Иная судьба

— Добро пожаловать в Пустынную Бездну, Ваше Высочество! — чуть ли не торжественно объявляет Мин Е, отшвыривая принцессу в противоположный конец своей небольшой обители. — Это, конечно, не светлые покои дворца, но ничего — привыкнешь. В конце концов, ради своей неблаговерной жёнушки, я могу и украсить это пространство драконьими головами, — горят глаза драконьи пламенем ревности. — Что, не нравится моя щедрость? — он оказывается возле дрожащей принцессы. — Ты же хотела моего внимания когда-то, что же изменилось? — Мин Е, словно самая ядовитая змея трёх миров, источает яд, жаля принцессу реки Мохэ своим поведением и словами. — Что, Цзю, больше не нравлюсь? — проводит он пальцами по её мокрой от слёз щеке. — Старый дракон не пара для тебя больше? — выходит он из себя от её взгляда полного отвращения, хватая обездвиженную и лишённую голоса девушку за шею. — Знаешь, ты быстро забудешь своего любовника, — почти ласково шепчет он, склоняясь над ней. — Господин, — дракон-бедствия рычит, когда один из демонов смеет мешать его воссоединению с женой и осуществлять свою «месть» за брачную ночь. — Тебе голова не нужна?! — находит он новый объект для выплёскивания своей накопившейся злобы. — Г-господин, — содрогается всем телом ничтожный демон под воздействием превосходящей силы. — Вы же сами просили сообщать о нестандартных с-ситуациях, — оправдывается несчастный. — Патруль реки Мохэ убит, — выпаливает тот, пока ещё может говорить. — Чего?! — А патруль Шанцин исчез… — И куда же они исчезли?! — Не знаем, господин. Вас оповещаем. — Жёнушка, обожди немного, я разберусь с делами и вернусь. Никуда не ходи, — больше похоже на издёвку, ведь Сан Цзю, даже имея огромное желание и шелохнуться не сможет, пока действие тёмных чар не спадёт. Демон шокировано смотрит на речного духа, но решает промолчать, чуть и так с жизнью не простился.

***

Воды реки Мохэ обычно спокойны, но в момент появления Мин Е с отрядом из Бездны русло реки уже бурлит от нестабильного течения. Отдав распоряжение, чтобы демоны оставались на месте и следили за обстановкой, сам дракон ныряет в Мохэ. Глубоководную реку что-то потревожило, водная стихия агрессивна, словно племя речных духов утратило над ней всякий контроль. Направившись ко дворцу своего тестя, Мин Е понимает, что на духов совершили нападение. Ему попадаются тела патруля окрестностей, а после — и простых жителей, и чем он ближе к центру, тем больше тел. Красивый дворец теперь превращён в кладбище и постепенно разрушается из-за стихии воды. Племя речных духов уничтожено, а бессмертная сущность Сан Цзю, заменившая когда-то святыню племени, украдена. У трона мёртвого правителя, который умер в муках, он находит жемчужину памяти, но только родственник сможет активировать её, чтобы узнать, что же тут произошло. Впрочем, Мин Е, проанализировав характер ран убитых, уже может сделать вывод, что тут постарались бессмертные. Причём один из воинов племени был достаточно силён, чтобы нанести рану нападавшему на него. Мин Е подбирает золотой, переливающийся радужным светом, кусок кожицы, имеющий чешуйчатый узор. Здесь побывал клан Летучих змей. Неужели в Шанцин устали ждать хода Владыки демонов и первыми устраивают диверсию, чтобы обвинить Пустынную Бездну в вероломном нападении на нейтральное племя духов? Дьявольский Бог был прав — Шанцин виноват во всём! Не ясно только почему именно племя моллюсков должно было пострадать. Больше походит на личную неприязнь и месть. Не стали же бессмертные генералы такими глупцами, что думают демоны не заметят их кровавого хода? Что-то определённо было не так… — Столько бессмысленных жертв, — отвлекают от мыслей Мин Е. — Князь Тьмы, — кивает дракон новоприбывшему. Почему и он тут? — Ступай, готовь легионы. Думаю, не за горами новая война с Шанцин. Мы должны быть готовы. — Без приказа Владыки… — Наш Бог-Дьявол растворился, что теперь, терпеть оплеухи бессмертных? Беру ответственность на себя, готовь легионы! И если нужно, то нападём первыми! — И всё же, в этой резне больше странного, чем логичного, — дракон-бедствия не хочет сглупить и начать новую битву по указке какого-то горного духа предавшего не единожды собственную жену. — Я разберусь в том, что тут странное, а что нет. В отсутствие Бога-Дьявола я отдаю приказы! «Ты даже не знаешь где он… Собственно, я-то знаю. Нет, легионы призвать лишним не будет, но оставить в Бездне, а Владыка пусть решает — имеет ли смысл начать новую бойню», — думает Мин Е, покидая реку Мохэ.

