти.       — Вот и хорошо. — Проворчал Мартти.       — Простите, что участвовал в вашей поимке. Меня заставляли.       — И чем же интересно, Ватикан мог зацепить ангела? Ведь ты только с виду глупенький малыш.       — Да, мне тоже интересно, откуда в этом мире взялся ещё один ангел, если я был последним? — спросил Азза.       — Они меня создали. — Пожал плечами Анимус.       — Как это… создали? — изумился Мелькарт, присев на край дивана.       — О, друг мой, ты отстал от жизни, — хмыкнул Азза. — Поверь мне, Ватикан может всё. У него под пятой не только личное государство, своё правительство и система охраны, но и лаборатории с лучшими генетиками и микробиологами. Так ты знал, что будешь ловить себе подобных, и всё равно согласился?       — Я должен служить Ватикану. Это моя главная установка.       — А теперь что, передумал? Решил переметнуться на другую сторону? — Мартти недоверчиво фыркнул. — Не заливай.       Ним опустил взгляд и заметно погрустнел.       — А теперь я не знаю, что мне делать.       — Ну конечно, бедная сиротка, некуда приткнуться. Как удобно. Не убьют, потому что ребёнок, примут, потому что другого выхода нет, и кое-кому промыли мозги. — Это был камень в огород Рейвена и тот недовольно поджал губы. — А дальше что? В один прекрасный момент в наши двери постучатся храмовники и ты радостно выдашь им всех нас?       Анимус нахмурился, но промолчал.       — Его нужно было оставить в том доме, а теперь придётся убить. — Кратко заключил Мартти.       Анимус испуганно встрепенулся.       — Ты что, с ума сошёл? Он же ребёнок!       Все с упрёком повернулись на Мартти.       — Что?! Да чёрт с вами, умиляйтесь дальше, целуйте в жопку этого мелкого пройдоху и меняйте ему подгузники. Плевать! — психанул Мартти, громко хлопнув дверью своей комнаты.       — Что с ним? — удивился Мелькарт.       — Его предали, и теперь ему очень больно. — Пояснил Анимус как ни в чём не бывало. — Он сломался глубоко внутри, и не понимает, как это починить, вот и злится, в нём зародилось семя ненависти. Я видел такое, обычно оно разрушает людей, причиняя им очень много мук. Но нефилимы — совсем другое дело. Среди тех, на которых я тренировался, были те, которые в подобном состоянии наоборот становились куда сильнее в способностях. Правда, в итоге сходили с ума.       — Супер. — Горько вздохнула Шеннон. — Если он двинется, нам всем кранты. Он же может внушить нам, что мы… скажем, куры…и тогда мы до смерти будем гадить и квохтать.       — Погоди, Шен. — Рейвен насторожился. Его заинтересовался тем, что сказал Анимус. — И что сталось с теми нефилимами? Им никак не помогли?       — Увы. Даже я не мог пробиться к их чувствам. Жаль, что я не получится повлиять на Мартти, чтобы он перестать чувствовать неприятное. Но на вашем месте я был бы с ним поосторожнее.       — Я пас. — Тут же открестился Мелькарт. Однако он очень хотел поподробнее разузнать у мальчишек об их побеге, ибо демон Молох предупреждал его, что поимка храмовниками Звезды, принесёт в его руки ключ от Врат. — Вы, кстати, ничего не прихватили из штаба храмовников, когда бежали? — словно между прочим спросил он.-Нет. Я всё там спалил. Взял только этого. — Рейвен кивнул на ангелочка, перемигивающегося с Аззой. — А что? Переживаешь, что останется о нас какая-то инфа?       Мелькарт покивал. Он был раздосадован настолько, что хоть вой. Чёртовы мальчишки опять все испортили!       — Не боись, Мелькарт. Там всё выгорело дотла. Присмотрите тут за этим лисёнком, а я пойду, поговорю с Мартти.       — Удачи.       Рейвен нашёл Мартти на балконе, одиноко стоящим на фоне ночного города, переливающегося яркими разноцветными огнями. Совсем рядом, освещенная лусклым светом луны, поблескивала полоска залива. Внизу по улицам сновали крошечные люди и машины, похожие на игрушки. Рейвен подошёл ближе. Осторожно коснулся его плеча, чувствуя, как Мартти легонько вздрагивает от неожиданности.       — Ты в порядке? — зачем-то спросил Рей, не зная с чего начать разговор. Слишком много хотел сказать, но не мог подобрать нужных слов.       — Как никогда прежде. — Произнёс надтреснуто Мартти. — Что, все вопросы разрешили с этим маленьким лжецом?       — С ним потом разберёмся. Сейчас у меня нет ни сил, ни желания копаться в очередных грехах Ватикана. Лишь бы не сбежал. Ты… убил Лорно?       — Можно сказать и так… убью, завтра. — Упоминание этого имени, заставило Мартти отвернуться и заметно напрячься.       Рейвен почувствовал неловкость. Кажется, он сделал только хуже. Нефилим помолчал, облокотился о парапет, стоя рядом, а потом выдал:       — Прости, я ещё тот утешитель. Привык со всеми проблемами обращаться только к сестре, а сам ещё никому толком не помогал. Я дурной человек и плохой друг, и характер у меня говно.       — Вот уж точно. — Хмыкнул Мартти, крутя в руках колечко Лорно.       — Я считал всю свою жизнь, что все люди — мрази. Без исключения. И этот кардинал — один из них. Не думал, что скажу подобное, но… теперь же я думаю, что не все они такие. Тяжело признаваться, но за свою жизнь я встречал достаточно хороших людей. Добрых, отзывчивых, сердобольных, смелых, отважных и бескорыстных. Держа обиду на весь мир, я как мог закрывался. Использовал их, чтобы потом без сожаления уйти, бросить, забыть об их существовании. И оглядываясь назад, я понимаю, что это был замкнутый круг. Я просто не мог разорвать его. Не хотел. Я и сейчас не чувствую, что готов, но начинаю задумываться, что может быть был не прав. То, с каким рвением и верой в людей ты защищал их, глядя на тебя, я начал понимать, что не все люди достойны быть использованными, обманутыми. Они страдают, как и мы, любят, как и мы. Ватикан не пуп земли, но отравляет их сознание, навязывая страх пред нами, внушая ненависть к нам. Ватикан — вот наш истинный враг, а не все люди.       — Рад, что ты это понял и я оказался тебе полезен. Хоть таких как я вокруг дохрена. — Повторил он слова Рейвена, сказанные в пылу их былой ссоры.       Рейвен принял этот камень в свой огород. Возразить тут было нечего, и он виновато потупился.       — Вот только я передумал. Мы выпустим падших. Лишь они смогут уничтожить власть Ватикана. — Произнёс вдруг Мартти.       — Мы и сами вполне справимся.       — Уж лучше твой предок, чем Ватикан, будет править этим стадом.       — Стадо — это верно. Но боюсь, что Люцифер — тот ещё пастух. — Угловато улыбнулся Рейвен.       — А что такого люди сделали тебе, ну кроме вечных гонений? Разве у тебя не было семьи?       Рейвен напрягся, внимательно посмотрел на Мартти, отвел взор.       — Я плохо помню своё детство. И не хочу вспоминать. Но там не было ничего, что стоило бы помнить.       — По крайней мере, один из твоих родителей наверняка был человеком.       — Была. Моя мать. — Рейвен заметил колечко, которое крутил в руках Мартти. — А это что? — он был рад сменить неприятную тему.       — Сувенир. Подарок от воздыхателя, с предложением, от которого нельзя отказаться. — Мартти убрал кольцо в карман и не стал настаивать на откровенности, однажды, если захочет, Рейвен сам всё ему расскажет. — Ну и… Зачем ты меня поцеловал в той лодке? Да и вообще. Я ничего не понимаю. Что между нами?       Рейвен закурил. Весь день мечтал об этом. Белая струйка дыма мигом растворилась в ночном воздухе. В худом пледе было прохладно, он поёжился.       — Не знаю. Не хочу загадывать. Нам с тобой трудновато вместе. Прежде мы слишком расходились во взглядах. Может, теперь что-то из этого и получится. Я скучал по тебе. — Тише добавил он.       Мартти промолчал, гадая, стоит ли верить.       — Много раз порывался позвонить, но всё же откладывал, думал, ты не захочешь меня видеть. Потом начал следить.       — Зачем? — нахмурился Мартти.       — Когда ты не рядом, у меня ощущение, что я что-то потерял. Что я… словно неполный и внутри меня зияет пустота. Понимаешь?       — Понимаю. Ты боялся, что я быстренько променяю тебя на кого-то ещё, и ущемлю твою непоколебимую гордыню. — Усмехнулся Мартти.       — Вроде того. Доверять чувства другому человеку трудно. Особенно если он нефилим.       — А я тебя ненавижу.       — Вот как. Понятно. — Рейвен слегка растерялся. И даже без созерцания его ауры было видно, что он расстроен такое слышать.       — Ненавижу так сильно… — Мартти заглянул ему в глаза, — что люблю. А ты, всё ещё не передумал влюбляться в меня? Погоди. Не отвечай. — Он закрыл Рейвену рот ладонью. — Ответишь через денёк другой, когда подумаешь.       — Хорошо. — Пробормотал сквозь ладонь Рейвен, а потом лизнул его руку.       — Эй! — Мартти отёр кисть о штанину и недовольно поморщился. — Всё тебе шуточки, грязный нефилим. Хотя… — он осмотрел себя, — я не лучше. Пойду-ка в душ. — Не дожидаясь ответа, Мартти направился по назначению и как бы между делом добавил не оборачиваясь, — дверь не закрою.       Рейвен оскалился, предвкушая хорошую ночь. Он задержался на пару минут, чтобы докурить. К душевой он шёл по следам из частей одежды Мартти, которые тот скидывал по пути. У шумящей и затянутой паром душевой кабинки осталась последняя деталь — трусы.       — Что-то ты долго шёл. Я уже думал, что мне придётся утешаться в одиночестве. — Дверь душевой открылась, выдав белёсый пар от горячей воды и Рейвен увидел совершенно нагое, влажное тело Мартти. Безупречное, хоть и всё в синяках и ссадинах после вечерних приключений. Мартти игриво прикусил уголок нижней губы, осматривая Рейвена уж как-то слишком оценивающе. — Мне нужно подзарядиться.       — Это всё, для чего я тебе нужен?       — А для чего ещё? Мы ведь расстались. — Лукаво ответил Мартти на его улыбку.       — Какой ты стал развязный, дрянной, вульгарный мальчишка. — Хмыкнул Рейвен, стягивая с себя футболку и один за другим сбрасывая чужие кроссовки. Джинсы он оставил намеренно: пусть Мартти снимает их с него сам.       — У меня хороший учитель.       — Придётся заняться твоим воспитанием. — Мурлыкнул Рейвен, заходя в душевую. Пар тут же окутал его с головы до ног.       Мартти притянул его к себе за пояс и впился влажным настойчивым поцелуем. Ладонь сжала промежность Рейвена так желанно, властно и жёстко, что Мартти мгновенно завёлся. Он слизал каплю крови с уголка растревоженной губы Рейвена, пока расстёгивал молнию на ширинке.       — Только не кричи громко, когда я буду тебя трахать, — с придыханием выдал Мартти в губы Рейвена, смотря в глаза.       — Это почему?       — Дома дети. — Мартти резко спустил джинсы с его бёдер вместе с трусами, а затем сам опустился на колени, окончательно освобождая свою «жертву» от ненужной одежды. Он хищно посмотрел на Рейвена снизу вверх.       Рейвен немного оторопел от такого напора. Куда подевался выпестованный церковными доктринами зажатый мальчик?       — Ты меня приятно удивляешь. Продолжай в том же духе, и я захочу на тебе жениться, — съехидничал он.       — Мм, кажется, кому-то всё-таки нравятся плохие мальчишки. — Мартти похотливо провёл кончиком языка по раскрасневшейся головке уже возбуждённого члена Рейвена, довольно примечая, что, судя по напряжению, у Рейвена за время их разлуки никого не было. Эта мысль его тешила и заводила ещё больше. Он глубоко вобрал его член, одновременно врываясь средним пальцем в анус нефилима.       Рейвен стиснул зубы и схватился за его светло-пшеничную шевелюру, благоговейно принимая столь желанную ласку. Он откинул голову, упираясь затылком о стену, чувствуя, как сердце забухало в груди, разгоняя по венам энергию и нарастающее удовольствие, похожее на многочисленные электрические разряды. Мартти неистово продолжал обсасывать его естество, причем с таким мастерством и усердием, словно занимался этим всю жизнь.       