Иная судьба

Сусу радуется как ребёнок, идя вприпрыжку рядом с тем, кого считает своим другом. Но периодически девушка отвлекается от лесной дороги с целью потрогать сочные листья кустов, зелёную растительность и замереть, чтобы вдохнуть свежайший воздух. Бог-Дьявол даже невольно любуется ею, такой беззаботной и по-настоящему счастливой. После того, как он убедил девушку, что подвергшийся её сомнительному спасению парнишка-дракон, которого та упорно почему-то считает духом рыбёшки, в безопасности и там, где и должен быть, она окончательно отпустила свои волнения по поводу участи бессмертного, и теперь наслаждается незнакомым ей миром. Она безоговорочно ему верит, не ждёт подвоха и доверяет свою безопасность. А ему отчего-то хочется наслаждаться этими моментами жизнерадостности Сусу, а не насылать на неё кучу ядовитых пауков, которые безусловно бы испортили настроение пташки. Сейчас он без всякого злорадства улыбается ей в спину, пока она лапает очередное дерево. Дьявол заглядывается на эту слабую сущность в прекрасной обёртке. Его не смущают утратившие чистоту и целостность светлые одеяния, приобрётшие кровавые узоры. Ему кажутся милыми выбившиеся из причёски пряди тёмных волос. Да и прически, как таковой, уже давно нет. Сейчас Сусу походит на заплутавшую лесную фею. И когда Дьявольский Бог понимает, что будто бы под чары наваждения попал, тут же отворачивается, прикусывая губу. Мерзкий феникс! Девушка шуршит ветками и листвой, а через некоторое мгновение оказывается рядом с демоном, протягивая ему ягоды, собранные в ладошке. — Их можно есть? — спрашивает, раскрывая свои большие глаза. — Нет! — он даже толком не взглянул, а она уже в разочаровании от собственных надежд дуется. — Жаль… Выглядят вроде бы неплохо… — Не доверяй ничему красивому. Обязательно ужалит, — больше походит на то, что этот совет он даёт себе, а не предостерегает Сусу. — И тебе не доверять? — она отходит с лесной тропы, и складывает ягоды в травяные заросли. — А я тут причём? — Ты же красивый, — пожимает она плечами и двигается дальше. Бог-Дьявол открывает было рот, но тут же его закрывает. В смысле? — Это что, заигрывание? — догоняет он девушку. — Факты, — как ни в чём не бывало отвечает, а сама чего-то подозрительно румяная. — Головой сильно стукнулась? Заболела? — он, не сбавляя шага, прикладывает руку к её лбу. — Раньше такой ерунды не несла… Жара вроде бы нет, — убирает ладонь. — Я просто видела этих хвалёных бессмертных. До этого только и слышала, что демоницы очарованы их красотой, которой ни один демон не конкурент. Ну разве, что дракон… Так вот, из увиденного делаю вывод, что твоя внешность не хуже, а, может быть, даже лучше. Странно, что в Пустынной Бездне ни одна из этих восхваляющих подлецов дам не покусилась на тебя. Или я чего-то не знаю? — так глазки щурит в недоверии, будто бы он забыл, как в верности давал ей обет. — Да кому нужен мальчишка, который только и знает, как следить за цилинями? — на лице демона читается озадаченность от подозрений Сусу, но он мигом себя в руки берёт. — Но ты права — равных мне нет во всех трёх мирах и на четырёх континентах, — он улыбается и даже его тёмные глаза блестят хитрецой. — Для того, кто только и делает, что якобы следит за цилинями, самомнение не меньше, чем у бога, — фыркает Сусу. Кажется ей теперь неловко, но она сама тронула тему его внешности и взаимоотношений с демоницами. — А может я и есть бог? — он серьёзен и голову гордо вскидывает. — Ага, пещеры цилиней… — не воспринимает слова Цзиня всерьёз. — Но Владыка скоро исправит это, — улыбается ему, но так, будто на место ставит его замашки на божественное происхождение. — Кстати, а может быть ты цилинь? Я читала, что именно они дольше всего обретают человеческую форму. Десять