***

И, тем не менее, никакого удовлетворения от своей вылазки Тань Хуань не чувствует, как и раскаяния за содеянное. Старикашке нужно было просто сказать где его внук и дочь, но он выбрал наихудший для себя вариант — молчание. И это так разозлило! Кем он себя возомнил? Она, может быть, и не имеет высшего ранга божества, но всё-таки богиня, а этот моллюск, он вообще кто такой? Всего-то ничтожный дух! Её ученик сбежал, стерев метку обнаружения, а летучая змея, остыв, поняла, что погорячилась и пожелала его вернуть, только Цзи Цзэ к тому моменту уже отпустил мальчишку. Изначально она не хотела ничего такого, но не найдя мерзавку Сан Цзю, Тань Хуань решила наведаться к этим низшим ракушкам. Учитывая, что на противоположном берегу ошиваются демоны, она, разумеется, не пошла одна. Им пришлось убить патруль Бездны, а патрулю со стороны Шанцин она дала распоряжение сопровождать её и воинов клана Летучих змей. Она ни в чём не виновата, пусть этот старик корит себя и своё молчание. Скрывать местонахождение её ученика! Ха, да он точно в сговоре с демонами! Только на этот счёт она никаких доказательств не получила, но в любом случае, превентивная мера принята. Тань Хуань уверенна, что раз глаз на Сан Лина демоны положили, то лишь вопрос времени, когда бы старик под них прогнулся, отдав им реку Мохэ. Теперь честное сражение за эту речушку станет неизбежным. Летучая змея коварно улыбается: её Сан Лин всё ещё может стать Богом Войны, Чу Фэн должен лишь встретиться с Дьяволом. Уж какую-то безродную птичку он уничтожит на раз-два. Всё-таки она не зря уничтожила никчёмных духов. Мохэ, так или иначе, понадобится новый хозяин и, если Чу Фэн падёт, чтобы её Сан Лин стал Богом Войны, то не велика цена — отдать эту реку демонам.

***

— Вижу, Ваши шпионы уже оповестили Вас? — спокойно говорит Чу Фэн, когда Цзэ появляется на пороге главного зала дворца Бога Войны. — Наверное, мне стоило их прогнать, — он так спокоен, словно намеренно позволял тем следить за собой. — Будете отчитывать? — спрашивает у старшего бога совершенно его не опасаясь. — Я лишь хочу взглянуть на оружие Чжу-Цюэ, — вздыхает Бог Вечности. Не в его нынешнем состоянии вверять какую-либо вину, но тогда он по делу отчитал мальчишку, только тот воспринял всё в штыки и былого почтения Цзэ более не слышит в голосе молодого бога. — Взглянуть? А Вы, почтенный, разве можете видеть? — насмешливо спрашивает феникс. Вот наглец! Будь при нём глаза, посмел бы мальчик ему хамить? Вряд ли… Он думает, что Цзэ не на его стороне, но это вовсе не так. Бог Вечности просто хочет, чтобы новый Бог Войны был достойным небожителем, рассудительным и принимал взвешенные решения, когда делает выбор. Была ли добыча оружия взвешенным решением? — Я могу тактильно его увидеть. — Хорошо. Скрывать мне всё равно нечего. Как же! Что-то определённо ещё задумал! Чу Фэн подходит к слепцу и протягивает ему артефакт древних богов. Цзэ чувствует пульсацию силы и тянется к ней, дотрагиваясь, как ему показалось, до корешка какого-то деревца. И в этот миг он словно проваливается через время. Он видит, как птенца королевского фазана забирает из гнезда необыкновенной красоты и грации девушка, имеющая яркие зелёные глаза. И эта воришка не так проста, как может показаться на первый взгляд. В ней угадывается истинное божественное происхождение. Но Цзэ не зацикливается на незнакомке, его волнует только панический страх птенца, которого куда-то уносят — через облака, в высь, что за гранью. Девушка оказывается в редкой красоты саду перед мальчишкой, который пытается выходить лазурное драконье яйцо. Ребёнок хмурится и досадливо ворчит — ничего не выходит. Вдалеке кто-то плачет. Зеленоглазая вздыхает: опять младшая сестра что-то увидела и теперь бьётся в истерике от невозможности изменить то, что предопределено. Подсовывает птенца мальчишке, который уже кажется Цзэ знакомым, и идёт успокаивать другого ребёнка. Будущая Чжу-Цюэ росла любопытной птичкой, всюду хаживала и попадала в неприятности. Мальчишка только и успевал выпутывать фазана из историй, которые его питомец любил находить. Отчитывал и выпускал в вольные бега на поиски волшебных червячков. Ух, какие они были сытные в этом чудесном саду. Потом у мальчика появился белый тигрёнок и подрастающей птичке стало совсем не до веселья. Этот мохнатый зверёк — негодяй — постоянно на неё охотился. А когда вылупился дракон, мальчик только и успевал разнимать своих беснующихся в играх зверюшек. Иногда ему в этом нелёгком деле помогла сереброволосая девочка. Цзэ отмечает, что внешне они были чем-то похожи, но разные, словно Инь и Янь. Зеленоглазая часто на них ругалась, считая непослушными детьми. «Ты родилась, лишь для того, чтобы написать его Судьбу, но кто напишет её мне?!» — однажды срывается зеленоглазая и исчезает, разрушив весь дивный сад в котором, кажется, только-только начали мирно сосуществовать подросшие тигр, фазан и дракон. Вся зелень засохла, а земля под ногами стала безжизненным камнем. Тогда Чжу-Цюэ увидела первые слёзы своего хозяина. Питомцы окружили мальчика и своим присутствием начали его успокаивать. Зеленоглазая вернулась и, в качестве извинений за своё поведение, вручила младшему брату какого-то неказистого длинношеего уродца в чёрном панцире. «Постоянно прячется в своём камне, только клюв об него стесывать!» — негодовала любопытная пташка в те времена. Старшая восстановила причинённый дивному месту ущерб и куда-то ушла. Бесконечно долгое время четыре зверя, мальчик и девочка жили вшестером в этом чудесном месте. Дети развлекались, играя с зверьми или баловались нарастающей божественной силой, придумывая всё новые и новые заклинания. Цзи Цзэ видит, как создалась жемчужина