Иная судьба

Пянь Жань никогда не лезла в дела Пустынной Бездны. Это её дом и только. Ей, конечно, невероятно повезло с происхождением, и с рождения она не была обделена силами. То, к чему иные демоны стремятся тысячелетиями, она получила всего лишь родившись и только приумножала свою силу. Могла получить больше, обладай она безжалостным нравом, но она слишком мягка для демона её уровня. Ничего сверх меры и никогда не убивала. Подшутить могла, веселя себя в мире смертных, но чтобы ради силы кого-то жизни лишить — такое ей не по нраву. Лисам дарован свет Луны, и они могут совершенствоваться и без похищения энергии, но они бы не были демонами, если бы этого было достаточно. Всегда хочется больше. Пянь Жань удавалось сдерживать себя и не привлекать внимания к своей персоне. Даже Богу-Дьяволу не было до неё дела, а теперь она не знает, как ей быть. Утратить могущество — смерти подобно в её мире. И праведный даос теперь лишь полбеды, более сильные демоны отныне могут отловить её и напитать себя силами лисицы. Нет больше в Пянь Жань отпугивающей ауры девяти хвостов, и даже имя не помощник: остаться с тремя хвостами — позор для лисицы рода Пянь. От неё отрекутся все родичи. И каков выход? Убивать ради силы? Но сможет ли? Разыгрывать из себя злого демона куда проще, когда за спиной девять хвостов, а не три! К тому же у неё зависимость от этого бессмертного дракона, терять его из виду она не может, как и охотиться при нём. С другой стороны, лисье обольщение всё ещё при ней, влюбить в себя дракончика и продержаться десять тысяч лет под его защитой — вполне неплохая мысль. Владыка вернёт ей четыре хвоста, а к тому моменту она, может быть, сможет с помощью света Луны восстановить два и вот, вновь девятихвостая лиса, но без жертв. Ну, точнее жертва будет одна — Сан Лин. Его придётся устранить, дабы вернуть утраченные хвосты у верховного психа, только бы от яда избавиться к тому времени. Самый лучший вариант, ведь если пойти кровавым путём, можно потерять себя и утратить свободу, которой Жань так дорожит. Сила как зависимость, её всегда будет мало. Пристрастившись к убийствам ради неё, остановиться уже невозможно. И вот странно, но её тёмная сторона не нашёптывает ей, что из-за глупого дракона она попала в эту ситуацию. Не было бы Сан Лина, каждый хвостик был бы при ней. Скорее, у неё желание придушить лиса, давшего ей яд. И это тоже вариант возвращения былой силы, можно сказать, что идеальный. Но кто украдёт ядро лиса ради неё? И вновь мысли возвращаются к Сан Лину. Да, пожалуй, она лишь притворяется хорошей, на деле же хитрый демон, думающий, как чужими руками вернуть былое. Развратит юнца и убьёт шарм его наивности. Боится утратить себя, а его готова подставить — хороша, ничего не скажешь. За время путешествия с ним и Сан Цзю она как-то даже прониклась отношениями матери и сына. Госпожа Цзю его очень любит, а как узнала, что же на самом деле произошло, что в неприглядном виде обнаружила любовников в своём доме, так и вовсе чуть не устроила Кару Небес для наглой вертихвостки лисы. Да, Пянь Жань считала себя единоличной жертвой, но если копнуть глубже, то и Сан Лин не по доброй воле возлёг с ней. И озадаченность с возможным смирением и принятием на лице Сан Цзю сменилась праведным материнским гневом, в котором лишь брошенное в её сторону: «Мерзавка!», являлось самым безобидным. В тот момент Её Высочество очень напоминала мать самой Жань — за своих лисят демоница могла любому глотку перегрызть. Но это касается лишь лисят, до взрослых детей, навещающих её время от времени той и дела нет. Если не прогонит, уже благо. И тут как раз и кроется отличие речного духа от матери лисы. Сан Лин — взрослый уже, по крайней мере, для утех уж точно дорос, а вот для своей матери он всё ещё ребёнок. Так, наверное, будет всю их жизнь. И когда