Расправляя крылья

      Шеннон приволокла бессознательного инквизитора обратно в домик и намертво привязала к стулу. Она передумала и теперь не хотела его отпускать. Мелькарт велел инициировать мальчишку, значит, она из кожи вон вылезет, но сделает это, даже если придётся его изнасиловать. Кроме того, ещё один союзник будет очень кстати, хотя перспектива снова возиться с новообращённым Шеннон не особо прельщала.       — Эй, ты чего делаешь? — изумился Рейвен, видя, что она творит.       — Не вопи. Этот гадёныш хотел сбежать.       — Ну и пусть бежит, он уже нам не нужен.       — Вообще-то, нужен.       — Зачем? — не понял Рейвен.       — Посмотри на него. Что ты видишь?       — Ничего. А что я должен увидеть? У него кровь. Ты слишком сильно его ударила.       — У него нет ауры. Неужели это не бросилось тебе в глаза?       — Да. Ну и что? Это, конечно, необычно, но …       — Рей, он как мы. Ты не можешь «сосать» его, потому что Мартти нефиль. Просто ещё не инициированный. Он девственник, а значит, истинная природа ещё не проявила себя и силы нефилима заперты глубоко внутри.       Рейвен уставился на нее, потом на привязанного к стулу Мартти так, словно видел впервые.       — Да ладно…       — Именно. Наши с тобой силы проявились после первой интимной близости, а поскольку инквизитор в сане, вероятно, поэтому до сих пор среди «неопределённых». У нормальных нефилимов, с их естественной потребностью к близости и поглощению энергий, это происходит куда раньше. Возможно, кто-то знал о его природе и сделал это нарочно, дабы уберечь от самого себя. А может, ему промыли мозги, чтоб он стал послушным винтиком в их адской машине. Какая ирония… нефилим ловит себе подобных, чтобы Ватикан продолжал глумиться над ними.       — Мартти знает об этом?       — Я сказала ему. Но он мне не поверил.       — И что теперь?       — Надо что-то с этим сделать, потому что лишние руки, дар и крылья, если таковые у него имеются, нам пригодятся.       — Предлагаешь его изнасиловать? — криво ухмыльнулся Рейвен, но без особого энтузиазма. Парень красив, даже для человека, но у них как-то сразу не заладилось, и нырять в постель к этому святоше Рейвен не спешил. И всё же ему стало крайне интересно узнать истинную природу Мартти, он поймал себя на мысли, что жаждет поскорее инициировать юношу! — Я это сделаю. Ток погуляй пару часиков. — Хмыкнул он.       — Уверен? Ты ранен и едва стоишь.       — Да, но полежать-то я вполне могу.       — Казанова. — Заулыбалась белозубо Шеннон. — Идёт. Он весь твой. Не спеши, я вернусь утром. Пойду прогуляюсь.       Они развязали юношу и положили на кровать, правда, для верности зафиксировали его руки и ноги по обе стороны постели. Когда Шеннон ушла, Рейвен лёг рядом в Мартти, вглядываясь внимательно в черты его лица. Незнакомого, нового. Кто бы мог подумать, что они одинаковые!       Мартти простонал, приходя в создание, затылок буквально горел от боли и он попытался к нему прикоснуться, но не смог пошевелить рукой. Ни одной, ни второй. Инквизитор открыл глаза и попытался дёрнуться, но оказалось, что и ноги довольно крепко привязаны. Лежащий рядом Рейвен, так внимательно смотрящий на него, и вовсе заставил его вскрикнуть. Мартти понял, что все еще находится в треклятом лесном доме. — «Что он успел со мной сделать?!» — он кинул взор на нижнюю часть тела, но брюки на месте, и Мартти слегка успокоился.       — Развяжи меня. Я хочу уйти, чего пялишься? — Мартти всмотрелся в тёмные обволакивающие радужки и вдруг затих, словно кролик перед удавом. Омуты глаз Рейвена так близко.       — Тихо, — бархатисто прошептал нефилим, улыбаясь ему так ласково, словно они друзья много лет и давно не виделись. — Я не причиню вреда. Позволь лишь прикоснуться к тебе.       Он осторожно убрал со лба Мартти разметавшиеся светлые локоны, заглянул в глаза. Вороное крыло объяло их обоих, и одно из перьев нежно, почти невесомо прошлось по щеке инквизитора. — А ты красивый. Как ангел. — Перо мазнуло по скуле и по краюшку губ, очертило подбородок, ведя дорожку вдоль длинной шеи и кадыка в ложбинку между ключицами.       — Что ты делаешь? — дрогнувшим голосом промямлил Мартти, снова пытаясь вырваться из пут, но шелковые крылья заставили его кожу продёрнуться мурашками. Это оказалось почти блаженством, и оттого ещё более страшно. Приятные прикосновения чужака никогда не могли сулить ничего хорошего, так учил кардинал Лорно. — Не трогай меня. — Прозвучало недостаточно твёрдо. Зрачки инквизитора предательски расширились.       — А твоё тело говорит совсем другое. Тебе нравится. — Шёпотом отозвался Рейвен, продолжая сладкую пытку. — Не сопротивляйся, я не собираюсь насиловать тебя. Просто расслабься и успокойся, забудь свои предрассудки и чувство долга. Ты никому и ничего не должен, кроме себя.       Перо переместилось на грудь, чуть настойчивее мазнув по обнажённому, выпуклому, розовому соску инквизитора. Рейвен невольно облизнулся, представляя, как захватил бы сейчас его губами, согревая дыханием. Он наклонился к шее Мартти и вдохнул его запах, длинные чёрные волосы нефилима защекотали кожу инквизитора, а пульсирующие от желания и нетерпения губы нефилима, истомно, но невероятно нежно коснулись уголка его губ.       Мартти зажмурился и часто задышал. Где уж тут расслабиться? Тело напряглось как струна, готовая вот-вот лопнуть, а голос искусителя, умело и мягко вливался в сознание. Когда уголок губ тронули другие чуть влажные, Мартти резко отвернулся от нефилима, прерывая, не давая тому больше их целовать. Рейвен прав, молодое тело инквизитора буквально выстанывало желание ласки, но его разум ещё громче кричал о грехе и неправильности всего происходящего.       — Зачем… зачем ты это делаешь со мной? Хочешь отомстить за допрос? Решил поиздеваться? — он не мог смотреть в лицо нефилима, им овладело жуткое чувство стыда, потому что пылающие щёки и трепещущие ресницы выдавали греховное желание.       — Молчи, просто доверься мне. — Шептали губы нефилима и снова припали к его коже, целуя быстро пульсирующую жилку на шее. Крыло «не ангела» легло Мартти на бёдра, словно невзначай задевая проявляющийся бугорок в его паху. — Ты прекрасен! — Полушепот, горячая ладонь легла на грудь Мартти, а подушечка большого пальца поддела затвердевший, словно камень сосок.       Не стон, выдох, неконтролируемо вырвался из уст инквизитора. Возбуждение пробежалось по телу горячими волнами, концентрируясь в паху. Он бы никогда не признался Рейвену, что именно делал с его пером, которое украдкой сохранил. В ночь после допроса, мучившие его мысли заставили найти расслабление не только в крепком сне, но и во внезапном и стремительном желании подарить телу немного ласки. Постигая новые ощущения, Мартти проводил шелковистым пером по возбуждённым чреслам и так быстро и неожиданно достиг пика, что испугался, слишком громко простонав вслух имя нефилима. Он никогда бы в этом не признался, но сейчас его фантазия вдруг обрела реальную плоть. Мартти больше не контролировал эти нежные прикосновения. Тело отзывалось супротив его воли, а член быстро и томительно налился кровью, просясь на волю из потесневшей ширинки брюк.       — Я не… хочу… — прошептал он, смотря, как губы нефилима истошно ласкают чувствительный сосок, а волосы щекотно оплетают шею.       