Иллюзии, ныне спрятанная в пространственно-временном измерении Шанцин, и три других, похожих на неё. В эти жемчужины много энергии было вложено. «Если сила иссякнет, то будешь использовать, как помощь», — сказала девочка, отдав брату две свои жемчужинки. Он только посмеялся: его сила и иссякнет — такой абсурд. Может показаться, что прошла лишь пара лет, как Чжу-Цюэ оказалась в саду, но на деле же — несколько тысячелетий. Просто для обычного фазана время начало течь иначе, как и для трёх других друзей мальчика. Всё изменилось в тот момент, когда четверо зверей, убегая от нового подарка зеленоглазой, упали в озеро сосредоточия стихий. Последовал за ними и новенький «подарок» — золотой дракон, который был абсолютно диким и намного крупнее лазурного. Этот пруд изменил их, дав невиданные до этого силы, а на небосводе засияли ярче созвездия. Как же зеленоглазая злилась! Она изгнала осквернивших источник зверей, но вместе с ними ушли и мальчик с девочкой. Её плач ещё долгое время преследовал Чжу-Цюэ. Обретя духовные силы, звери начали своё совершенствование, путешествуя по мирам вместе с богами-детьми. Познавая чувства, они помогали рождению новых существ, открывали тайну совершенствования более слабым и, в конечном итоге, стараниями семерых, миры были упорядоченны, за облаками зародилось Небесное царство и не было больше беспорядка. Цзи Цзэ отшатывается, одно короткое касание, а ему открылась история, ранее недоступная утраченным глазам. — Можно ещё? — спрашивает Бог Вечности, Чу Фэн молча даёт своё согласие. — Вы поступили неправильно, — кладёт руку на плечо мужчины Чжу-Цюэ. Тот в скорбной позе подпирает лицо ладонью. Красная птица в своём обличье воительницы встаёт перед господином, и сердце её сжимается от вида стекающей через пальцы чёрной крови. — Я дал ей свободу, — думая, что решение верное, сообщает мужчина. — Но каким образом?! — негодует молодой мужчина с белыми волосами, что прорежены чёрными прядями. — Вы сказали, что просто передумали и больше не хотите её даже видеть. И всё за день до свадьбы! Нет, конечно, небесные рады тому, что вы якобы взялись за ум, но так всё равно не делается. Даже адекватную причину не назвали. Думаю, хотя бы это госпожа заслужила. — Бай-Ху, не нужно, — пытается остудить пыл Хранителя Запада Чжу-Цюэ. — Что «не нужно»? Когда исчезла Судьбоносная красная нить ему было наплевать, он всё равно шёл у неё на поводу, а стоило Богине Кары от угроз перейти к действию, так ничего дельного не придумал, как сказать, что «не хочу». Пфф! Она даже не знает, что с Вами! — не унимается Белый тигр. — Это выглядит, как… — Как «что»? Ну же, говори! — распрямляется раненный бог. Красивое лицо искажено гримасой неподдельного гнева, а из-под закрытых век стекает чёрная кровь. — Поигрался и выкинул? Так это выглядит по-твоему?! Ты к ней больше всех привязался! Вот и вали к ней! — ладонь касается лица и он начинает отчаянно смеяться. Ему тоже больно и неприятно, что он так поступил. Чжу-Цюэ отчасти его понимает. Богиня Кары, вероятно, ответственность несёт даже большую, чем божество бракосочетания, за пропажу Судьбоносной красной нити. Но когда и это не принесло результата, она пошла дальше — создала отраву для разрушения божественных глаз. Глаза уничтожаются безвозвратно, а вместе с ними исчезает и артефакт с ними связанный. Господин об этом узнал, но он всегда прощал Богиню Кары, ведь эта женщина ему, как мать. Отправив Юйлин в Асурское царство для подготовки к свадьбе, он принял облик асуры и вместо неё ответил на приглашение Богини Кары. Зная, чем чреват приготовленный напиток, он всё равно его выпил. И всё это ради того, чтобы две дорогие женщины в его жизни больше не страдали друг от друга. Только Богиня Асур оскорблена расторжением помолвки, а Богиня Кары ещё даже не догадывается, какой ущерб случился от её действий. — Разумеется, но для начала, — демонстрирует оскал Бай-Ху и мечи «Когти Тигра» появляются в его руках, сверкая острыми изогнутыми клинками. — Брат! — Чжу-Цюэ, до последнего не верит, что Хранитель Запада пойдёт на это. Бог дезориентирован, он не понимает, что сейчас происходит и даже не знает откуда придёт атака, и придёт ли? Он всё ещё силён, но, как бы то ни было, без своих глаз он лишь игрушка в лапах расчётливого кота. — Хватит! — встаёт на защиту Верховного Бога Красная птица, когда один из мечей в опасной близости от горла Владыки рассекает воздух. Происходит столкновение их сил из-за чего дворец Верховного Бога сотрясается, колонны небосвода трескаются и несколько барельефов золотых драконов осыпаются. — Хватит? Он даже не любил её никогда! Думает, что принёс жертву? Ничего подобного! — от ненависти до любви всего шаг. Бай-Ху, который изначально невзлюбил Юйлин в последствии искренне её полюбил, но его любовь всегда была для неё тайной. — Пусть лучше ненавидит, чем мучается чувством вины, — сжимая лезвие меча Бай-Ху, позволяя ему ранить свою ладонь, говорит Владыка шести миров. — Или мне нужно было позволить ей потерять глаза и лишиться самого дорого, что у неё есть — собственной силы? А после наблюдать, как она сходит с ума? Чтобы у неё тогда осталось? Адский огонь — дар моей сестры, дух Бога Асур — наследство её отца, что я ей передал, а Повергающий В Прах — выстраданный ею лично артефакт. Неведение — моя последняя милость для неё. — Вы такой дурак, — хмыкает Хранитель Запада, отзывая оружие. — Что случилось? — только что вернувшиеся с собрания богов Сюань У и Цинлун застают неприятную картину, но не понимают причин агрессии своего брата на Владыку. — Ничего… — отворачивается Верховный Бог. — Пока вы будете моими глазами. Никто, слышите, никто не должен знать, что я утратил Взор Вселенной. — Но