Расправляя крылья

      Рейвен сам не понял, почему послушался Мартти и просто ушёл в домик, когда Шеннон спросила его, почему он вернулся один и что с щекой, тот не мог внятно объяснить, что произошло, кроме того, что они с Мартти снова поссорились. — Это он тебя так?       — А кто еще?!       — Дай гляну. — Шеннон осмотрела его лицо, но раны, слава богу, оказались не глубокими. За пару-тройку дней не останется и следа.       — Зачем он нам тут нужен? — злился Рейвен, закидывая больную ногу на стул и садясь на другой. Пока он дошел, все бинты пропитались кровью. А все из-за этого малохольного Мартти! Щеку саднило и он чувствовал, как по шее тячет капля. — Пусть валит к своим инквизиторам!       — Напоминаю, что это ты его забрал из их штаба! — Шеннон тоже начинала злиться.       — Чёрт меня дёрнул.       — Вот и я о том. Так что иди и приведи его обратно. Не хватало ещё, чтобы какой-то турист сфоткал его и выложил в инет.       — Я ему не нянька, — ворчал по-стариковски Рейвен, однако согласился с сестрой. Мартти нельзя отпускать одного слоняться по округе.       У Шеннон завибрировал сотовый. Она ответила сразу, как увидела, кто звонит. Мелькарт. Он сообщил, что Мартти пока побудет с ним, и Райты могут задержаться настолько, насколько потребуется.       — Ну вот и супер, — с облегчением выдохнула Шеннон, — гора с плеч. Пусть Мелькарт обучит его всем премудростям, а мы займёмся своими делами.       — Это какими?       — Во-первых, твоей ноге надо зажить, так что ты останешься здесь, отдыхай, а во-вторых, раз мы тут задержимся, я сгоняю в город, попробую тихонько забрать из цирка машину и наши с тобой вещички, куплю побольше жратвы и новые сотовые, а заодно разнюхаю обстановку.       — А если цирк под наблюдением? Опасно идти одной.       — Я не маленькая, справлюсь, — улыбнулась Шеннон.       С утра Рейвен проснулся в пустом домике. Было как-то скучно. Одев первое, что попалось ему в шкафу и, основательно обчистив холодильник, он полдня убил на то, чтобы чем-то себя занять, пытался спать и читать, но настроение так и не улучшилось. Ему на глаза попались вещи инквизитора. В сердцах он спалил их, оставив только Зеркало Ангела, которое он долго крутил в руке, раздумывая, что с ним делать. Снова и снова Рейвен возвращался мыслями к их с Мартти поцелуям и жаркому сексу. Энергия нефилима всё ещё наполняла его тело, и становилось как-то не по себе. Почему Шеннон никогда не говорила, что энергия, возникающая от единения нефилимов столь велика и дарит столько жизненных сил?! Как после такого снова возвращаться к простым людям и их глупым эмоциям?! Всё равно что дать человеку вкусить самого редкого деликатеса, подсадить на него, а потом вдруг вернуть на рацион из дешёвых, второсортных продуктов из масс маркета.       «Интересно, что это недоразумение пернатое делает прямо сейчас? Опять ноет?» — Злость прошла, и теперь Рейвен почему-то маялся любопытством. Он узнал у Шеннон, где находится второй дом Мелькарта и когда только начало темнеть, полетел посмотреть. Одним глазком. Просто ради прогулки. В домике горел свет, но как ни старался, Рейвен так никого и не разглядел в окнах и вернулся в лесной домик ни с чем. Скоро подоспела и Шеннон. Она была довольна собой, успев сделать всё, что запланировала. Теперь у них есть и что надеть, и что поесть, и даже телевизор, планшет и новые мобилки. А главное — несколько блоков сигарет для Рейвена! Он был готов носить её на руках!       Уже почти неделю они торчали в этом чёртовом заповеднике и Рейвен готов был взвыть от сидения в заточении весь день напролёт, только вечерами имея возможность, наконец, вырываться из дома, чтобы размять крылья. Нога его хорошо заживала, и он вполне мог ходить. О Мартти они ничего не знали. Мелькарт не спешил их уведомлять о нём, а сам Рейвен старался не спрашивать, но не проходило и дня, чтобы он не вспоминал инквизитора.       