Расправляя крылья

      Вчера Мартти Сайферу вручили Зеркало Ангела и дали звание Инквизитора Святого Престола. Долгожданный момент отозвался в сердце неоднозначно. Мартти ждал этого столько, сколько себя помнил. Сотни раз представлял, как это произойдёт, что почувствует. Однако всё оказалось не таким. Церемония назначения новых инквизиторов прошла хоть и не пышно, зато торжественно. Теперь Мартти обрёл статус и долю власти, уважения. Ему будут подчиняться те, кто не сумел сохранить чистоту для высшей цели — воины-храмовники.       Даже Зеркало Ангела оказалось на вид лишь прозрачным стёклышком в руке, с едва заметной гравировкой сигилы архангела. Этот предмет являл истинные лики нефилимов и другие вещи, сокрытые от взгляда непосвящённых людей. Истину в этом зеркале зрели только девственно-чистые люди, а выдавалось оно исключительно инквизиторам, никто иной такой редкостью владеть не мог. Секрет изготовления Зеркала Ангела строжайше хранился Святым Престолом, но ходили слухи, что технологию открыли избранным людям ангелы. И всё равно никакая божья искра не прошла через новоявленного инквизитора, краски мира не стали для него ярче. Может, когда он выйдет за стены Ватикана в огромный мир, чтобы защищать людей от детей падших, что-то произойдёт? Мартти стало досадно, что внутри нет никакого восторга или трепета.       Мартти Сайфер — часть проекта «Дети Ватикана», но не такой, как остальные. Он хоть и сирота, но знает, кем являлся его отец. Мартти появился в стенах Ватикана крошечным, беззащитным комочком. Кардинал Сайфер, чью фамилию носил Мартти, согрешил, попрал обет чистоты и безбрачия. Едва младенец появился на свет, как его подкинули к дверям Ватикана с письмом, в котором обличили грешок кардинала. Святому Престолу не составило труда провести тест на отцовство, и подтвердить преступление, за которое кардинал поплатился всеми регалиями и головой. Ребёнка оставили в Ватикане, готовя для него участь храмовника.       Малыш рос в строгости и дисциплине. С малых лет Мартти, как и остальным «Детям Ватикана», внушали цель существования — очищение рода человеческого и Земли от порождений падших — нефилимов. К этому они готовились, ради этого жили. Никаких игрушек, нянек, объятий и нежностей. Эти дети не имели ни единого шанса стать нормальными людьми. Мартти не имел на это ещё и права, потому что: «дабы очиститься от греха отца, следовало посвятить жизнь, душу и тело только Господу и целям Ватикана». Мартти столько раз это повторяли, что он и сам в это поверил. Старания юноши настолько возросли, что к двадцати трём годам он превзошёл ожидания наставников и стал не рядовым храмовником, а инквизитором. Если он будет и дальше столь же прилежен в исполнении миссии, то однажды станет кардиналом. В конце богоугодной, чистой жизни сможет искупить грех отца и спасёт душу. А пока что, Мартти ждёт, когда Святой Престол призовёт его для исполнения обязанностей, и это произойдёт уже неделю спустя.       — Мартти, ты возглавишь эту миссию. — Кардинал Лорно указал место на карте, отмеченное флажками.       — Австралия? — удивился юный инквизитор, — так далеко.       — Да, но и там нужны слуги Господа, чтобы вершить Его волю. За последний месяц спутники засекли слишком много вспышек.       — Всего три. — Нахмурился Мартти. — Слышал, в Италии их куда больше, почему бы мне не исполнить свой долг здесь, кардинал?       — Пойми меня верно, Мартти, но здесь хватает угодных Престолу инквизиторов. — Лорно многозначительно посмотрел на воспитанника. Как же быстро летит время. Ещё вчера Мартти был светловолосым мальчишкой, что плакал, разодрав коленки на тренировках, а теперь, перед ним стоит молодой мужчина, инквизитор, готовый воин Господень, чистый духом и телом, как в детстве.        «Понятно. Хотят избавиться, сослать позор кардинала подальше. С глаз долой, как говорится», — Мартти опустил взгляд и молча кивнул.       — Уверен, что ты докажешь Престолу свою верность, исполнив эту миссию. — Кардинал Лорно вздохнул, когда лазурный взгляд воспитанника вновь с такой незамутнённой, доверчивой надеждой поднялся на него. — После вернёшься. — Добавил Лорно.       — Я еду один?       — Как инквизитор, да, но в сопровождении группы храмовников. Некоторых ты знаешь, вместе учились.       — Я не подведу. — Выпалил инквизитор.       Мартти овладело волнение, которое ему не хотелось показывать наставнику, чтобы не показаться испуганным. Прежде Мартти ни разу не покидал стен Ватикана, и вот теперь ему предстоит мчаться на край Земли, в поисках тех, кого он ни разу не видел живьём. Определённо, Престол испытывал его. Стоит провалить эту миссию, и он тут же потеряет всякий шанс на очищение и искупление, и в лучшем случае станет храмовником. — «Я обязан приложить все силы», — решил Мартти.       