рано или поздно это все поймут. Не проще ли… — Уходите… — обрывает Цинлуна бог. Ему нужно уединение, а не выяснение, как всем им дальше быть с его неполноценностью. А Небесное царство? Все уже привыкли к его странностям. Память запечатлевает фигуру осевшего бога и подбежавшего к нему маленького монстрика — отчего же на сердце тревожно? Чжу-Цюэ знает, что Шанди больше не будет тем, кого они знали. Ему будет трудно привыкнуть обходиться без Взора Вселенной. Уже сейчас он очень уязвим. Но она и братья будут его защищать несмотря ни на что, а ещё своё обучение скоро окончит Цзинвэй. Синяя птица и будет его новыми глазами. Интересно, он знал, что навсегда станет слепым, когда встретил её? Даже проведя столько времени подле Верховного Бога, Чжу-Цюэ не смогла понять его действий до конца. — Таотэ, позаботься о нём, — вздыхает Хранительница Юга, и грустно улыбается, вспомнив, как из ядер поверженных монстров в Царстве асур возродились два величайших чудовища шести миров. «А Таотэ не отдам — будет мне напоминать о тебе, Бедствие!», — смеясь, сообщил Шанди, когда Юйлин раскричалась о том, что тот, перед своим отбытием в Небесное царство, подсунул ей мелкую змеюгу в опочивальню, даже не спросив, а нужен ли ей этот проклятый змеёныш! «Владыка, осмелился назвать меня жирной в моём же царстве?!» — даже суровые асуры качали головой и вздыхали: к тому времени все уже поняли, что страннее парочки шесть миров ещё не знали, а запросы Владыки могут либо привести к смирению, либо к мольбам всем богам подряд, лишь бы только тот ушёл. И вот его отбытие может сорваться только из-за нелепого выяснения — чьё царство-то на самом деле?.. Таотэ, правда, напоминание ему о ней? Цзи Цзэ ощущает некую обречённость, когда видение прерывается. Он чувствует себя вновь маленьким мальчишкой, родившимся с костью бессмертного. Столь незначителен он перед великой древностью. Ему ведомо всё? Ему ничего не ведомо! Как можно называть себя богом, когда на деле одно касание до оружия Хранителя Юга, а он уже без сил. Эти воспоминания опустошили его и без того не до конца восстановившуюся энергию после лечения Сусу. Но это же не игры разума и он видел то, что видел? Как же ему не хватает глаз… Он смеётся от своих безумных мыслей. Несмотря на схожесть — Дьявол и Шанди — разные? Как бы ему хотелось, чтобы это было так. Владыка демонов не слеп, а его артефакт — Убийца Богов и есть Повергающий в Прах, который Шанди так хотел сохранить. Мог ли тот Шанди из видения Чжу-Цюэ стать Дьявольским Богом? Нет, такого просто не может быть! Версия, что злой бог дитя Юйлин и Шанди кажется куда реальнее. Великий бог ослеп, и с асурой расстался не очень хорошо. Если Бог-Дьявол родился и воспитывался в ненависти к отцу, то вполне вероятно, что возненавидел всё то, чему благоволил Шанди. Наследование артефактов не сложный процесс, когда задействованы прямые потомки, и сын просто мог отобрать, то, чем владел Шанди, убив его, а Юйлин сама передела свой артефакт. Вот она правда! Но не объясняет странности того, что Дьявол боится того, как думает Цзэ, он убил давным-давно, да и голос в голове требовал пробуждения. Шанди не мёртв! Но почему его артефакты отвечают Дьявольскому Богу? Копьё Мин Е не отвечает ему, после того, как тот стал демоном, но и Сан Лина не признаёт, потому что Мин Е всё ещё жив. Если Шанди жив, то как Дьявол смог подчинить себе два его артефакта? Не утешительный вывод: добровольная передача или же разрешение на использование. Но отдать такие могущественные артефакты тому, кто пылает ненавистью ко всему живому? Вряд ли. — Что же Вы видели? — тихо спрашивает Чу Фэн. — Ничего, просто оружие невероятно сильное, — не хорошо это — лгать, но с мальчишкой нужно быть предельно осторожным. — Ты уже смог его активировать? — Увы… Это лишь коряга в моих руках. Кстати, должен Вам сказать спасибо, если бы не найденные Вами записи, то я, возможно, так бы и считал легенды моего клана лишь легендами. В Шанцин всегда думали — всё что может быть связано с когда-либо существовавшими богами находится тут, но мир смертных тоже богат на тайны прошлого. Если бы не упоминание в вашей книги асуры, то я так бы и считал сказкой то, что монолиты и есть застывшие в посмертии изваяния древних богов. Их оружие так велико, что могло поддерживать камень, в который те обратились. — Ты это задумал? — теперь Бог Вечности понимает, что и другие монолиты могут поддерживаться с помощью артефактов Хранителей. — Извлечь оружие и из других монолитов?! — охает Цзэ. Нет, будь при нём реальность он бы непременно узрел такие планы и помешал. В прошлых видениях, когда ещё глаза служили Цзи Цзэ, этого не было. Не видящий собственную судьбу Цзэ не знал, что будет искать упоминания о Шанди, а значит он никак не мог предвидеть, что книгу мастера над оружием увидит Чу Фэн. Если монолит Чжу-Цюэ разрушается, то разрушение и остальных для человечества станут подобны надвигающемуся концу света. Это напрямую только усилит Дьявольского Бога и его демонов. — Пока я не понял, как подчинить Алое Пламя, поэтому не стоит тревожиться за остальных. Я понимаю к чему может привести разрушение хотя бы одного изваяния. Но разве я мог упустить шанс покончить с этим демоном раз и навсегда? Уловки и ловушки — это бессмысленный риск. Формации — не надёжны, а этот артефакт способен положить конец Богу-Дьяволу и ознаменовать нашу победу над злом. — Но станет ли оружие Чжу-Цюэ идти против него? — задумывается Бог Вечности. — Разумеется, он — зло. — Что есть зло, а что добро? Правда, скрытая за светлым ликом, подобна злу, — оборачивается Цзи Цзэ на легкий звук шагов богини Летучих змей. Чему быть, того не миновать — Тань Хуань ступила на тропу ведущую к смерти.