Рейвен кожей чувствовал жар его тела, и ему не нужно было видеть ауру, чтобы понять — Мартти поддаётся чарам и желает его не меньше. Он не спешил, сладкие пытки продолжились и теперь, но чтоб не торопиться и не оттолкнуть инквизитора от себя, Рейвен старался оставаться максимально деликатным. Его рука опускалась всё ниже, пока не оказалась на уровне паха Мартти и не поддела пуговку и молнию на брюках. Та разошлась, и ладонь нефилима упрямо толкнулась внутрь и тяжестью улеглась на тонкой материи трусов, чуть сжалась.       — Оу… — Томно выдохнул Рейвен, удивлённо отмечая, что Ватикан не справедливо скрывает такие большие сокровища!        Мартти стиснул зубы, чтобы не издать ни звука, но бёдра автоматически подались к тёплой руке. Он весь покраснел от жара, руки подёргивались в путах, желая освободиться.       — Не смей. — Проскулил инквизитор в последней попытке сопротивляться коварному искусителю. Но словив томный взгляд, испытующе впивающийся в его лицо, судорожно выдохнул и закусил нижнюю губу, снова поддавшись к нежной руке возбуждённым естеством. — Сволочь… — шепнул инквизитор, безвольно откидываясь на подушку, прикрыв глаза.       Рейвен торжествующе улыбнулся.       — Мой ангел…я покажу тебе Небеса. — Шепнули его губы в распахнутые уста инквизитора, выпивая его сорванное дыхание и целуя. Сперва несмело, словно для него это тоже впервые. Дрожание, всполох затуманенного взгляда. Рука исследовала самые потаённые места его тела, проникая под ткань трусов и теперь лишая молодого инквизитора последней преграды. К неожиданности Рейвена, Мартти ему ответил, неминуемо покрывая свои уста грехом, и охотно проталкивая в сжавшуюся ладонь нефилима своё твёрдое желание. Он тяжело задышал, немо выдавая стон в губы искусителя. Разум совершенно поплыл, уступая место бескомпромиссному вожделению. Мартти прижался лбом к плечу Рейвена, стыдливо пряча лицо, заглушая собственные стоны, и прикусив его кожу.       Для нефилима это стало знаком, что человек готов. Он слегка углубил их поцелуй, окрашивая нежность и невинность в краски сладострастия. Освободив Мартти от пут одежды, Рейвен смог насладиться им сполна. Он ласкал Мартти с упоением, доводя до исступления, но когда чувствовал, что тот почти на пике, сбавлял обороты и снова был нежен, изматывая инквизитора лаской, чтобы тот молил о продолжении и готов был отдаться сам. Сдерживаться становилось всё труднее. Рейвен ловил себя на мысли, что весь горит, почти физически. Кожа пошла испариной, сердце бешено гоняло адреналин по венам. Он потянулся, освобождая руки Мартти от верёвок, желая ощутить его прикосновения.       Как только руки освободились, инквизитор сгрёб своего палача в тугое объятье, жадно и глубоко целуя. Он так быстро учился нехитрому делу, что совсем скоро его ладонь сама уверенно потянулась к ягодице Рейвена и сжала её. Мешала одежда на нефилиме, Мартти захотелось ощущать его плоть.       — Сними. — Молебно произнёс инквизитор. — Я хочу чувствовать твою кожу.       Стянуть джинсы, да и футболку, оказалось непросто. Рана не давала возможности сделать это быстро, как и расправленные крылья, но Рейвен знал выход. Он ненадолго оставил своего ангела, привставая с постели, неровно отшагивая назад, чтобы не поранить его. Глаза нефилима сверкнули, а тело, кроме головы и сложенных за спиной крыльев, вдруг вспыхнуло, словно факел. Он горел, но на коже не оставалось следов от ожогов. Волосы развивались от жара. Стало тепло, словно Мартти лежал возле сильно растопленного камина, но пол, на котором нефилим стоял босым, оставался не тронутым. Одежда превратилась в чёрный лёгкий пепел и осыпалась ему под ноги, являя взору Мартти Рейвена во всей красе. Мартти отпрянул на другой край кровати, имея чувство самосохранения, насколько позволяли привязанные ноги, смотря на самовозгорающееся чудо с неподдельным страхом.       — Не бойся. — Огонь словно вжался в кожу нефилима, не оставив и следа. Рейвен подсел к инквизитору рядом, но не спешил навязывать ему свои объятия. Он коснулся верёвок, что фиксировали ноги Мартти, и те, вспыхнув только в месте его касания, оборвались. Теперь Мартти был совершенно свободен. — Прикоснись ко мне, — попросил нефилим, приблизившись к нему настолько, что увидел в его глазах своё отражение. — Прикоснись. Молю.       Инквизитор сглотнул, ожидая, что Рейвен обнимет его и вспыхнет факелом, превращая человека в горсть пепла, но соблазн оказался велик, и он приблизил к нефилиму свою ладонь, несмело, сначала кончиками пальцев едва касаясь плеча. Кожа горячая, но огня нет. Тогда Марти прижал ладонь и провёл ею вдоль линии мышц.       — Ты не сожжёшь меня?       — Нет, — ласково улыбнулся Рейвен, накрывая его ладонь рукой, закрыл глаза. — Я чувствую в тебе столько силы… она окутывает, дразнит, когда я касаюсь твоей кожи.       Не делая резких движений, нефилим потянулся к его губам, нависая на руках, бедром к бедру, укрывая обоих в кокон крыльев, чтобы Мартти не стеснялся своей прекрасной наготы. Мартти вновь погрузился в этот сладкий морок, обнимая нефилима, разум снова проиграл. Даже если Рейвен солгал и все равно испепелит его, Мартти стало вдруг всё равно. Фаллосы соприкасались, потираясь друг о друга, и возбуждение вновь наполнило обоих. Инквизитор сжал ягодицы Рейвена, упиваясь их упругим совершенством, на мгновение отвлекаясь от его губ, несмело шепнул:       — Я хочу сорвать покров невинности… через тебя. — Головка его члена, словно в подтверждение крепости намерений проскользнула меж ягодиц нефилима, и теперь твёрдый как камень ствол, елозил в нетерпении. Мартти сам не понял, как произнёс это, но назад дороги нет, только если Рейвен сейчас откажет ему. Но сможет ли он после относиться к нефилиму как раньше, больше не желать его?       Это было неожиданно. Рейвен, пожалуй, впервые за всю свою жизнь смутился как школьник, и дело было вовсе не в словах, а в том, что их произносил именно Мартти! Скромник и праведник буквально на глазах превращался в пылающего страстью мужчину. А парень-то не так прост, как поначалу казалось! Ватикан явно недоглядывает за своими воспитанниками. Рейвен был уверен, что юноша не раз посматривал порнуху в минуты уединений. Без лишних слов, нефилим насадился на член инквизитора, впуская его так глубоко, как только позволяло тело и возможности Мартти. О, это был сладкий миг — чувствовать в себе чьё-то пульсирующее обжигающее тело, его сопротивление и нетерпение, то, как оно застывает внутри тебя, и мышцы непроизвольно смыкаются на нём, не желая отпускать, и стоит Мартти лишь шелохнуться, как по нервам полоснёт боль и вожделение. Рейвену всё это не впервой, хотя он всё же предпочитал вести сам. Нефилим задвигался, заколыхался, восседая на бёдрах инквизитора, начиная задыхаться. Юноша будоражил его своей невинностью, странной энергией. Теперь он чувствовал её. Она разгоралась внутри Мартти, где-то в районе солнечного сплетения, и словно пульсирующий клубок оживала и перекликалась с его собственной. Теперь он мог ментально прикоснуться к ней, объединить, переплестись и десятикратно увеличить.       