Пянь Жань это поняла, ей стало как-то тоскливо и завидно. Почему у демонов не так? И это ей ещё повезло с родителями, у некоторых демонов нет и таких. Между демонами и бессмертными отличие в том, что последние своих не бросают, а в её племени это в порядке вещей. И матерью она такой же будет, как и её мать, не сможет, наверное, как Сан Цзю беспокоиться о своей частичке. И никакие слёзы ей не помогут стать лучше. — Проклятое бессилие! — шмыгает носом Пянь Жань, утирая скатывающиеся по щекам слёзы. Всё проклятый эмоциональный переход из-за резкой смены состояния. Шок от утраты хвостов уже прошёл, и ей остаётся лишь пожинать опустошение внутри и задумываться — была ли то милость или издёвка? Три хвоста лучше, чем развоплощение до обычной лисицы, но и хуже, чем смерть. Неподалёку что-то разбивается, и Жань, будто очнувшись, смотрит по сторонам. Они в доме, где живёт Сусу в племени Июэ. Воспоминание, как она добралась сюда очень смутное, ведь шок был сильнее. Тут же находится и великий демон-дракон, а у его ног осколки керамической утвари. Ранее, именно звук от разбившегося предмета и выдернул Жань из мыслей. Но кто такой смелый, решившийся на то, чтобы что-то бросить в одно из бедствий? — Не подходи даже к нам! — кажется Её Высочество переоценивает себя, угрожая дракону-потопа. Но, что это? Дракон растерян? Жань не очень хорошо его знает, но он запомнился ей, как всегда собранный представитель высших демонов и, пожалуй, единственный из четвёрки, кому хоть какое-то дело было до Сусу и её проблем. Сы Ин и Цзин Мэ довольно нетерпимы к девчонке, Ди Мянь равнодушен, в его случае один плюс, не лезет к дочери, но и большой минус от этого равнодушия — никакой от него помощи, когда Сусу попадала в беду в Бездне. А вот дракон мог и выручить, если бессмертная в поле зрения оказывалась. Лиса думает, что это из-за прошлого и того, что он не всегда являлся демоном-бедствия. Но меньше лезешь, разнюхивая, дольше живёшь, она и не интересовалась Мин Е. И вот, оказывается, милая ракушка реки Мохэ может вывести одного из приближённых Бога-Дьявола из равновесия. Пянь Жань думается, что он еле сдерживается, чтобы не разнести тут всё. Столько эмоций, в основном отрицательных, на красивом лице Мин Е, но он не позволяет себе лишнего в отношении матери Сан Лина. Что же связывает незначительного в мире Пустынной Бездны речного духа и драконьего демона? Жань так же замечает искру губительной ревности в глазах дракона, когда Сан Лин оказывается в поле зрения демона. Да что же это? Демон ревнует мать к сыну? Даже не хочется представлять, что за мысли в голове чешуйчатого, раз он готов вспылить от одного присутствия Сан Лина, которого ранее ранил серьёзно, что тот, бедняга, до сих пор не может в себя прийти. Ну нет, своего молодого дракончика она ещё раз не даст тронуть. — Уважаемый господин, я заплатила шестью хвостами за этого мальчика, — оказывается она между бессмертным и демоном, подкрепляя мелодичный голос очаровывающими нотками. Лисы не брезгуют врождённым талантом очаровывать иных существ, чтобы быстрее получить желаемое. — Да кто ты такая, чтобы вставать между драконом и его добычей? — рявкает Мин Е, при этом не обращая внимания на саму лисицу, взглядом обещает отправить именно Сан Лина туда, откуда не возвращаются. — Да никто, абсолютно никто… — выдавливает из себя улыбку Жань, магия которой не сработала. — Но рискну тремя хвостами, а его обижать не дам. Он мой! «Смертница!» — мысленно шпыняет себя. — Вы оба даже не дышите в его сторону! — что ж, фурия эта ракушка, самая настоящая. Уж Пянь Жань не станет с ней связываться в данный момент, принцесса всё равно остынет к её персоне, поэтому лишний раз спорить с ней не будет. — Идём, — хватает Цзю сына за руку и пытается увести уже мало что понимающего А-Лина в отношениях матери и этого