* * *

      Перелёт из Рима в Гонконг, потом в Сидней, а после ещё и поездка на скоростном поезде до Канберры. Шестнадцать тысяч километров, и восемь часов разницы во времени. Дорога оказалась тяжела и утомительна, но вместо сна Мартти неустанно копался в планшете, просматривая и анализируя данные со спутника, изучая информацию по делу.       — Как странно. Брисбен, Сидней, и вот теперь Канберра. Последняя вспышка произошла пару дней назад, но сводки полиции по убийствам в этих районах пусты. Никакого намёка.       — Угу. — Мрачно хмыкнул усталый Джеронимо. Этот храмовник дружил с Мартти с самого детства, но вовсе не радовался совместной дальней поездке.       — Последняя вспышка по координатам недалеко от нашей штаб-квартиры. Как только приедем, пойду проверить.       — А ты не собираешься хоть немного поспать, Ваше Святейшество? — прервал Джеронимо.       — Я спал в самолёте, целых три часа. Некогда. Чем быстрее найдём нефилима, тем скорее вернёмся назад.       — Тебя не отговорить?       — Я вполне могу прогуляться и один, пока вы с парнями отдохнёте.       — Но время позднее. Смотри, тут уже почти ночь. — Джеронимо кивнул в окно поезда, прибывающего на конечную станцию.       — Что ж, тем лучше, меньше народа. Да и прогулка перед сном не помешает. Я не уйду далеко, вот, смотри, — Мартти ткнул в карту на экране планшета, — вот наш дом, а это тот самый парк. Буквально через дорогу.       — До утра подождать не может?       — Я же сказал, спите, ничего со мной не случится.       — Только не говори кардиналу, что храмовники оставили драгоценного инквизитора одного в первый же день…ночь, — замялся Джеронимо. Дорога вымотала его подчистую, и страсть как не хотелось блуждать ночью по незнакомому городу в поисках неизвестно чего.       — Договорились, — улыбнулся Мартти, привыкший к ленивому добряку, сызмальства искавшему лишнюю минутку для сна.       Они вышли из поезда к ожидавшему такси. Мартти заметил, что воздух здесь иной, нежели в Ватикане. Не такой густой, не такой горячий, менее ароматный. Здесь больше пахнет не цветами, а нагретым на солнце камнем, пряной травой. Резвый ночной ветерок, потоками разносит этот запах повсюду, перебивая даже вокзальный фастфуд. Мир, который инквизитор знал прежде, стал вдруг куда больше, и это оказалось не страшно, но волнующе.       Оставив чемодан в новой штаб-квартире, не озаботившись обустройством и не переодев облачение священника, Мартти скопировал данные по делу на мобильник и, ориентируясь по карте, пошёл к месту преступления.       Уже стемнело, город осветили фонари. Парк же сверкал гирляндами и подсветкой аттракционов. Людей вокруг так много, что инквизитор на некоторое время даже застыл в растерянности. Как же непривычно молодому инквизитору было находиться в толпе незнакомцев, таких разных, галдящих на английском со странным акцентом. Но нельзя отвлекаться! Мартти снова посмотрел на карту и пошёл по маршруту, который привёл на обширное цветочное поле. Январь, но в Канберре стоит по-летнему знойная погода. Здесь всё наоборот: зимой жарко, как летом, а летом ударяют заморозки. Как же захотелось поскорее вернуться в родной, тихий Ватикан.       Мартти бродил по полю, вокруг точки, указанной на карте. Пусто и темно. Подсвечивая землю под ногами фонариком от сотового, выставив перед собой кристалл Зеркала Ангела, сам не понимая, что конкретно ищет. Вскоре он заметил выжженный участок. Цветы тут поломаны и примяты. Кто-то решил прилечь прямо на них? Мартти всмотрелся сквозь Зеркало на это место и, увидев едва различимую белёсую дымку, восторженно улыбнулся. Инквизитор впервые видел след нефилима, а точнее, след его преступления.       Тут случилась вспышка поглощения, погиб человек. Последствие этой вспышки оставалось на некоторое время, не зримое для человеческого зрения, а потом развеивалось, как запах остывающей пищи, или жар тлеющего уголька. Этот энергетический след также оставался и на преступнике, правда, чтобы его стереть, нефилиму достаточно тщательно помыться, как убийцы смывают кровь с рук.       Инквизитор обрадовался тому, что поиски дали первые результаты. Мартти присел возле этого места. Помимо того, что цветы примяты, ещё и перепачканы чёрной копотью. Пальцы инквизитора прикоснулись к земле, захватили горстку.       — Пепел? — удивлённо прошептал Мартти. Растерев пальцами, инквизитор убедился. Это оказалась не просто земля, а серый пепел. — «Тело сожгли прямо на поле? Неужели никто не этого заметил? Огонь не простой, слишком избирательный, локальный, горело только тело, при этом не задевая растения. Невероятно!» — для верности Мартти осмотрел участок вокруг. Так и есть, растения не тронуты, а тело успело обратиться в прах.       — Так вот почему в полиции не было сводок о жертвах, — шепнул Мартти себе под нос. — «Нефилим, сотворивший это, попросту испепеляет тела жертв. Стало быть, это его способность. Пламя. Нужно искать в сводках не убийства, а пропажи людей. Это будет непросто, похоже, придётся тут задержаться».       Мартти вновь всмотрелся в Зеркало Ангела и попытался пройти по едва различимому белёсому следу. Тот таял на глазах. Времени прошло слишком много, но Мартти удалось понять направление. След вёл в сторону парка аттракционов. Когда полупрозрачная дорожка вовсе истаяла, Мартти убрал кристалл в карман, отряхнул испачканные в пепле ладони и тяжело вздохнул. Усталость, наконец, нагнала, но стоило пройтись по шумному парку ещё разок, как минимум для того, чтобы развеяться и получше осмотреться.       

