Best of me

То, что увидел Чонсон, вернувшись в мир людей, навсегда останется у него в подсознании. Была бы его воля, он бы предпочел забыть это навсегда, но память у демонов была блестящая. Пак очень хорошо помнил каждого из своих клиентов, что уж говорить о том, чтобы забыть это. Найти отца Кихена не составило труда. Он обнаглел настолько, что решил даже не покидать стен храма, наоборот — здесь вершить свои бесчинства было безопаснее. Никто не заподозрит, что в одной из заброшенных старых монашеских келий будет происходить такое со святым отцом в главных ролях. Да и на все у Кихена нашлось бы праведное объяснение. «Изгнание дьявола» — так он это называл. Наму-таки удалось найти на теле Чонвона демоническую метку, и разумеется, священник не мог оставить это без внимания. Возомнив себя ещё и экзорцистом, он решил собственноручно избавить парнишку от скверны. Как удобно, что его семя обладает таким исцеляющим даром. Кихен стоял посреди кельи и неторопливо снимал с себя одежды одну за другой. Подле его ног на коленях стоял абсолютно нагой Чонвон, не смеющий поднять головы. — Святой отец, это не то, что вы думаете! Клянусь, я не имел дел с дьяволом! Это пятно — всего лишь синяк, который я поставил где-то. — Не пытайся меня обмануть, Чонвон. Ты пройдешь через процедуру очищения, и я помогу тебе. Демоническая метка уйдет, обещаю, — мужчина присел на колени, ласково гладя юношу по щеке. — В первый раз может быть больно, но оно того стоит, поверь. Сливаясь со мной воедино, ты станешь ближе к самому Господу. Через меня ты почувствуешь всё его величие и уже не сможешь от него отказаться. — Прошу, не надо! — продолжал молить Чонвон, глядя на то, как протоиерей скидывает с себя нижнее платье, оставаясь лишь в белье. Но Кихен не обратил на это ровным счётом никакого внимания, вместо это приказывая: — Встань и повернись ко мне спиной. Чонвон, всхлипнув, лишь покачал головой. Он не смел сбежать и ослушаться святого отца, потому что догадывался — тот объявит его приспешником дьявола и погубит и его, и маму. Но и приказу его он подчиниться не мог: понимал, насколько это неправильно и мерзко. Он не хотел прикосновений Кихена на своей коже, не хотел с ним близости. Это то, что он знал наверняка. — Ну же, Чонвон, не бойся. Ты же меня знаешь. Я не причиню тебе вреда, — продолжил мурлыкать Нам, пытаясь задобрить юношу и воспользоваться его доверчивостью и их когда-то близкими отношениями. — Я не могу, — всхлипнул Чонвон, поднимая глаза на своего палача. — Прошу, святой отец, смилуйтесь… — Об этом Господа будешь просить. Я же лишь выполняю его волю, — священник видимо решил больше не церемониться и схватил Чонвона за шею, крепко придушивая. У того от растерянности распахнулись глаза, и он только и мог, что хватать ртом воздух, как выброшенная из воды рыба. — Вставай, живо! Я и так долго ждал и терпел, задабривал, а ты все никак! Мне надоело играться с тобой, — мужчина с силой потянул Яна наверх, заставляя подняться, и бесцеремонно развернул к себе спиной, всё ещё сильно сжимая шею. Чонвон попытался было вырваться, но силы были неравны. Он не был совсем уж хилым и слабым, но и сильным его нельзя было назвать, а Кихен был грузным и мощным, веся раза в два больше. Потому он смог пресечь все попытки юноши освободиться, вдавливая его в холодную каменную стену. — Не смей рыпаться, дьявольское отродье. Дай мне спокойно все сделать. Чонвон уже не сдерживал рыданий. Поняв, что сбежать не удастся, он попытался разжалобить мучителя, надеясь, что у того все же проснется совесть: — Прошу вас, пожалуйста, не надо! Клянусь, я никому не скажу! Умоляю… — Не скажешь? — рассмеялся Нам. — Да говори хоть всем — мне плевать! Никто