тысяч лет — это минимум, который им нужен. Я вообще, что-то ни разу не слышала о цилинях обретших форму. Ой, всё печальнее и печальнее участь нас ожидает… Они же редкость получается! Подожди, а если ты и вправду цилинь, то тебе ничего не будет. Ну не дурак же, в самом деле, их Темнейшество лишать мир демона-цилиня? Или дурак?.. — всё тараторит девушка, переключившись на другую тему, заодно сбегая от кинутого невзначай комплимента в сторону демона. — Я смотрю ты уже нагулялась? — девчонка вообще страх потеряла, его дураком в глаза называть. И то, что она не знает — не оправдание. Он вообще-то только что ей признался. — Нет! — жестикулирует руками. — Я ещё многое хочу посмотреть, а видела только этот лес. Кстати, тут нет ни одной живности… — От тебя сбежали. — Как же, скорее один цилинь их напугал своей аурой. — Не дурно, — отмечает он практически правдивую догадку, улыбаясь, но улыбка мгновенно меркнет: — Не цилинь я! — А… Да как же так? — разбивается уже успевшая обжиться мысль о редком демоне в голове Сусу. — Опять мимо… Цзинь, ну скажи, кто ты? — пристаёт к нему, дёргая развивающиеся от ветра ленты чёрного одеяния. — Я уже говорил. — Не было такого! — Глупая, — ухмыляется Бог-Дьявол. — Почему я вообще с тобой вожусь? — У тебя больше никого нет, — Сусу улыбается своей правде, и виснет на его руке, щёку прислоняя к плечу, — гэ-гэ. «Мне никто и не нужен», — думает про себя, желая оттолкнуть девушку, но в реальности позволяет пташке к нему липнуть до момента, пока не заканчивается лес. Далее у Сусу начинаются новые впечатления от сочащихся цветастой жизнью лугов. Каждый полевой цветочек нужно ей понюхать, а потом ещё и повалить равнодушного к этим пёстрым краскам демона в эту цветочную радугу, чтобы и он оценил кучерявые облака на голубом небе над ними. Но его не трогают все эти пейзажи, он видит их не впервой. Ему абсолютно всё равно на то, чему искренне радуются искрящиеся глаза Сусу. Но сейчас, когда он смотрит на неё, она выглядит такой живой, какой ещё никогда не была в Пустынной Бездне. Её питают солнечные лучи и ци природы. В этом мире ей хорошо, и из посредственной бездарности она бы стала среднего уровня бессмертной, а может и выше. Но почему он вообще об этом думает? Будто бы в нём зарождается искреннее желание отпустить феникса на волю из тёмной клетки. Хмурится от этого. Он никогда её не отпустит! По крайней мере — живой. Сусу, лежа в траве, говорит ему, что облака имеют различные очертания. Скопление справа похоже на бодающихся барашков, а слева — проплывает лошадь, вставшая на дыбы. Неподалёку, выглядывающая из-за зелёных холмов, рябь почти, как речная поверхность в ветреную погоду. Она всё это ассоциирует по милости Пянь Жань, которая слишком просвещает маленького феникса относительно мира и населяющих его существ. Дьявол кулаки сжимает и взгляд его темнеет: как смеет эта юная лиса так к ней хорошо относиться? Ни один демон с ней так не возится, как эта девятихвостая. Довольно! Небо мгновенно заволакивают тёмные тучи и молния сверкает ярко. «Как тебе такая картина, Сусу?» — он встаёт с земли и ждёт, чтобы поднялась и девушка, но она продолжает лежать. — Печально, но завораживает. Так вот как, оказывается, переменчива погода в мире смертных? — говорит она сразу после прозвучавшего грома. Первая капля призванного дождя падает ей на щёку, но она всё так же продолжает лежать. Он хотел испортить ей настроение, но вместо этого дарит новые впечатления. Что ж, пусть декоративная курица промокнет до каждого своего пёрышка, которых у неё ещё нет. И тут же начинается ливень, грозящий погубить урожай обычных крестьян, которые с таким трудом выращивают его. Но почему он мокнет вместе с ней? «У тебя больше никого нет», — эхом отзываются её слова внутри.