злобного демона. — Думаешь, мы закончили? — воздух холодеет, когда Мин Е перехватывает Сан Цзю. — Причём давно! — а она не очень-то опасается Мин Е, раз такая смелая ему дерзить. — С демоном меня ничего не связывает. — Ах, с демоном, значит, ничего не связывает?! А с кем же тогда? С ним? — резко берёт за грудки Сан Лина. — Интересно, почему? — алеет взгляд дракона. — Потому что любовь безграничная! — почти срывается принцесса. Треснуло в ней что-то, надломилось и теперь отражается в глазах, но ещё не прорывается наружу. — А теперь отпусти его, всё равно такому, как ты, не понять. — Любовь?.. — бесстрастно повторяет Мин Е и усмехается. — Такая ерунда… — но растерянного Сан Лина отпускает. Молодой дракон не знает, что может связывать принцессу реки Мохэ с этим демоном, как не понимает и Пянь Жань. Но демоница видит, что будь он не раненным, то предпринял бы попытку объяснить особо вспыльчивым, что лезть к его семье не стоит. К сожалению, для Сан Лина, неудачную попытку. — Действительно, не понять, — хмыкает Сан Цзю и уводит Сан Лина на улицу. — Только портите всё. Демоны — такие придурки! — закатывает глаза Пянь Жань и выходит следом. Без её природного очарования, опасается лисица, прозябать семейке на улице придётся долго.

***

— Вы это специально?! — взвинченный Мин Е, не задумываясь о субординации, проходит в покои, где «Цзинь» следит за спящей Сусу в своих объятиях. При иных обстоятельствах демон-дракон непременно бы сосредоточился на этой картине перед глазами, но собственные потревоженные эмоции требуют ответа. — Что именно? — убирая непослушную прядку волос с безмятежного личика Сусу, Дьявол отрывает взгляд от спящей девушки. — Сан Цзю… — А что не так? — всё равно недоумевает Владыка демонов. Он, к тому же, не очень доволен тем, что Мин Е его тревожит по всяким пустякам, которые дракон в состоянии решить самостоятельно. Мин Е уже правда не понимает — Дьявольский Бог прикидывается или искренне под дурочка косит? Не понимает он! Сорвал маску с него прямо на глазах Цзю и ещё удивляется, что же не так? Жил себе Мин Е-демон, бед не знал, а тут столкнулся с последствиями своей демонизации. Да он бы стерпел насмешку Сан Цзю, если бы она рассмеялась ему в лицо и иронично произнесла: «С кем боролся на то и напросился». Но нет же! Тоска в её взгляде сменилась разочарованием, будто он в чём-то её предал и подвёл. Она не столько потрясена была, сколько образ героя-бога оказался не таким уж и сказочным. И даже не утешает мысль о том, что на момент случившегося с Мин Е перевоплощения формально их ничего не связывало. Можно же было стерпеть её взгляд, не задевать Цзю присутствием смехотворной замены бога-дракона в её жизни: этот парень просто-напросто подтверждает, что какие-то чувства у принцессы к Богу Войны были, только вот осталась в ней не более, чем ностальгия о прошлом. Возможно, Мин Е даже следовало как-то сгладить факт того, что он теперь демон. Хотя пошутить на эту тему у него всё равно бы не вышло, но нет же: понесло Мин Е высказаться ядовито, что будучи с ним Жемчужина не выглядела так прелестно, и не тряслась над ним, проявляя своё беспокойство, а он же практически ежедневно с демонами бился! Но она открыто проявляет тревогу о каком-то молодняке, ничуть не заботясь о том, что подумают о ней — принцессе! Увивается за незрелым драконом, которому ещё сбрасывать и сбрасывать свою чешую. А самим мужем чуть ли не брезгует только из-за того, что он белый цвет сменил на чёрный. И да, он всё ещё может считаться её мужем, потому что развод не заверен, пусть стороны и подписали расторжение брака, но Мин Е как-то не удосужился довершить дело до конца. Конечно, он хотел для неё всего самого лучшего, но дракон… Сам факт этого выбора Цзю выводит из себя, заставляя кровь бурлить. И даже объясниться с ним не желает, словно он