тебе не поверит. Я — главный в этой церкви, глас самого Господа, что твое слово против моего? Просто пустой звук! — Прошу, не делайте этого, — не оставлял попыток Ян, продолжая бороться. — Заткнись! — разозленный вконец мужчина схватил его за волосы, с силой прикладывая Чонвона головой о каменную стену. — Не порти мне удовольствие и помалкивай. Будешь рыпаться — войду без подготовки. В тот момент что-то в душе Чонвона навсегда оборвалось. Он понял, что умолять бесполезно: Кихен над ним не сжалится. И что ещё важнее — в тот момент из души Яна пропала вера. Вера в то, что кто-нибудь придет ему на помощь и спасет. Голова гудела от удара, по виску стекла струйка крови, смешиваясь со слезами. Но Чонвон больше не просил. Он прикусил губу и зажмурился, готовясь к боли. Ужас парализовал его тело, его будто разом покинули все силы, и уже не было мочи вырываться. В тот момент Чонвон принял свою участь и лишь молил Бога о том, чтобы это все скорее прекратилось. Кихен, довольный тем, что тело перед ним перестало наконец дёргаться, снял белье и надавил юноше не поясницу, заставляя прогнуться в спине. Он потерся полувставшим членом о сомкнутое отверстие, предвкушая грядущее удовольствие и тихо простонал. Как же долго он этого ждал! Именно в тот момент и обнаружил его Чонсон. Никакие слова не могут передать, какой гнев, ярость и отвращение испытал демон в тот момент. Он повидал много убийц, но насильников презирал выше всего. А это человек, нет, эта мразь касалась своими грязными руками Чонвона, который был самым светлым, что есть в этом мире. В первые секунды помимо злости Пака обуял страх. Он решил, что опоздал, что все уже свершилось. Но через мгновения осознал — ещё не поздно все исправить. Наплевав на все порядки, Чонсон принял человеческое обличье и с разъяренным криком кинулся на Кихена, сбивая того с ног. Пак взял своим неожиданным появлением — оказавшийся на полу священник только и мог пролепетать: — Как? Что ты тут? Но Чонсон не дал ему продолжить, наседая сверху и яростно молотя кулаками по лицу, по животу — везде, куда мог дотянуться. Он чувствовал бурлящий в крови гнев, он же застилал глаза, потому Пак пропустил пару ударов, но ему было плевать — в этот момент демон боли не ощущал. Преимущество явно было на его стороне. Кихен отбивался слабо, а Чонсон прекращать не собирался, усаживаясь прямо на распластанное на полу тело и вцепляясь обеими руками в шею. Теперь уже Кихену стало нечем дышать. — Чонвон, уходи отсюда, — велел Пак, на секунду отворачиваясь от своего противника и окидывая взглядом сжавшегося в углу парня. Яну нельзя было на это смотреть. Чонвон был не в себе, что было неудивительно, учитывая ситуацию. Он поднял затуманенный взгляд на Джея, с запозданием кивнул, и судорожно собрав разбросанную по полу одежду, спотыкаясь, покинул келью. Чонсон остался один на один с самым ненавистным для себя существом. И в тот момент понял — никто не запретит ему собственноручно предопределить судьбу Кихена. Да, его вероятно за это накажут, но в тот момент ему было абсолютно плевать. Демон не мог мыслить трезво и здраво, и все, чего он желал — мести и расправы. — Ты не заслуживаешь жизни, — прорычал Пак, глядя прямо в темные безжалостные глаза. — Я предупреждал тебя, и ты не послушал. И теперь ты познаешь весь гнев ада. Джей усилил хватку, фиксируя голову Кихена, дабы тот не мог отвернуться. Ему выпала честь — узреть преображение Чонсона в его демоническую сущность. Такое выпадало немногим и уж точно никого не оставляло равнодушным. Некоторые прямо на глазах сходили с ума. Кожа на теле Чонсона потемнела и облезла, являя взору красноватую опаленную плоть. На спине выросли крылья, на