И Мартти это ощутил. Ему не с чем было сравнить, он лишь теперь понимал, чего лишал себя. Это было похоже на обещанные Рейвеном Небеса. Нечто внутри так стремительно возрастало, но не только возбуждение, а нечто большее. Он обхватил бёдра Рейвена и сам стал врезаться в него так быстро, истово, что выдавливал из груди Рейвена хриплые глубокие стоны и вздохи. Нефилим запрокинул голову, чувствуя, как быстро накативший оргазм сейчас буквально разорвёт его изнутри. Его крылья вздрагивали всякий раз, когда Мартти врывался в него, и это было потрясающее ощущение! По телу словно проходил ток, но он не причинял боли, а встряхивал, пробуждал каждую клетку, умножая и без того безграничное удовольствие.       Мартти выкрикнул его имя, когда сознание унеслось в самый космос. На несколько мгновений он увидел такой ослепительно-яркий свет, что даже закрытые веки не спасали. Он крепко прижался к Рейвену, тычаясь влажным лбом в грудь, лишь спустя несколько секунд опять начиная чувствовать собственное тело.       — Это… это всегда… так? — едва дыша, поинтересовался Мартти.       Рейвен медленно опал ему на грудь, довольный, уставший, но в то же время взбудораженный, словно нахлебался энергетиков. Он сладко потянулся, утыкаясь Мартти в шею и прерывисто дыша.       — Если честно, ты мой первый нефилим. Я, конечно, встречал их не мало, но до постели как-то не доходило, хватало и людей. Потрясающе… я и не думал, что это будет так… ярко и мощно. После такого я вряд ли захочу снова встречаться с людьми. Подумать только… Ты только что совратил меня.       — Ты наверное хотел сказать, что я твой первый инквизитор, — улыбнулся Мартти.       Рейвен мурлыкнул что-то и скатился с постели на пол. Тело исполнено энергии, её столько, что хлещет через край. Он легко смог убрать крылья, принимая облик человека и просто лежал на спине, глупо улыбаясь.       — Жаль, что раны это не лечит, — хмыкнул он, глядя на свесившегося с края кровати Мартти. — О! Я теперь вижу твою ауру! — На лице Рейвена появилось неподдельное восхищение.       Мартти было странно и необычно чувствовать, как он впервые в жизни преступил «закон», нарушил правила. Ему всегда казалось, что за подобное преступление на голову обвалятся Небеса. Но нет, он тут, жив и здоров, и переполнен такой нежностью, которую никогда в жизни не ощущал. Его лазурные глаза теперь сияли золотым, они светились и переливались, но сам Мартти, конечно, этого не видел. Показалось только, что перед глазами развиваются разноцветные всполохи. Красный, жёлтый, а вокруг Рейвена, словно грозовая туча, густилась тёмно-синяя, оттенённая чёрным и серым дымка.       — И какая она, моя аура? — спросил Мартти пытаясь привести своё зрение в порядок и проморгаться. В районе крестца почему-то пощипывало. В остальном он был в как обычно, только смотрел он на крылатого искусителя совсем иначе, и, кажется, питал надежду, что тот тоже испытывает к нему эту нежность. Что и его тянет разделить с ним не только постель.       — Очень яркая, почти слепит. Розовый, золотисто-белый, индиго и голубой. — Перечислил Рейвен все цвета. Такого сочетания он не видел ни у одного нефилима. Питаясь человеческой энергией, нефилим априори становится вампиром, убирая из своей ауры всё яркое и радужное. Как правило, потомки падших имеют приглушённые, мрачные цвета, с редким исключением, разумеется. Эта пестрота кричала о человеколюбии, доброте, открытости и тяге к самопознанию, необходимости познавать и быть полезным, служить другим, о жажде обретения мудрости и готовности созидать и сострадать. Рейвен залип, не моргая, загипнотизированный горящими золотом глазами, он словно упал куда-то в пустоту и продолжал лететь в бесконечную пропасть, не в силах издать ни звука.       — Красиво, наверное. — Хмыкнул Мартти и сел на кровати. Пристальный взгляд Рейвена немного смущал, он нашел свои трусы и наспех натянул их. — Что-то Шеннон пропала. Куда она ушла? — Мартти решил сменить тему. Словно меж делом, он встал и потянулся к своим штанам, валяющимся под Рейвеном. Но так и застыл, поморщившись. Ему вдруг показалось, что нечто резко сдавило позвоночник.       — Что-то не так… — произнёс он, а потом заметил, как начали чернеть кончики пальцев на руках.       Рейвен смотрел, как беспроглядная чернота поползла вверх по кистям Мартти тёмными струйками-ветвями до самого предплечья.       — Ого… Тихо, успокойся. Это инициация, твоя истинная суть пытается принять форму, не сопротивляйся, иначе будет больно. Просто дай телу всё сделать за тебя.       — Что это?! — Мартти отшагнул назад, пытаясь продышаться, потом закричал от невыносимой боли. Рейвен увидел, как кожа на спине Мартти начала покрываться динамичными бугорками, словно под ней что-то двигалось и пыталось выбраться наружу. — Рей! ААА… как больно! — Мартти завёл руку за спину, и теперь было видно, как его почерневшие пальцы обрели удлинённые, острые как лезвия когти. Он буквально разодрал ими лопатки, пытаясь освободить то, что рвалось изнутри. Нечеловеческий крик от сковывающей всё тело боли и в одно мгновение из спины инквизитора высвободилась пара белоснежных, перепачканных в его же крови крыльев.       Рейвен сперва отпрянул от него, едва не перекрестившись, но потом совладал с собой. Он не помнил, как это было у него.       — Всё хорошо. Дыши.       Они были большими, как и у Рейвена. Мартти опал на пол, тяжело ловя ртом воздух. Крылья закрыли его тело, словно кокон. Он совершенно не понимал, что происходит, и был слишком напуган. — «Бог покарал меня! Это конец, я сейчас умру! Я попаду в Ад!»       — У тебя крылья! Это же прекрасно! Белые, очень красивые. — Рейвен подсел к нему, кряхтя от боли в ноге, и провёл рукой по дрожащим окровавленным перьям. — Посмотри, они само совершенство.       — Что у вас тут происходит?! — В комнате появилась Шеннон. Их крики она услышала даже издали и, честно говоря, немного позавидовала Рейвену, но потом она заволновалась… что он там такого делает с инквизитором, что он так истошно орёт?! Сейчас она стояла у распахнутой двери, округлившимися глазами глядя на ангела. — Офигеть. — Наконец, выдала нефилим и улыбнулась, подмигнула брату, словно говоря: молодец, всё сделал правильно! Потом отпихнула Рейвена от новообращённого нефилима, помогла ему подняться и сесть на стул. — Всё хорошо, первое принятие истинной формы всегда тяжело, потом это пройдёт, перекидываться будешь молниеносно и без боли, на автомате. На вот, попей воды.       Она присела возле инквизитора, с завистью глядя на огромные крылья. У неё таких никогда не будет…       — Дар проявлялся? — спросила она уже у Рейвена, проковылявшего к постели, но чутко следящего за состоянием Мартти.       — Нет. Только глаза горели. Больше ничего.       — Хорошо. Какой красавчик, — она отошла к шкафу и долго рылась там, а потом подошла к Мартти и подала ему небольшое ручное зеркальце. — В этом зеркале ты точно узришь ангела. — Улыбнулась она. — Посмотри, как ты прекрасен.       