***

— Апчхи! — шмыгает рядом мокрая курица носом, пока они продолжают идти в сумерках. Погода всё ещё пасмурна, ведь Дьявольский Бог испытывает терпение Небес, не давая искусственным тучам рассеяться. И такое вмешательство в естественный ход вещей его не волнует. Пусть благодарны будут за то, что не пошёл ледяной град. — Теперь-то нагулялась? — Сусу дрожит от холода, но упрямо качает головой и жмётся к нему ближе. — П-почему ты такой х-холодный? — стуча зубами, спрашивает, однако отцепляться вовсе не собирается. — Как змея… — Мы уже выяснили когда-то, что я не змея. И конечно я буду холодным, по твоей милости мы пол дня мокли, будто искупаться в реке тебе мало было, нужно ещё и под дождём… Побегать, покружиться… — Не к-кот, не з-змея, не ц-цлининь, не л-лис… — фырчит недовольно. — Ну п-прости-и, что я немного у-увлеклась дождём. Апчхи! — вновь чихает. — А д-драконы хладнокровные? — Ты одного уже трогала, вот ты мне и скажи. — Я уже не п-помню, тем более я за к-конец хвоста держалась… А-апчхи! — Да я не про Мин Е! — морщится он от её постоянных чихов. — Ну тогда не з-знаю… — Дорогуша, — Цзинь останавливается и отстраняет от себя Сусу, которая тут же обратно липнет, ибо рядом так или иначе ей теплее. — Ладно, — смиряется он с тем, что озябший феникс теперь часть него. — Но твоя рыбёшка — это дракон. — Нет, там ч-чешуя с перламутровым о-отливом, как у ракушек, ну или р-рыб. Мне Пянь Жань п-показывала. — Я видел его истинную форму, да и аура моим глазам врать не будет. Дракон он, с Восточного моря… — Мгм… Не верит? Только руки Сусу как-то подозрительно ослабевают. — Су… — его уже не держат и если бы он вовремя не подхватил пташку, то упала бы. Как она вообще может существовать, если даже своё недомогание вылечить не в состоянии? И теперь он может забрать её домой, однако не делает этого: такая морока придумывать ей наказание за цилиня, ядро которого отдал ей. Поэтому даже её желание задержаться Богу-Дьяволу оказывается на руку. Если бы Сы Ин её не видела, то можно было бы сделать вид, что цилинь сам вышел на неудачную прогулку и перебить парочку бессмертных в отместку. Что так и так будет, конечно, сделано, но вот Сусу из-за свидетельницы не отделаться. А если он ничего не сделает, то у ханбы возникнут вопросы совсем ненужные. И, может, та промолчит, но внутри себя будет знать, что что-то не так. Сейчас Сусу, он уже понимает это, не выдержит наказания. Если бы не было раны от стрелы бессмертного и купания в реке Жошуй, то, возможно, бы он не был бы так лоялен к этому бедствию. Все живительные силы ядра ушли на ликвидацию последствий её глупости, и потому не оградили слабенькую пташку от пагубного влияния на слабую сущность устроенного им ливня. Ещё немного он может себе позволить задержаться, а когда птенчик окрепнет, он устроит ей кару. «Неужели?» — активируется внутренний голос, потому что где-то внутри себя всё же надеется, что у демона засухи случится амнезия.