Мартти настолько завладел его мыслями, что даже начал сниться. Рейвен просыпался среди ночи, весь взмокший и взбудораженный. Ему приходилось стыдливо уводить взор всякий раз, когда Шеннон, глядя на меняющийся цвет в его ауре, начинала идиотски хихикать. Да, он тоже видел её, стоя у зеркала. Мрачные и столь привычные сине-серо-черные цвета всё чаще стали окрашиваться в бледно-розовый, насыщенно-розовый и красный, а это буквально кричало о возрастающих нежных чувствах и страсти. Рейвен бесился, однако не мог отмести тот факт, что сильно скучает по Мартти.       Как сообщил им позже Мелькарт, храмовники покинули свой штаб, но не все уехали из города, а потому оставалось непонятно, что ждать от ищеек. Беглецам надо слиться с толпой, а следовательно — сменить образ. Больше всего эту новость дурно восприняла Шеннон. Рейвен, так вообще едва узнал её, когда девушка смыла весь свой бело-чёрный макияж и переоделась в обычную одежду.       — А ты ничего. — Хмыкнул Рейвен, тоже облачаясь в светло-голубые джинсы, белую футболку и новенькие кеды.       — Заткнись! — Фыркнула Шеннон, даже не оборачиваясь, однако Рейвен видел, как довольно она смотрела на себя в зеркало.

* * *

      Всё это время, день за днём Мартти изучал своё новое тело. Он узнал, что его когти настолько остры, что прорезают дубовый стол насквозь, при совсем небольшом усилии, а так же легко входят в ствол дерева, позволяя довольно быстро по нему карабкаться. Но в носу такими не поковыряешь! И Мартти вначале частенько случайно царапал себя. Мелькарт научил его читать ауры, но пока что только по цветам. Мартти ещё не понимал, что значит ощущать эту энергию в человеке. Рядом с ними сейчас не было ни одного смертного. Зато он ощущал животных, насекомых и ползучих гадов, которых вокруг было в достатке. Их ауры чистые и светлые. Едва Мартти с ними заговаривал, они, будто понимая его, внимали командам, ходили за ним, как прикованные, когда ему хотелось. Тогда-то Мартти и решил, вот его дар — управлять животными. Что ж, вполне безобидный «эльфийский дар», как Мартти про себя назвал это.       Когда Мелькарт предложил помогать ему в охоте на зверей, Мартти брезгливо отказался. Он же веган! А вот Мелькарт мясо обожал, даже сырое, потому часто они ели порознь. Ещё Мартти успел оценить преимущества более ловкого, сильного и быстрого тела. Зрение в сумерках тоже стало лучше прежнего.       Но чаще всего Мартти учился взаимодействовать со своими крыльями.       — Это всё равно что твои руки и ноги. Ничего сложного, — уверял его Мелькарт, подначивая взлететь.       Тогда Мартти разбегался, подпрыгивал и… кулём падал на землю в сотый раз. Ему казалось невозможным действовать такими огромными частями тела плавно и синхронно.       — Может, мне просто не дано летать и это не крылья, а бутафория?! — нервничал молодой нефилим, в очередной раз бороздя носом землю.       — Ходить ты тоже не с рождения умел, так ведь? — пытался поддержать его Мелькарт. — Давай ещё. Найди возвышенность и попробуй парить.       Мартти тренировался каждый день. Сначала с земли, потом с крыши. Правда, Мелькарт заведомо подставил внизу несколько тюков сена. И оно пригодилось ещё не раз! Когда Мартти впервые плавно спустился на крыльях с края крыши, то невольно вспомнил черноглазого нефилима, и в конце всё-таки шлёпнулся лицом вниз. Он почти видел в своей памяти крылья Рейвена, летевшего к нему с распятья. В моменты этих то и дело одолевающих его воспоминаний о «проклятом предателе», Мартти терял всякий контроль над телом. Его это раздражало, он хотел забыть Рейвена как страшный сон. Но как быть, когда ты сам являешься самым ярким тому напоминанием?       