Стихи о погибели

      Воланд спешно вышел из затхлого общежития, миновав строгий взгляд старой комендантки и еле слышные смешки первокурсниц. Его твёрдые размеренные шаги и методичный холодный стук трости об пол наводили ужас и леденили душу всех окружающих. Никто толком не мог в полной мере осознать, кем является этот доселе не появлявшийся здесь гражданин. Направившись неизвестно куда, он медленно закурил сигарету, а затем спустя несколько считанных мгновений к иностранцу присоединились две странные фигуры: высокий тип в клетчатом костюме с всклокоченными блондинистыми волосами и огромный чёрный кот, идущий на задних лапах и непринужденно насвистывающий какую-то надоедливую мелодию. — Доброго вечера, Мессир. — пролепетал клетчатый треснутым тенором. — Уже успели выбрать следующую жертву? — Безусловно, любезный Фагот. — ответил холодно Воланд. — Это было проще простого. Очередная светлая неискушенная душа с мрачной судьбой. Она и не подозревает, что уже успела продать мне часть своей несчастной души. — Эта горе-поэтесса? — буркнул кот недовольным голосом. — Она мрачнее тучи. Я весь день за ней наблюдаю — ни разу и не улыбнулась. Не уверен, что она изъявит желание вам довериться. — Она уже подписала соглашение, Бегемот. Ей совершенно некуда деваться. Я помогу ей с развитием карьеры, сделаю её бренное существование чуть лучше, а затем мышеловка медленно захлопнется. — Весьма жестоко. — промолвил Бегемот. — Как, в прочем, и всегда. — О да, вы довольно деспотичны к этой несчастной, мессир. — прибавил блондин в клетчатом, именуемый Коровьевым. — Что вы собираетесь предпринять для завоевания ее доверия? — Здесь всё предельно просто, любезный Фагот. — протянул Воланд задумчиво. — Мне следует завоевать не только ее душу, но и сердце. А с этой задачей я несомненно справлюсь.       Воланд на мгновение остановился, наблюдая за сумеречной Москвой, дым от его сигареты лениво вился в вечернем воздухе. Уличные фонари отбрасывали длинные тени, создавая зловещий фон для необычного свидания таинственной троицы. — Завоевать ее сердце, мессир? — Коровьев задумался, скептически приподняв бровь. — И как можно затевать такое с женщиной, погруженной в такую беспросветную меланхолию? — Главное, — воззвать к ее самым сокровенным желаниям, — ответил Воланд с легкой понимающей улыбкой. — Она жаждет признания, желания узнать, что ее слова что-то значат. Мы предложим ей именно то, чего она хочет: восхищение, успех, иллюзию вечной значимости. Кроме того, она — поэт. Мечтатель, погружённый в собственные иллюзии. Сердце любого поэта легко завоевать, став его музой.       Двое сопровождающих молча кивнули в согласии.       Вскоре «святая» троица достигла ворот высокого здания, ни похожего, казалось, ни на одну другую московскую постройку. Тяжёлые чёрные ворота со скрипом распахнулись, после чего компания, миновав увесистую дверь, уверенно шагнула на порог здания. Достигнув одной из просторных комнат, все разошлись по своим законным местам: Воланд устроился в бархатном кресле, Коровьев остался в дверях, лениво облокотившись об косяк, а Бегемот бесцеремонно налил себе в бокал изысканного марочного вина и непринуждённо сел на диван. Вскоре в комнату вошли ещё двое: высокая рыжеволосая девица в чёрном платье и белоснежном фартуке и широкоплечий невысоко роста мужчина в офисном костюме и шляпе. Оба почтительно поклонились перед фигурой господина. — Ну, как продвигаются дела? — с ухмылкой спросил Воланд. — Оба находятся в страшной ловушке, Мессир. — заговорщически промолвил рыжеволосый. — Первый из них желает покончить с собой. — А что другой? — Рыдал без умолку три ночи и, наконец, решил свести счёты с жизнью сегодня утром. — Превосходно, Азазелло. С ними покончено. Теперь