***

Четыре демона переглядываются, когда до них доходит, что Повелителя нет в Пустынной Бездне, а ещё беспокоит то, что они ясно не чувствуют его присутствия вообще где бы то ни было. Только какие-то рассеянные по мирам отголоски Дьявола, похожие на мираж. — Ну не исчез же он, в самом деле? — хмурится Цзин Мэ. — Вероятно, он не хочет, чтобы его вычислили, — задумчиво произносит Ди Мянь, — и нашли. Его планы нам особо неведомы. — Меня вообще напрягает это его странное состояние, в котором он пребывает. Что это вообще такое было? Заперся от всех, никого видеть не желал, а теперь и вовсе — растворился. Дракон, ты с ним дольше всех пробыл, что-то знаешь о его замыслах? — демон в тёмно-фиолетовых одеждах обращается к Мин Е. — Мне ничего не известно, — отрицательно качает головой бывший Бог Войны, поджимая губы. — Сусу тоже исчезла, — теребит подбородок Князь Тьмы. — Хах, она угодила туда откуда ещё никто не возвращался, — смеётся Сы Ин. — Собственно, карма за воровство её настигла даже очень быстро. — Что она сделала? — ханба даже тушуется от взора старшего демона. — Совершила измену, — собирается с духом Сы Ин и старательно демонстрирует, что не боится этого старика. — Помогла сбежать моему пленнику, украла цилиня Владыки… Но расплата за это — жизнь. Ваша дочь в бездонных водах Жошуй. Вероятно, такая быстрая отдача за содеянное — это воля Владыки, которому надоело это оступившееся существо. — Что? — впервые демоны видят, как тень тревоги ложится на лицо Князя Тьмы. — А Владыка не мог броситься за ней? Не верю я, что он способен с ней так поступить. Река Жошуй и бога в состоянии поглотить… — Мин Е, даже если это её судьба — сгинуть так, то он же не ты, чтобы тревожиться из-за такой мелочи. Тем более, какая-то речушка не может совладать с нашим Владыкой, — кривится от абсурдного предположения ханба. — Господин, Вас же не печалит весть о Сусу? — демоница переключается на Ди Мяня. — С чего бы? — голос Князя похож на сталь. — Или хочешь избавиться от меня, отправив на её поиски в загробный мир? — Что Вы, — отводит взгляд демоница. — Пока Повелитель не объявился, Вы должны встать во главе демонов, — она склоняется в шутливом поклоне. — Именно поэтому ты можешь сейчас врать о Сусу, — кажется, Ди Мянь не очень-то и верит словам ханбы о том, что его дочь сгинула в водах призрачной реки. — Самой хочется побыть главной. — О, очень желаю оказаться рядом, когда правда о её деянии всплывёт, — улыбается беловолосая демоница. — Эй, а ты куда? — кричит она в спину удаляющемуся дракону. — Встать на страже Бездны. Если мы в курсе, что Владыка исчез, то и от бессмертных это не утаится. Отсутствие Бога-Дьявола развяжет руки царству Шанцин… Я бы точно не упустил этой возможности, — поясняет он очевидную, казалось бы, вещь. — Ладно… С этим ханба, как бы ей этого не хотелось признавать, согласна. Бессмертные вполне себе могут воспользоваться возможностью. Как же это унизительно — опасаться обитателей Шанцин.

