Иная судьба

Пянь Жань не в восторге от долгого нахождения в Пустынной Бездне и вновь сбегает в мир смертных, обещая, что обязательно в следующий свой визит принесёт младшенькой что-нибудь интересное и новое. Теперь Сусу может и не оставаться в лисьем доме. Тем более опекуны вряд ли заметят, что воспитанница опять куда-то пропала: у них похоже план поднять лисью популяцию демонов. Поэтому Сусу, прихватив сладости из мира смертных, которые оставила Жань, уходит из норы. Вечереет и становится прохладно. Девушка ёжится, хотя ей всегда казалось, что к неприветливому ночному холоду можно и привыкнуть. Но тело девушки так и не свыклось с мерзлотой, которая приходит в ночи. Сусу дрожит, но упрямо направляется к пещере цилиней. Маршрут, которым она идёт, ей хорошо знаком, а потому она не так уж зацикливается на свисте в свою сторону от демонов. Но после слов шицзе совсем игнорировать их уже не получается. Спрятанные в котомку сладости Сусу прижимает к себе и ускоряет шаг. А вслед ей только смеются. Нужно поскорее с быстрым перемещением освоиться, чтобы в будущем не попасть в неприятности. Наконец Сусу доходит до самой неприятной части своего пути — подземелья, где содержат узников. Её сердечко каждый раз сжимается, когда она пробегает мимо. Стоны и крики отзываются внутри желанием помочь. Но Сусу ничегошеньки не может сделать для запертых там. И вот она уже практически минует неприятный участок, как её сбивают с ног. Сусу падает, и сладости раскидываются. — Ай, как же… — приподнимаясь на четвереньки, смотрит на испорченное угощение девушка. — Кто?.. Оборачивается и видит молодого человека всего в крови. Точнее не человека, это бессмертный. У него серебристые доспехи напоминающие чешую дракона, почти как у одного из демонов бедствия. Чешуйки отливают перламутром, словно внутренняя сторона ракушки с жемчугом. Может быть, он рыбка? Жань как-то приносила ей дух рыбёшки, чтобы показать, правда малыша лисы потом поглотили, от чего девушка долго плакала. У той рыбки тоже была перламутровая чешуя. Да, скорее всего, не дракон это, а рыбёшка, только крупнее той, что приносила шицзе. — Куда этот мерзавец делся? — долетает голос Сы Ин. Сусу бегает взглядом. Ведь она же может помочь рыбке не попасться? Будь там обычный демон она бы навеяла легкую иллюзию, а потом отвлекла низшего. Но это ханба! Она и живого и мертвого увидит, как бы тот ни скрывался. — Помогите… — из последних сил просит её бессмертная рыбка, и Сусу не выдерживает, подбегает к пленнику ханбы, а коснувшись, увы, не знает, как ей быть. Просить великую демоницу пощадить? Да Сы Ин только посмеётся. Сусу сжимает нефритовую подвеску висящую на шее. «Если ты правда могущественный артефакт, то помоги!» — просит девушка отчаянно. Ей так хочется, чтобы рыбка уцелел. «Моё имя Чунъюй», — вдруг слышит приятный голос в своей голове девушка. Подвеска светится, и её мягкий свет перемещается к рыбке, которую хочет защитить Сусу. — Это ты? — демоница в красном предстаёт перед ней, осматривается, принюхивается. — Я чую этот мерзкий запах… Ты! — тычет ханба в Сусу. — Видела тут мужчину? «Артефакт работает?» — удивляется девушка, ведь демон засухи не видит бессмертного, хотя вот он, рядом с ними. — Кого Вы имеете ввиду, госпожа? Я