девчонка. — Мария Михайловна? — спросил Коровьев, наконец отойдя от дверного проёма. — Именно. И вместо того, чтобы со спокойной душой прохлаждаться здесь, на твоём месте я бы уже был в издательстве, любезный Фагот. — грозно промолвил Воланд, швырнув в руки блондина блокнот Марии. — Будет сделано, Мессир. — ответил демон, слегка поклонившись, а затем исчез. — Бегемот, тебе не надоело пить вино? Пятый день подряд! Кот нагловато усмехнулся, с наигранной утонченностью взбалтывая вино в бокале. — Да ладно вам, мессир, — ответил он с озорным блеском в глазах, — немного снисходительности еще никому не повредило, особенно такому коту, как я.       Последовал всеобщий многозначительный вздох. — Что насчет вашей новой жертвы, Мессир? — поинтересовался Азазелло. — Всё предельно просто. Мы улучшим её жизнь, у неё появятся читатели, поклонники, молодой человек. Но это лишь начало. Затем мы сведём её с ума и загонем в угол, выходом из которого будет лишь безусловная продажа второй части её души в мои руки. И она согласится. Остаётся сделать одно — пробудить в ней любовь. Именно привязанность ко мне её и погубит. — Вы несомненно сможете очаровать любую, мессир. — добавила женщина, дьявольски ухмыльнувшись. — Ты льстишь мне, милая Гелла. Однако план у меня есть. И вскоре всё свершится. Несомненно. ***       С той внезапной судьбоносной встречи Марии Михайловны с таинственным иностранцем прошло два месяца. Издательство согласилось публиковать стихи начинающей поэтессы, чему девушка была несказанно рада и даже удивлена. Воланд за это время ни разу не объявлялся — будто в лету канул. Однако у Марии появился молодой человек — парень, восхищающийся её творчеством. В общем и целом, жизнь девушки пошла в гору. Мария долго думала о том, кем же был тот таинственный немец, который помог ей восстать из пепла. Визитку она хранила, но посетить сеанс чёрной магии так и не решалась — мало ли шарлатан какой-то, ещё и деньги сдерёт. В целом, Мария была далека от всевозможных суеверий и предрассудков. В Бога верила слабо, ибо не видела в его существовании никаких доказательств. Так что пришла к закономерному выводу: он какой-то очередной мошенник или просто сумасшедший.       Однажды прогуливаясь с парнем по Патриаршим прудам, Мария невольно краем глаза заметила Его. В этот раз он выглядел немного по-другому, но всё так же безупречно. Девушку передернуло. Она крепче сжала руку парня, стараясь держаться за хрупкий момент безопасности, и подумала про себя: «хоть бы не увидел!» Однако Воланд несомненно заметил её. Он загадочно улыбнулся уголками губ, но не подошел ни на шаг. В следующее мгновение её молодому человеку внезапно позвонили, и он в миг удалился с нервными извинениями. Мария осталась одна. Девушка тревожно оглядела окрестности и поняла: бежать некуда. Воланд, казалось, был несомненно доволен этим обстоятельством, будто он сам каким-то странным образом повлиял на исчезновение парня. — Добрый вечер, Мария Михайловна, — мягко произнес он, подходя ближе. Девушка глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. — Здравствуйте, господин Воланд. — промолвила она, нерешительно поднимая на иностранца взгляд. — Мы не виделись достаточно продолжительный срок… — А вы, стало быть, скучали. — усмехнулся мужчина.       Мария вздрогнула, почувствовав, как краснеют её щёки. Стоит ли пояснять, что не только мороз являлся причиной этому. — Я много думала о вас. — признала Мария. — о том, кто вы, почему явились в моей жизни… И главное — почему помогли?       