***

Как же раздражает! Он им нянька, что ли? Пошли они за солью, а ему следи за этой недорыбиной! Неужели Мин Е не мог просто убить своего сыночка? Не так забавно, но он бы сейчас не кривился от одного взгляда на этого бессмертного. Ведь если его убьёт он, то придётся выкручиваться перед Сусу — таланта ему хватит, а вот её веры, что он ни причём, вряд ли. Или рискнуть? Но она не простит. А чего это вообще его волнует? Он же может нарушить данное ей слово, ничего ему за это не будет, но боги так не поступают, если обещали, то выполняют… Но такая нелепица его никогда не заботила, а тут… Под тем светом определённо пережарился. Да, кстати, почему эта чешуйчатая кишка заботит Сусу больше, чем он?! Всё, жалость к ущербному пересилила её волнение о нём из-за лепета хули-цзин, что сама она не справится с выхаживанием болезного? Он вообще-то тут жених, а по факту муж, а не этот юнец! Он тоже раненый и, как демон, чуть не откинулся от того света! Так называемый «Приказ Небес» неплохо встряхнул его меридианы и даже до сущности почти добрался. А наглый Светлячок — единственный, кто был рад этому событию. Похоже, его второе «Я» имеет зависимость от чистой светлой ци, а в то, что то видение была самая чистейшая светлая ци, что он испытывал в своей долгой жизни, сомневаться не приходиться. Как и в то, что забродивший дух рисового вина подставил его! Упустил он Судьбоносную красную нить, а на долю Бога-Дьявола легла участь её носить. И тот был прав, назвав их с Сусу мужем и женой, но девушка, конечно, вряд ли поняла, что же случилось. А он — бог — и чувствует новый артефакт в своём теле. Точнее «на» теле. Легкий, но не безобидный. Он буквально делает их мужем и женой! Мало того, что он и так от Бедствия не в состоянии избавиться, так теперь и вовсе Небеса «наградили» жёнушкой. Дьявол думал обхитрить Небеса, женившись на бессмертной, как демон? Из лучших побуждений о её чести думал? Безусловно это так, но Небеса над ним только посмеялись. И если Бедствие поймёт, как артефакт работает, то она его же силой сможет пользоваться. Это же полный крах для Владыки демонов! Вряд ли, конечно, тёмной ци Неба и Земли, но вот мощи его сущности бога вполне хватит, чтобы Сусу всю Пустынную Бездну поджарила подвластной ей светлой ци. Артефакт-уравнитель делает вторую половину под стать, в этом его основная цель, а значит был создан для бога такого высшего порядка, что никто не смог бы сравниться с ним в силе и быть по-настоящему равным. Только почему он попался в эту ловушку? Единственный положительный момент этого принудительного обстоятельства — то, что он теперь точно может практиковать с Бедствием парное совершенствование, не боясь, что Сусу улетит к своей мамочке. Разумеется, он сделает всё, чтобы Бедствие не узнала, что всё его теперь и её. Но вот парное совершенствование… «Признайся, старичок, что лично хочешь испытать, что это такое», — подтрунивает над ним второе «Я». — Как же меня злит твоя морда! — рычит Дьявол, впечатывая ладонь в лицо бессознательного Сан Лина. Его, в принципе, всё злит — эта эмоция и без Нити любви активничает в нём. «Впору обокрасть этого седовласого гадальщика на успокаивающие настойки из трав, — думает Дьявольский Бог. — А то неровен час и устрою маленький конец света, обрушив Небеса». О да, он очень хочет это сделать. — Что ты делаешь? — спрашивает вошедшая Сусу. В руках замершей девушки дымится чаша с каким-то отваром, а сама она внимательно оценивает действия жениха. «А вот и травки», — посмеивается Светлячок. — Да ничего, — пряча взгляд, бурчит демон и убирает руку от бессмертного. «Ага, сама невинность», — ехидничает наглец в его голове. — Ты что, собирался убить моего… — пришедшая следом за Сусу лисица малость запинается, видимо, никак не может определиться, кто для неё этот дракон, — спутника в мире смертных? — выкручивается она. — Сусу, не верь ничему, что он сейчас скажет. Демоны те ещё обманщики. Отойди! — подходит лисица ближе и указывает Цзиню на противоположный угол комнаты. — Если бы не Сусу, я бы уже давно растерзал тебя и поглотил твоё ядро, — хватает