Скромный инквизитор окончательно испарился, остался только пылкий и сладострастный нефилим Мартти, чьи пальцы сейчас выдавили немного жидкого мыла, и словно змеи заскользили по промежности Рейвена, проникая в него уже не поодиночке, настырно массируя круговыми движениями жилку наслаждения внутри его тела. Рейевн часто и гулко задышал. Чувствуя, как тот быстро доходит до пика, Мартти слегка помог другой рукой, выжимая все соки из своей податливой жертвы, истинно наслаждаясь жгучими чувствами, отражавшимися на лице Рейвена, его сдавленным стонами, а ещё потоком энергии, который бурно влился в рот. Теперь настала его очередь получить своё. Мартти встал, прижал Рейвена лицом к стене, по-хозяйски раздвигая тому ноги, и уткнулся головкой члена меж ягодиц.       Рейвен ещё не успел в себя прийти. Игра ему нравилась, но вот напор Мартти немного дезориентировал.       — Эй, я бы тоже не прочь…       — Тише ты, я ещё ничего такого не сделал. — Прошуршали губы Мартти в ухо Рейвена, он выжидающе заскользил меж ягодиц, дразня чувствительную лунку, но не проникая внутрь.              Пальцы нежно зажали соски Рейвена, чуть покручивая их. Струи из душа обдавали их трепещущие тела тёплым потоком, усиливая ласки. — Сейчас я войду в тебя, — шелковый шёпот, — но, если издашь хоть звук — я остановлюсь… и не продолжу, пока ты не станешь молить меня, понял? — скользкая твердь всё ещё тревожно и маняще блуждала меж ягодиц Рейвена.       — Понял, — гулко выдохнул Рейвен, расставив руки на кафель стены так, чтобы пружинить движения и Мартти не слишком сильно вдавливал его. Мокрые волосы облепили лицо, и по ним струйками текла вода, приятно щекоча кожу. — Давай, сделай это. — Рейвен уже не мог ждать. Его тело дрожало в нетерпеливом ожидании продолжения. И оно наступило, так настырно и резко, что Мартти прикусил Рею плечо от боли, которой ему ответило сопротивляющееся тело нефилима.       Рейвен — та ещё оторва, и в сексе он попробовал если не всё, то многое. Искушённого в любви и обольщении мужчину трудно было чем-то смутить или удивить, и уж тем более Мартти зря переживал, что причинит ему боль. Тело Рейвена познало много боли и давно привыкло к ней, но с Мартти всё было не так, как с другими партнёрами, что для Рейвена ничего не значили. Нельзя было сказать, что всё как в первый раз, но всё же с каким-то придыханием, на нерве, и это мешало.       — Мне не хватало тебя… чувствуешь? Раскройся мне, впусти. — Выдохнул Мартти, и последние слова проникли знакомыми покалываниями в мысли Рейвена, помогая ему по-настоящему расслабиться. Мартти не прекращал проталкиваться всё глубже и, втиснувшись до предела, остановился. Он стал медленно двигать бёдрами из стороны в сторону, покачивая, дразня Рейвена, который стоически не выдал ни звука. Мартти накрыл его ладони, и их напряжённые пальцы переплелись. Двигаться, продолжая движение другого… Это было прекрасно. Рейвен запрокинул голову на плечо Мартти, прерывисто дыша и греясь от тепла его кожи, ощущая спиной и бёдрами изгибы столь желанного тела.       Мартти припал к его шее, возвращая памятный след, которым в прошлый раз «подписал» его Рейвен, и в нетерпении овладеть им, Мартти задвигался быстрее и резче. Ритм ускорился, в пылу он с силой распластал Рейвена по стене, проникая в него короткими глубокими рывками. Но и этого ему казалось недостаточно. Тогда он развернул Рейвена к себе.        — Хочу видеть твоё лицо, — Мартти подхватил его за бёдра, приподнял и насадил. Их пляска страсти продолжилась ещё более неистово, и теперь Мартти сам не смог сдерживать стоны, стараясь топить их в поцелуях.       Рейвен почти перестал чувствовать губы, шепча в коротких паузах между поцелуями какие-то непристойности, не узнавая собственный скрипучий голос. Он чувствовал, себя частью       Мартти, став его тенью, ловя малейший жест даже с закрытыми глазами. Вода заливала лицо, но он возвращал Мартти каждый поцелуй, снова и снова находя на ощупь красивый изгиб его губ. Когда желанное освобождение было уже недалеко, он инстинктивно сдавил Мартти бёдрами и вцепился в плечи.       — Отдайся… — захватил Мартти в плен мякоть мочки Рейвена, наслаждаясь звуком шелеста воды и возбуждающих шлепков, бьющихся друг о друга тел.       