шла и споткнулась, собираю разбросанное, — указывает на сладости девушка. — Может быть, кто-то и пробегал, но я не заметила. — Ты! — рычит демоница и склоняется к ней, грубо хватая за подбородок. — Если лжёшь, знаешь, что я с тобой сделаю? — гипнотизирует её зловещим взглядом. — Определённо ничего хорошего, но я не лгу, — абсолютно невинно заявляет Сусу. — Ладно, — отталкивает её от себя ханба. — Бестолочь! — Упустили вы, а бестолочь я… — бурчит тихонечко девушка. — Что ты сказала? — Ничего. Желаю успехов в поисках! Ханба лишь огрызается на неё, а потом исчезает вместе со своими подоспевшими приспешниками, которым тоже не удалось отыскать сбежавшего. Сусу оглядывается — вроде больше никого. Защита артефакта спадает, и девушка пытается оттащить раненого бессмертного за камни. — Рыбка, как же ты угодил в лапы этой жабы безболотной? Какой тяжёлый, — напрягается Сусу. Кое-как дотащив раненого, она вновь осматривается. Дворец Владыки демонов слишком близко. Может все её попытки спасти несчастного не будут успешны. Но она не отчаивается. Нужно лишь подумать. Если бы рыбка восстановил свои силы то смог уйти сам, но в этом она не помощница: у самой мало духовной энергии. Скорее она отключится и тогда оба точно попадут в беду. Помощи ей просить не у кого. Была бы Пянь Жань, ещё возможно, и то не факт, что лиса встала бы на её сторону. Цзинь? До пещеры цилиней всего ничего осталось. Но как он отреагирует на то, что Сусу сошла с ума и хочет спасти добычу ханбы? Хорошо, если посмеётся, а если пожелает выслужиться и сдаст её? Всё-таки он демон. Как бы ни относился он к ней, а перед великой ханбой затрепещет любой. «А, может быть, я ему хотя бы чуточку нравлюсь, и он не станет меня выдавать демонице и поможет?» — думает про себя. Ей одной не вытащить рыбёшку из Пустынной Бездны. «Была не была», — решается девушка и, вновь обращаясь за помощью к артефакту, чтобы скрыть бессмертного, направляется в пещеру цилиней. Цзиня не оказывается на месте, лишь монстры поглядывают на неё. «Вот бы одного из них одолжить!» — думает юная спасительница бессмертных. Цилинь быстрый, вмиг унесёт пленника из демонических лап. И мысль «украсть» цилиня почему-то кажется ей наиболее разумной, но кто из чудищ больше всех к ней лоялен? У них даже имена есть, а Сусу не запомнила. Потому что они все на одну морду — страшные. Подходит к одному, тот скалится и клацает пастью рядом с личиком. «Точно не этот», — отходит девушка. Ещё трое её отвергают, а четвёртый лениво зевает, но не проявляет к ней агрессии. Скорее равнодушно наблюдает и ожидает от неё объяснения того, что нужно сделать, раз она так настойчиво подходит к нему, а до этого к сородичам. «Они не глупые и всё понимают», — рассказал ей как-то Цзинь. — Это глупо… — чувствует себя дурочкой, но, собираясь с мыслями, озвучивает просьбу: — Мне нужна помощь, чтобы кое-кого увести из Пустынной Бездны, — делает жалостливые глаза. Цилинь рычит, встаёт на задние лапы, и грозно приземляется на передние. Явно не одобряет. — А если так? — протягивает сладости и, губу прикусывая, ожидает вердикта цилиня. Тот сжирает всё, обслюнявив ладонь, обнюхивает девушку, а потом становится боком и Сусу улыбается. Хищник хищником, а от сладенького вон как добреет.