действительно её предал и где-то подвёл. Впрочем, ему почти всё равно, чем там Жемчужина занималась, будучи уверенной, что разведена и даже вдовой называть себя не могла. Он великодушно милость проявил, предложив вернуться… Но ему сказали держаться подальше, явно давая понять, что старый дракон ей не нужен, а нужен молодой. — Хватит издеваться! — не сдерживается Мин Е. — Действительно, не понимаю, — хмурится Бог-Дьявол. — Служишь мне хо… — осекается, — удовлетворительно, — ну явно хочет его добить, принижая заслуги. — Наград не просишь, даже во взгляде намёка нет на то, что что-то нужно для полного счастья, то есть страдания. Думаешь, что же такому болвану нужно? А когда придумываешь, да преподносишь — не нравится. Претензии ещё какие-то. Ты хорошо вписался в мой спектакль, я тебе живую и невредимую жену и этого глупца, которого, заметь, я даже не тронул. А ему не нравится… Пошёл вон! — тихо добавляет в конце, будто расстроенный тем, что его заботу не оценили по достоинству. — Делаешь дела добрые, а всё не так. Спрашивается, зачем? Не моё и лезть не стоит, — бубнит себе под нос мужчина. — Именно! Я Вас об этом не просил! Втянули меня не понятно во что! Действительно, какая награда может быть от Владыки демонов, кроме как страдания. Служил хорошо — страдай, плохо — тем более! Всё-то Вам скучно, поиграть захотели? А выдам Сусу правду, как извиваться начнёте? — в Мин Е будто накапливалось всё годами, а теперь натянутая тетива лопнула. Дьявол смеётся холодно и обещает, что лишит его языка, рук и ног, и после полюбуется, как какой-то ничтожный червяк будет перед ним ползать в луже собственной крови. Угроза более чем остужает голову Мин Е, напоминая кому он тут претензии пытается предъявить. — Ладно, один раз ты когда-то выслушивал меня, выслушаю и я тебя в ответ, — вздыхает равнодушно Дьявол. Мин Е же хмурится: то убить готов, то выслушать. Последнее вообще что-то невероятное. — Как же мой самый здравый генерал докатился до потери самообладания, которое, словно вечная ледяная глыба, считалось нерушимым? Мин Е косится на спящую Сусу, но Владыка сообщает, что она крепко спит и пока не проснётся. Издевается над девочкой, конечно, но вроде вредить не собирается. Да и важнее высказаться о том, какая эта принцесса невозможная особа, и неважно, что выговариваться он будет Дьяволу, который вряд ли что-то поймёт в эмоциях и чувствах, но демону, по крайней мере, полегчает. Собственно, Владыка только хуже делает, когда смеяться начинает, стоит только Мин Е завести речь о мелком бессмертном существе, которого держит возле себя Цзю. Дракон, разумеется, негодует от реакции, но продолжает делиться в каком гастрономическом аспекте предпочёл бы видеть юнца. — Каким, должно быть, паршивцем ты был, что их Высочество даже не пожелала объясниться с тобой? Интересно, а какая версия у принцессы? Даже любопытно… — Продолжаете издеваться? — хмурится Мин Е, которому немного полегчало от того, что выговорился. — Мне сказали, что Дьявол ответственен и за любовь… Любовь, видишь ли, зла. Наверное, стоит согласиться с этим. Вина Бога-Дьявола и за такой бред. Но, что поделать — страдания есть, а значит не так уж и не права Бедствие. А ещё, судя по всему, ответственен за отсутствие причинно-следственных связей в головах собственных подопечных. Причинно-следственные связи, Мин Е, — твёрдо заявляет бог, акцентируя на этом. — И только не надо мне заливать в уши ту чушь, которая в твоей голове. Ладно, мой узко мыслящий божок, который не может увидеть, что на сердце у Сан Цзю из-за своей феноменальной фантазии извращенца, объясню как есть. Что мог Бог Войны подарить принцессе реки Мохэ? — Развод… — Пошёл прочь! Вон! — для пущей убедительности Убийца Богов Владыки уже выбирает себе определённую цель, ведомый жутким взглядом своего раздражённого хозяина.

