Иная судьба

«Ух ты! Так вот он на самом деле какой…» — во всю разглядывает бессмертного Сусу. Он сейчас не раненный и испачканный пленённый «дух-рыбёшки», в нём угадывается величие и непоколебимая решимость призвать всю ци, которая ему доступна. С ним действительно всё в порядке, но это пока… Появление этого дракона, а так же его готовность к битве может спровоцировать Цзиня на ответные действия. И Сусу обеспокоена тем, что драки избежать не удастся. Цзинь напрягается и призывает свой меч-цзян. Она касается демона, но тот слишком сосредоточен на бессмертном, чтобы переключить своё внимание на неё. Девушке очень не хочется, чтобы её демон и когда-то спасённый ею бессмертный сцепились в драке. Местные жители, ставшие свидетелями этой сцены, чувствуя повисшее в воздухе напряжение, ретируются, быстрее разбегаясь по своим углам. Кто-то из них даже убегает докладывать главе племени, ведь вероятная стычка — угроза для безопасности всей деревни. — Давайте не будем усугублять обстановку… — Сусу пытается привлечь к себе внимание хотя бы одного из них, но бесполезно. У демона уже азарт плещется во взгляде. Ну с ним более-менее понятно — демоны любят хорошую драку. Но что движет бессмертным? Банально, если покарать демона только за то, что тот — демон… Впрочем, для бессмертных это может быть веским поводом для схватки. — Лин-эр? Бессмертная переводит взгляд на подошедшую молодую девушку и что-то внутри неё ёкает: ей кажется, что она должна её знать. Речные жемчужинки заплетены в густые косы чёрных волос, искренние тёмные глаза, в которых непонимание сменяется беспокойством. Перламутровый, кажущийся врождённой особенностью блеск на веках переливается с каждой новой эмоцией, которая отражается на её лице, гладкая кожа которого словно сияет изнутри… Сусу её точно ни разу не видела или же?.. — Мама, не подходи! — предупреждает бессмертный эту девушку, останавливая вытянутой рукой, но та всё же подходит ближе. Мама? Сусу вновь переводит взгляд на Рыбёшку. Он, наверное, её хочет защитить от демона. Конечно, в его глазах Цзинь не более, чем демон — его враг. В прочем, и бессмертный такой же враг и для них. Цзинь не первый, кто призвал оружие, он тоже защищает, защищает её от него. Рыбёшка, скорее всего, уже и не помнит Сусу, которая выручила его из плена. Что ж, получается не так и банален бессмертный. При других обстоятельствах они даже могли пройти мимо, сделав вид, что не заметили друг друга. Нужно как-то разрядить обстановку. Если незнакомка тоже дракон, то Цзиню не выстоять против них, ведь драконы сами по себе сильные существа. Не то, чтобы она как-то принижает Цзиня в своей голове, но руководствуется полученными знаниями: каким бы демоном он не был, а всё же он — ворон, у него перья, а не прочная чешуя, которая лучше любых доспехов защищает. — Так ты сын принцессы реки Мохэ, — глухим безэмоциональным голосом говорит Цзинь. «При… Что? Ну вот этого ещё не хватало! Мало нам гарантированных неприятностей в Бездне из-за этой «рыбы», так ещё можно навлечь гнев речного народа, если с этой принцессой что-то случится…» — огорчает Сусу услышанное. — Сусу? — ещё один женский голос доносится до бессмертной и ей он знаком очень хорошо. — Пянь Жань? — удивляется бессмертная. Вот уж чего она никак не ожидала, так это встретить лисицу, ведь судя по рассказам самой сестрицы, та не жалует отдалённые от больших городов смертных деревни: ей в них скучно, да и не затеряться, люди рано или поздно понимают, что она демон и начинают приглашать даосов, которые с особым рвением портят той жизнь. — Эй, чешуйчатый, спрятал живо свою длинную штуку! — смело подходит лиса к бессмертному и чуть ли не за шкирку его хватает, указывая ему на серебристое копьё. Из-за чего Сусу даже рот открывает в удивлении, а сердце бешено стучать начинает: тут вообще-то не хотят, чтобы пострадала хотя бы одна из сторон, а эта лиса его так фамильярно провоцирует против демонов. — Цзинь, — тут же переключается на демона Жань, стреляя в его сторону убийственным взглядом тёмных глаз. — Мне этот парень ещё целым нужен, так что это тебя тоже касается. — Барышня, почему Вы так спокойны в его присутствии? — спрашивает у Пянь Жань бессмертный не прерывая зрительного контакта с демоном. — А что я трястись, что ли, должна? Это же Цзинь — жертва моей сестры! Эти двое беспризорников вообще-то должны быть в Бездне. Одна так уж точно. Что вы тут делаете?! — отходит от бессмертного и, упирая руки в бока, выжидает ответа. — Ну, чего молчите? — нетерпеливо рявкает демоница. — Давно взбучки не получали? — Ай, цзэ-цзэ, не сердись, — строит из себя саму невинность Сусу, притворяясь самой милой на свете. «И чего это он моя