***

Патруль бессмертных царства Шанцин замечает неподалёку от себя бегущего средь облаков тёмного цилиня и его всадников. Переглядываются между собой и кивают друг другу. Каждый хочет выслужиться, а парочка мёртвых демонов прямая похвала и награда за заслугу. Тем более цилинь — желанная добыча, его золотое ядро обеспечит им продвижение по службе. Объединяя силы, бессмертные атакуют цилиня градом стрел. Одна за другой те пронзают тело монстра, которого всадники даже не попытались защитить, ведь не ожидали атаки исподтишка. Небеса оглушает рёв боли из-за попадания магических стрел. Цилинь теряет свою силу и стремительно начинает падать, а бессмертные увязываются следом, чтобы добить тварь и тех, кого она на себе несёт. — Как вы посмели напасть на цилиня моего Повелителя? — на их пути появляется узнаваемая во всех мирах демоница в красном с зонтом и белыми волосами. Настрой бессмертных заметно остывает. Во-первых, они узнают, что цилинь принадлежит Дьявольскому Богу, а во-вторых, бой с ханбой они не потянут. Всё, что им остаётся — это трусливо отступить, молясь, чтобы кара за погубленного цилиня их не настигла. — Вам повезло, эта мелкая лживая дрянь интересует меня куда больше, — оскаливается демоница им вслед. — Теперь тебе никто не поможет, — её внимание переключается на падающего монстра и его похитителей. Ханба начинает преследование, но вдруг видит куда именно рухнет цилинь. Злится ещё пуще, когда понимает, что эта дура не отцепляется от пропавшего зря существа. Цилинь ещё жив и пытается хоть как-то справиться со своей незавидной участью, но его энергия иссякает, а потому жалкие попытки воспарить лишь оттягивают момент окончательной гибели. Тёмные воды реки Жошуй встречают нерадивую воришку вместе с её неудачной попыткой спасения. Высокий столп брызг от упавшего в воду цилиня касается даже демона засухи, замершей, как ей казалось, на достаточном расстоянии, чтобы избежать контакта с пагубной водой. Сы Ин шипит от причиняемой каплями боли, а бледная кожа, в местах, куда те попали, краснеет от ожогов. — Жаль… — произносит демоница. Она достаточно расстроена, что упустила шанс надавить на Мин Е, но и гибель Сусу достаточная компенсация, чтобы долго не зацикливаться на этом. Сы Ин, оставляя за собой красный шлейф, возвращается в Пустынную Бездну ни с чем.

***

Невозможность разрушить всё и низвергнуть в Хаос сильно расстраивает. Даже, пожалуй, слишком сильно для того, кому эмоции и любое их проявление чужды. Но что он может сделать? Дождаться, когда эта птичка сама умрёт по глупости? Да он готов кровавое подношение совершить Богу Смерти, лишь бы побыстрее этот проблемный феникс отправилась к своей матери. Но вот же загвоздка — самому себе довольно странно и, пожалуй, даже безумно жертвы приносить. А ещё раздражает, что пташку он постоянно спасает, но поделать ничего не может, как будто не он в ответе за свои спасательные действия. Девчонка мало того, что гарантия здравия трех миров и четырёх континентов, так ещё и стража имеет нешуточного. Если бы Дьявольскому Богу нужен был защитник, то выбрал бы он самого себя. Остатки сил Чу Хуан в подвеске девчонки вообще никчёмны, пока та так слаба. Если бы не он, она бы уже тысячу раз умерла. Смотреть, как её мучают и причиняют боль, конечно, приятно, но если жизнь этой мерзости в опасности, то только он её и спасает. Он ей нянька, только сопли не вытирает… Хотя нет, пару раз всё же было. Ей жалко низших духов, которые пища для цилиней. Пещеру чуть ли не топит слезами своими. Он и не думал, что кто-то так может реветь от жалости к кому-то. Цилини голодными всё равно не останутся, а ему приходится каждый раз подставлять плечо для этой сердобольной птички. И в темечко вдалбливать, что нечего шляться в пещеру, как к себе домой. Имеет ли это успех? Ни капли! Честное слово, эта курица декоративная, жалеет всё подряд. И цилиней ей тоже будет жаль, если те голодными останутся. Она — самое сокрушительное поражение