* * *

      В цирке Паулетти сегодня представлений нет, и артисты предоставлены сами себе. Работает только парк аттракционов и, несмотря на поздний час, народу здесь предостаточно. Играет музыка, медленно вращается колесо обозрения, раздражая миганием разноцветных огоньков, пискляво крутится детская карусель с потёртыми лошадками и единорогами, пахнет сахарной ватой.       Рейвен по обыкновению хмур и держится в стороне от остальных, обходя цирковой городок по периметру. Сигареты кончились. Он с досадой скомкал пустую пачку, ловя себя на мысли, что после гибели Фобоса, не с кем помолчать «по душам». Шеннон вечно занята более важными делами, чем пустая болтовня. Представления в цирке — прикрытие. Ещё вчера вечером Шеннон поехала искать того, ради кого они тащились в Австралию аж из Европы. Рейвен не знал кто этот нефилим, но Шеннон уверена, что он куда старше их обоих вместе взятых и обладает особым даром, который им очень пригодиться. Точнее, пригодиться ей. Рей не вдавался в детали грандиозных планов сёстры, но подозревал, что от нового знакомства не стоит ждать ничего хорошего. На земле осталось не так много нефилимов, и за каждым из них велась жаркая охота. Число инквизиторов растёт, тогда как популяция потомков падших быстро редеет. Люди, не имея способностей ангелов или демонов, научились использовать науку и технику для того, чтобы выслеживать и убивать нефилимов. Их травят как диких животных, отлавливают, и каждый, кто сумеет избежать участи быть уничтоженным или пойманным слугами Ватикана знает, что собираться в группы более двух — это риск, ибо шанс быть замеченными возрастает в разы.       Байки о том, что нефилимы — это гигантские исполины с нечеловеческой мощью, воскрешающие мёртвых, вызывающие орды демонов, говорящие с животными и останавливающие время, вызывали у Рея истерический смех. Дар у него есть — огонь. Он рождается из тела сам собой, не причиняя Рейвену никакого вреда. Пламя согревает, но может и уничтожить, и Рейвен не всегда мог это контролировать. Прежде, любая смена настроения или чувство опасности тут же вызывали вспышку, рвущуюся наружу, и тогда вокруг горела мебель, деревья, всё, до чего маленький Рей мог дотянуться. Если бы не Шеннон… она помогла, укрыла маленького нефилима от ока Ватикана и его фанатичных приспешников. Научила контролировать дар и использовать так, чтобы люди не догадались о том, какова его истинная природа. В отличие от Шеннон, Рей имел крылья — как напоминание о том, что в его жилах бежит кровь падшего ангела, а не демона. Шеннон этому немного завидовала, зато сама обладала неистовой силой и легко пробивала бетонные стены, гнула металл и поднимала автомобили.       Рейвен мало что помнил о своём раннем детстве, о родителях. Да и не хотел. Ему на всё наплевать уже давно, лишь бы перестать прятаться и осесть где-нибудь подальше от людей, вечно мельтешащих и суетящихся, словно муравьи в растревоженном муравейнике. Он не запоминал лиц не потому, что с этим была проблема, просто первое, что он видел — это аура — мягкий свет, исходящий от тела человека. Она говорила ему о владельце всё, даже то, что человек предпочёл бы скрыть.       Красная и оранжевая — ауры экспрессии, стремлений, адреналина — такая привлекает ненасытную Шеннон. Стоит ауре подёрнуться чёрным — значит, человек зол и полон негатива; бордовая — знак неуравновешенности психики, к таким Рей предпочитал не «пристраиваться»; розовая — любовь, человек влюблён или исполнен бескорыстия и доброты; жёлтая и голубая — у человека крепкое здоровье, он наполнен жизненными силами и пребывает в гармонии. У людей с такой аурой присутствует творческая жилка, это оптимисты и мечтатели, а значит, у них много энергии и есть чем поживиться; золотисто-белая, мягко пульсирующая — такая аура чаще всего у детей. Их Рей особенно любил «сосать», потому как вечно носящиеся и верещащие детки, как аккумуляторные батарейки — сколько ни берёшь, их энергия быстро восстанавливается и снова бьёт ключом; зелёная аура — человек верный друг, а значит, им легко манипулировать, так как такой человек всегда готов прийти на помощь, полон сил и любит помечтать; насыщенная синяя и тёмно-голубая — человек спокоен, полон мудрости и гармонии, стремится к познанию и много учится, правда, иногда, если синий разбавлен чёрным и грязно серым — значит у человека депрессия. Самые редкие цвета — фиолетовый и индиго. Такие Рей лично встречал у священников, семинаристов и тех, кто пытается постичь смысл жизни и тайны бытия. Бледные и неравномерные ауры, в которых видны дыры — говорят о проблемах со здоровьем, горе и депрессиях, но чем ярче светится аура, тем счастливее или, наоборот, злее человек и тем больше той самой энергии, которой питаются нефилимы.       Видя и зная это, к чему смотреть на лица или пытаться их запомнить? Рей огляделся, боковым зрением замечая в цветочном поле за цирком одинокую фигуру в тёмных одеждах. Он не обратил бы внимания на слоняющегося человечка, но тот стоял ровно в том самом месте, где Рейвен пару дней назад убил Джулио Паулетти! Сердце нефилима забилось сильнее от волнения, и он слился с темнотой, начиная следить.       