***

Сан Лин чувствует себя беспомощно. Во-первых, сделав неверные выводы, он вспылил, когда не следовало этого делать, и теперь страдает его тело, а во-вторых с матушкой происходит что-то странное. Как только лицо сподвижника Дьявола открылось, она стала сама не своя. Злится и берёт с него обещание даже не дышать в сторону того демона. Но как это сделать, когда тот чуть ли не преследует его мать? Да, Сан Лин ему не соперник, но и в стороне находиться он не будет, если тот ещё раз попытается донимать её. И это странно, матушка знает демона, как и он её. Но он же не просто так рядом с Владыкой демонов находился, наверняка один из высших, возможно даже и генерал. Откуда у матери такие знакомые? И, страшно себе признаться, можно сделать вывод, что они не простые знакомые. Как мать его не осудила за ночь с демоном, тогда ещё думая, что он добровольно выбрал Пянь Жань, так и он постарается не осуждать принцессу реки Мохэ. Но всё равно в голове её связь с высшим демоном не укладывается. Не очень же ей было одиноко в домике на берегу, дядя должен был приходить… Но что он вообще знает? Практически всю жизнь прожил подле учителя в Шанцин. Может, матери совсем было тоскливо, и дабы каких-нибудь эмоций получить, могла и на демона своё внимание обратить… О чём он вообще думает?! Неподобающие мысли, но это всё влияние лисы. Она искушает его разум, такое наговаривая шёпотом иногда, и стыдно становится, что вообще родился. Из её уст всё звучит, как небывалое удовольствие, но постулаты Шанцин стеной готовы встать от явного разврата. Мало демонам сеять зло, они ещё совращают, отгораживая свой объект от стремления к свету. Скорее бы это противоядие получить, чтобы избавиться от неё. — Что делаешь? Куда принцесса делась? — помяни демона в мыслях и он, точнее она, тут как тут. — Хочет побыть одна. А я пытаюсь залечить раны, — врёт он, незримо следит за матушкой, пока та разглядывает берег реки Жошуй. Страшная река, Сан Лина аж передёргивает от воспоминания о водах этой реки. — Ты же не бросишь меня?.. — жалобно спрашивает Пянь Жань. Ему показалось или он уловил тревогу в этом, казалось бы, простом вопросе? Ей страшно. — Ты встретилась с родичами, а страшное уже позади, — вздыхая, произносит Лин. Хвосты лисьих демонов многое для них значат, но не обладая ими — не понять. Собственно, и о взаимоотношениях демонов он мало что знает. Владыка был к ней суров, но другие ничего ей не сделали. — С родичами… Дай-ка объясню. Мы не такие, как вы — бессмертные. Проблемы других нас не касаются. В их глазах я не более, чем корм теперь. Мне сохранили жизнь, но милость ли Владыки то была? Нет, Сан Лин, издёвка. И тот, кого можно было бы считать другом, может поглотить мои силы просто потому что. Я не могу доверять Цзиню или же демону-бедствия теперь. Особенно Цзиню. Ему тоже досталось, а я самый лучший вариант, чтобы восполнить утраченное. Поэтому даже радостно, что его отвлекает забота о Сусу. Видишь, какой у нас Владыка. О каждом позаботился. Но, можно сказать, что всем повезло, ведь он в хорошем расположении духа был. В ином случае не было бы ни нас, ни этой деревни. — Мы из разных миров, мне этого не понять. — Да, из разных. Но наши миры пересеклись, когда ты решил выручить демона… Кстати, почему? — Ты выглядела той, кто остро нуждалась в помощи, в защите. Меня готовили к тому, что нужно защищать живых существ. И зная, что ты демон, я всё равно рискнул. И да, я не знал, что лисы могут быть настолько благодарны… — Не нужно издеваться! Будь у меня выбор, я бы ни за что так себя не подставила. Да и разве всё так плохо? — Если тебе нужна защита, то лучше обратиться к этому демоническому существу, которого привёл твой бог. — Бессмертный болван, — закатывает глаза Жань. — Вы, драконы, от рождения туповаты? — Не думаю, что тебе так уж и нужна защита… — оскорбляется он. — Прости, — вздыхает лиса, признавая, что погорячилась, обозвав его. — Но ты прав, мне нужна защита. И в первую очередь от себя самой. Если я сорвусь, то назад дороги не будет. Утрата воли — это страшно. Стать жестокой и озлобленной — страшно. Демоны тоже боятся. А рядом с тобой, святошей, будет трудновато умерщвлять невинных ради силы. Дракон тихо усмехается — не думает же она, что он поверит в то, что лисица добрый демон, которому претит ради похищения энергии убивать? — Я демон из Бездны, но и убивала только демонов. Мне нравится жизнь вне мрака, нравится наблюдать за её течением не нанося вреда. Но мрак, как бы я не игнорировала его, настигает. И я действительно напугана. Так выполни свой долг перед живыми существами, которому тебя учили — защити меня.