макушке показались рога, язык удлинился, а зубы заострились, в глазах же заполыхало дьявольское пламя. Демон бил длинным зазубренным хвостом по стенам кельи, торжествуя и купаясь в собственной силе: по сравнению с демоническим, человечье обличье было безумно слабым. Он уже не удерживал Кихена: тот не убежал бы далеко, зайдясь в истошном крике. От страха священник не мог пошевелиться, его лицо преобразила маска ужаса, а ногти царапали каменный пол. — Я пришел за тобой прямиком из ада, грешник, — пробасил Пак, распрямляясь перед мужчиной во весь свой двухметровый рост, — И за твои деяния ты получишь по заслугам. — Изыди, нечистая сила! — прохрипел Кихен, пытаясь перекреститься, — Отче наш, иже еси на… — Захлопнись, ничтожество, — Чонсон не особо почитал Всевышнего, но даже ему было противно, что эта смердящая тварь смеет просить Бога о помощи. — Ты не заслуживаешь прощения, а как известно, те, кого Господь не прощает, попадают в ад. — Всевышний смилуется надо мной! Он должен, ведь я его глас на земле! — видимо, Нам действительно в это верил и считал, что сан позволяет ему творить все, что вздумается, и не нести никакого наказания. — Ты не заслуживаешь его милости. И будешь гореть в аду без возможности покаяния, — Пак вытянул руку с когтями, пронзая ими грудную клетку человека и залезая под грудину, протискиваясь меж сердцем и лёгкими, туда, где пряталась душа. Кихен истошно завопил от боли, его глаза наполнились таким ужасом, и он наблюдал, как из раны хлынула алая кровь. Чонсон же, нащупав хлипкую сморщенную и тягучую душонку, с силой потянул на себя, вытаскивая это склизкое и мерзкое подобно своему обладателю нечто. Душа Кихена отростками цеплялась за кости и мышцы, не желая покидать удобное для себя тело, но Джей был сильнее. Он с омерзением осмотрел мазутный сгусток, вытянув язык и заглотив, смакуя каждый кусочек деликатеса. Даже такая омерзительная душа оставалась весьма сытной и вкусной. Рана на теле Нама тут же затянулась, но бывший священник уже не кричал. Он лежал, хлопая глазами, и не понимая, что сейчас произошло. Он больше не был человеком — скорее, жалким подобием, лишенным чувств, желаний и воспоминаний. Тело его продолжит влачить существование на земле, пока не сгниет, как залитый комнатный цветок. Облизнувшись и улыбнувшись, Джей поднялся, довольный результатом своих творений. Он хотел было вновь перевоплотиться и проверить Чонвона, но почувствовал запах серы, а значит, такой возможности у него не было. Его уже ждали в аду.

***

В приемной Люцифера царил беспорядок: дюжина демонов переругивались меж собой, заполняя все пространство. Мода модой, но прежние покои дьявола были просторнее и с удобством размещали более тридцати подчинённых. Теперь же Джеюн пожертвовал простором в угоду стилю. Ох уж эти современные дизайнерские решения. С появлением Чонсона все на мгновение притихли, но тут же вновь начали браниться: кто на виновника, а кто меж собой, и слов они не выбирали. Пак устало вздохнул — этого следовало ожидать, хоть он и надеялся решить всё с Люцифером один на один. Но видно, не судьба. — Тихо! — Шим хлопнул по столу, и присутствующие перевели взгляды на него, прокусив языки. — От вас голова болеть начинает, — Джеюн, сморщившись, потер виски, и щёлкнув пальцем, наполнил себе стакан коньяка — его собственное лекарство, — Думать мешаете. Пускай останутся трое, остальные — прочь. Или вам заняться нечем? Джей печальным взглядом проводил тех немногих, кто с недовольным бурчанием покидал покои. Он сам бы с удовольствием сейчас исчез, да вот только ему кажется, на него это не распространяется. Когда, наконец, в помещении осталось столько демонов, сколько было велено, Джеюн