***

Ещё недавно Цзи Цзэ являлся самым живым и весёлым богом царства Шанцин. Он был тем у кого искали совета, на которого равнялись. Но отныне это в прошлом. Теперь Цзи Цзэ лишь тень былого Бога Вечности, отшельник и добровольный узник в личном дворце, запертый в собственной голове по милости Дьявола. Где правда, а где ложь, где выдумка, а где истина — он не может уже сказать. Если Цзэ кого-то узнаёт в видениях, и этого человека на его памяти уже нет во всех трёх мирах, значит это прошлое нагрянуло. Только это теперь и может определить. Но настоящее и будущее — скрыто из-за потери реальности. Боги приходили к нему, утешали, но, в конце концов, он их всех прогнал. Жалость — это так унизительно. Он никогда не хотел быть тем, кому ведомо прошлое и будущее. Он яркий, любящий поболтать, но вынужден о многом молчать. Ведь даже Вечности не дано раскрывать всю грядущую истину. Предупреждать загадками и наблюдать, как сбываются увиденные им истории. Радоваться в те моменты, когда печальные судьбы меняются, а значит меняется и история, и то, что он когда-то видел не происходит. Он мог видеть всё, но не судьбу трёх миров, не свою собственную и не судьбу Бога-Дьявола. А увидев малый кусочек, поплатился. И как ему убедить себя, что он видел правду? Или истина — это вонзённые в сердце шипы разрушающие душу? Истина, где мальчик с несчастной судьбой замерзает на ледяном озере? Истина, где девушка с ликом Сусу забирает дьявольскую сущность? Сусу была во всём, что когда-либо видел Цзэ в отношении Дьявольского Бога. Ещё до того, как та родилась. Сусу — причина, почему мальчик умер. Сусу — причина, почему мальчик жил. И Сусу — причина, почему мир погиб. Но было ли то правдой? Он видел разрушающийся мир, потонувший в крови и скорби, видел вознесение феникса, но не свою подругу, и Цзэ видел того мальчика. А когда светлый бог забрёл в Пустынную Бездну из-за так и непонятого им до конца зова, и увидел лицо тёмного бога, тогда и осознал — кем же был тот мальчик в грёзах Вечности. Только история поменялась за одно мгновение. Мальчик стал пылью и пеплом, но Сусу всё равно была рядом. Сусу — жена Бога-Дьявола во всех видениях Бога Вечности. Но, когда малышка-феникс родилась, Цзэ не смог увидеть чётко её судьбу, хотя ранее ясно видел многогранную историю в глазах Сан Цзю. Но и та история померкла с первой каплей крови, которая пролилась в клане Фениксов. Сусу бесспорно рождена, чтобы стать богиней, но станет ли эта богиня, выросшая в Бездне, противостоять Дьяволу? Единственная, кому, наверное, по силам убить Бога-Дьявола навсегда — сделает ли это, или она переиграет всё, посмеявшись над видениями Вечности? Но если появление Сусу неверно истолковано Цзэ, они обречены? Он видел безумие Дьявола из-за неё, но так же видел и конец кошмара оного. Последнее, не поняв до конца, он и озвучил тёмному Владыке. Дьявол, конечно, безумен и сейчас, но не помешан на девушке, а скорее зациклен на собственной смерти связанной с гибелью всего сущего. И сейчас Тьма и Разрушение не угроза миру только из-за Сусу. Маленький феникс обладает властью, о которой и не догадывается. И эту власть ей подарила Чу Хуан. Богиня Пространства даже от закадычного друга кое-что скрыла. От всего царства Шанцин утаила существование бога, которого по-настоящему опасается Бог-Дьявол. Он считает его угрозой, боится его. Но никто в царстве Шанцин ничего о нём не знает, как бы Цзэ ни искал информацию через бессмертных, читающих за него все древние свитки из библиотеки. Но знала Чу Хуан, знает и Дьявол, который точно не ответит на вопросы Цзэ. Когда подруга была молода, она часто путешествовала между пространствами, тогда-то богиня и нашла его? И скрыла глубоко внутри себя знание о нём, но воспользовалась именем, которое только ей одной открыто было, и пожелала защиту для маленького феникса. И этот неизвестный бог, похоже, ответил. Он очень силён, раз Дьявол, несмотря на желание, до сих пор не смог уничтожить Сусу. По своему, тёмный бог даже заботится о ней. Пока Цзэ не потерял реальность