жертва?» — чуть ли не дуясь, думает об этом девушка, поглядывая на демона, а тот быстрее неё понимает, что ситуация уже не собирается становиться серьёзной и отзывает меч-цзян. Но вот касательно того, чтобы помочь ей совладать с сердитой лисой, отрицательно качает головой. — Там стало жутко скучно и мы удрали… — давит из себя улыбку, но говорить, что помогла сбежать пленному и угробила цилиня Владыки, а теперь вроде как в добровольном бегстве, как-то не хочется, мало ли Пянь Жань решит выслужиться перед тёмным богом и забудет о своей любви к ней, сдав Владыке. — В последний и единственный раз, когда тебе было «жутко скучно» я нашла тебя прикованной цепями в норе моих родителей и приняла за обед, а потом было представление во дворце… — В этот раз всё не так! Мы, правда, сбежали… — перебивает демоницу. — Но сама-то! Пянь Жань, не боишься стать воротником на мантии повелителя из-за того, с кем водишься? — чем сосредотачивать внимание на себе, Сусу лучше укажет лисе на неподобающую, или какая она у них там, связь с этой «рыбкой». — Ах ты! — Довольно! — всех пятерых накрывает сдерживающая формация сотканная из тёмной ци. Глава племени неодобрительно осматривает попавших под воздействие барьера чужаков. — Нам не нужны разборки демонов и бессмертных на нашей земле! Если к утру сможете прийти к мирному сосуществованию, то выпущу. А если вздумаете всё же драться, что ж… — многозначительно ухмыляется мужчина. — Господин, но мы же… — Сусу кидается к нему, но её тут же отшвыривает сила барьера. — Бесполезно, — аккуратно поддерживает Цзинь пострадавшую бессмертную. — Барышня, то, что Вы наложница Дьявольского Бога не даёт Вам каких-либо поблажек, — удаляется глава в сопровождении Лунной стражи, а барьер тем временем становится всё более непроницаемым и ограничивает видимость, как снаружи, так и изнутри. — Какая ещё наложница? — бормочет озадаченно Сусу. — Да, моя дорогая, что это значит? — Пянь Жань удивленна не меньше. Во-первых, ни о каких наложницах повелителя ей неизвестно. Может те и есть, а может и нет. А во-вторых, если это правда, то ей определённо «повезло» проложить себе путь в гардероб господина — будет прелестным мехом на его плечах. Аж жутко стало. И зачем только накричала на мелкую?.. Ведь официальная наложница такой фигуры сразу даст преимущество высокого статуса, от которого даже пресловутая ханба начала бы грызть свои кости в чувстве зависти. — Слухи… Смертные любят выдумывать, не вникнув, а потом выдумка становится в их глазах правдой, — Цзинь объясняет уже успевшей проститься с шубкой Жань слова главы. Он осматривает формацию и усмехается. — Дракон, не смей тут копьём размахивать, тебе же и перелетит. — А что это вообще такое? — касается незнакомая девушка барьера, будто произошедшего ранее с Сусу было мало для наглядной демонстрации, и тут же получает удар. — Мама, — кидается к ней бессмертный, мигом забывая, что рядом имеется демон, против которого он был готов применить силу. — Ты как? — спрашивает он у матери, а та кивает, что ничего страшного, она вроде жива. — Это сила Владыки демонов, — присаживается Цзинь перед Сусу и осматривает её ушибленный о барьер лоб. — Малая часть, но не выпустит и отзеркалит все силы, что будут применяться внутри. Так что, расслабляемся и ждём утра, заодно и расскажите, как же угораздило снюхаться с этим… — он морщась, указывает на дракона. — Я? С ним? Да не в жизнь! — категорично возражает Жань. — Скорее это он решил побыть благородным, глупо вступившись за меня, а теперь мы оба чуть-чуть связаны… Но он кинул Шанцин! — в один миг заверяет она, видя, что это непреднамеренное знакомство особого энтузиазма не вызывает у демона. Цзинь может и никто, но её связь с бессмертным кое-кому может не понравиться. Но парень, этот Сан Лин, славный, зря губить его не хочется, да и себя. Тем более, он ей действительно пока ещё нужен. — Это ты его втянула, подлая! — выражает злость принцесса. — Госпожа, я сделала его счастливым на целую ночь! — самодовольно ухмыляется Пянь Жань. — Кстати, как Вы можете заметить, у меня вполне приличные друзья. Это Сусу — моя младшенькая и она даже не демон, а Цзинь — очень милый парень, ведь ещё не грохнул Сусу. Сусу переглядывается с Цзинем: «И кто тут из них чья жертва?». Судя по лёгкой улыбке демона, он не прочь побыть её жертвой, но Сусу будет достаточно и того, что он станет её мужем. Пянь Жань, тем временем, больше просвещает Сусу и Цзиня касательно своей компании и их ситуации. Заодно представляет Сан Лина и Сан Цзю, последняя и не дракон, оказывается, а речной дух. Патовая ситуация, в которую попали демоница и бессмертный, заключается в яде весеннего шелкопряда, который Жань