вновь окинул их взглядом. — что ты наворотил, Чонсон? Из-за тебя мне пришлось это выслушивать. А ты знаешь, как я не люблю жалобщиков. Терпеть не могу, — тоскливо протянул Шим, усаживаясь на барный стул. — Ты сожрал душу без разрешения — ну куда это годится? Да, мы обсуждали сегодня возможную награду, но я не разрешал! Тише! — шикнул он на пару демониц, которые заинтересовались упоминанием вознаграждения. — Ты же понимаешь, к чему это может привести, правда? А если каждый решит без разрешения съесть по душонке — что мне тогда делать? Это же покусительство на мою власть! — Простите, господин, — Пак опустился перед Люцифером на колени, не желая гневить его ещё больше. Хотя бы владыка не лишил его головы мгновенно, что уже было неплохим исходом, — Я не смею усомниться в вашем величии и единоличной власти. Мой поступок был безрассудным, безответственным и совершенным в состоянии аффекта, но это не искупляет вины. Я готов понести любое наказание, которые вы мне уготовили. Пак знал, что накосячил и не пытался откреститься — все равно ничего бы не вышло. Но также он неплохо знал Джеюна и догадывался, что лучше сказать и как себя вести, чтобы немного облегчить свою же участь. — Что ж, ты хотя бы признаешь свою вину. Кажется, ты очень хорошо понимаешь, что натворил. Только в таком случае скажи — зачем? Как лучше ответить на этот вопрос? Чонсон не был уверен: любое неверное слово могло разгневать дьявола и лишить шанса на выживание. Но внезапно помощь пришла оттуда, откуда ее точно не ждали — в комнате запахло ладаном. — Их ещё не хватало, — фыркнул Джеюн. Но делать было нечего — гневать небеса не хотелось даже самому Люциферу. Если последователи Господа требовали встречи, необходимо было явиться. — Идём, — Шим жестом подозвал Джея к себе, а остальных наоборот отправил восвояси — он справится и без группы поддержки. Контакты с ангелами ака бывшими коллегами Джеюн не любил, но деваться было некуда. По щелчку пальцев они перенеслись в лимб. По негласному соглашению это была нейтральная территория, где решались судьбы людей. Путей было три: в ад, в рай или обратно на землю. Признаться, Чонсон недолюбливал лимб: здесь было пустынно, безжизненно и слишком тихо, но именно здесь проходила граница подземного и небесного царств. — Добрый день, — послышался голос одного из пары величественных ангелов. Джей узнал в нем Сону — им прежде приходилось пересекаться пару раз. Лично для себя Пак сделал отметку, что Сону — довольно неплохой вариант. Среди ангелов было немало зануд и душнил, но Ким, вроде как, к ним не относился, зато отличался выдающимся милосердием. Хотя сейчас скорее всего он являлся лишь посланником, дабы выразить пожелания самого творца. За Сону бледной тенью возвышался Сонхун — он постоянно преследовал своего напарника, подобно личной охране. Сонхун отличался разве что своими правильными богоподобными чертами лица и тем, что он постоянно молчал. Джей едва мог вспомнить, чтобы когда-то при нем этот ангел вымолвил хоть слово. — Добрым он был бы, если бы я оставался у себя дома в одиночестве, не потревоженный никем и ничем, — фыркнул Джейк. — Но так, к сожалению, не бывает. Давайте не будем тянуть резину, говорите, какова его воля. — Создатель всего лишь хотел передать свое слово. Решение за тобой, Люцифер, — заявил Сону. — В конце концов, это твой слуга. Душа Нам Кихена была бы приговорена к погибели в любом случае. Этот человек принес клятву во служение господу, но попрал ее, и теперь весь духовный сан с позором понесет клеймо. Так что он получил справедливое наказание. Так считают небеса. — Я вас услышал, — Джеюн задумчиво потёр подбородок. — Получается, ты исполнил волю Божью, Яонсон! — Шим