Глаза Воланда заискрились весельем и неподдельным интересом. Он подошел на шаг ближе. Его присутствие было одновременно загадочным и успокаивающим. Мир вокруг, казалось, слегка расплылся, отчего момент казался еще более сюрреалистичным. — Вы не первая, кто задумывается над подобными вопросами, — промолвил Воланд мягким голосом, в котором послышались нотки теплоты. — И вы явно не будете последней. Людям от природы любопытно узнать о происхождении и намерениях тех, кто играет важную роль в их жизни. К слову, я надеюсь вы не откажете мне в удовольствии немного прогуляться с вами, Мария Михайловна.       Мужчина уверенно протянул локоть, которого девушка нерешительно коснулась, а затем отдернула руку, словно от огня, и засмущалась, подумав о своём парне. — Ваш молодой человек вернется не скоро. — с улыбкой ответил немец. — В его жизни, скажем так, возникли кое-какие срочные обстоятельства.       В душе Марии бушевали противоречивые чувства — любопытство, опасения и необъяснимая тяга к Воланду. Несмотря на свою нерешительность, она испытывала странное чувство уверенности в его присутствии. Сделав глубокий вдох, девушка осторожно положила руку на его вытянутый локоть, решив следовать течению этой неожиданной встречи.       Воланд повел Марию Михайловну по дорожке вдоль Патриарших прудов, холодный зимний воздух обжигал её щеки, но это нисколько не уменьшало теплоты их столь внезапной встречи. Мария нервно молчала, не зная, что сказать. Слишком неуместны здесь были любые слова. — Ваша литературная карьера пошла вверх, как я и предсказывал. — промолвил Воланд, ухмыльнувшись. — Сборники с вашими стихотворениями печатают и распродают по всей стране. — О да… — пролепетала девушка, поправляя прядь вьющихся рыжих волос. — Я и не знала, что всё произойдет настолько быстро. — С моей помощью, милая Мария, всё происходит быстро. — Но как я должна отблагодарить вас за это? Воланд на мгновение остановился, напряженно взглянув в голубые глаза девушки. Она опустила взгляд и нервно закусила губу. — Ах, это вы, несомненно уже сделали. Часть вашей души — вполне достойная плата. Ну, пожалуй, хватит об этом. Расскажите мне о себе.       Девушку передёрнуло. Слова «часть души» эхом отдавались в её мыслях. однако ни к какому разумному умозаключению эти странные рассуждения привести не могли. — Вы же и так всё знаете. — пробормотала Мария, искренне улыбнувшись. — Переехала в Москву год назад. Пока приспосабливаюсь к условиям жизни в мегаполисе. Тяжело. — Давно болеете депрессией? — поинтересовался мужчина, с отстранённым видом вглядываясь в далёкий горизонт, на котором уже заходило солнце. — Что? — Ах, Мария Михайловна, вы же не думаете, что постоянное подавленное состояние, суицидальные мысли и селфхарм — это признаки здоровой беззаботной жизни.       Девушка почувствовала, как холодок пробежал у неё по спине от проницательных слов Воланда. Жуткая точность, с которой он понял её глубочайшую борьбу, была одновременно тревожной и странно успокаивающей. Из головы всё ещё не выходил бред про «часть души». Ей потребовалось мгновение, чтобы собраться с мыслями, прежде чем ответить. — Вы, безусловно, правы, — признала Мария. В её голосе прозвучали грусть и смирение. — Эти мрачные периоды были частью моей жизни слишком долго. Около шести лет. Борьба. Борьба, каждый божий день.       Воланд кивнул, выражение его лица смягчилось, на нём появилось редкое проявление искреннего сочувствия. — Боль имеет свойство становиться постоянной тенью, не так ли? Но вы проявили удивительную стойкость, Мария Михайловна. Ваша поэзия — живое тому подтверждение.        Девушка почувствовала, как по щеке скатилась мимолётная слеза и быстро смахнула её рукой в перчатке. — В те времена поэзия была всем, что у меня было. Моим единственным спасением, моей неизменной отдушиной. Но часто казалось, что я лишь кричу в пустоту. — И всё же, ваши крики нашли аудиторию. Причём, прошу заметить, немалую. — отметил Воланд, мягко ободряющим тоном. — Ваши слова, когда-то заглушённые отчаянием, теперь находят отклик у многих. Вы приняли эти тени и превратили их во что-то мощное, во что-то прекрасное.       