спокойной жизни не даст, а Сан Лин её противоядие в периоды обострения. Но матушка его бдит, чтобы ещё куда лиса не затащила её единственного сына, а он и перечить ей не смеет. И сейчас они в поисках противоядия. Племя Июэ — одно из мест, где возможно смогут помочь. — Почему ты в Бездну не хочешь пойти? — озадаченно хмурится Сусу. — Пошла бы к Владыке, так и так, подлый лис отравил меня, пришлось выкручиваться подручными средствами, — а у Цзиня такое выражение лица не читаемое, что уже сомневается в здравости своей идеи. — Сусу, у нашего верховного психа есть пунктик на бессмертных. Одно дело спать с ними тайно, хвастаясь в своём кругу, а другое — заявить об этом Владыке. — Но… Мне ты… — Я лишь высказывала предположение насчёт Цзиня, но это ваше дело, а так же страх и риск. Вы уже того? — тихонечко шепчет свой вопрос Жань, но Сусу от его нескромности краснеет, отрицательно качая головой. — Кремень, — поражается она демону. — Но если так подумать, то великий губитель всего и вся не должен быть против тебя, ты же почти родня демонам… Идея! Иди ты! — загорается взгляд лисы. — Попроси за меня, скажи, что тебе, ну, в общем, придумаешь. Можешь через папочку, хоть раз-то в беде оставить не должен. — Хах, нет, цзэ-цзэ, — отмахивается Сусу. — Я же не могу, да, Цзинь? — В-верховный п-псих?.. — бормочет что-то демон, а на деле еле сдерживается, чтобы не поглотить наглую хули-цзин. — Цзинь?.. — Что?! — резко срывается на неё. — Н-ничего… — подавленно мямлит бессмертная. — Конечно, я не могу просить что-то у Владыки… — Проси… — осекается. — Но через пару тысячелетий. Госпожа, отстаньте от Сусу со своими проблемами и решайте их сами! — Да я тебя! — обнажает коготки и показывает зубки Пянь Жань, но наглый демон указывает на барьер немного остужая её пыл. — Что, неужели вообще без шансов? — с малой толикой надежды хнычет лиса, но в ответ — красноречивое молчание. — Да чтобы вас! Зачем вы тут вообще решили биться? — складывает руки обиженная демоница. — Чисто теоретически никто не хотел биться. Мы вообще за предсказанием шли, — вздыхает Сусу. — Чтобы узнать благоприятный день, — отвечает на немой вопрос лисы, но не говорит для чего им это нужно. — Вспомнила! — подрывается резко она с места и смотрит на Сан Цзю. — Это же ты! Девушка, сидевшая на пристани на берегу реки, та за кем наблюдал демон-бедствия, но он так и не рискнул выйти из тени! — указывает она пальцем на неё и образовывается могильная тишина, только желваки на лице бессмертного дракона играть начинают. — Тоска в разлуке, надежда в ожидании… Вот, что я тогда почувствовала, глядя на тебя. То есть, на Вас… — одёргивает себя. Она старше, а Сусу не только указала на неё пальцем, но и непозволительно обращается к принцессе. — Да как вы, демоны, смеете! — рычит бессмертный, глаза которого изменяются, превращаясь в драконьи. Цвет светлого янтаря начинает темнеть от обуревающих чувств в сердце бессмертного. — Лин-эр, — дотрагивается мать до руки сына в попытке успокоить его. — Я тебя в последний раз предупреждаю — не используй силы! — строгим голосом обращается Цзинь к дракону. — А то есть только одному это можно? — с нотками горечи смеётся Сан Лин. — Только одному барьер не навредит. Но это так мелочно — использовать ещё и смертных в своей игре. Что же ещё Дьявольскому Богу нужно от моей семьи? — юного дракона начинает одолевать отчаянье, ведь он верит тому, что перед ним никто иной, как Владыка демонов. «Проси…» — его случайно сорвавшиеся дозволение окончательно сносит крышу. — Пянь Жань, ты его ещё и околдовала, что ли? Что он тут несёт? — насторожено шепчет Сусу лисе. — Без понятия, у принятой им пилюли такого эффекта точно быть не должно. — В чём же ты конкретно обвиняешь меня, дракон? — тем временем, сохраняя абсолютное спокойствие, интересуется Цзинь у бессмертного. — В убийстве моего отца! Сусу хмурится: в том, что у Цзиня руки в крови она прекрасно осведомлена. Но когда он успел убить дракона? Она судит по нынешнему состоянию Рыбёшки, и тот не выглядит слабаком, он из Шанцин и его забирать пришла богиня лично, а значит он не так-то прост. Вероятно, у него не только мать с хорошим происхождением, но и отец. — Что ты такое говоришь? — бледнеет его матушка, переводя испуганный взгляд на демона. — Он… — Карма и бедствие всего мира — Дьявольский Бог… И не успевает Цзинь как-то отреагировать, а Сусу переварить услышанное, как лисица, метнувшись к демону, грубо толкает его, фыркая при этом от нелепости слов своего партнёра по несчастью. Хотя Пянь Жань жертвой обстоятельств считает исключительно себя, а тому просто невероятно повезло иметь скрытую власть над демоном, но она никогда в этом не признается. — Если