Дьявольского Бога. Он и сам не заметил, как начал обучать эту напасть премудростям бессмертных. Ведь смотреть невозможно на её потуги, от которых никакого толку. А с его наставлениями даже что-то получаться у неё начало, но для светлой сущности в Пустынной Бездне не подходящие условия — ей негде брать светлую энергию. Выше того уровня, что она имеет сейчас, ей не подняться никогда пока она находится в демонической среде. Она бессмертна по происхождению, но и только. Её жизнь легко оборвать, но невозможно из-за принудительной милости Дьявольского Бога к Сусу. А этой милости конца и края нет! Ещё и цветы ей носит, чтобы те питали её слабый дух светлой энергией. Специально берёт те, о которых заботятся цветочные духи — безобидные создания, нужно признать. Возможно, даже стоит парочку этих духов «пригласить» в мир демонов, пусть реанимируют безжизненную землю, чтобы пташка могла… Так, а это уже лишнее. Кажется, он вскоре окончательно растворится в своём притворстве, созданном специально для девчонки. Забудется и предстанет перед демонами в облике Цзиня. Впрочем, не так важно, каким он им себя явит — даже червяком он будет их Повелителем. Важно другое, какого Дьявольского Бога он тут думает цветочный сад для неё устроить?! Раздражающая пташка Сусу — наивная, светлая, добрая… Просто — фу. И постоянно ему улыбается… Ещё и вбила в свою головушку, что даже в Пустынной Бездне и вправду можно найти что-то хорошее. Она наивно верит, что это место можно любить. Пусть он и не знает лично, каково это чувство на самом деле, но живёт достаточно, чтобы хоть как-то его понимать. Отдушину Сусу находит в том, что даёт всем прозвища. Даже Бог-Дьявол удосужился побыть у неё в дураках. Вот кому такое когда-либо сходило с рук? Он знает, сколько раз она падала, и знает, что боится больше всего она не его, а птиц… Каких-то птиц, а не Дьявольского Бога! Цепенеет от страха или верещит, завидев пернатых. Сама при этом феникс, и это так забавно, что даже намеренно посылает к ней различных птах, созданных с помощью силы. Она пугается, а на его лице улыбка довольная расцветает. И если однажды Цзинь явит ей истинную форму демона, о которой та до сих пор гадает, то это будет обязательно птица. Краснопёрый ворон подойдёт идеально, пусть он когда-то и истребил всех демонов из этого клана лично. Он ненавидит её, но при этом защищает. — Интересно, а правда ли, что боги могут исполнить желание? — Могут, если знать их имена. — И даже Дьявольский Бог? — И чтобы ты у него попросила? — Не у него, у всех богов. Нужен компромисс. Я бы хотела, чтобы демоны и бессмертные жили в мире… — Думаю, такое глупое желание не сможет выполнить ни один бог. — Оно не глупое, но ты прав… Это желание не выполнимо, потому что имя Дьявольского Бога никому не известно. Даже он его уже забыл. И, казалось бы, его имя уже ничего не значит, но… Вино уже утрачивает свой вкус и не помогает забыться. Наверное, ему пора смириться с бессилием и просто плыть по течению, покорившись несправедливой Судьбе, и поглядеть, как обычно, с равнодушием, куда же приведёт его эта, как уверяет Цзэ, выбранная им тропа. Уничтожить мир и умереть самому — не самый простой путь, тернистый, а значит пташка всего-навсего препятствие, которое нужно лишь пережить. Он — Дьявольский Бог, древнее древних, истинный и единственный Владыка трёх миров и четырёх континентов. Подумаешь, «немного» подождёт, развлекаясь с глупой пташкой под личиной Цзиня. С этими мыслями Бог-Дьявол поднимается с облюбованного им пола в собственных покоях и, по взмаху руки, приводит себя в порядок, более не являя собой то плачевное зрелище, которое недавно лицезрел Мин Е. И только он хочет напомнить о своём существовании, как в голове тревожный звон и голосок Сусу: «Я не справилась…». — Куда ты опять вляпалась, мерзость? — сжимает кулаки в раздражении и, прикрывая глаза, пытается отыскать свое личное бедствие. — Вот же глупая… — тут же исчезает из своих покоев и мира демонов.