Рейвен окончательно забылся. Вся ершистость, вечная бравада и скепсис ушли, уступая дорогу необъяснимому тёплому ощущению, чувству внутри, где-то под рёбрами, что расходясь пульсирующей протяжной зыбью по телу, отзывалось в каждой клетке тела, в каждом волоске. Он, наконец, распахнул осоловелые, совершенно мутные глаза, глядя на искажённое страстью лицо любовника. Секунда, и он первым достиг пика, окунаясь в бесконечное и столь желанное чувство высвобождения и лёгкости.       — Рей, я… ахм… — ещё пару толчков и разноцветные всполохи в глазах, а в груди, словно волна от разорвавшейся звезды. Всплеск энергии оказался столь сильным, что Мартти не смог сдержать внезапно расправившиеся крылья, которые с громким треском и звоном высадили вынесли стеклянную дверь душевой кабинки. Он опустил Рейвена, так как собственные ноги подкашивались. Тяжело дыша, он кое-как восстановил зрение, наблюдая перед собой такого же окрыленного и взлохмаченного Рейвена. Не сдержавшись, они рассмеялись, поджал крылья.       — Напомни мне в следующий раз выбрать место без стеклянных поверхностей и чуток попросторнее.       — Непременно.       Мартти приник к Рейвену, игриво сжимая его упругие ягодицы.       — Ты дурно на меня влияешь, я стал слишком часто думать о твоих прелестях, и всё реже молюсь, а когда молюсь, то лишь о том, чтобы поскорее вновь быть с тобой. Это нормально или слишком даже для нефилима? — Мартти однобоко улыбнулся, глядясь в самую глубину черных глаз.       Рейвен убрал с лица волосы. Мартти весь светился, словно рождественская елка, и свет этот был бесподобен и так чист, что язык не повернулся бы назвать его «похотливым чудовищем», а ведь Рейвен уже собирался это сделать, но решил — не сегодня. Сейчас всё как-то слишком романтично, почти идеально. Вместо ответа он на миг замер, внимательно рассматривая каждую чёрточку красивого лица. Глаза Мартти всё ещё переливались золотом, но сквозь него поступал другой цвет — небесно-голубой. Его влажные зацелованные губы едва приоткрыты и замерли в ожидании. Рейвен сам не понял, как его ладонь вдруг коснулась чёткой скулы, как большой палец поддел мякоть нижней губы Мартти, и он потянулся к ним, словно заворожённый.       — Мой любимый искуситель. — Шепнул Мартти и, прикрыв глаза, нежно отдался этому поцелую.       Рейвен был рад услышать слово «любимый», пусть даже Мартти снова сказал это, скорее всего на эмоциях. Можно ли полюбить по-настоящему, такого как он? — «Но ведь я же… люблю его». — Он привлёк Мартти к себе, кутая обоих мокрыми крыльями.       В это самое время в его комнату вошёл Мелькарт, встревоженный звуками разбитого стекла, но наблюдая разбросанную одежду на полу и приоткрытую дверь в ванную, шепотки и звуки поцелуев, он понял, что всё в порядке. Нефилим собирался тихо уйти, пока его не заметили, но внимание привлекла небольшая круглая печатка, лежавшая рядом с карманом скомканных брюк. Мелькарт видел, что этот предмет странным образом излучает едва заметное свечение, нетипичное для простых вещей. Прислушался к звукам в ванной, и убедившись, что оттуда ещё никто не планирует выходить, он присел и коснулся кольца. Внезапный разряд ворвался в его сознание, глаза закатились под веки, являя новое видение: рука Рейвена. Мелькарт это понял по накрашенным коротким чёрным ногтям. На безымянном пальце красовалось это самое кольцо. Затем вспыхнуло пламя. Так ярко и горячо, что Мелькарт отпрянул. Чуть отдалившийся вид дал понять, что с неба, с небывалой скоростью вниз летел вовсе не метеорит, а полыхающее тело Рейвена. Одна его рука была выставлена перед собой, мягкое белое свечение охватывало эту самую печатку. Визг ветра и свист, чей-то оглушающий крик и огромный столб пепла заволок всё тьмой. Видение исчезло. Мелькарт глухо уселся на пол, словно оглушённый, сжимая кардинальский перстень в руке.        « — Ключ…», — низкий шёпот в самое ухо. Едва Мелькарт услышал это, как в душе выключилась вода. Нефилим положил кольцо на место и быстро скрылся из комнаты.