Мартти ни разу не спрашивал у Мелькарта как поживают Рейвен и Шеннон, ни разу не возвращался к тому жухлому лесному домишке, хотя жил довольно близко. И не потому, что ему было всё равно. А потому, что всё ещё больно. Мал по малу, он привык к своему новому статусу нефилима и временами уговаривал себя к прощению, но ничего не получалось. Ему порой так не хватало церковной возвышенной уединённости, а точнее, прежнего слияния с Богом, согласия с самим собой. Он задавался вопросом, может ли всё ещё взывать к Господу, будет ли тот слушать и слышать его. В какой-то мере его тревожило это стремительное «падение», и тот, кто его устроил.Шли дни, недели и вот уже месяц. Мартти научился сносно парить с крыши дома, да с ближайшего невысокого пригорка, вечерами развлекался в лесу, собирая вокруг себя множество диких тварей и заставляя их выдавать разные звуки. Он настолько увлёкся, что со временем у него получилось научить зверушек более-менее слаженному хору. Это развеивало его, даже веселило.       С животными хорошо, они не умеют лгать или притворяться. Ему стало казаться, что он вполне мог бы прожить так всю свою жизнь. Вот только бы ещё полететь. По-настоящему… высоко… там, где облака и бездонная, необъятная лазурная синева. Он мечтательно посмотрел в сторону макушки ближайшей горы. До неё всего пару часов пешком, а потом столько же вверх по отвесному склону. — «А что, мои когти остры, они помогут мне взобраться! Вот это будет полёт!» — И как часто бывает, безумные мечты так задевают любопытство, что становятся явью!       Раннее утро, Мартти встал ни свет ни заря, взял с собой воды и фруктов, запихнув все в небольшую наплечную сумку.       — Куда ты так спешишь? — поинтересовался Мелькарт с прищуром.       — Да просто, прогуляюсь, потренируюсь. Может, даже приведу тебе пару зайцев на ужин!       — Конечно, нет! — насупился Мартти.       Мелькарт вздохнул.       — Будь осторожен и внимателен.       — Ага.       Уже через три часа Мартти, пыхтя, карабкался по крутому склону, цепляясь за уступы и коренья, вонзая свои когти в камень, как ледорубы в ледяную твердь. Где-то на половине пути вверх, он начал понимать, что немного переоценил свои силы. Но посмотрев вниз, осознал, что назад дороги нет. Этот склон был высотой чуть меньше тысячи метров, и обычной туристической тропы на пик не существовало, канатную дорогу сюда тоже ещё не протянули. Потому это место подходило идеально — здесь нет ни единого человека. Неподалёку шумит водопад, но он гораздо ниже того места, к которому так старательно лез Мартти. Оставалось еще около ста метров, когда под его ногой обвалился небольшой уступ, и он повис на руках, громко охая и впервые в жизни матерясь.       — Так… тихо, спокойствие, только спокойствие. — По его вискам и лбу градом покатился пот. Мыском он нащупал опору и вновь полез. Мартти уже видел размашистую лысую крону сухого дерева на самом краю уступа. — Ещё пару метров, всего пару! Что-то я сегодня не в форме… — бормотал он. И правда, несмотря на весь утренний задор, он с самого утра чувствовал непонятную усталость в теле.       Чуть взмахивая крыльями, Мартти помогал себе легче отталкиваться вверх. И вот, его рука достигла заветной вершины! Последним великим усилием он влез а уступ и некоторое время просто лежал распластавшись на спине, ровняя дыхание.       Стоило Мартти подняться и увидеть плывущую дымку и голубые вершины лесистых склонов вокруг, как дух его захватило в тиски такого неописуемого восторга, что он заорал во всю глотку, радостно раскинув руки и крылья. Чувство свободы и невероятного преодоления. Вот что дало ему освобождение от всех гнетущих мыслей! Он даже подумывал проделывать такой маршрут минимум раз в неделю. А может и вовсе уйти в горы и жить в красоте отшельником? Он вылакал всю воду, которую взял с собой, готовясь к решительному прыжку.       — Я смогу. Я точно смогу! Ничего сложного. Это ведь как дышать, как ходить. — Мартти несколько раз приближался к краю, вглядываясь в пропасть, и вновь отступал от неё, чувствуя, что нужно ещё что-нибудь пробормотать себе для храбрости. Когда все слова самоподдержки закончились, и его сердце наполнилось решимостью, он отошёл на несколько метров от обрыва, размял свои трепещущие на ветру крылья, и, разбежавшись, сиганул вниз.        Некоторое время он даже парил, но отчего-то ослабевшие крылья, едва улавливали потоки воздуха, и в определённый момент волна, поддерживавшая его, была потеряна. Одно крыло чуть сложилось, и он фактически стремительно пикировал, оря во всё горло, и хватая руками пустоту. Воздух свистел в ушах, а прямо под ним всё чётче с каждой секундой вырисовывались очертания бурно разросшихся по всей речной долине голубого эвкалипта, мятных деревьев и папоротников. И когда он уже приготовился к тому, что неминуемо разобьётся, что-то резко подхватило его и словно подбросило вверх, заставляя все внутренности поиграть в пятнашки. Мартти разлепил глаза по одному. Рейвен держал его на руках и был сосредоточенно суров, стараясь не смотреть на инквизитора.       — Так и знал, что выкинешь очередную глупость! — ругал его Рейвен. — Бля, ну ты вообще! Да что с тобой не так?! Кто начинает летать с такой кручи?! — его сердце никак не желало успокаиваться. Он испугался, что не успеет.       Рейвен мигом поднял его обратно на вершину и, зависнув над ней, просто отпустил руки, вываливая свою ношу.       Мартти некоторое время не мог сказать ничего внятного. Он так испугался, что думал умрёт от разрыва сердца, а не от удара о землю. И ещё более ошеломлённо глядел сейчас на своего спасителя. Он виделся ему большой крылатой тенью, за которой лучился свет полуденного солнца. Впору было поверить, что ангелы-хранители всё ещё имеют доступ на землю, и вот один из них подоспел как никогда кстати.       — Д-да…я…д-думал… — заикался Мартти, становясь на трясущиеся ноги и оглядываясь вокруг, трогая себя, словно хотел убедиться, что ещё жив.       — Как-то хреново у тебя думать получается.       Получше, рассмотрев своего ангела-хранителя, Мартти задышал ровнее и смог говорить внятно.       — А ты… что тут делаешь?       Рейвен пожал плечами. Не особо хотелось рассказывать, что он всю последнюю неделю неустанно следил за Мартти, правда, издалека. Сперва скорее от скуки, потом ему стало интересно наблюдать за его потугами. Рейвен отмечал его старание, однако не понимал, отчего Мелькарт учит его летать таким странным способом, хотя сам имеет крылья? Да ещё отпустил его в столь опасное место! Рейвен не собирался вмешиваться, давая Мартти возможность набивать шишки, но когда тот полез на скалу, Рей занервничал и незримо, всё время держался поблизости, пока не понял, что инквизитор в большой опасности, и вот-вот погибнет. Тгда он не раздумывая рванул за ним.       — Пролетал мимо. — Не моргнув, соврал Рейвен. — Всё в порядке?       Мартти улавливал, как трепещет его аура переливаясь розовым, красным, жёлтым, но поверх всего этого великолепия, словно туманное облако, витала густая серая дымка страха. Впрочем, она понемногу развеивалась, и стал преобладать жёлтый с вкраплениями нежного розового. — «Он испугался и обрадовался? Занятно».       — В порядке. Ты что, следил за мной? — нахмурился Мартти. Он отряхнул джинсы и как ни в чём не бывало, гордо вскинув подбородок произнёс: — Я бы полетел. Просто планировал войти в крутое пике и потом взмыть вверх! Ты всё испортил. Впрочем, как и всегда.       — Да ты что? Не громковато ли ты тогда орал, если всё шло по плану? — огрызнулся Рейвен. Он готов был тотчас скинуть Мартти обратно, в его пике, но заметив его смущение, все же смягчился. — Я научу. Только делай всё так, как я скажу. Ладно?       — Я тебя ни о чём не просил. — упрямствовал Мартти. Но про себя подумал, что Мелькарт учит его уже почти месяц, а толку нет. Но учиться у Рейвена? — Если пытаешься снова подружиться, после всего, что натворил, то зря стараешься! — В нём вспыхнули и злость, и обида. Хотя, казалось, Мартти уже отошёл от этих чувств.       