бы он был Владыкой, как тебе показалось, то смогла бы я так сделать? — для пущей убедительности своих слов ещё и подзатыльник даёт демону, мстя за то, что тот категорично указал ей на то, что свои проблемы та должна решить сама. — Или так, — хочет ещё и ударить, но он перехватывает её руку, только Пянь Жань не теряется и пинает его ногой. — Так-то, я уже должна быть мертва, но нет. Хороший демон, — теребит щёку Цзиня, а потом хлопает по ней ладонью, улыбаясь. — Говорю тебе — он такой же несмышлёныш, как ты, как она, — поочерёдно указывает то на дракона, то на Сусу. Такая демонстрация вынуждает Сан Лина усомниться в происхождении демона напротив. Предположение неверно, но это не значит, что он не связан с Богом-Дьяволом. Он всё-таки был на том берегу, в этом ошибки быть не может. — Действительно, будь я Владыкой демонов — верховным психом, как выразились некоторые, то уже бы обладал прекрасным мехом девятихвостой лисы и точно бы не терпел дракона-неудачника, — сквозь зубы говорит Цзинь, сверля демоницу взглядом: «Тебе точно конец, бесхвостая лиса», мысленно добавляет про себя. — Даже не знаю, я должен быть польщён, что меня приняли за другого или разочарован, что я не он. Всё-таки абсолютная власть Дьявольского Бога желанна для любого демона, и, возможно, даже бессмертного. Но нет, я всего лишь Цзинь… Смотритель цилиней, — небрежно кланяется демон. — Или уже бывший, — чешет голову, задумываясь. — Это не отменяет того факта, что ты его слуга! — Ещё один, — закатывает глаза Цзинь. — Но что с того? — обходит он Сусу и приобнимет её сзади, лукаво поглядывая на лису и её шокированное лицо, ведь открыто демонстрирует свои права. — Эту точно на свадьбу не зови, — шепчет на ушко своему Бедствию, переводя взгляд на хмурого дракона. «И что мне с ним делать?» — вероятно, тот что-то запомнил, раз уверен, что перед ним Дьявольский Бог. Лиса, конечно, выручила, но способ её и головы лишить может. На её счастье ему пока нравится притворяться Цзинем, но это не значит, что он забудет столь непочтительное обращение с собой. — Ты замёрзла? Вся дрожишь… Дракон всё же помещает сомнения в сердце Сусу. Для неё будто бы всё становится на свои места, ведь она сама отмечала, что как только появился в её жизни Цзинь исчезла и незримая опека Дьявола. Порой его слова являлись странными для простого демона, но всегда всё выглядело так, будто он лишь подшучивает над ней. А если нет? Если всё то, что он говорил в несерьёзной манере и являлось правдой? — Ты… Демон? — Нет, бог! Конечно, я демон! Её вопрос в первую встречу и таков был его ответ… — Попадёшься ещё раз кому-то, не кричи на всю Вселенную и не требуй, чтобы тебя спасли! Тогда, получается, имелся ввиду не физический крик, а внутренний, душевный, который слышать по силам только… — Она богиня, её сила могла тебе навредить… — Она? Мне? Пфф… Он совсем не опасался небожительницу… — Но ты права — равных мне нет во всех трёх мирах и на четырёх континентах. Это казалось только шуткой, не более, чем бравадой… — А может я и есть бог? Шутка же?.. — А что же она тогда не боится тебя? Или она не знает? Та Синяя птица смогла увидеть то, к чему Сусу слепа… — Тебе не нужно, мне тем более. Пускай Таотэ тогда жрёт. Монстр Пустынной Бездны слушается лишь одного, больше никто над ним не властен и не смеет подойти… — Ты лишь песчинка в моей жизни. Действительно, для Дьявола её существование может казаться таковым… — Нет, зачем же мелочиться? Вся империя, который ты служишь, погрязнет в крови: засуха, наводнения, войны, голод, болезни и смерть… Великая Ся станет ничем из-за того, что какой-то низменный человек посмел ранить и оскорбить моё Бедствие! Он тогда был серьёзен — уничтожить империю людей при помощи воли бед только одному под силу. Великая Ся… Но с государством всё хорошо, ведь так?.. Это слова, лишь слова для устрашения… Так? — Сусу, мне не свойственно кого-то жалеть. Верно… — Ни у кого нет надо мной власти, чтобы вынудить служить! Да, никто не осмелится… — Я разрушу Небеса, если только посмеют тень отбросить в твою сторону. Отныне ты моя и лишь смерти будет позволено дать тебе свободу. Это не метафора, это реальность, которую под силу осуществить богу. Разрушить Небеса из-за неё?.. Зачем?.. — Ты даже не представляешь, насколько я могу быть устрашающим. Она догадывается… — Ещё не придумано такое проклятие, которое бы подействовало на меня… Ведь он тот, кто даёт им силу… — Да-а, прохладно, — мямлит Сусу и, вырываясь из его объятий, пристаёт к Пянь Жань, объясняя это тем, что лиса тёплая. «Догадалась?» — щурится Цзинь в её сторону. Значит у него не так много вариантов теперь. Что ж, раз так, то он покажет им всем Дьявола.