Рейвен не приближался к человеку. Обошёл по кругу, заходя со спины и как можно ниже, с головой, погрузился в густую траву. Бесшумно, словно тигр на охоте, подбираясь к добыче. И вот тут его ждал первый сюрприз. Аура этого человека! Не красная или зелёная, и даже не трёхцветная, что тоже было нормой. Аура отсутствовала совсем! Рейвен видел лишь лёгкое бесцветное марево, в которое куталось тело незнакомца. Озадаченный нефилим замер, не зная, как поступить. Человек явно непросто так оказался здесь. Убить нельзя — Шеннон запретила. Рейвен решил попробовать его. Высосать силы до сильной усталости, а когда тот потеряет сознание — уволочь подальше. Нефилим глубоко вздохнул, ровняя слишком участившийся пульс, открыл энергетический канал, идущий от солнечного сплетения, и осторожно потянулся к незнакомцу. И тут Рейвена ждал уже второй сюрприз: у человека невозможно найти канал! Точнее, их оказалось сразу несколько, но нефилим не смог дотянуться ни до одного, всякий раз натыкаясь на незримую стену. Рейвен был совершенно обескуражен. Как же так?! Да кто он такой?!       Человек присел, ощупывая землю. Рейвен услышал слово «пепел», и в груди всё похолодело.       — Так вот почему в полиции не было сводок о жертвах. — Шепнул человек и начал озираться по сторонам, глядясь в кругленькое стёклышко.       Рейвен прижался к земле, когда тот вдруг повернулся в его сторону и даже зажмурился, чтобы блеск глаз не выдал его. Шеннон права, их вычислили и нашли! Пока Рейвен лихорадочно соображал, что делать, человек направился в сторону циркового лагеря и парка аттракционов. Рейвен незримо двинулся следом.       

* * *

       Инквизитор бродил по парку аттракционов устало, но с интересом рассматривая людей, и происходящее вокруг. Особое внимание привлекали дети, что в столь поздний час ещё гуляли по парку, катались на каруселях, жевали пушистые облака сахарной ваты, таскали за собой нелепые мягкие игрушки, истошно ревели из-за ерунды, или звонко смеялись на руках родителей. Мартти невольно подумал, что, если бы его детство сложилось также, кем бы он стал теперь? Посмотрел на стайку подростков, потом на людей постарше. Влюблённые парочки. Вот парень примерно его возраста. Двадцать, может, двадцать два. Он с девушкой, так фривольно обнимает её, целует. Мартти поморщился и отвернулся. Ему непонятны эти тактильные контакты. Если инквизитор и соприкасался с другими людьми, то только во время тренировок, импровизированных поединков и несколько раз пришлось обнять друга, чтобы утешить, хотя это так непонятно для самого Мартти. Утешение. Инквизитора учили искать его в кипах книг, в бесконечном самосовершенствовании, и, в конце концов, в лоне церкви. Вот где он находил успокоение. Когда церковь пуста, и только звенящая тишина, собственные мысли, которые в какой-то момент тоже умолкают.       Из задумчивости Мартти вывел тычок разноцветной бумажкой, чуть ли не под нос.       — Отец, приходите на наше представление! Держите флаер, с ним будет скидка на билет! — клоун, с разукрашенным лицом и в разноцветном костюме с большими алыми помпонами, сунул в руку Мартти бумажку и помчался дальше, донимать остальных посетителей.       Инквизитор посмотрел на цветастую надпись: «Бродячий Цирк Паулетти приглашает на грандиозное представление! Не упустите возможность». Мартти перевернул бумажку и увидел ещё кое-что интересное — расписание. Даты и места, в которых цирк останавливается.       — Брисбен, Сидней… Канберра. Приехали в Канберру неделю назад, — прошептал Мартти. Внезапная догадка заставила достать сотовый и снова открыть карту вспышек с указанием мест и времени. Сравнив расписание гастролей и данные карты, он понял, где стоит искать отпрыска падших. Задумчиво посмотрел в сторону циркового шатра.       — Ох, простите! — буркнул кто-то, легонько толкая Мартти со спины. — Надеюсь, не зашиб?       Мартти чуть не выронил телефон из рук, чудом ловя его налёту. За спиной стоял симпатичный парень лет двадцати пяти с ярко выраженными азиатскими чертами, бронзовой кожей и миндалевидным разрезом темно-карих, почти чёрных глаз. Ростом чуть ниже самого Мартти и примерно той же комплекции. Густые, чёрные брови имели нетипичную форму — опущенные, сдвинутые к переносице, они резко взмывали внешними кончиками к вискам, отчего создавалось впечатление, что парень вечно хмур или зол. А сам изгиб напоминает расправленные крылья птицы. Выглядит парень странно: одет мрачновато для парка аттракционов. Рваные на коленках чёрные джинсы, застиранная футболка с готической символикой и тяжёлые, вовсе не летние ботинки. Вразрез с неформальной внешностью в руке парня красовалось облако сахарной ваты, в форме головы единорога с радужной гривой, часть которой теперь осталась на спине инквизитора. Парень виновато начал его отряхивать, меж делом пытаясь заглянуть в сотовый.       — Да, вам следует быть поосторожнее. — Мартти тут же скрыл телефон в складки сутаны и попытался упредить парня от излишних прикосновений. — Всё в порядке.       — Простите ещё раз. Виноват. Оступился. Дети носятся как угорелые. — Рейвен убрал с лица густую длинную чёлку и цепко уставился на Мартти, с ходу определив того, как ровесника. Бледная кожа, явно чутко реагирующая на избыток солнца. Светлые волосы средней длины, лёгкими волнами огибают симметричный овал лица, в меру пухлые губы, и невообразимо яркие глаза, обрамленные длинными завитками ресниц и следами недосыпа в виде тёмных кругов. Взгляд очень чистый, не отягощённый мирскими заботами. Посмотришь в такой, и никогда не поверишь, что этот парень умеет хоть что-то, кроме как молиться или что его выпускали из монастыря, что, в общем-то, было правдой.       — Могу я загладить вину, угостив вас стаканчиком содовой?       — Содовой? — инквизитор знал этот напиток только по назойливой рекламе в интернете, но никогда не пробовал. Его крайне здоровый рацион исключает такие излишества, как сладости и мясо животных. Курица, рыба, овощи, орехи, вода, чай, кофе и свежий монастырский хлеб с молоком — вот что радовало до сих пор вкусовые рецепторы Мартти. — Нет, спасибо, я такое не пью. — Он поморщился, затем улыбнулся. — И вам не советую. Всё в порядке, сын мой, не переживайте.       Рейвен поморщился. Звучало это как издёвка. Поджал губы и проводил незнакомца тяжёлым взглядом в спину. Не стал навязываться, но и упустить из виду тоже не мог. Рей держался в стороне, идя за ним, скрываясь за лотками с мороженым и автоматами, жадно запоминая черты и немного пружинистую походку, будто священник находился в весёлом расположении духа. Пусть Рейвен и не видел ауры этого человека, но чётко ощущал невинность, добродетельность и дивился, что этот нежный Бэмби, этот Единорог окажется инквизитором. Котёночек, пушистый щеночек и этот чудик для него где-то на одной ступени милоты, с этими его лазурными кукольными глазюками. И вдруг инквизитор?! Рейвен не понимал, почему Шеннон так их боится. Если все они такие, как этот, то нефилимы давно могли бы от них избавиться!       Рей прищурился. Незнакомец прошёл мимо него вдоль параллельных рядов, не задерживаясь, и теперь рассматривал афишу, прикреплённую на стенде у входа в закрытый цирк.       — Вы что-то хотели? — спросил уборщик. — Цирк сегодня закрыт. Но завтра в семь вечера будет представление. Приходите, не пожалеете.       — Обязательно приду. — Улыбнулся инквизитор. — «И приду не один. Если этот выродок прячется здесь, то завтра будет его последнее представление. Должно быть, он использует способности нефилима, чтобы развлекать людей, а потом выбирает себе жертву, убивает и избавляется от неё. Как удобно… бродячий цирк. Удивительно, насколько изобретательны эти убийцы». Мартти уже собирался уйти, но вдруг спросил: — А огненное шоу будет? Люблю такого рода штуки.       — О, будьте уверены, не пожалеете. У них лучшие пирогимнасты. Это что-то с чем-то!       — Пирогимнасты! Тогда точно приду. Всего доброго.       — Доброй ночи, Святой отец!       Вот теперь Мартти остался доволен. Он и не чаял, что так скоро завершит миссию, а когда вернётся домой с победой, то никто не посмеет отсылать его к чёрту на рога. К нему больше не отнесутся как к самому недостойному из служителей Престола. Первая ступень искупления. Эти мысли вдохновляли Мартти и заставляли легонько улыбаться, поглаживая в кармане отполированный прозрачный кристалл. Теперь можно выдвигаться к штаб-квартире, чтобы отдохнуть. Он вышел из парка и, пройдя сквозь пустынную улочку, уже через пятнадцать минут оказался дома. Только теперь Мартти рассмотрел этот ничем не примечательный домишко в два этажа, в котором вместе с ним ютились с десяток храмовников.       Тишину дома разрывал заливистый храп, но инквизитору это давно не мешало. Было время, когда Мартти жил с другими мальчишками в одной длинной зале, и храп был меньшим из зол. Когда парни достигли пубертатного возраста, вместо храпа тут и там слышались тихие, но однозначные звуки юношеских шалостей. Вот это было настоящей пыткой для юного Мартти. Временами он заставал, как мальчишки ласкались друг с другом, и только неким чудом, ему удалось сохранить чистоту, не поддавшись никаким соблазнам.       Так, вполне естественно, и отсеивались претенденты на должность Инквизитора Святого Престола. Позже, по достижении восемнадцати лет, тем, кто сохранил непорочность, выделяли отдельные комнатки. Каждому свою, пусть и небольшую. Таких, как правило, оставалось не больше одного-двух человек с потока. Келья Мартти стала его крепостью, во всех смыслах. Никто, кроме него туда не входил, и только там Мартти чувствовал себя куда ближе к своим целям, чем где бы то ни было. Вот и теперь, когда храмовники по трое ютились в нескольких комнатах, у Мартти отдельная комната на втором этаже, с личной ванной. Теперь, когда Мартти стал инквизитором, запрещалось даже оголяться по пояс при посторонних, и чтобы избежать конфуза, он предусмотрительно запер дверь комнаты, прежде чем раздеться и улечься в кровать.       

