Имени твоего ради

«Лишь только растает снег и дни станут длиннее, выйди к реке. Дух лета доволен, когда его имя сплетется с клёкотом, он ждет своего часа где-то в земле под гнетом корней, в холоде и мраке, но твой зов, твоя песня пробудит иссохшееся сердце, оно прорастет нежными плодами персика на ферме твоего отца. Ну же, девочка, не бойся. Его теплые ветры приносят запах промокших досок у подножия храмов и звон колокольчиков, подвешенных к самой крыше. От его поступи зарастают травой овраги и лощины, разливаются реки и высыхают сердца оазисов. В его волосах желтеют бабочки и блестят укрытые серебром тонкие паучьи ножки. Змеи с лихвой наполняют ядом его искрящийся от патины кубок, и отравленные соки застывают на пересохших губах ледяными каплями ладана. Самый жаркий и самый холодный месяц, он сеет хаос и дает жизнь. Тихий сон, многоголосый набат леса, пена из приоткрытой в бешенстве пасти вепря, яркий сонм светлячков, тяжелые звезды поутру — все это про него, все это о нем. Июль... Он думал, что любит только аромат бузины с кладбищ да ветер в бирюзе, но это была ложь, которую принц лета выучил назубок, пустил ее под кожу булавкой, вместо очередного узелка на память, вместо очертаний бледных пальцев, ускользающих из протянутой ладони. Его тянуло к Сентябрю. Не такая холодная, как брат Октябрь, но и не такая светлоликая, как отрок Август. Пустая внутри, словно осиротевшее дупло, не заткнутое мхом, ее нутро гнило и выло, исторгая из себя соль. О чем же она плачет, эта неблагодарная? Из года в год Июль слышит песню о Сентябре. Ее шепчут друг другу мелкие звери в норах и тая́т, словно пчелы мед, в своих кронах медные буки. У потухших костров и на вершинах скал месяц думал о деве с печальными глазами, и сердце юности захотело встречи...» — Здесь не хватает телеги про преодоление препятствий, влюбленные стенания по ночам, псориаз на нервной почве...— Битлджус хмыкнул, прежде чем отсалютовать Джипси тараканьей самогонкой. — Если бы я мог, то давно бы уже свалил отсюда, потому что терпеть твои творческие вечера даже ещё мучительнее, чем нотации мамули. Где хоть капля страсти? Ты ведь не учебник по физике читаешь а это... как его...поэму, блять! Если бы био экзорцист не знал Джипси много столетий, он бы подумал, что тот заснул — настолько узкими были сейчас его глаза. Здоровяк в шерстяном пончо, наконец, оторвался от своей писанины и сполна посмотрел на собеседника. Лицо индейца не выражало ровным счетом ничего, как если бы БиДжей разговаривал с резной маской или со всем пристрастием доставал Бифитера у ворот Тауэра. Совершенно непробиваемый тип, как он умудрился умереть? Индеец отхлебнул кофе и жестом позвал официантку. — Ну так что, мальчики, будете блюдо дня? — миловидная девушка вытащила из своей высокой прически блокнот и принялась записывать в заказ тринадцатую порцию кофе для здоровяка. Розовые пряди аккуратно ниспадали на лоб, не мешая обзору, но девушка все равно то и дело откидывала их от лица. — Мэл, ты прекрасно знаешь, что у меня изжога от бычьих глаз во фритюре, — на мгновение скривился Битлджус. Ожерелье на шее девушки внезапно издало звуки, похожие на шипение. Крохотная голова перестала кусать свой хвост и сверкнула на мужчин зеленым глазом-изумрудом. — Но я бы с радостью, — био экзорцист кивнул на почти пустую чашку эспрессо с двойной порцией лакрицы и проворковал, — посмотрел на твой весьма выдающийся кофейный аппарат, так сказать, изнутри... Ты ведь свободна вечером? Брови официантки поползли вверх на мгновение, отчего ее всегда мягкие черты лица стали какими-то напряженными, то ли в оскорблении, то ли в раздумьях, то ли в неловкости, а потом девушка заливисто рассмеялась. БиДжей притих, жадно рассматривая, как подрагивают чашечки бюстгальтера, скрытого под черной майкой с надписью «Суперженщина». Остальные клиенты закусочной заинтересованно наблюдали за развернувшейся картиной, некоторые даже забывали попадать вилками в свои тарелки и по ошибке отправляли в рот чужие пальцы, ноздри и даже мочки ушей. Мэл закончила смеяться только когда чуть не оступилась и не сломала мизинец на ноге второй раз за смену. Все-таки туфли на платформе — огромный минус даже в вечном посмертии. — Ты неисправим, БиДжей, сколько столетий ты сюда приходишь, и каждый раз умудряешься катить ко мне яйчишки. Так и не научился делать комплименты, — био экзорцист обиженно засопел. Девушка примирительно ткнула демона в плечо, а потом добавила уже тише: — Мой, как ты выразился, «кофейный аппарат» уже пару месяцев обслуживает Чес. А ты, вроде, был женат, или я что-то путаю? — Дважды женат, если быть точным, — Битлджус не знал, что еще сказать, поэтому лишь неопределенно взмахнул рукой, мол, «мое дело — предложить, а твое — сделать очередную глупость и отказаться». — Вот что, Мэл, дорогуша, принеси нам паучьих личинок с гуакамоле. Чувствую, пока этот здоровяк не дочитает мне свой трактат, — демон красноречиво оглядел себя намертво пригвожденного к стулу. Из его ног торчали два острых индейских копья, — я даже отлить буду не в состоянии. Ты ведь знаешь, как щепетильно я отношусь к своему мочеиспусканию, — в его ладони на мгновение возник череп с надетыми на него очками. Сам же Битлджус облачился в красный плащ принца и берет с торчащим из него пером павлина, — но чего только не сделаешь ради искусства, ради поэзии, ради друга! — явно переигрывающий актер приложил руку к сердцу и прикрыл глаза, ожидая оваций, но его перформанс не возымел ровным счетом никакого эффекта. Тишина прервалась только когда пара бесхозных ладоней пробежала наперегонки мимо соседнего столика, умудрившись разбить абсолютно всю посуду и уронить абсолютно все столовые приборы. Змея на шее официантки металлически зашипела, издевательски заскрежетала, но, к счастью, так и не прыгнула на незадачливого лицедея. Битлджус скривился в негодовании, когда на его полосатый костюм попало несколько капель соуса из телячьих ноздрей. — Готовишь очередной бестселлер, а, Джипси? — Мэл загадочно улыбнулась молчуну и закрыла блокнот. Прядь волос у ее лица вдруг ожила, забрала у хозяйки письменные принадлежности и проворно утащила их снова вглубь причёски. Послышалось чье-то удовлетворенное сопение. — Я так и не понял, про какую телегу ты говорил? — наконец подал голос индеец. — Пора перестать сморкаться внутрь черепа, старина, — вздохнул Битлджус, — это плохо влияет на мозг. Так что там у тебя дальше?