Мартти был в непередаваемом шоке, он часто и нервно дышал, следя за их диалогом, в голове путались мысли, он щурился, видя теперь несколько разноцветных пятен вокруг Шеннон и Рейвена. Уголки его губ подрагивали, он смотрел на свои, но в то же время незнакомые руки, боковым зрением видел крылья, но ещё не мог воспринимать их как часть себя. Он с опасением поднёс зеркало к лицу. — «Это я?! Что…я нефилим?!.. не может быть… нет!» — он видел светящиеся золотистые радужки, чуть более выраженные скулы, чем обычно, мраморно-белую кожу, а за его спиной подрагивали два белых крыла. Реакция была неоднозначной. Он опустил зеркало и посмотрел сначала на Шеннон, потом на Рейвена. Казалось, они ждали от него чего-то вроде восторга. Но восторга в нём не было и в помине. — «Они знали, что я нефилим и планировали это. Ну конечно, всё подстроено. Она ушла на время…», — он прищурился. — «А он сделал это со мной, чтобы я превратился в это… это существо! Он знал, что так будет. Тварь! Предатель! Нет обратного пути…» — Он силился что-то сказать, хоть как-то выразить свои ужасные чувства, но вместо этого немо ловил ртом воздух, а потом резко встал со стула и вышел из дома, едва протиснувшись крылами в дверной проём, не понимая ещё толком, как ими действовать. — «Твари… какие же они твари… и я, идиот поддался! А Ватикан? Кардинал Лорно тоже знал правду, но ничего не сказал? Вот почему он вдалбливал мне постулаты о чистоте!»       Мартти чувствовал, как накатывал гнев, глаза стали светиться ярче, кисти рук напряглись, напоминая ветки сухого дерева. Он всё шёл и шёл вперёд, погруженный в мрачные мысли, не слыша окликов. Он пытался отмыть в воде руки, но ничего не выходило. Чернота никуда не сходила, словно напоминая о его грехопадении. Тогда он раздражённо ударил кулаком по водной глади и расплакался. Он не заметил, когда кроны деревьев потревожено всколыхнулись, расходясь в стороны под взмахами могучих чёрных крыльев.       Шеннон просила не трогать горе-инквизитора, оставить в покое, чтобы новенький перебесился, принял себя, но Рейвен видел, в каком состоянии тот ушёл и забеспокоился. Он полетел за ним, сперва не решаясь приближаться, не зная, как утешить. И надо ли? Утешитель он хреновый.       Рейвен молча приземлился рядом и сел на траву, не имея возможности долго стоять.       — Не представляю, как тебе сейчас трудно.       Мартти посмотрел на него исподлобья.       — Ты всё знал. Знал, что так будет. — Прошипел он, смотря Рейвену в глаза.       — Да. — Не стал врать ему Рейвен.       — Ты ведь хотел мне отомстить, так? Ради этого всё затеял! Что ж, тебе удалось. Доволен?       — Вполне. Из тебя получился отличный нефиль.       — Вот и проваливай! Иди к своей чёртовой сестре! — слёзы струями скатывались из почти не моргающих глаз, впившихся в омуты Рейвена, а рука отвесил смачную пощёчину, оставляя на гладкой щеке четыре тонких и глубоких царапины от когтей. Но Рейвен почему-то даже не охнул, хотя из ранок тут же потекла кровь. Он как будто эхом услышал последние слова Мартти, и они засели в его мыслях как приказ, которому невозможно не подчиниться вопреки всякой воле самого Рейвена. Он просто встал и сильно хромая, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь без единого звука, пошёл в сторону домика.       Мартти проводил его хмурым взглядом.       «Мерзавец,» — подумал он. — «Так просто взял и ушёл… Боже, какой же я дурак! Как я мог довериться такому, как он?!»       Он ещё некоторое время сидел на берегу реки, чувствуя себя совершенно потерянным и опустошённым, крылья подрагивали от похолодевшего ночного воздуха, как вдруг, за спиной услышал тяжёлые шаги.       — Я же сказал тебе, уходи! Оставь меня в покое, предатель! — не оборачиваясь, рявкнул Мартти.       — Он и ушёл. — Спокойно прозвучал низкий голос Мелькарта.       Мартти обернулся и поднялся на ноги.       — А, это вы, Мелькарт… — новорождённый нефилим произвольно укрылся крыльями. Он и сам не понял, как это получилось, просто смутился.       — Если тебе интересно, я не приветствую метод, к которому они прибегли, чтобы инициировать тебя.       Мартти поджал губы и попустил переливающийся золотистый взгляд.       — Но также я знаю, что это произошло бы рано или поздно, и вероятно, такой исход оказался не самым болезненным.       — Это все ваши видения сказали?       — И они тоже. Но представь только, что было бы, живи ты и дальше как обычный человек, не зная о своей истинной природе? Хранил свою чистоту, а однажды встретил и полюбил кого-то больше всего на свете, и с кем непременно разделил бы своё тело. И если она или он вдруг увидели бы того, кем ты стал… Что тогда?       Мартти молчал. В словах Мелькарта было зерно разума, но это не оправдывало предательства Рейвена, его наглую и порочную натуру.       — Что мне теперь делать? — тихо произнёс бывший инквизитор. — Я не знаю как жить в этом теле… ненавидя самого себя. Не хочу возвращаться в тот дом, и не могу их видеть. Я остался совсем один.       — Понимаю. — Мелькарт подошёл ближе. — Ты не обязан их любить, но себя принять нужно. Если позволишь, я научу тебя всему. Попробую показать, что можно жить иначе, чем ты привык там, в Ватикане. Ты сможешь стать собой. — Мелькарт протянул ему большую грубую руку, и когда Мартти вновь поднял на него взор, то увидел кроваво-красные с узкими хищными зрачками глаза, грубую кожу рептилии, завитки рогов, и огромные кожестые крылья. Мелькарт внешне походил на традиционное воплощение библейского демона, такой же откровенно уродливый и страшный. Но, даже он легко принимал свой облик и не стыдился. Мартти был склонен поверить его обещаниям о помощи.       Инквизитор кивнул и несмело пожал руку.       — Хорошо, вот так. — Острозубо оскалился демоноподобный нефилим. — Ты ещё не умеешь пользоваться своими крыльями по назначению, поэтому пойдём пешком.       — Куда?       — Тут недалеко есть ещё один дом. Ты можешь пожить со мной, пока не освоишься.       — Спасибо, вы так великодушны. — Мартти обрадовался, что не придётся вставать на горло своей истоптанной гордости и возвращаться к Рейвену и Шеннон.       — Давай на «ты», иначе я чувствую себя стариком, — ухмыльнулся Мелькарт.       — Простите. То есть, прости.       Второй дом Мелькарта был более благоустроенным, высотой в два этажа. Внутри куда чище и светлее, стало понятно, что старый нефилим больше времени проводил именно здесь. Мартти определили комнату на втором этаже, а в противоположной части дома располагалось логово самого Мелькарта. Он выдал Мартти одежду, свою, так как другой не было, и та висела на хрупком Мартти, словно мешок из-под картошки.       — Придётся купить что-то более подходящее. — Оценивающе прищурились алые глаза.       — Теперь у меня нет ни денег, ни документов. — Признался Мартти.       — Не беда, завтра я сам съезжу в город. С документами придётся повременить, но они будут, я обладаю такими связями. А пока тебе нужно отдохнуть. И… без крыльев спать удобнее.       — Я не знаю, как их убрать, — смутился Мартти.       — Всё просто. Пожелай этого. Представь себя человеком, и всё произойдёт естественно и безболезненно.       Мартти неуверенно кивнул и попытался следовать совету. Сначала он заметил, как втянулись когти на руках, потом медленно отступила чернота, возвращая им человеческий облик. Это так обрадовало молодого нефилима, что он восторженно вертел перед собой ладонями и прислонял их к лицу, пытаясь убедиться, что изменения произошли не только в них. Крылья исчезли, он поспешил к зеркалу в своей комнате и к радости, увидел в нём себя прежнего. Выдох облегчения.       Мелькарт улыбнулся.       — Отдыхай. Я уеду в город рано утром, так что не спеши, выспись как следует. Тебе предстоит ещё много интересных открытий. Доброй ночи, нефилим.       — Доброй, Мелькарт. И… Спасибо тебе за помощь.