* * *

      Была уже глубокая ночь, когда Рейвен юркнул в приоткрытое окно второго этажа, причём для этого даже не пришлось использовать крылья. Он знал, где именно находится комната инквизитора: следил за ним от самого парка аттракционов, ни на миг не упуская из виду. Разжившись по пути сигаретами, Рейвен смолил одну за другой, зорко всматриваясь в окна. Пришлось подождать пару часов, прежде чем последние огни в доме погасли.       В комнате инквизитора темно, но для нефилима это не препятствие. На окнах плавно колышутся занавески, впуская редкие отблески дорожных фонарей с улицы. Глаза нефилима белёсо засветились, снуя по очертаниям предметов. Он прислушался, ловя размеренное дыхание человека, лежащего на кровати. Не издавая ни звука, ночной гость обошёл комнату, найдя на спинке кресла знакомую сутану. Губы растянулись в острой усмешке. Нефилим понюхал её, жадно вбирая ноздрями запах этого странного человека: медовый воск, ладан, сахарная вата, лосьон для бритья и детский шампунь, вперемежку с еле ощутимым терпковатым запахом пота. Нефилим покачал головой. М-да. Обшарил карманы сутаны и нашёл то самое стёклышко, в которое инквизитор высматривал что-то на поле, поднёс к глазам и осмотрелся, но не увидел ровным счётом ничего необычного. Покрутив бесполезную безделушку в руке, он сунул её в задний карман джинсов.       На письменном столе разложены стопки пузатых книг, древних свитков и бумаг, но почти все они на непонятном Рейвену языке. Хреново. А вот раскрытые страницы книг с рисунками привлекли внимание. На многих изображены нефилимы: огромные, величественные, с распахнутыми крыльями и не всегда пернатыми, а с перепонками, словно у летучей мыши; некоторые с рогами на голове и Рей невольно потрогал лоб в том месте, где у него, согласно этой второсортной книжульке, должны бы колоситься рога. Одни картинки яркие, красивые, но есть столь страшные, что Рейвен недовольно поморщился. Неприятно смотреть на горящие алым глаза, исторгающие пламя, на лица, напоминающие скорее морду животного, чем лицо человека. Огненные мечи в руках. — «Чему их только учат? Это так нас видят люди? Но ведь в реальности всё совсем не так, я не такой, как на этих дурацких картинках! Жаль, что не могу показать Святоше, как он ошибается. Вот бы он удивился».       Нефилим остановился возле спящего, замер над ним, глядя сверху вниз на беззащитного человека, которого мог бы убить прямо сейчас. Рука сама потянулась к тяжёлому распятью, что стояло на прикроватной тумбочке, но взгляд вдруг упал на мобильник, лежащий там же. А вот это уже интересно. Он взял его, отвернулся, чтобы прикрыть спиной светящийся экран, но, к досаде, тот оказался заблокирован.       Нефилим недовольно покосился на спящего. Мартти в этот момент вздохнул и что-то пробубнил во сне, перевернувшись на другой бок. — «Параноик чёртов», — подумал Рей, и в голову пришла сумасшедшая мысль. Он осторожно прикоснулся к руке спящего, взял за указательный палец и, чутко прислушиваясь к стуку сердца и дыханию, приложил к индикатору отпечатка. Не сработало. То же самое он сделал с остальными пальцами левой руки. Не сработало. Нефилим начинал злиться. Ну не отпечаток же ноги он поставил на блокировку?! Вторая рука спящего под подушкой. — «Блядь!» — беззвучно матернулся Рейвен, затаившись, когда человек вдруг задвигался, шурша одеялом. Рейвен присел на корточки за кроватью и выждал, покуда дыхание инквизитора снова станет размеренным. Но, увы, тот перевернулся на спину, а затем проснулся. Не открывая глаз, он автоматически потянулся к тумбочке, пытаясь взять телефон, дабы узнать который час, но рука нащупала только пустоту.       Мартти приподнялся, намереваясь включить прикроватный светильник, и ему вдруг показалось, что мелькнула какая-то тень. Приглушённый свет залил комнату, но в ней никого не было. Инквизитор осмотрелся, подмечая, что вещи не на своих местах. Телефон почему-то оказался на полу, экран светился. — «Наверное, столкнул случайно во сне», — подумал Мартти.       Рейвен затих, лёжа на спине под кроватью, распластавшись максимально комфортно, чтобы никак не выдать присутствия.       — Вот же… — ворчал Мартти. Он поднял телефон. На экране высветилось два часа ночи. Смена часового пояса совершенно сбила режим инквизитора, ведь в Ватикане сейчас только семь вечера.       