он наглую и, судя по всему, до безрассудства бесстрашную хули-цзин за шею. — Такая теперь слабачка, но сойдёшь, — облизывается он. — Не пугай мою цзе-цзе, — закатывая глаза, вздыхает Бедствие. Проходит к столу и ставит на него чашу. Она не воспринимает его всерьёз? «Это называется доверие, олух», — разумеется, этот Светлячок самый умный, а он тут из них — единственный дурак. — Не думай, что отпускаю её ради тебя, — он отталкивает лису к раненому дракону и подходит к своему Бедствию. — «Если бы не Сусу» — твои слова, — хихикает девушка. — И спасибо, — искренне говорит она. — За что? — не понимает демон. — Ты, несмотря ни на что, не трогаешь Пянь Жань, и Рыбёшку помог донести. — Благодарность, словно нож в сердце зла, — закатывает глаза мужчина. — Тем более, я тебе помогал — это само собой разумеющееся, — доносит простую истину. — До червяка и его объекта для спаривания мне и дела нет, — а на этих словах Цзинь немного слукавил. — Фу! — Сусу морщится от последних слов и качает головой, но улыбка всё равно не сходит с её личика. — Ты не злой, скорее вредный. — Ха! Расскажи это другим, пусть тоже посмеются, — Цзинь внимательно смотрит на то, что принесла девушка. — Что это? Всё-таки сделаем супчик из дракона? — берёт чашу Цзинь и принюхивается. — Это для тебя. Увидела нужные травы в лавке травника и решила… — Обокрасть честного человека? — притворившись, что ужаснулся, округляет глаза Цзинь. — А ещё бессмертная, одарённая чистым духовным телом… — говорит с осуждением, вздыхая. — Он сам Пянь Жань отдал! — возмущается Сусу. — «Очарование лис» и «обокрасть» — это синонимы, так что… — пожимает плечами демон. — Ой, не хочешь — не надо, — заводится Сусу, пытаясь отобрать чашу у демона, но он с лёгкостью уворачивается от её попыток. — Жёнушка решила позаботиться обо мне, разве можно отказываться? — улыбается довольный Цзинь, а Сусу только больше ворчать начинает. Демон делает глоток и морщится — что эта женщина туда намешала, что даже ему дурно становится? Вкусовые рецепторы чуть ли не кричат о том, чтобы он выплюнул эту гадость — целее будет. Но вопреки предупреждениям об опасности, Цзинь отпивает ещё. А Сусу во все глазища внимательно смотрит и вздрагивает, когда он не сдерживается и начинает кашлять. — Что это? — невероятно, но, кажется, Сусу смогла сотворить невозможное и создать зелье настолько отвратное, что впору его применять на узниках в подземельях Бездны в качестве особой пытки. — В памяти Юйлин это восстанавливающий отвар асур, — виновато отвечает Сусу. — Но она точно не знала в каких пропорциях смешивать, поэтому пришлось наугад… — кажется, девушка расстроилась, что у неё не получилось. — Если всё так плохо, то не нужно… — Почему? Это же ты сделала, — залпом выпивает. — Тем более, разве лекарства бывают вкусными? В следующий раз, уверен, будет лучше. «Слабоумие и отвага, — где-то внутри качает головой Светлячок. — Отравит же так с твоего позволения». Кажется, кто-то испугался дьявольского Бедствия? Ну надо же! — Мне правда лучше, — своими словами Цзинь заставляет сиять глаза Сусу. Касается её нежной щеки и очень хочет оказаться где-нибудь, где никто не будет им мешать, но внимание к себе привлекает вскрик Пянь Жань. Цзинь глаза закатывает — какая беспомощная зверюшка. На глазах лисицы Сан Лин превратился в малюсенького дракончика, а та и не знает, что делать теперь с этим новым обстоятельством. Но Сусу, мигом бросившись к сестричке, успокаивает её и говорит, что так происходит восстановление и чтобы не тратить ресурсы ни на что иное, тело принимает самую безобидную форму, к тому же в этом размере Пянь Жань будет проще заботиться о нём. — Правильно, отнесите в ёмкость с солёной водой, немного трав и на огонь, так и супчик будет готов, — не может себя сдержать Дьявол, за что и удосуживается укора от Бедствия. В итоге барышни его прогоняют, видимо слишком частое упоминание об изысканном супчике из дракона не сподвижник их терпимости. Хмыкнув, Цзинь отправляется на прогулку. Тем более, божественное бремя никто не отменял, и демонический меридиан необходимо напитать силой.