Рейвен, словно не обратил внимания на его злость. Он внимательно посмотрел на его ауру, и скрыв улыбку, подошёл ближе. Он тоже был очень рад его видеть и скучал сильнее, чем сам мог подумать. И непонятно, кто сейчас больше обосрался от страха — Мартти или сам Рейвен.       — Я не набиваться в друзья пришёл. Просто хочу помочь. Мелькарт уже стар, и, видимо, давно не пользуется своими дырявыми перепонками по назначению, раз ты до сих пор не научился. — И уже мягче добавил, видя, что почти убедил Мартти. — Возьми меня за руки и закрой глаза.       После некоторого раздумья, Мартти все же позволил Рейвену взять себя за руки и Рей начал урок.       — Не думай обо мне или о том, как лететь, что делать и как правильно. Забудь о том, как тут высоко и что ты можешь разбиться. Просто слушай сердце, свой пульс. Успокой его, представь, что находишься в полной безопасности, например, стоишь на траве в живописной зелёной долине. Тебе хорошо и комфортно. Вокруг тебя красота и столько свободы, что можно захлебнуться ею.       Мартти закрыл глаза, но как ни старался, расслабиться и представить что-то, кроме невероятной кручи, не получалось. — Просто доверься мне, — чувствуя смятение и сомнение, попросил Рейвен, но Мартти вдруг распахнул глаза и посмотрел на его руки, и на лицо, которому соврать — как нечего делать.       — Довериться тебе? Снова? И что будет на этот раз? Утащишь меня в кусты или трахнешь прямо в воздухе, чтобы потешиться? — Мартти прищурился. — Я не верю тебе, Рейвен.       — Фу, какой ты гадкий. Все мысли только о сексе, а ещё бывший священник. — Поддел Рейвен. — Разве твой Бог не учил тебя подставлять левую щеку, если бьют по правой?       — О, кто заговорил о Боге! Грязный отпрыск Люцифера? Ватикан учил меня бить по наглой роже лживого нефилима ещё до того, как он ударит по любой из моих щёк! — Прошипел Мартти. Его глаза засияли ярче, голос отозвался глубоким эхом в голове Рейвена. — Давай, иди сюда, подставляй свою задницу, и я покажу, как меня учили её надирать! — градус напряжения повысился.       Рейвен, сам не понимая, что он делает и главное зачем, молча подошёл к нему, развернулся спиной, наклонился, и стянув до колен джинсы вместе с труселями, отклячился, подставляя все свои регалии обалдевшему Мартти.       — Да ты что, больной что ли?! — удивился Мартти, но этот поступок мгновенно снял с него весь гнев. — А если я попрошу тебя: «спрыгни с обрыва топориком», ты и это сделаешь?!       «Спрыгни …топориком…», — пронеслось, повторяясь в голове Рейвена.       — Мартти! Какого хера?! — Рейвен вдруг засеменил к краю обрыва со спущенными штанами, озираясь на него в полном негодовании, с испугом и непониманием в глазах. — Чет я не понял, почему я это всё делаю?! — Потому, что ты шут и дурак! — Мартти застыл. Рей что, настолько зашутился, что готов вот так…?       Рейвен, позабыв распахнуть крылья, просто рухнул вниз головой.       — Бля-я-я-я-я-а-а-а-а-а-а-а!       Марти ошарашено, почти бездумно кинулся за ним, и, быстро нагнав, обхватил Рейвена обеими руками. От страха он зажмурился, а когда, наконец, решился открыть глаза понял, что они больше не падали, а парили в воздухе! Его крылья мерно скользили по прохладному потоку, изредка делая взмах, чтобы не терять высоты, а Рейвена он так крепко сжал, что впился тому в рёбра кончиками когтей.       — Я… лечу… — растерянно произнёс Мартти, но потом заметил, как корчится в его руках Рейвен со спущенными до самых ботинок штанами. Его рассмешило это зрелище, и он сделал несколько быстрых взмахов, ещё помотыляв беднягу, спускаясь вниз по широкой воздушной спирали. Но, вместо того чтобы мягко спустить Рейвена на землю, Мартти завис в паре метров и скинул его, резко разжав объятья. А сам приземлился на ноги. — Ты это видел?! — воскликнул Мартти. — Я летел! Как настоящий ангел!       — Да-да. Ура, мать твою. Года не прошло, как летать научился. Всё же я гений педагогики. — Хмуро буркнул Рейвен, заполошно натягивая штаны и морщась, потирая исколотые бока. — Ты с когтями-то поосторожнее, я тебе не шашлык.       — От кого я жду искренней радости?! Действительно. Тебе лишь бы в говно втоптать.       — И что это был за фокус с принуждением? — Рейвену совсем не нравилось не контролировать свои действия.       — Ты о чём? Тебе в уши надуло? — не понял его Мартти.       — Я о том, что я не собирался задом перед тобой светить, но зачем-то это сделал, и прыгать вниз я тоже не хотел. Ты заставил меня. Да! И в тот раз было так же! Я словно слышу эхо твоего голоса у себя в башке, и… Как ты это делаешь?       — У тебя галлюцинации. Я ничего такого не делал! — возмутился Мартти. — Сам вёл себя как идиот. Но хоть методы у тебя и странные в обучении… все равно спасибо. — Последнее слово Мартти сказал настолько тихо, быстро, и как-то замял, словно не хотел произносить вовсе.       — Не за что. — Рейвен всё же улыбнулся. — А теперь давай закрепим твой навык и посмотрим, кто быстрее доберётся вверх! Спорим, ты будешь последним? — он лукаво глянул и, не дожидаясь согласия от Мартти, с шелестом распахнул свои крылья и тут же оттолкнулся от земли.       — Стой! — крикнул Мартти и рванул за ним. Но тело казалось тяжёлым, крылья едва подняли его, и если бы Рейвен не застыл в воздухе, Мартти никогда не добрался бы до него. А так, он, не понимая, чего тот стоит, всё ж обогнал его. — Я не люблю, когда мне поддаются, — крикнул он сверху.       — А мне на это наплевать! — И всё же приземляясь рядом, исполненный гордостью. — Молодец. — Сухо выдал Рейвен. Но всё ж надо потренироваться. Используй и ветер, учись слушать его, старайся чувствовать потоки, температуру и плотность, чтобы не сильно напрягать крылья, иначе будешь быстро выбиваться из сил, а это много энергии, которую тебе придётся восполнять, и не едой или хобби. Смотри.       Он завис в метре над обрывом, расправив крыла в стороны и почти не маша ими, лишь парил, то чуть наклоняясь, то поднимаясь повыше, то опускаясь.       — Это не сложно. За пару дней можно освоиться. Если хочешь, я потренирую.       — Подумаю. — На самом деле Мартти уже согласился, но опасался просто выказывать этому наглецу своё желание.       — Только, пожалуйста, без когтей. — Рейвен задрал порванную сразу в нескольких местах футболку, показывая Мартти, что он с ним сделал, — я не хочу превратиться в дуршлаг.       — Я мог и убрать их. — Усмехнулся Мартти, показывая, как легко когти задвигаются в длинные пальцы. — Просто не захотел.- Вот же сука! — беззлобно гаркнул на него Рейвен.       Мартти ощутил, как навалилась дикая усталость, он осел на землю.       — Чет я устал. — Пробубнил он. — Надо идти домой, а то свалюсь прямо по пути.       — Останься. Я потом провожу тебя. Только погоди, побудем здесь до заката. Я хочу, чтобы и ты это увидел.       Несколько часов они провели на вершине. Рейвен принёс воды и еды, и нефилимы, вольготно устроившись, болтали, лежали на спине, смотрясь в бескрайнее небо и проплывающие прямо над ними ленивые облака, до которых, казалось, можно дотянуться, даже не поднимаясь на локтях. Когда же минуло восемь вечера, и небо стало меняться, Рейвен сел, скрестив ноги, глядя на простирающийся прямо под ними простор бескрайней эвкалиптовой долины, под гулкий и размеренный шум ветра, медленно затягивающейся сизым туманом, окрашивающим всё вокруг в нежный молочно-голубой цвет. У самого горизонта голубая долина плавно переходил в пурпурно-лиловое небо, устремляющееся куда-то ввысь огненно-красным. Такой красоты бывший инквизитор никогда не видел, он сидел, тихо восхищаясь и чувствуя, как ненависть к Рейвену тает, подобно закатному солнцу.