Пара прошла ещё немного, тихий хруст снега под ногами ненавязчиво сопровождал их непринуждённую беседу. — Скажите на милость, дорогая Мария Михайловна, — неожиданно спросил немец после недолгого молчания. — Вы верите в Бога?       Девушка заметно напряглась. — Если честно, слабо. — призналась девушка, ненадолго отведя взгляд на хрустящий снег под ногами. — Нет никаких убедительных доказательств его существования. К тому же, никто не знает, что есть там.       Мария указала дрожащим пальцем на небосвод. Вечернее небо медленно окрашивалось в оттенки фиолетового и оранжевого, будто сама Вселенная отреагировала на её откровение. Воланд продолжал смотреть в даль, на горизонт, размышляя о множестве жизней, затронутых подобными сомнениями и борьбой. — Вера — странная вещь, — задумчиво произнес мужчина тихим голосом. — Однако я вам могу сказать одно: вы глубоко ошибаетесь в своих убеждениях. Чтож, а Дьявола, по-вашему, тоже нет, как и Бога? — Не думаю, что он существует. — твёрдо промолвила девушка. — Безусловно, моя бабушка яро навязывала мне христианскую веру, но всё же с возрастом я пришла к своему собственному мнению на этот счёт. Пожалуй, что нет ни Бога, ни Дьявола. Всё зависит от нас самих и от наших собственных действий.       Воланд остановился, а затем задумчиво закурил. — Ах, милая Мария, как же сильно вы заблуждаетесь. Неужели вы думаете, что ваш внезапный литературный успех возник в вашей жизни просто так? Из ниоткуда? — Благодаря моему труду и… Вашему покровительству.       Воланд выдохнул струйку дыма, её незамысловатые завитки изогнулись в холодном воздухе, словно призрачные тени. Он изучал Марию пристальным внимательным взглядом, в его тёмных глазах отражалась смесь мрачного веселья и чего-то более глубокого, почти похожего на жалость. — Да, ваш упорный труд и моё покровительство, — повторил он с легкой лукавой ухмылкой. — Но разве вы не видите, моя дорогая, что даже упорный труд и покровительство являются частью более грандиозного замысла? Не задумывались ли вы над тем, что, здесь действуют силы, недоступные вашему смертному пониманию?       Мария нахмурилась, пытаясь примирить свой скептицизм с неоспоримым влиянием, которое Воланд оказал на её жизнь. Тени вокруг, казалось, сгустились, обволакивая их философскую беседу и создавая тяжёлую атмосферу самоанализа. — К слову, не желаете закурить? — спросил мужчина ненавязчивым тоном. — Не отказалась бы.       Воланд протянул девушке сигарету, его пальцы в кожаной перчатке неизбежно коснулись её миниатюрной руки, и, когда Мария осторожно взяла предложенное, она почувствовала на кончиках пальцев странное неестественное тепло. Он щёлкнул зажигалкой, и пламя бросило мимолетный, жутковатый отблеск на их лица. Мария наклонилась, прикурила сигарету, а затем глубоко затянулась, чувствуя, как дым наполняет легкие, ненадолго успокаивая нервы. Снег продолжал хрустеть у них под ногами, когда они продолжили прогулку, а разговор с каждым шагом становился всё более откровенным. — Видите ли, — начал Воланд после минутного молчания, в его голосе зазвучала серьёзность, требовавшая её полного внимания, — мир наполнен невидимыми силами, которые вершат судьбы отдельных людей. Ваш исключительный талант, ваш стремительный взлёт в литературном мире — это не просто совпадения. Вы в этом сами вскоре убедитесь.       Мария выпустила струйку дыма, наблюдая, как она растворяется в морозном вечернем воздухе. — Вам не холодно? — поинтересовался мужчина, вновь остановившись и взглянув на девушку. — Немного. — признала та, чувствуя, как безжалостный российский мороз обжигает до костей, несмотря на тёплую норковую шубу. — В таком случае, предлагаю зайти в ближайшее кафе.       