***

Глаза молодого дракона открываются за секунду до падения в глубокие тёмные речные воды и всё бы ничего, если бы это была бы любая другая река, ведь его предки — драконы Восточного моря, а дед — правитель реки Мохэ. Вода — его стихия, но ему не везёт по жизни — из плена в Пустынной Бездне прямиком в объятия призрачной реки Жошуй. И пагубные воды сразу же начинают жечь, высасывая остатки сил. Он продержится чуть дольше, если примет истинную форму — чешуя защитит на какое-то время. Но бездонная река затягивает всё глубже и глубже. «Друг-дракон, помоги моей госпоже», — в его голове раздаётся мелодичный голос, будто бы кто-то перебирает струны божественной арфы, прося его о помощи. Он видит неподалёку золотисто-огненное свечение и, превозмогая удушающую боль, подплывает ближе к источнику света. Узнаёт девушку, что вроде бы и спасла его из плена в Пустынной Бездне. Она без сознания, но, кажется, ещё жива, хотя выглядит плачевно — воды губят её быстрее, чем его. И она не демон, он видит её светлое сосредоточие бессмертного. В облике дракона он хватает её в лапу и пытается отыскать выход на поверхность. Но всюду темнота, куда плыть он не знает. Даже чешуя уже не помогает, и он ревёт от боли, но лишь вызывает колебания в воде. Ему уже не хватает воздуха, окончательно теряется в пространстве и плывёт непонятно куда. Вдруг плавность течения трепещет, вздрагивает от воздействия некой силы, которую улавливает и дракон. Он впервые чувствует такую мощь. Потревожить реку Жошуй могут, разве что, боги. Но, скорее, это его отчаянные выдумки: никому на самом деле нет дела до юного дракончика, который постоянно сбегает от своего учителя, потому что она ему не нравится, и маленького демона, точнее слабой бессмертной из мира демонов, которые вскоре потонут и растворятся в призрачной пучине. Но воду будто бы что-то рассекает и прерывает её целостность, из-за чего драконье тело начинает судорожно извиваться из-за смены среды обитания. Воды больше нет, а перестроиться на воздушные потоки, которые проникли вглубь, он попросту не успевает из-за дезориентированности. Чувствует, как потусторонняя сила пытается вырвать девушку из его передней лапы. Сжимает крепче: не отдаст неведомой напасти. Замешательство уже проходит и, собирая последние силы, дракон взмывает ввысь, возвращая долг своей спасительнице, выручая незнакомку из лап погибели. Только неведомая сила берёт контроль над ним, а в следующее мгновение дракон уже стремглав встречается с землёй, теряя свою драконью форму, которая сменилась обликом черноволосого юноши с чёлкой на бок. Сплёвывая дурную кровь, он пытается сосредоточиться, но сознание всё в тумане, однако он замечает, как к нему приближается размытая тёмная фигура. Ну вот, он вновь оказывается в лапах демонов…

***

— Ты наконец-то порадуешь меня и умрёшь? — безразлично смотрит Бог-Дьявол в обличии демона Цзиня на угасающую жизнь Сусу. Присаживается рядом с её бессознательным телом, проводя тыльной стороной ладони по щеке. Морщится, влага жжёт и его, но руку не убирает. Обхватывает щеки девушки и приближает своё лицо к её, внимательно рассматривая каждый ожог Сусу своими глазами цвета крови феникса. Девушка закашливается, избавляя лёгкие от призрачных вод. Но в сознание так и не приходит, её жизнь на волоске. — Ну же, Сусу, умирай! — выжидает «Цзинь» угасания дитя богини. Подвеска пташки активируется и дребезжит, будто расстроенные струны арфы. Дьявол отстраняется, прищуриваясь в сторону этого назойливого предмета, и пытается вникнуть, какая паника одолевает не пробудившийся артефакт в этот раз. Но догадаться не трудно, что эта режущая слух истерика вызвана желанием спасти свою хозяйку. Отмахивается от раздражающего отголоска богини: он уже спас