***

Дракон, оказывается, такой недалёкий… Не видит очевидного, а казался разумным. Так пелена ревности взгляд застилает, что не может сопоставить факты. И как бы не его дело, даже некое подобие веселья было у Бога демонов, когда Мин Е чуть не убил юнца, но сам факт концентрации подчинённого на своих выдумках — раздражает. Когда в лоб жирный намёк делаешь, внимания не обращает. Да он даже готов сто тысяч лет тёмного совершенствования подарить тому, кто запечатлеет на века физиономию демона-бедствия, когда до того дойдёт вся глупость его жгучей ревности. И вот странно, раньше такая ерунда бесполезная, как чувства других и их взаимоотношения, не волновали Дьявольского Бога, а теперь он добровольно соизволил выслушать волнения демона. Посмеяться с них и разозлиться — как можно быть таким слепым? Неужели думает, что просто так этот бессмертный всё ещё шевелится и дышит? Но интересно же, как поступит Мин Е, когда узнает, что это его шанцинский сынок. Только, судя по всему, из ревности прибьёт его раньше, так и не узнав. Тоже забавно, но не так, как убить юнца, зная, что он твой сын. Вообще, может быть тот добровольно присоединится к демонам, Владыка не против обратить его светлую сущность во тьму. И будут вместе — отец и сын — служить ему. А с Сан Цзю вообще всё просто, без бессмертной сущности она всего лишь дух, который балансирует на грани. Сама демоном станет. Только это какая-то не свойственная для сути Дьявола утопия. Но он держит обещание, данное Сусу — никого не убивать. Пянь Жань безусловно заслужила исчезнуть за «верховного психа», но острой необходимости в этом не было. Подумаешь, демон прозвище своему Владыке дала, это никак не отразится на его могуществе и существовании, поэтому только пару хвостов и отобрал у неё… Хорошо, шесть, но и спихивать на яд своё нахождение подле бессмертного не самое лучшее оправдание. Не каждый же день он ей нужен! В конце концов, её смерть расстроит Сусу, а у девчонки и так чувство самосохранения перед Владыкой атрофировано, мало ли пойдёт размахивать своей Чунъюй в желании отомстить за сестричку. Так глупо себя подставила, встав между иллюзией и ним. И ведь права — не хочет её убивать. Точнее не может, но это оправдание уже исчерпало себя. Только наверняка этого пташка знать не может и очень рисковала. Небось, ещё и гордиться будет тем, что дотянулась до Дьявольского Бога. Так привязана к Цзиню? И вновь его раздражает факт того, что не к нему — Дьяволу — у неё эти чувства. И даже в них он не верит, ведь просто так питать искренность к чудовищу нереально. Этот сон, возможно, последний шанс Сусу, чтобы одуматься и отказаться от Цзиня раз и навсегда. Но если она даже после увиденного останется с демоном и не отречётся, то тогда он будет Цзинем столько, сколько потребуется, ведь Дьявола она любить не может. — А если бы я тогда не принял облик мальчишки?.. — задаётся этим вопросом Владыка демонов. Если бы он, без всякой ширмы и притворства, спас её, возился с ней, любила бы она тогда именно его? «Вот же страдалец. Любовь — ерунда, Мин Е — дурак, а сам-то?» — издевается внутренний голос, определенно ставя его на одну ступень с глупцами, которые придумали бесполезное чувство. Или, наоборот, намекает, что он возглавляет этих неудачников. Только насмехаться и может. «Кто же, если не я?» — монолог с самим собой становится чем-то самим собой разумеющимся. Всё было бы куда проще без Бедствия. Склоняется над ней, проводя тыльной стороной ладони по щеке. Температура Сусу повысилась. Хмурится. Неужели перестарался? Она словно проживает сон, а не наблюдает со стороны. Это может быть опасно, однако нежелательно будить её раньше. Что ж, он в любом случае рядом, и сможет развеять свою силу в случае чего-то непредвиденного. Слабая она всё-таки. Устраивает голову девушки у себя на груди, стараясь, чтобы ей было удобно и ладонью приглаживает шелковистые волосы. Он её не любит, но…