***

Верховные демоны вновь обеспокоены исчезновением Владыки и опять их взгляды обращены на него. Мин Е в последнее время постоянно оказывается тем, кто видел Повелителя перед тем, как тот пропадает. Ди Мянь даже не побоялся кинуть обвинение, что дракон что-то мог говорить Богу-Дьяволу, из-за чего тот себя странно ведёт. Но нет, он растерян не меньше, но всё же осведомлён чуточку больше них. И это, как это ни странно, приятно. Пока те только гадают о задуманном Владыкой и строят планы на очередные бесполезные поиски, Мин Е предполагает, что никто и близко не подберётся к богу, пока тот сам этого не захочет. Уж очень многое указывает на особое отношение Владыки к Сусу, а значит девочка жива, и если Дьявольский Бог ради неё дурит своих подчинённых, Мин Е это примет и будет делать вид, что ни в чём его не подозревает. Даже не так и паршива эта жизнь казаться начинает, а обречённый мир имеет надежду, раз сам Бог-Дьявол кого-то защищает. «Немедленно ко мне!» — раздаётся неожиданный приказ Владыки в голове дракона и, судя по тому, что лица других никак не изменились — всё так же озадачены исчезновением повелителя, то обратились только к нему. И Мин Е ухмыляется, это довольно любопытно. — Ты куда? — обиженная на всё и вся, ещё не отошедшая от встречи с Владыкой, Сы Ин глаз своих злых не сводит с дракона. — Опять встанешь на страже Пустынной Бездны? — Может, тебе тоже следует вспомнить о её охране? — грубо реагирует он. — Нет, госпожа, ваши постные рожи мне просто надоели, — без каких-либо других объяснений оставляет огорошенную этими словами троицу. И он даже не соврал. Ди Мянь — лицемер, только делает вид, что обеспокоен отсутствием бога, на деле же — он прекрасно себя чувствует, строя из себя хозяина царства демонов. Цзин Мэ всё больше походит на послушную собачонку Сы Ин, будто та ему мать, сестра и жена одновременно, их частое совместное времяпровождение не очень сказывается на демоне, а ведь он самостоятельно добился столь высокого статуса, но разменивает его на дуэт с ханбой. Последняя Мин Е как ненавидела, так и ненавидит. С ней всё понятно — она фанатичка ещё та и банально ревнует дракона-бедствия к Владыке. Им изначально было предопределено терпеть друг друга через силу, но её верность Богу-Дьяволу Мин Е всё-таки уважает, но раздражать от этого она его меньше не перестаёт. Дракон перемещается на отвесную скалу, как раз туда где и ожидает его Владыка. — Оставь формальности, — останавливает его от приветствия Бог-Дьявол. — Скрой лицо и следуй за мной, — разворачивается тот и взмахивает накидкой, которая, словно бархатистый покров беззвёздной ночи, развивается за его спиной. Дракон хмурится, но исполняет повеление и закрывает нижнюю половину лица маской, созданной из чешуи. Они мгновенно оказываются в центре какой-то деревни смертных. Мин Е сразу же видит барьер, созданный с помощью силы Владыки и за ним кто-то есть, но поскольку тот непроницаем, то нет никакой возможности что-либо разглядеть. Ему неведомо, что же происходит на самом деле, но по мере приближения вопросов, кажется, ещё больше становится, чем в момент их появления тут. Здешние жители, пусть и не показываются на глаза, но с нескрываемым любопытством тянут свои головы из-за углов домов, выглядывая из окон и дверных проёмов. И что интересно, они не шибко-то боятся, хотя лёгкое нервное возбуждение Мин Е всё же улавливает. Странные эти смертные… Может быть, не понимают, кто они? Но ответ на этот вопрос приходит быстро. Очень даже понимают. — Владыка! — чуть ли не несётся им на встречу грузный мужчина в добротных мехах, а следом — подтянутые стражники. Вся компания падает ниц, и головы от земли поднять не смеет. Эти люди не похожи на тёмных практиков, но всё равно пользуются благосклонным, если так можно выразиться, отношением Владыки. — Вижу, подарок предку главы был использован, — Дьявольский Бог подходит к барьеру и чёрным когтем проводит по нему. — Ах, да, — чуть оторвав голову от земли мямлит глава. — Не думал, что… — А людям вообще не свойственно думать, — устало говорит Дьявол, прерывая человека, тому только и остаётся молчаливо прибывать в покорной позе до тех пор, пока иного не будет дозволено. Мин Е всё гадает, что же повелитель задумал и как связаны эти люди с демонами? Но сколько не наблюдает за Владыкой не может считать его настроения и не видит, что творится у того на сердце. А это странно, ведь буквально недавно он мог чувствовать, а сейчас рядом с ним как-будто находится пустая оболочка. Дракон хмурится: Владыка — хорош, но всё же хоть что-то бывший Бог Войны смог бы разглядеть. Но ответ о невозможности Мин Е считать эмоции тёмного бога не заставляет себя ждать, когда Дьявольский Бог развеивает формацию, которая скрывает заключённых в ней. Мин Е даже отшатывается, потому что видит лицо Дьявола у