ухмыльнулся, и демон не знал, чего от этой усмешки ждать — добра или чего похуже, — Не пора ли податься в ангелы? — Я хочу служить лишь вам, повелитель, — склонил голову Пак, надеясь, что это просто способ Джеюна поиздеваться над оторопевшими ангелами. — Даже если я накажу тебя? Ты же знаешь, я не столь всепрощающ, как Бог. — Я знаю, что меня ждёт расплата за содеянное и понесу ее, как положено, — сквозь зубы проскрипел Чонсон. Конечно ему не хотелось этого делать, но иначе никак. И о спасении Чонвона и пожирании души он ничуть не сожалел. — Что ж, я приговорю тебя к тридцати годам чистки адских котлов, — вынес вердикт Шим, потирая руки. — Как раз никто не хотел этим заниматься. И разумеется я исключу тебя из списка кандидатов на звание «демон года». Думаю, это очевидно. Джей сморщился, но выбора не было. Тридцать лет чистить вонючие котлы от крови, испражнений и блевоты — не то, о чем мечтает демон его уровня. Но хотя бы все его конечности и главное, голова, останется при нем. Отражение собственного отвращения он узрел и на лицах ангелов — им такие развлечения были чужды. Они в раю только и знали, что сдувать с крыльев пыль, какие там котлы. — Что, ты не согласен? — Удивился Джеюн, неправильно интерпретируя выражение лица демона. — Я согласен и не смею оспаривать ваше решение, — заверил его Пак. — Спасибо за ваше милосердие, господин. — Не за что. Не расстраивайся так — сможешь восстановиться в рейтинге и поучаствовать в конкурсе через пять лет, — он сочувственно похлопал Джея по плечу. — Да, и ещё одно. Думаю, лучше будет стереть мальчику память о сегодняшнем дне. И о тебе в целом. Что скажешь? Он не вспомнит ничего из того, что произошло сегодня, но и не вспомнит, кто такой Пак Чонсон. Справедливо? — Справедливо, — выдохнул демон, повесив нос. Эгоист в нем кричал: не позволяй Чонвону забыть тебя, но разумная часть, та, которая любила Чонвона, говорила: надо избавить Яна от травмирующих воспоминаний. И если такова цена, Джей ее заплатит. — Только…позволите мне поговорить с ним? В последний раз. Люцифер на секунду призадумался, по его лицу нельзя было понять, что за этим последует. Джей было уж подумал, что владыка сейчас рассмеется прямо ему в лицо, но взгляд дьявола вместо этого на удивление смягчился. — Позволю. Ступай. Но надолго не задерживайся. Чонсон, пораженный до глубины своей демонической души, согнул спину в поклоне и стремглав покинул лимб, спеша увидеть его. Те мгновения пока он искал Чонвона, показались бесконечными, и Пак успел не на шутку перепугаться — не случилось ли с юношей чего? Он ведь остался совсем один, и не было никого, дабы поддержать его и успокоить. В итоге он обнаружил Чонвона на лавке у церкви, выглядящего совершенно потерянным. Но при виде Джея парнишка оживился, подскакивая с места и бросаясь мужчине в объятья. — Джей! Демон едва успел подхватить юношу, который, кажется, вытянулся за время его отсутствия. Теперь и разница в росте не казалась такой заметной, как прежде. — Джей! — вновь и вновь повторял Чонвон, желая выразить все свои чувства с помощью одного лишь имени. В нем было все: страх, благодарность, радость, печаль и нежность. — Я думал…никогда тебя не увижу больше. — Я тоже так думал, — Чонсон прижал паренька ближе, утыкаясь носом в сгиб шеи и не веря, что это реальность. Что Чонвон его помнил, скучал и ждал. — Ты в порядке? — Я не знаю, я пока не понимаю, — Ян замотал головой, чуть отстраняясь, — Но если бы не ты… Джей, я уже думал, никто не придет. Я потерял веру. Прости, что тебе пришлось это увидеть. В его глазах стояли слезы, готовые скатиться по бледным щекам, но Чонсон стёр каждую пальцами. И было в этом жесте что-то столь трепетное