***

Возрождённый древний дух, погребённый в сырой пещере, спал не одну тысячу лет, но теперь, свёрнутое в несколько колец длинное тело, начинает медленное шевеление и лениво высвобождается змеиная голова, тянущаяся к слабому лучу света. Башэ улавливает нечто исчезнувшее, но такое знакомое. Его хозяйка… Богиня жива? Но где же она? Присутствие слишком слабое, чтобы сказать наверняка. Больше похоже на самовнушение желаемого. Он точно знает, что её не стало, как исчез и знакомый ему мир, где он — чудовище — внушал ужас и трепет. Он бросил вызов богам, но был сражён и возрождён в качестве подарка Верховного Бога для служения Ей. Он так же чувствует присутствие своего уродливого братишки: вечно голодный, он всё так же думает, что бы ему сожрать. Всегда мало — ничему смерть того не научила. Но Башэ пока себя выдавать не будет. Нужно разведать, что осталось от привычного, и осталось ли? А уже потом он решит, какой будет его дальнейшая жизнь.

***

Цзи Цзе не мог не знать, он обманул её, утаив истину о гибели Мин Е. Но правда ли он соврал? Ведь Бога Войны больше нет в этом демоне. Внешняя оболочка принадлежит любви всей её жизни, даже что-то осталось от его памяти, ведь он узнал её. Но взгляд… Это взгляд истинного зла. Демон может носить имя её бывшего мужа, двигаться, как он, обладать его голосом, только вот это уже не Бог Войны, не её Мин Е, в которого юная принцесса заочно влюбилась, тайком подглядывая за могучим драконом. И его слова, обращённые к ней, сочатся ядом Бездны. Наверное, только из-за того, что он всё же растерялся, увидев её здесь, Сан Лин остался в живых. Но на долго ли? Сам Бог демонов знает о бессмертном, и, как думает Цзю, оставил А-Лина для дракона. Лишь вопрос времени, когда демон решит покончить с ними. Им нужно уходить. Скрыться от него, пока тот ещё не отошёл от потрясения встречи. Пока терпелив к её грубости. Сан Цзю и не знала, что защитная реакция на эту опасность в ней родиться, как нетерпимость. Огрызается на каждое слово, даёт понять какая же он мерзость. Умная бы не стала так поступать. Видя, что демон помнит, попыталась бы заручиться его доверием, отринув гордость и поборов свой страх. Ради выживания их сына. И тут ещё одна тревога. Если демон узнает, попытается ли он склонить Сан Лина на свою сторону? А что будет с сыном, узнай он? В любом случае, её мальчик не останется прежним, если поймёт кем оба дракона друг другу приходятся. Сан Цзю хочет сохранить сына. Его и так у неё отнял Шанцин когда-то, если ещё и демон заберёт, то что ей делать? Ничтожная! Ничтожный дух, терпевший издевательства богини и пытавшейся дотянуться до бога в своей любви, но, в конечном итоге, отвергнутый и выкинутый. Несчастная мать, практически не участвовавшая в жизни сына. Для чего она вообще существует? Она ничего не может. Даже смешно, что прошлое принцессы реки Мохэ казалось таким многообещающим. Бессмертная сущность прочила ей невероятно блестящее будущее. Но у неё остался только сын, и даже его она может