Сусу, не дал сгинуть в пучине призрачной реки. — Так, а где мой цилинь? — хмурится Дьявол. «Цилиню уже не помочь, но его ядро способно спасти Сусу!» — дребезжание сломанной арфы, которое без разрешения вторгается к нему в разум. На самом деле то ли так влияют ожоги, полученные от контакта с девчонкой, то ли эта непонятная власть Сусу, но ему, кажется, тошно от того, что личное бедствие может умереть. «У неё рана нанесённая стрелой бессмертного», — стучится вновь непрошеная гостья. Дьявольский Бог осматривает пташку и цокает: «Глупая…». И как он не заметил, что светлые одеяния всё больше и больше окрашиваются в алый. Прижимает руку к ранению. Несмотря на рану и страдания от вод реки Жошуй девчонка отчаянно цепляется за жизнь и не хочет избавить миры от своего в них присутствия. — Хорошо… — прикрывая алые глаза, проговаривает тихо и сквозь зубы. Чёрные одеяния стоящего на берегу алоглазого демона развиваются от поднявшегося порывистого ветра. Река Жошуй не отдаёт своих жертв, сгинувших в ней, Призрачные воды никогда не возвращают мёртвых, которых поглотили. Тело демона пульсирует силой тёмного бога, скрытой в нём, и ему откровенно плевать, насколько глубоко находится цилинь и насколько несговорчива может быть река Жошуй. Дьявольский Бог достанет ценное золотое ядро. Воды реки раскрываются, снова сдаваясь под напором ужасной мощи. Тёмно-красная сила опутывает безжизненное тело цилиня, вырывая его из плена призрачной реки. Потревоженная вода смыкается, всплеском и волнами ругаясь на бесцеремонного бога, на лице которого нахальная ухмылка господствует. Будь Сусу смертной, уже давно бы умерла, ещё от удара о воду, но артефакт её защитил от этого. Ей повезло с происхождением, и повезло, что Бог-Дьявол так печётся о ней. Золотое ядро развеявшегося цилиня сияет в руке, его не успевшая угаснуть энергия перетекает на ладонь, сосредотачиваясь на кончиках пальцев. Цилинь, независимо от своего происхождения, может восстановить или пополнить силы любого, но при этом пожертвовать частью своего духа. Их ядра не угасают и не утрачивают своих сил ещё какое-то время после смерти и являются желанной добычей как демонов, так и бессмертных. — Живи, бедовая курица, — Дьявол направляет всю силу золотого ядра к сосредоточию бессмертия Сусу. К девушке практически сразу возвращается живой румянец, рана от стрелы бессмертного затягивается, а ожоги стремительно исчезают, как и испаряется влага. Ещё немного, и Сусу уже ровно и спокойно дышит. Дьявольский Бог, полностью исчерпывая силу ядра, подходит к девушке, присаживается рядом и, склоняясь над ней, направляет руку к её голове. — Эй, хватит дрыхнуть, — тычет пальцем прямо в её метку на лбу. Сусу морщится, отмахиваясь от него, и приговаривает: «Ещё пять минуточек». Дьявол изгибает выразительно бровь. А потом их лбы сталкиваются, от того, что девушка резко подрывается с налёжанного песчаного берега. — Ай! — трёт она ушибленное место, но следом тушуется под хмурым и неодобрительным взглядом красных глаз сидящего рядом демона, который ладонью закрывает место удара. — Цзинь… — глупо улыбается. — Спокойно, — гладит она его по голове, всё так же продолжая улыбаться. — Спокойно? Ты серьёзно? — отшатывается от неё, грубо сбрасывая руку. — Ты что устроила, курица? — разводит руками. — Ну что сразу «курица»? — дуется. — А я… А где это мы? — она оглядывается в поисках чего-то знакомого и цепляется взглядом за бессмертного без чувств. — Рыбка?.. — отталкивает демона в песок, ведь он мешается на её пути, и подбегает к бессмертному. — Ры… Что?! — возмущается мужчина, указывая в её спину пальцем, а потом сжимает кулак. Ну какая же нахалка! Он её тут спасает, а вместо её излюбленной доставучей благодарности в его сторону она о «рыбе» думает, а его в песок! Невероятно! — Он сильно ранен… — она ощупывает бессмертного. — Но эти ожоги… Их не было, — она призадумывается, а потом вспоминает, как их накрыл патруль бессмертных из царства Шанцин. — Какие же подлые… — злится на тех, кто напал исподтишка. — Оставь его! — приказывает он. — Но… — Чем ты ему помочь собираешься? О себе бы подумала! Ты украла цилиня из-за этого чешуйчатого? Девушка начинает нервничать. Наконец-то доходит уровень ситуации в которую она попала. Цилиня нигде нет и, вероятно, он мёртв. Такое точно с рук не сойдёт. — Дай-ка подумать, что же с нами сделает Владыка? — начинает драматизировать великий притворщик. — Ну меня он поглотит, подумаешь, какой-то демон. А вот из тебя сделает суп! Живьём сварит! — Но ты не виноват… — А это не важно! Я несу ответственность за этих зверушек. И тут одна из них погибает… Знаешь, я лучше сейчас сам из тебя суп сделаю! — надвигается угрожающе на неё. Девушка же не знает, что Бог-Дьявол ничего ей сделать не может, кроме как попугать. Сусу и слова оправдательного сказать не успевает, как оказывается за спиной Цзиня, переместившего её к себе ближе, а рядом с раненым бессмертным появляются небесная стража и богиня клана Летучих Змей. Тань Хуань надменным взглядом осматривает недостойных, по её мнению, существ. — Заберите Сан Лина в Верхний предел чистоты, — даёт распоряжение сопровождающим. — А вы, — суживает она свои глаза, — отправитесь в Солнечный котёл! Схватить их! — Да кем ты себя возомнила? — огрызается на неё демон, призывая меч-цзян. В идеале, конечно, Разящий меч рассекающий небо, но лёгких путей не ищем, отыгрываем роль демона до конца. — Перед вами богиня Тань Хуань! — объявляет один из её стражей. — Богиня? — выдаёт ухмылку Цзинь, а Сусу дергает его за развивающиеся на ветру чёрные ленты свисающие с сюаньи, и будто бы говорит, что сейчас не тот случай, когда нужно нарываться. — Скорее полу… или даже недо… — насмехается он. — Ах ты жалкий демон! — заводится Тань Хуань, атакуя раньше своих приспешников. — Цзинь! Сусу оказывается между ним и ударом этой недобогини. Глаза демона расширяются — она что, совсем глупая? Перехватывает кисть девушки, прижимает к себе эту неудачницу, и обнимает, перемещая их подальше от этих божков. Тем сегодня невероятно повезло. — Совсем идиотка? — с раздражением отталкивает от себя Сусу, когда она оказывается в безопасности. — Она богиня, её сила могла тебе навредить… — Она? Мне? Пфф… — фыркает, но Сусу это скорее воспринимает, как излишнюю браваду перед ней. Девушка подходит и кладёт руку ему на голову, пытаясь успокоить, начинает гладить. Всегда так делает, когда Цзинь излишне эмоционален или же чересчур долго находится в явно демоническом состоянии, то есть демонстрирует чёрно-красную метку на лбу и кровавый взгляд. — Я тебе не демон-кот! — перехватывает кисть руки, чтобы прекратила. — Всё, твоя рыба в безопасности, идём. Но девушка упирается, не желая идти. — Ты меня сдашь? — жалобно спрашивает, а потом вздыхает. — Впрочем, это не так важно. Жаба безболотная меня видела и уличит перед Владыкой. Цзинь, если моё и твоё наказание неизбежно, то, может, тогда задержимся? Она по-детски наивно на него смотрит. Как же раздражает: только что чуть не умерла, а уже и не думает о том, что была на волосок от гибели. Будто ничего не случилось! Плохие воспоминания в ней не уживаются, что ли? Хотя, скорее всего, она уже привыкла, что её спасают или просто не зацикливается на плохих вещах, что с ней случаются. «Вот не буду тебя больше выручать!» — мысленно обращается к ней, только это какой-то по-детски наивный самообман — будет, ещё как. Так, а что она там говорит? — Давай побудем в мире смертных ещё немного? — держит его за руку и ждёт ответа.