демона, который приветственно склоняется перед… Иллюзией? Дракон переводит косой взгляд на Владыку — всё это время с ним рядом была лишь тень, которую создал настоящий бог демонов, и теперь он разыгрывает непонятный спектакль, частью которого Мин Е оказана честь стать. Впрочем, если подумать, спектакль вполне понятный, а Мин Е был прав — Сусу жива. Рядом с ней лисица из клана Пянь, а так же барьер скрывал неизвестного молодого бессмертного и кого-то ещё, кого небожитель активно прячет за собой. Теперь, глядя на демона, приветствующего собственную иллюзию, Мин Е вспоминает мальчишку, который тысячу лет назад во дворце защитил собой Сусу от воздействия силы Владыки. Так решили все, кто оказался в потёмках помещения дворца. В тот день каждый почувствовал гнев Дьявольского Бога, а разрушения затронули все миры. Тогда, защитив Сусу с мальчишкой и лисицу-демона от Сы Ин, он и не обратил на демона внимания. Точнее так — он не обратил внимания, когда впервые увидел Владыку без маски, как он похож на того мальчишку. Уже тогда Дьявольский Бог создал вторую личность, чтобы контролировать Сусу. Теперь, раз существует иллюзия, эта личность оказалась под сомнением… — Сусу, неужели так оцепенела, что не можешь двигаться, чтобы поприветствовать своего Владыку? — хмыкает иллюзия бога. Но та молчит, лишь кулаки сжимает и губу прикусывает, но смотрит смело и с нескрываемой ненавистью во взгляде. Мин Е прикрывает глаза — насколько сильна терпимость бога в отношении этой барышни? Это непочтительное отношение с её стороны не может быть проигнорировано, но иллюзия Дьявола позой своей выражает равнодушное спокойствие, которые лишь мурашки вызывают на теле Мин Е. Но если повелителю так всё равно на строптивое поведение Сусу, то и ему тоже должно быть. Он не будет лезть и учить её манерам, хотя, конечно, стоит это сделать. — Дура! Меня-то хоть не подставляй, — шипит, не поднимая головы, демон-лисица. — А ты, юный бессмертный, не хочешь ли поприветствовать бога? — будто бы теряя всякий интерес к Сусу, иллюзия указывает на незнакомца. — Вижу, в Шанцин такая же проблема с манерами, как и в Бездне, — с досадой вздыхает фальшивка. «Дурак», — досадует Мин Е, перехватывая атакующего иллюзию Бога-Дьявола воина Шанцин. Дракон чувствует, как тот отдаётся чувствами ненависти и мести. Откидывая глупца назад, Мин Е призывает чёрное обсидиановое копьё — подарок Повелителя демонов своему подопечному. Чёрное копьё ничем не уступает предыдущему оружию дракона, но то с момента, как Мин Е поддался тьме, более не отвечает на его призыв, верно считая своего хозяина недостойным. Демон-бедствия и не отрицает, он недостойный во всех смыслах, проявивший слабость, погрязший в собственных страстях и отринувший всё то, чем когда-то жил. Его достоинство и воля сгинули в тот момент, когда он поддался, чтобы ушла боль. Боли больше нет, есть чёткое понимание того, что его жизнь, потраченная на исполнение долга, была пустой, презрение к себе и осознание, что всё могло быть иначе, если бы он меньше выбирал водружённый на его плечи пресловутый долг. Он бы в любом случае проиграл: не в войне, так в любви. Он и проиграл. Он проклят своей силой и тьмой. Но даже сейчас, когда её нет рядом, её глаза преследуют его. И танец обсидианового копья останавливает свою безумную пляску в считанных мгновениях от лица из прошлой, ставшей сном, жизни. — Остановись! — принцесса племени моллюсков реки Мохэ, раскидывая руки, встаёт между ним и раненным, почти на грани, бессмертным, который так неумело копировал стиль Бога Войны Мин Е, его стиль. — Цзю… — шаг назад и впервые за долгое время бытности демона его руки дрожат. Но она же не узнала его? Он в маске, конечно, не узнает, кто этот проклятый демон перед ней. Берёт себя в руки и хмыкает: — Какая скука, — отзывает чёрное копьё. — Повелитель, я думал, что тут будет более достойное веселье, — возвращается к иллюзии Дьявольского Бога. — А мне кажется это вполне забавным, — смеётся под золотой маской тень бога, будто бы ему ведомо что-то, чего Мин Е в упор не замечает, — но дело твоё — убивать их или нет. Просто знай, что я ничего не имею против речного духа, — говорит ему иллюзия. — Не бессмертная же… И сердце бешено стучит — ему разрешение дали забрать Цзю в Бездну. Только вот её счастье в неведении, да и зачем ворошить прошлое — они расстались ещё тогда, когда он был хозяином дворца Юйцин. У Сан Цзю теперь новая жизнь, о которой он и не догадывался, тайком ведя за ней свои краткие наблюдения, но привычки, судя по всему, у Жемчужины старые. По крайней мере, одного дракона она променяла на другого. Он этого и хотел, чтобы она была счастливой, но проклятая ревность всё же не хочет так просто отступить. Нельзя было найти глупую ракушку из своего племени, ей именно дракона после него подавай? Рыкнув, отворачивается