и нежное, что Чонвону захотелось заморозить время на этом моменте. — За то ты извиняешься, глупенький? В случившемся нет ни капли твоей вины. Это ты прости меня, что пришел так поздно. Что не уследил. — Ты не виноват. Отец Кихен…что с ним стало? — Будем считать, он получил по заслугам. Я думаю, Господь бы не простил ему такое, — Пак точно это знал, — Нельзя просто творить зло и не понести наказание. Но давай не будем о нем. Лучше расскажи, как тот дела? Ты занимаешься органом? Фортепиано? — демону хотелось отвлечь юношу от случившегося, насколько это было возможно, а ещё наверстать упущенное. Каждое слово, взгляд, каждый факт из жизни Чонвона, все до самой незначительной мелочи Пак впитывал как губка, чтобы потом вспоминать во время отбывания наказания. — Я занимаюсь, Джей, и очень усердно. Готовлюсь к поступлению в консерваторию, — серьезно заявил Чонвон. Учитель Хан меня гоняет, он стал строже, говорит, Милан — это другой уровень, не то что наша деревня. Я знаю, он прав. Иногда становится тяжело, но в такие моменты мне помогают мысли о тебе. О том, то ты бы гордился мной, ели бы я поступил. И о том, — продолжил Ян неуверенно, его голос становился все тише и тише, — Что может когда-нибудь ты бы увидел меня на сцене. И мы бы встретились. Чонсон вздохнул тяжело, пытаясь подобрать слова. По большому счету все равно что он сейчас скажет: вскоре Чонвон не вспомнит ни слова их разговора, да что уж там. Он и о существовании Чонсона не вспомнит. Но хотелось все сделать правильно. Ради Чонвона и себя самого. — Чонвон, я бы очень сильно этого хотел. Пройти этот путь с тобой и увидеть тебя на сцене. Я знаю, что ты будешь сиять, просто не сомневаюсь в этом. Но я не могу в силу некоторых обстоятельств. Прости меня. — Тебе не за что просить прощения, Джей, — грустно улыбнулся Чонвон. — Я много думал об этом и понял, что стольким обязан тебе а теперь — ещё больше. За всю жизнь я не смогу отплатить тебе за все, что ты для меня сделал! Да и чем мне платить? Я не богат, мог разве что играть для тебя да заботиться. И не потому что должен, а потому что хочу. Но это эгоистично — просить, чтобы ты был рядом. Учитель Хан прав — у тебя своя жизнь, и я тебе никто по большому счету. Просто мальчик из деревни, встретившийся у тебя на пути. Которого ты вскоре забудешь. И если Чонвон был для Джея просто случайным знакомым, то Пак был для юноши целой вселенной. — Не говори так. Я не забуду тебя, Чонвон. Ты не никто для меня, слышишь? Ты важен. — Джей улыбнулся, думая о том, как хитра судьба, ведь в конце концов именно Чонвон станет тем, кто Джея забудет. Забавно, правда? — Обещай, что не забудешь, — попросил Чонвон, будто понимая, что им вновь придется расстаться. Быть может это глупо и по-детски, но ему было плевать. — Обещаю, — ничуть не сомневаясь, дал слово Чонсон. — Чонвон! — в их разговор вмешался отец Сондже, местный дьякон. — Что случилось с Кихеном? Он сам не свой, никого не узнает! — Ступай домой, Чонвон, — посоветовал Джей. По запаху серы он понял — демоны близко во главе с Люцифером, который немного исправит воспоминания. Для всех Кихен потеряет рассудок, и его отправят в клинику для душевно больных, где он и проведет остаток жизни. А Чонвон все забудет. Окончательно и бесповоротно. — Мы ещё увидимся, Джей? Я очень много хочу тебе рассказать, — Ян смотрел умоляюще, и его взгляд опять влиял на демона так, что тот не мог сопротивляться. Это было сильнее его. — Конечно, увидимся. Пожалуйста, береги себя. До свидания, Чонвон. Он смотрел на удаляющегося Чонвона, пока стройная фигурка окончательно не скрылась из виду. Вот и всё.

Ложь ещё никогда не давалась Джею так легко.

Но он же демон, в конце концов.