он часто, но не постоянно, приглядывал за Сусу и с удивлением обнаружил возле неё мальчика из своих прошлых, ставших тленом, видений. Новый же мальчик спасал маленькую девочку из неприятностей, закрывая собой от нападок юных демонов, злился на неё из-за любопытства, которое опасно для неё в Пустынной Бездне, рос вместе с ней, подтрунивал и учил её… И Цзэ не понимал его, как не понимает до сих пор… Он уже мало, что понимает вообще. Пытается найти разгадки в своих прошлых видениях, но кто же на самом деле был их источником — появившееся яйцо Чу Хуан; Мин Е, выживший после попадания стрелой, выпущенной Убийцей Богов; Сан Цзю, вставшая на защиту бога-дракона перед своим народом и пожертвовавшая всем? Бог Вечности не знает ответа, знает только, что Дьявол встал на путь, который для Вечности самый маловероятный. Или верит, что это истина? Где же правда? История так изменилась… Кто должен умереть — живёт, кто должен был победить — проигрывает. Рождается новая жизнь, которой быть не должно. Разочарование — становится радостью, а радость — горем. Беззаботность станет ответственностью. И тот, кто должен всегда быть один с момента своего появления, теперь не один?.. Во Тьме рождается Свет… Но и Свет так же может посеять Тьму. — Господин, — слуга, ставший ему глазами, тревожит Бога Вечности, проходя в покои, — зажглась звезда Бога Войны! Царство Шанцин спасено! Но Тань Хуань выражает недовольство… Брови над белой повязкой хмурятся. — Она жила хорошо все эти годы, пользуясь памятью о своём отце. Но дворец никогда не принадлежал ей. Что ж, уверен, она найдёт себе новое место. Кто новый Бог Войны? — спрашивает он, но ответ уже предполагает. — Чу Фэн… — Тревожно это. На глазах этого мальчика погибла его семья, а сородичи стали демонами. Как бы он не возжелал мести больше, чем защиты миров… Опасная дорога предстоит ему, но я сделал, что мог, чтобы защитить этого феникса. Он привык недоговаривать, так привык, что неосознанно может это делать, и никто не догадается. Дьявол не знает, что в мире есть ещё один феникс. «Какой из фениксов нанесёт ему поражение?» — задумывается Бог Вечности, видевший, как устрашающий Убийца Богов разрушается в тёмном небе.

***

Конечно, он устроит ей кару. Позволит Таотэ поиграть с ней, или же запрёт с голодными хищными птицами… Нет, пожалуй, последнее её точно доведёт до смерти от страха. А вообще какая ему разница? Отдаст на поругание демонам — и тем потеха, и ей урок. «Какая скудная фантазия…» — смеётся собственный голос внутри. В пещере, куда он переместил их, холодно и сыро, для трясущегося феникса, которая пребывает в забытье, он единственный источник слабого тепла. Она жмётся к нему всё сильнее и сильнее. Такими темпами, точно станет частью него. — Эй, муха назойливая, чего не помогаешь своей хозяйке? — сжимает в пальцах подвеску, а та лишь обжигает его не сильно. — Н-да, Чу Хуан, с такой мамой и врагов не нужно, — приобнимет болезную птичку. Если он призовёт пламя то нет гарантии, что Сусу не станет жареной курочкой. То, что она феникс по своей природе, не значит, что способна пережить огонь преисподней. А каков выбор у него? Нужно чуть-чуть, а не такое количество, которое уничтожит половину округи. Только когда он так делал? Вот именно, что никогда. Он не уверен, что может призвать совсем немного, чтобы курочка согрелась и отлипла от него. Но попробовать стоит. Настроившись на призыв малой части губительного огня, он начинает притягивать его, но тут же переносится вместе с Сусу на своих руках из эпицентра разбушевавшегося злого огня. «Поздравляю, мы бахнули пещеру и половину местности разнесли, — внутренний голос издевается над ним, не иначе. — Но Сусу права, ты правда дурак. В мире смертных есть чудное место — горячие источники называется». И как он раньше не додумался? Исчезает раньше, чем успевают его застать извечная парочка демонов. Сы Ин и Цзин Мэ лишь озадачено переглядываются — они точно чувствовали Владыку, с недоумением лицезрят последствия его присутствия, но он вновь вне досягаемости.