от неё и от разрывающей на куски остатки его сердца картины того, как она бережно и с беспокойством во взгляде осматривает полученные бессмертным раны. Знал бы — всех сородичей извёл, оставаясь единственным представителем драконьего рода, лишь бы эта навязанная некогда ему принцесса, как перчатку, не меняла одного на другого. Вот он совсем не лучше него! Даже хуже — во всём. Молодой и дурной до смешного! — Владыка демонов, Сан Цзю просит Вас пощадить Сан Лина. — Ты!.. — Мин Е шокирован её глупостью, ведь её только что отпустили, но она всё равно привлекает к себе внимание и просит за эту ничтожную пародию бога-дракона, покорно склоняясь перед тем, кто её точно держит за незначительную песчинку на дне реки. — Видишь, Сусу, даже эта эгоистичная принцесса всё же склонилась, а что же ты, маленькая птичка? — Ей движет страх, Владыка, — так и не склоняясь, заявляет Сусу. — Но я ведь чувствую твой страх, он даже больше, чем у других… Даже для Мин Е загадка её непреклонности, только усложняющей её будущее. Боишься — поклонись и, возможно, пощадят. Всё просто, но Сусу… Ею движет глупость или упрямство? — Но Вы не хотите меня убивать, иначе бы уже убили давным-давно, — произносит это с лёгкой улыбкой. — Маленькая птичка стала наглой птичкой, — холодно смеётся иллюзия. — Цзинь, это всё твоя вина и влияние! Кто кроткой должна быть осмеливается проявлять непокорность перед богом. Цзинь? Мин Е удивлён, что именно это имя Владыка выбрал для себя. — Я не… — маска всегда искажает голос господина, но «демон» говорит чистым и мягким голосом Владыки. Иллюзия оказывается возле самого себя разыгрывая гнев повелителя на недостойного демона: — Ты ей поддался! — хватает за шею настоящего себя. — Что же с тобой не так, а? Проклятая птица, думал я ничего не узнаю? Даже Мин Е ошарашен дальнейшими действиями Владыки. За спиной удерживаемого демона демонический дух раскинул свои чёрные крылья с лёгкой дымкой красного на кончиках и показывает истину его величия. Дух настоящий, дракон уверен, что Дьявол сохранил облик первозданного духа Вестника Смерти Цзиня и сейчас использует для показательной казни. И всё это ради того, чтобы Сусу ему и дальше верила?.. — Правда он красив, Сусу? — золотая маска любуется природой демона и тем, как одно за другим медленно вырываются перья из его основы. Оседая на землю они исчезают, развиваясь по ветру чёрным пеплом. Само же лицо демона при этом искажается болью, но взгляд — непокорный. Демон повелителя из тех, кто будет терпеть, но и крика не издаст, чтобы потешить своих мучителей. Владыка слишком хорошо отыгрывает свою роль, что даже демон-бедствия готов поверить, что тот не сдастся даже если потеряет жизнь. И если бы это действительно был бы Цзинь, то ради чего проявлять эту глупую упёртость? Ведь ясно, что Дьявольского Бога не одолеть. — Хватит! — дочь Чу Хуан не выдерживает этой пытки, хочет защитить демона собой, но взмах руки иллюзии и рунные цепи сдерживания опутывают её тело. — Он же не сказал тебе, кто он? — Мне всё равно… — Так ли это?! — Да, мне всё равно! — Сусу не оставляет попыток вырваться из сдерживающих пут Владыки, но они тщетны и не несут никакого смысла. Ей только остаётся наблюдать, как суть демона рвут в клочья, как на её глазах он становится ничем. — Даже если он намеренно следил за мной по Вашему указу, мне всё равно! Я знаю, что он солгал мне, но мне всё равно! Я не откажусь от него даже если он Ваша плоть и кровь. Я люблю его! — Одумайся, глупая! — не выдерживает Мин Е. Дьявол затеял жестокую игру. То, что для него всего лишь шутка и забава, для Сусу — настоящее и реальность. Бог прикинулся демоном, был подле этой оставленной всеми бессмертной, но Владыка расчётлив, он же не мог намеренно допустить, чтобы Сусу в него влюбилась или это и было изначально его планом? Но, похоже, он не учёл того, что нахождение подле бессмертной пробудит и его мёртвое ко всему сердце. — Он… — поворот головы иллюзии и дракон осекается, но, собираясь с мыслями, ступает на кривую дорожку, которую протоптал для него Дьявол. — Он — Цзинь, его имя — Пепел, первый демон Бездны, перерождение Вестника Смерти и… — И что? — сквозь слёзы смеётся Сусу. — Кем бы он не был для вас, для меня он просто демон, который присматривает за цилинями, мальчишка, который смотрел со мной на звёзды и ворчал на меня. Его «годы наблюдений» помогли мне сделать прорыв в совершенствовании. Какой толк в бессмертной сущности, если я не могла её развивать? Он мог меня вернуть в Бездну или вовсе убить за содеянное, но вместо этого остаётся рядом, — иллюзия отходит от демона и с любопытством смотрит на отчаянную девушку. — Он защищал меня, — Сусу призывает всю доступную ей светлую ци, — теперь моя очередь защитить его! Сияющая на шее девушки подвеска превращается в нефритовое изогнутое лезвие и Мин Е