***

Поставив емкость с водой и дракончиком у изголовья кровати, Пянь Жань устало плюхается на неё, и с благодарностью смотрит на присевшую рядышком Сусу: если бы не она, то как знать, смогла бы она помочь хоть чем-то Сан Лину. Дурак он всё-таки, зачем попёрся за Мин Е? Конечно, плохо, что тот забрал его мать, но парнишка переоценил себя, а ведь должен был уже понять, что не ровня демону-бедствия. И сколько он так восстанавливаться будет тоже не понятно. Мечтала Пянь Жань в детстве о необычном питомце, что же, Вселенная её услышала, но только спустя огромное количество времени, что даже как-то не смешно. — Так что у тебя с Цзинем? — проверяя в последний, десятый, раз, что дракончик не утонул, спрашивает Жань. — Жёнушкой назвал, на их Злобнейшество огрызнулся, да и сама ты больно смело себя подставила, вступившись за него. Я, конечно, услышала, что любишь его, но в последнюю нашу встречу ты ещё в размышлениях была на его счёт. Кольцо вернуть хотела даже, как узнала про духовное оружие. — Знаешь, я поняла одну вещь, если вернуть ему кольцо, то он зарядит им же в центр моего лба, — мимолётно дотрагивается до своей метки Сусу. — А после ещё и обижаться будет. Но я свои чувства осознала в момент, когда он разозлился на меня, назвал пустым местом. Я ушла, попросту сбежав, и мне было так больно от этого, так грустно. Я словно поняла, что не обращала внимания на свои чувства только из-за того, что он рядом всегда. А узнав, что я ничего для него не значу, меня как молнией ударило. — Подожди, — останавливает бессмертную Жань. — Хочешь сказать, что настолько жалкая, что вернулась к нему? Он делает мне больно, ну и что — так выходит? — не до конца понимает свою младшую лисица. — Не совсем, — качает головой Сусу. — Я попала в праведную секту, когда сбежала, — лисица выразительно изгибает бровь. — Это сущий кошмар, не спрашивай. Но Цзинь, я интуитивно знаю это, не бросал меня никогда, незримо следил за мной, но не вмешивался. То ли уважал моё решение разлучиться с ним, то ли ему гордость не позволяла явиться передо мной, пока не позову. Но из-за меня он убил всю секту… — Постой, я что-то слышала. На территории Великой Ся пала одна школа… Так это вы? Сусу, вот это из тебя демоническая бессмертная вышла! Но почему? — В окрестностях школы начал орудовать неуловимый демон, по крайней мере, все невзгоды свалили на Цзиня. Это он был, можно не сомневаться, но вряд ли так уж и виноват в несчастьях. А прибывший имперский чиновник заметил, что кольцо Цзиня источает демоническую энергию. Хоть я и провела там год, но меня обвинили в том, что я в сговоре с демонами, а когда Цзинь явился меня спасать от праведного дознания, то и думать нечего — я точно какая-то ведьма, пусть и бессмертная по рождению. Нас ранили, очнулась я уже в племени Июэ. И знаешь, не знаю, что же за заклинание было на клинке того старейшины, но тот будто всю жизнь из меня высосал. До сих пор какие-то отголоски чувствую, некую слабость. И если бы не пятьсот лет, которые мне подарил Цзинь, то я вряд ли бы отличалась чем-то от человека сейчас. — Ты же не можешь принять тёмное совершенствование, как он мог сделать для тебя столь щедрый дар?! — Он подарил мне светлую энергию. И он сказал, что никто не пострадал, — будто бы оправдываясь, добавляет в конце девушка. — Да как же! — не верит этому Жань. — На дороге такое богатство не валяется, и исходить может разве что от бессмертной сущности, — словно пытаясь уличить демона в нехорошем, добавляет она. — Цзе-цзе, я знаю, что он и кто он! — резко сообщает Сусу. — Можно лишь догадываться, где он взял совершенствование для меня, но я не хочу и не буду в это лезть. Изменить ничего не могу, только принять с благодарностью такую заботу обо мне! — Ах, остынь! — выдаёт смешок Пянь Жань. — Я не осуждаю Цзиня, он вообще удивительный демон. Даже я не догадывалась о его происхождении. Вестник Смерти, ну надо же! Он, наверное, сильнее даже всей этой злобной четвёрки вместе взятых. Или когда-то был… В прочем, как и все мы, — вздыхает демоница, вспоминая об утраченных хвостах и силе. — Но он делает тебе очень дорогие подарки, а ты говоришь, что ничего у вас не было. Удивительный демон… — всё поражается она. Даже можно решить, что в нём скрыта некая святость, раз взамен ничего от Сусу не ждёт. — Я его невеста… — Чего?! — подскакивает Жань, думая, что ослышалась, но судя по уверенному виду Сусу, та никак не шутит и лиса всё верно услышала. — А ну живо рассказала мне всё! Потому что явно что-то было до праведной школы. Во-первых, как что-то слабенькое, вроде тебя, сбежало из Бездны? Сусу вздыхает и жалеет, что отпустила служанок на отдых, не распорядившись подать еды и напитков: рассказ не получится кратким. Пянь Жань слушала Сусу с открытым ртом, поглядывая на ёмкость с дракончиком, который, что называется, везде поспел — и в Бездне суету навести, и в её личной жизни, возможно, и в Шанцин, ведь от чего-то он оттуда сбежал. А после услышанного о случае с цилинем вообще считает, что легко отделались эти два дурня — Сусу и Цзинь. Такую редкость погубила, а ей, считайте, ничегошеньки, и Цзиня, перешедшего грань в общении с девушкой, отпустили с малыми жертвами с его стороны в то время, как Пянь Жань отдала свои хвосты за одно лишь общение с бессмертным. О Цзинвэй та слушает с любопытством, о ней лисица никогда и не ведала даже. Сусу не рассказывает ей всё. Например, она молчит об асурах и древних богах. Трудно объяснить, что миры были обширнее и больше, тем более, она ещё до конца сама в этом не разобралась, память Юйлин ведь определённо не полная. И не знает, сообщить ли о том, кто её мать? — Значит, птички в скором времени гнездоваться будут, — улыбается Жань. — Что?! Ты знала кто я? — Да все знали, думала и ты знаешь, но лишний раз не расстраивала, мало ли никогда бы не смогла стать полноценным фениксом. Тем более, твой отец Ди Мянь, а если мать не богиня Чу Хуан, то кто? Просто, демоны, ну вот такие мы, — не нашлась, что сказать на все те злые слова, которые получала Сусу в Бездне. — Да я же!!! — впору сесть и разрыдаться — даже Пянь Жань знала и молчала. Одна только Сусу верила, что какая-то нагулянная от бессмертной, живущая по непонятной причине. Точнее ясна причина: Владыке демонов просто скучно было, вот и жива Сусу. Он же не мог предполагать, что она Цзиня у него украдёт. А вообще, неблагодарное это дело — рыться в мотивах того, кто делает, что хочет без всяких на то причин. Бог-Дьявол знает, где они, в любой момент передумать может, вернуться и забрать их с Цзинем жалкие жизни. — А-а-а! — вскрикивает Сусу. — Мне надо… — и убегает, оставляя Пянь Жань в полнейшем недоумении.