***

Когда карма и проклятие всего сущего с кем-то возится, то обычно это плохо заканчивается. Вот и сейчас, погружённая в воду горячего источника девушка чуть не утонула… Столько возни, чтобы она выжила, а практически самолично утопил. Она точно рождённое для него бедствие: «Спокойно жилось, Владыка, но это поправимо». Отлично исправляет его размеренную, скучную жизнь, полную ненависти и злобы. Банально придушить бы, уже и руки тянет, но желание это яркое, всерьёз воспринятое, что застывает, стискивая зубы и терпит сводящие в протесте мышцы. Знал бы, что так будет, в жизни бы в сторону фениксов не посмотрел. Уж лучше Мин Е бы свой дурной план привёл в действие. Всё равно ничего бы не вышло, он перестраховался на случай неудачной попытки. Переродился бы и закончил начатое. Но нет, сам себе муку нашёл и бдит её жизнь. Пожалуй, таким беспомощным он себя ещё никогда не чувствовал. — Бедовая курица, — бубнит под нос тихо, и рукой по воде бьёт. Так глупо себя ощущает, поддерживая Сусу. «Зато какое разнообразие бытия», — ёрничает внутренний голос. Что-то в последнее время очень активно стало внутреннее «Я». — Заткнись, — злобно шипит на себя Дьявол. «Да просто признай, всё пресытилось, стало скучным и однообразным. Даже беды этого мира уже рутиной надоедливой стали. А помнишь, как нервничал первое время? Самому было страшно всю злобу миров чувствовать. Не надо глаза закатывать! У всех есть постыдное прошлое, о котором они молчат. А теперь у нас есть Сусу и, кажется, Дьявол немного, но расшевелился. Ну признайся, что притворяться демоном, тем более мальчишкой, а потом и расти с ней… Это очень странный поступок для Величайшего Бедствия этого мира», — собственный внутренний голос распоясывается окончательно и достаёт Бога-Дьявола. — Сам себя не достанешь, никто не достанет, — смотрит на макушку Сусу и приговаривает: — Погорячился, есть одна глупая курица… — Почему я всегда курица? — бурчат у него под подбородком, а затем девушка отстраняется и, задирая голову, смотрит на него большими глазками. — И что ты слышала? — темнеет его взгляд и он смотрит на неё хмурой тучкой из-под бровей. Вдруг он сам с собой вслух разговаривал? — Ты не ответил! — заводится Сусу. — Мне обидно… — И что? — Как это «что»?! Если я так тебе отвратительна, если достойна быть только курицей в твоих глазах, то зачем со мной тогда возиться? Дьявол бровь вскидывает в немом удивлении. Чего это она так разошлась? Он не впервой её так называет, не раз слышала, а тут… Обиделась? — Хорошо, если я курица, то ты петух! — звонким голоском потрясает воздух Сусу. — С чего это? — С того! — насупливается пташка. — Аргумент, — поджимает губы, — не поспоришь… — отталкивает от себя девушку, которая тут же барахтаться начинает. Источник достаточно глубокий для Сусу и её ступни не достают до дна. Сам же он выбирается на сушу. — Эй! — раздаётся бульканье Сусу. — Ты куда? Не бросай меня! — Извини, приближается рассвет, петуху скоро кукарекать. — Цзинь! Стоя к ней вполоборота, наблюдает за тем, как бедствие пытается удержаться на поверхности, создавая кучу брызг. — Подлый демон! — умудряется ещё обзываться. — Даже спорить не собираюсь. — Цзинь, ну помоги же мне. Всё же удостаивает её своим вниманием и поворачивается полностью в её сторону, подходит к краю источника и склоняется над ним, вставая на одно колено, чуть руку протягивая. — Давай, курочка моя, подплывай, — глаза прикрывает от попавших на него брызг, после того, как Сусу попыталась его окатить водой. — Значит, не всё так плохо, — убирает он руку. — Честное слово, порублю тебя на кусочки, каждый из