ощущает присутствие силы давно исчезнувшей подруги. Пусть это и не полная мощь богини Чу Хуан, но её оказывается достаточно, чтобы рунные цепи стало возможным разорвать. Но отчаянный рывок Сусу становится успешным только из-за того, что Дьявол ей это позволил. Лезвие нефрита ранит иллюзию в предплечье. — Такая же глупая, как и мать, — посмеиваясь, тень бога отталкивает Сусу от себя. Но иллюзия уже повреждена божественным артефактом, Дьяволу не с руки продолжать её поддерживать. Дракон отмечает, что из-за этого ранения демон якобы смог высвободиться. Подхватывая Сусу, тот закрывает её собой, призывая меч-цзян. Тени смерти клубятся на лезвие кровавого янтаря, а острие угрожает Богу-Дьяволу. — Не трогай Сусу! — Дурной ребёнок… — вздыхает иллюзия. — Я не столько злюсь на то, что она бессмертная и ты вновь портишь себе жизнь, сколько злюсь на то, что поставить меня в известность о ваших отношениях — смерти подобно. Живите, как хотите, я после посмеюсь, — вроде бы сменяет гнев на милость бог, — но пусть девчонка знает с кем решила связаться! — тёмная энергия, в обход демона, обрушивается на Сусу. — Сон «Жизни и Смерти» назову это так, — доволен собой Дьявол, разглядывая, как птичка засыпает, погружённая в созданные им кошмары. Иллюзия отворачивается от них и уже собирается уйти, но потом, будто что-то вспомнив, не оборачиваясь, делает взмах рукой и появляются девять лисьих хвостов Пянь Жань. — Но если Сусу — моя бессмертная, то хули-цзин пребывает в недостойной для демона компании, — шесть хвостов исчезают, будто их никогда и не было. Лисица даже и не сразу поняла, что же случилось. — Либо восстановишь сама, либо приходи через десять тысяч лет, отдам четыре. Дьявол — предвзят. Одних отпускает чуть ли не благословив, только Сусу нужно проснуться, а другую из могущественной лисы превратил в обыкновенного демона, служительницу даже не среднего звена. — Ах да, эта печать — детям не игрушки, — отбирает у шокированного зрелищем главы племени Июэ некогда подаренный артефакт его предку. — Можешь побыть с женой, как я и говорил, против речных духов ничего не имею, — напоследок ошарашивает Мин Е, избавляя его от маски на лице. Если конец этого дня мог стать ещё хуже, то он им стал. Убить взглядом Дьявола, а почему бы и нет? Он там спящую Сусу поддерживает, но гадко так улыбается, посматривая в настоящем теле на ошалевающее лицо демона-бедствия, что за «придушить гада» только спасибо скажут, причём всем миром. — Здравствуй, Цзю, — беря себя в руки, холодно улыбается Мин Е.

***

«Какая мощь… Что ж, её хватит, чтобы пробудить мою память и передать тебе, моя новая жизнь. Смотри, учись и запоминай, Сусу», — чёрный феникс души бессмертной подменяет созданный иллюзорный сон Дьявольского Бога своим прошлым.

Мир асур. До Великой Скорби осталось 20000 лет.

— Ах, молодая госпожа, стойте! — старик в чёрных одеяниях бежит за маленькой смеющейся девчушкой, которая от него убегает, попутно вырывая старые пожелтевшие страницы из древней книги, разбрасывая те по полю усеянному цветущими ликорисами. — Ваше Высочество, что же вы делаете?! — ужасается старик, когда юная принцесса своим огнём поджигает древнюю книгу. — Не хочу учиться, скучно, — беззаботно смеясь, девчушка раскидывает маленькие чёрные крылья за спиной и взлетает ввысь. — Старейшина, Вам бы тоже не помешало отбросить свою строгость и научиться веселиться! — хохочет она, играясь с потоками ветра. — Всё-то вам веселиться, госпожа… — вздыхает старик, тряся белой бородой. — И как я, Тан Цзянь, Первый Старейшина асур, попал во всё это?.. — Это скорее я должна удивляться, что со мной, кроме Вас, никто не желает возиться, — подлетает кроха. — Но я не забуду твоей преданности, Старик, — отбрасывает все формальности. — Однажды, я займу трон Владыки Небес и тогда… «Да-да, Ваше Высочество, Ваш отец уже пытался и где он теперь?.. Где мы теперь?» — поникнув головой, думает Тан Цзянь. Асуры разрознены, бьются друг с другом, сила их канула в небытие. Без единого правителя они обречены. Но эта девочка — надежда Тан Цзяня на возрождение былого величия асур, последняя дочь павшего Властелина асур и перворождённой богини-феникс. Закалённая пламенем преисподней, у неё есть все шансы занять трон своего отца… Но она не желает даже учиться! — Да кто ж примет правителя-лодыря, Ваше Высочество? — идёт на хитрость Старейшина. — Ни трона асур, ни трона Небес Вам не видать, дитя. Но если измените своё отношение к учёбе, то, может быть, Вас даже в Шанцин примут… Всё-таки это… — Пфф, Шанцин для неудачников, — закатывает зелёно-золотистые глазки малышка, кружась рядом с Цзянем. — К тому же я — асур, а не небесная. — Но Ваша матушка… — Сгинувшая в тоске дура… — сквозит обида в голосе девочки и та, оставив Старейшину, улетает. Сейчас её лучше не трогать, пусть погорюет по матери…