Мартти вздохнул и подошёл к окну. Помимо храпа храмовников тишину нарушал начинавшийся дождь. Он закрыл окно и прилёг обратно в кровать. Не спалось, тогда он принялся рыться в интернете. Вскоре Рей вынужденно слушал звуки видео с котиками. Мартти то и дело хихикал, а иногда заливисто смеялся, отчего Рею хотелось откровенно блевать. Он сжимал кулаки и морщился, весёленькие инфантильные мелодии и мяуканье для него всё равно, что скрежет по стеклу. Нефилим сто раз успел пожалеть о том, что не грохнул человека, пока тот мирно спал. Спина затекла, и он изнывал, так хотелось уже вылезти из укрытия. Пытка котиками продолжалась, пока человеку, наконец, не надоело. Инквизитор отложил телефон, выключил свет и попытался снова уснуть, но сон не шёл. Мартти вертелся на кровати, то и дело взбивая подушку и вздыхая.       «Да твою ж мать!» — Рейвен уже бесился, но сердце человека вдруг забилось медленнее, а дыхание стало нечастым и глубоким. Человек погружался в дрему, а это шанс для него! Нефилим бесшумно вынырнул из укрытия и, прихватив телефон инквизитора, пошёл к окну, сыпля про себя проклятья на голову человека, ещё и за закрытое наглухо окно. Он поддел пальцами ручку и тихо повернул. Замочек щёлкнул, и оконная рамка отошла, пуская внутрь свежий воздух. Рейвен опасливо обернулся на спящего. В этот момент клацнул и затвор пистолета, глядевшего дулом прямо в ночного бродягу.       — Кажется, ты забыл представиться, — произнёс инквизитор спокойным, даже слишком спокойным тоном. Дело в том, что из-за бессонницы он только что пытался медитировать.       Нефилим от неожиданности крепко сжал телефон в кулаке, и тот превратился в кучу запчастей, осыпаясь на пол. Заминка длилась секунды, но Рейвену показалось, что он залип, словно оказался в чём-то вязком, и ни один мускул не мог пошевелиться. Глаза гостя на долю секунды блеснули белым оттиском на фоне тёмного, тонкого силуэта, замершего у приоткрытого окна. Лица не рассмотреть. Мартти решил, что ему показалось, ведь со стороны улицы отсвечивают фонари.       — Отойди от окна. — Произнёс инквизитор и, не спуская прицела с ночного воришки, включил настольную лампу. Сначала Мартти сокрушённо приметил «убитый» телефон, но на этом сюрпризы не заканчивались. Перед ним стоял тот самый парень, что налетел на него в парке. — Ого, так ты ещё и вор. Я сказал, отойди от окна! — встав с кровати, Мартти стал медленно приближаться к гостю.       Рейвен жмурился от света. Ситуация патовая.       — Ой, а тут не хостел? — как ни в чём не бывало, проговорил он, вскидывая руки вверх и умело делая удивлённо-испуганное лицо. — Извини, приятель. Не серчай. Я обознался зданием, мне в соседний дом. Разбудил? Ох, прости, какой я идиот. И я не крал, в потёмках нашёл, думал мой, хотел вот позвонить. Извини, что так получилось… опусти оружие. Я уже ухожу. Ну всё, доброй ночи, бывай!       — Стой, мерзавец! — рыкнул непривычно грозно взъерошенный священник и хлопнул окном, закрыв створку. — Думаешь, я поверю в тот бред, что ты тут наплёл? Кто ты такой? Что тут забыл? Говори, пока не проделал лишнюю дыру в твоей голове! И если я ещё хоть чуточку повышу голос, сюда сбежится не менее десяти моих друзей, ты ведь не хочешь с ними познакомиться? — лазурные глаза угрожающе прищурились.       — Нет, — честно признался Рей, мигом переключая эмоцию и примеряя другую маску. Он вздохнул и потупил взор, густо заливаясь краской. — Ладно, ты раскусил меня. Я приметил тебя ещё в цирковом городке… но ты не был настроен на знакомство, и я… пошёл за тобой. — Он не спеша сделал шаг навстречу, глядя прямо в эти большие невинные глаза. — Ты мне понравился. — Взгляд специально упал на губы. Да, так, надо изобразить смущение и томление. Без проблем! — Я не хотел тебя пугать, но решил взять твой сотовый, чтобы узнать номер. Я бы вернул… — нефилим виновато потупился. — Знаю, я птица не твоего полёта. Но, может, дашь свой номер? Или хотя бы скажешь имя? — надежда в голосе, да, вот так, побольше надежды и волнения! — Пожалуйста. — Ещё крошечный шаг к нему и снова утонуть в его глазах, глядя на него как преданный щеночек.       Мартти не повёлся бы на такое, но было в этом человеке то, что на секунду смутило несчастного инквизитора. Но только на секунду. Он отшагнул от воришки.       — Вот что, выворачивай карманы. Оставляй всё, что собирался украсть, а потом я подумаю, что с тобой делать. — «Взялся на мою голову. Мне совсем не до того. Что это за страна такая, в которой и спать надо с открытыми глазами?! Господь милостивый, дай мне завтра поймать того выродка и скорее вернуться домой».       — Ты разбиваешь мне сердце. — Рейвен состроил оскорблённое лицо, но карманы всё-таки вывернул. Причём делал это нарочито медленно, грациозно и красиво, как под музыку для стриптиза. Словно невзначай задрал футболку, показывая инквизитору плоский живот и волосатую дорожку, бегущую в торчащие из-за ремня джинсов трусы, коснулся себя. В его карманах не было ничего, кроме пачки сигарет, которая уже наполовину опустела, пары жевательных резинок и цветного флаера цирка Паулетти. — Как же всё-таки твоё имя? — томно выдохнул Рейвен. — Если ты меня убьёшь, я хочу умереть с твоим именем на устах.       — Не твоё дело, руки подними. — Прошипел Мартти, и для верности ещё и сам ощупал с головы до пят, к удовольствию гостя, избегая только ширинки, но ничего так и не найдя. Рейвен украдкой усмехнулся.       — Если так ты пытаешься познакомиться с моим телом, то… — он рывком снял футболку, обнажаясь по пояс.       Несмотря на всю напускную невозмутимость, смущение инквизитора выдал пунцовый румянец на щеках, что сразу стало замечено. Он быстро отвёл взгляд от оголённого торса и посмотрел на выгруженные вещицы, не найдя ничего знакомого, кроме флаера, выдохнул.       — Ты что, залез в чужой дом посреди ночи, ради мобильника? Ты наркоман?       — Нет. Не ради мобильника. — Гость взял Мартти за кисть руки, в которой тот держал пистолет, привлекая к себе.       Реакция на вид хрупкого инквизитора стала неожиданно молниеносной. Резким движением он вскинул захваченную руку, развернулся через левое плечо, тут же дёрнул свободной рукой вперёд, рывок и удар под колено сзади. Тысячи раз проделанное упражнение при тренировках произведено буквально за секунду. Рейвен взвыл и теперь стоял на коленях, с до хруста вывернутой назад рукой. Минимум вывих ему обеспечен.       — Вот ты суровый. Вроде священник, должен всех и вся любить, — шикнул он жмурясь.       — Слушай, мне сейчас не до тебя и не до полицейских разборок с вором-наркоманом и извращенцем! — прорычал рассерженный инквизитор. Если покушение на территорию и имущество он ещё мог как-то стерпеть, то к своему телу относился крайне трепетно. Никто! Никто не имел права прикасаться к нему, да ещё так варварски посягая на его чистоту.       Рейвен попытался высвободиться из мёртвой хватки, но боль стала нестерпимой. Он зашипел.       — Вот что мы сделаем, я отпущу тебя, и ты немедленно покинешь этот дом.       — Окей, без проблем! — тут же согласился Рейвен.       — А если я ещё хоть раз увижу тебя в поле зрения…– для наглядности Мартти ещё немного приподнял вывернутую руку гостя, увеличивая и без того невыносимую боль. — Понятно?!       — Ай, понятно! Понятно! Пусти! Ай-яй-яй! — заскулил Рейвен.       Мартти отпустил парня и поднял пистолет, который успел выронить.       — Проваливай, так же как и пришёл. — «Боже, дай мне пережить только один завтрашний день. Я поймаю нефилима и уеду, наконец, из этого дурдома».       — Козлина! — Рей прижал к себе руку, обиженно глядя на инквизитора. — Такой симпатичный и такой… грубый. — Как же хотелось его грохнуть! Пистолет и каменное лицо священника его немного остудили. — Всё, всё, ухожу.       Нарочито стеная и ахая, он полез в окно, спрыгнул на землю, заваливаясь набок и снова застонал, хотя легко мог сделать всё куда грациознее, да и боль уже не столь остра, только рука онемела и плохо слушалась. Он хотел, чтобы священник видел, что наделал!       — Урод… ах… чтоб тебя… ай-яй!       — Ты кое-что забыл. — В спину Рейвену полетела пачка сигарет и жвачки.       Просверлив дырку в голове инквизитора, Рейвен демонстративно поднял только сигареты и, поскуливая да ворча, поплёлся по безлюдной дорожке в сторону циркового городка.       Мартти вздохнул, запрятал пистолет обратно под подушку и с досадой констатировал, что придётся потратиться ещё и на новый телефон. Он вытащил чудом сохранившуюся сим-карту и сгрёб остатки аппарата в мусорное ведро. За окном медленно светлело небо, возвещая о скором рассвете. Поспать так и не удалось.