которых раскидаю во всех трёх мирах и на четырёх континентах! Замучаешься себя собирать! — О как… Ты даже из источника выбраться без моей помощи не в состоянии, а грозишься со мной разделаться. Сусу, демон из тебя так себе, так что не пытайся угрожать, но вот курочка — просто загляденье, — он улыбается ехидно. — Хороший выйдет супчик. — Цзинь! — Ты бессмертная или кто? Почему не используешь силы? Или твои потуги руками — это неудачные попытки взлететь? Прости, но курицы так себе летуны. — Так же как и петухи! — делает к нему рывок девушка и, крепко ухватившись за сюаньи, тянет на себя. Оба оказываются под водой, причём Сусу ещё и победоносно улыбается. С ней точно теперь всё в порядке, болезное состояние отступило. Демон обхватывает талию бессмертной и они вдвоём выныривают. — Бедствие моё, что ты творишь? — спрашивает он у неё, убирая налипшие на лице девушки волосы. — А ты? Твой дух повреждён, но ты готов был схлестнуться с богиней, чтобы меня защитить. Ты отдал мне кольцо с мечом, а это пара твоего духовного оружия. Сотни лет совершенствования отдать той, кого недолюбливаешь? Демон хмурится… Она не так и глупа на самом-то деле. — Однажды меня может не оказаться поблизости, чтобы тебя выручить. Это оружие, — он смотрит на янтарное кольцо, — сможет помочь, но есть нюансы… Ты должна быть более внимательна, меч-цзян не будет защищать тебя машинально, его нужно призывать, — накручивает на палец локон её чёрных волос. «Судя по всему, надеяться на тебя не стоит и следует усовершенствовать спрятанное оружие», — уже задумывается об этом Бог-Дьявол. — Но к чему такая забота? Я не очень-то тебя привлекаю… — искренне не понимает. «Потому что я не знаю, что произойдёт, если ты погибнешь», — но вместо этих слов озвучивает иное: — Кто сказал, что нет? — глаза демона на долю секунды меняют свой цвет, и Сусу кажется, что она уже видела хризолитовый взгляд, но ей должно быть показалось, как и почудились слова друга. Цзинь не мог ей сказать, что какая-то, в его понимании, курица, его привлекает. И сразу же убеждается, что ей действительно почудилось, ведь он говорит уже более правдивые слова. — Кого-то же изводить мне нужно, а у тебя талант попадать в неприятности. И давай уже закончим со всеми водными процедурами, а то ещё немного, и оба станем рыбами, — морщится демон.

***

Все Боги Войны, которые были до него, действовали опрометчиво в своём желании защитить и спасти. Они подставляли себя под удар будто неразумные мальчишки. Он не повторит их судьбы, будет хитрее. Его звезда не будет сообщать Дьявольскому Богу о том, что новый страж мира явил себя. Он скроет её с небосвода. Не полезет бездумно на рожон, изучит всё, что известно в Шанцин о Дьяволе. Тёмный бог неуязвим, но так ли это? Брешь должна быть. Хотя бы одно слабое место. И Чу Фэн обязательно его найдёт, и нанесёт свой удар, когда мразь, убившая всю его семью, не ожидает этого. Янтарные глаза осматривают главный зал Верхнего предела чистоты и тех, кто в поклоне почтительном пребывает. Взгляд задерживается на юном драконе, только-только оправившимся от ран. Сан Лин немногим младше него, именно его Тань Хуань хотела бы видеть новым Богом Войны. Но А-Лин цепляется за своих родных, с которыми ему запрещает видеться летучая змея, считающая тех недостойными речными духами. Он не феникс, чтобы в короткие сроки стать богом, ему не дано постичь Бесчувственное Дао. Чу Фэн же лишён всего, что когда-то любил, его нечем отвлечь, а значит он лучше всего подходит для миссии по избавлению мира от кошмара. И чего бы это ни стоило, но он это сделает — положит конец Богу-Дьяволу.