***

Сидя на пригорке в отдалении от деревни, Дьявольский Бог собирает отрицательную силу и направляет её в демонический меридиан, напитывая тот энергией. — То, что ты знаешь, где я нахожусь, не повод ко мне бегать, — сквозь зубы говорит Дьявольский Бог, когда чувствует колебание рядом, знаменующее появление Мин Е. Вздыхает и открывает глаза, выходя из медитации. Встаёт и внимательно разглядывает демона-бедствия, а тот чем-то встревожен. — Река Мохэ… В Шанцин сделали ход. — Ты — проклятый бог, справишься и без меня, — отмахивается от подчинённого тёмный бог. — Но Ди Мянь отдал приказ собрать легионы! — звучит, как вопиющая новость из уст дракона, но Дьявольский Бог только хмыкает. — Это иногда полезно, а то засиделись. Но Шанцин без Бога Войны не заслуживает и толики моего внимания. Твоя звезда поблекла, а новая так и не зажглась, так что, что бы там они не предприняли, вы и без меня справитесь. Так что именно произошло на реке? — любопытство оно такое, прорывается даже через толщу равнодушия. — Всё племя речных духов уничтожено кланом Летучих змей! — Какие милые небожители, — выдаёт злой смешок Дьявол. Странно, но он проворонил такое событие, видимо, всё же их не разом убили, так что ничего необычного в этом для него и не было. — Но их смерть может заботить, разве что, тебя. Родственники, как-никак, — оскаливается Владыка. — Кстати, насчёт этого — мог бы и «рыбу» свою забрать, чего только принцессу? — недовольно ворчит он. — Ты ей сказал о семье? Нет? Ясно. — Скажу… — но Мин Е озадачен, какую рыбу Владыка имел ввиду? — Ты явно не на любезную экскурсию по Бездне её пригласил, чего ради беспокоиться о таком? — Она всё равно должна узнать, — какая-то совесть у Мин Е имеется, держать в неведении Цзю он не будет, но момент оттягивает всё равно. — Не мешай ей, когда мстить начнёт. Дракон качает головой: Цзю не из тех, кто станет кому-то мстить. Её поглотит горе, но никак не жажда мести. И он не станет её трогать, даст ей время прожить это горе. Большей милости от демона той ждать не стоит. — Боги Шанцин — словно дети — такие глупые, — закатывает глаза Дьявольский Бог. — Если племени больше нет, можешь отдать Сан Цзю её сущность, заодно и свой долг перед ней частично закроешь, — должен ли он проявлять участие к этой паре? Нет. Но почему-то даёт совет до которого драконьи мозги вряд ли без его вмешательства додумаются. — Сущности нет, её забрали. Дьявол вздыхает: не то, чтобы ему вообще есть какое-то дело до этой принцессы, Мин Е и прочих, но бессмертные небожители выглядят в его глазах всё больше и больше обыкновенными мразями. Племя тех речных духов — слабое, никакой чести с ними биться нет. Клан Летучих змей сильнее и богаче в разы. Какая слава им может быть в том, что они погубили духов, соблюдавших нейтралитет? Никакой. Обвинить демонов? Могут, конечно, притянуть за уши сей вероломный поступок на их сторону, но опять же — Шанцин не станет на защиту тех, кого уже уничтожили. Это не весомый повод, чтобы свои армии посылать на заведомо проигрышную битву с демонами. Но вот если Бездна бросит им вызов, то выбора у них не останется. В этом и смысл — растормошить злого бога, чтобы лишний раз убедиться, какой он злодей? — Их просто убили или?.. — интересуется Дьявольский Бог. — Правителя пытали. Значит у Тань Хуань была определённая цель в центре Мохэ. Бог не забыл, что именно летучая змея явилась за Сан Лином. Дракон, если верить лисе, да и он сам не отрицал, что сбежал из Шанцин. Получается, эта недобогиня не смогла его найти и явилась в Мохэ, чтобы вернуть мальчишку. И вряд ли правитель духов знал, где его дочь и внук, но если бы и знал, сказал бы? Выходит, что речные духи погибли лишь из-за приступа гнева какой-то девчонки в золотой шкуре? Хотя чего ожидать от дочери Тань Хао, она просто впитала в себя всё худшее, что было в её отце и приумножила. Шанцин не имеет к этому отношения в прямом смысле, но если хитрости девчонке хватит, то она может очернить и так не доброе имя Дьявольского Бога. Получается, если легионы выступят, то это будет на руку её «чистой» совести. — Легионы пусть будут готовы, но Пустынную Бездну не покидать, и в битву с Шанцин не на своей территории не вступать, какими бы ни были провокации! — впервые он против того, чтобы Бездна и Шанцин вновь схлестнулись. Он знает, что демоны победят, но подтверждать ложь Тань Хуань не собирается. Он Владыка трёх миров и четырёх континентов, а не марионетка какой-то змеи!