окончательно потерять. Невзрачный дух, обладающий бесполезным титулом. — Звёзды везде одинаковые, — он вновь пришёл к ней. Снова хочет ужалить? — Вряд ли в Пустынной Бездне их можно увидеть, — он вроде спокоен, не стоит его раздражать, может быть сам уберётся, поняв, что общество бывшей жены не более, чем ностальгия о былом. — О, они там бывают куда прекраснее, чем в Шанцин. Даже удивительно. На самом деле не так уж мы и отличаемся от бессмертных. По крайней мере, все хотят жить, демоны не являются исключением. — Теперь ты защищаешь их? — Наверное, привычка, — Мин Е пожимает плечами. В чёрном его видеть так непривычно. Но он всё так же прекрасен. — А ещё мы ничего не забываем. О моих желаниях ты в ту ночь не спрашивала, что же, я тоже не буду. Одно движение руки демона, и её тело становится словно бы не её, а ещё голос — Цзю лишили голоса. Смотрит на него шокированным взглядом, а Мин Е, ухмыляясь, хватает её, унося прочь от деревни племени Июэ.

***

Разумеется, как ещё Бедствие могла выйти из зачарованного сна? Только столкнуться с ним лбами. Вроде бы отношение к фениксам имеет, а на деле — натуральный баран, точнее овечка. Всё-то ей хочется травмироваться об него. Сидит теперь, лоб потирает. И дуется, бубня, что самый дурной сон в своей жизни видела, несколько раз чуть не померла и вообще, уже не понимает, а реальность ли это? И где она там умереть несколько раз пыталась? Не помнит, чтобы закладывал нечто подобное. Она вообще наблюдателем со стороны должна была быть. Но это же Сусу, она везде найдёт лазейку, чтобы попасть в неприятность. Как ни старайся, а его девочка мастерица в этом. Дьявол выжидает, когда она полностью очухается, поймёт где она и кто она, чтобы увидеть разочарование в её глазах. Он даже подготовил ещё одну ступеньку лжи, ведь ранее говорил ей, что к повелителю краснопёрых воронов отношения не имеет, а на деле-то пришлось прибегнуть именно к этой ипостаси, которую подтвердил и Мин Е. Просто сказать, что Владыка возродил первого демона, но памяти у него от старого Цзиня нет. По сути, новое существо. Да, получается, что он её обманул тогда, но и она говорит, что он лжец. Ничего, так или иначе не теряет, оставляя свою истинную личность в тайне. — Ты в порядке? — сорвавшись с постели, подбегает к нему Сусу, обнимая крепко-крепко. Что? Её не впечатлило прошлое ворона? Ведь где бы он не появлялся, всегда случалась смерть. Не спокойная, в кровати, когда жизненный цикл пройден от младенчества до глубокой старости, а самая ужасная, предупреждение о которой шло непосредственно от Дьявольского Бога. Напитать души страданиями в ожидании участи, чтобы после передать взращенную энергию в демонический меридиан, дав дополнительные силы демонам. На самом деле в то время Дьявол предпочитал жертвовать какой-нибудь деревней, чем крупным городом. Отдать на растерзание страданий мелкий клан духов, чтобы беда обошла стороной крупный. Но Сусу этого не понять, всё равно жестокость и невероятные злодеяния. — В порядке, — хмурится Бог-Дьявол, отвечая на вопрос. Но на деле ему кажется, что когда из демонического духа вырывают приличное количество перьев, то о «в порядке» речи идти не может. Но ответил он раньше, чем подумал об этом. — Хорошо, — прижимается к нему сильнее. Бог чувствует, что сердце Сусу ещё больше привязывается к Цзиню. «А если бы ты тогда не принял облик мальчишки?» — внутренний голос повторяет вопрос, который ранее задавал себе Дьявольский Бог.