Мария на мгновение заколебалась, но поймала себя на том, что кивает на предложение Воланда. Холод действительно пробирал её сквозь тёплые слои одежды, и мысль о тёплом кафе показалась ей заманчивой. Мягко, но в то же время направляющей рукой Воланд вывел девушку на улицу, где её манил мягкий свет уютного небольшого здания.       Пара уверенно вошла в кафе, и их сразу же окутало тепло и оживленный гул тихих разговоров. Воланд выбрал уединенный угловой столик у окна, откуда открывался вид на заснеженный парк за окном. Мария сняла шубу и устроилась в кресле, чувствуя, как тепло постепенно согревает её онемевшие пальцы.       Вскоре подошёл официант, и Воланд быстро и уверенно заказал чай для них обоих. Вскоре принесли дымящиеся чашки, манящий пар от которых наполнил воздух приятным ароматом бергамота и меда. Мария сделала глоток, чувствуя, как тепло разливается в груди. Кафе казалось ей отдельным миром, тихой гаванью, где она могла расслабиться, пусть даже ненадолго. — Я рада, что мы зашли внутрь, — сказала девушка, искренне улыбнувшись Воланду. Он улыбнулся в ответ. В его глубоких глазах блеснули тепло и загадочность. — Важно находить утешение в тех бурях, с которыми мы сталкиваемся. Иногда чашка теплого чая и приятная беседа могут творить чудеса с душой.       Какое-то время они оба сидели в уютной тишине, наслаждаясь теплом и покоем. Мария поняла, что ей так много хочется сказать, спросить, но она не знает, с чего начать. Воланд, казалось, прочитал ее мысли. — Знаете, часть путешествия, в котором вы участвуете, включает в себя не только создание, но и использование моментов тишины. Они могут быть такими же преобразующими, как и ежедневные бури, с которыми вы сражаетесь.       Мария кивнула, осознав, что простота и замысловатость его слов нашла глубокий отклик в её истерзанной душе. — Иногда всё ещё тяжело — призналась она. Даже при моем успехе, даже при той любви и поддержке, которые у меня есть сейчас, эти тени возвращаются. Знаете, признаться честно, я не люблю Вадима. Вы, пожалуй, удивлены. Да, он мой поклонник, мой читатель. Но… Эти отношения с ним будто не приносят счастье.       Девушка удивилась собственной, откровенности и поймала себя на мысли, что ее будто заставили сказать это. Воланд усмехнулся. — Мне и это известно, милая Мария. Вам скучно с ним. И всё же, вы вместе. Признаться честно, меня удивляет, как такая разносторонняя творческая личность, как вы, может быть в союзе со столь безэмоциональным и, не побоюсь этого слова, бездушным человеком. — Во-первых, не льстите мне. — отрезала девушка. А во-вторых, это мои первые отношения… Не хочется просто так их разрушать.       Выражение лица Воланда смягчилось, когда он взглянул на Марию со смесью понимания и удивления. — Первые отношения часто сопровождаются грузом ожиданий и страхов, — мягко промолвил он. — Естественно испытывать противоречивые чувства, особенно когда в глубине души ты понимаешь, что это не приносит тебе удовлетворения. Мария кивнула, опустив глаза на свою чашку. — Я просто не хочу причинять ему боль. И, честно говоря, я не хочу снова оставаться одна. — Но разве вы уже не одиноки, в каком-то смысле, когда находитесь с кем-то, кто по-настоящему не понимает вас и не находит связи с вашей душой? — Спросил Воланд глубоким, но добрым голосом.       Девушка задумалась, поняв что непрерывно смотрит на Воланда в течение почти минуты, и тут же ее щеки залила краска. Мужчина лишь лукаво ухмыльнулся, также не отрывая взгляда от Марии.       Просидев в кафе около двух часов, пара успела обсудить многие аспекты жизни, поговорить на философские темы и полноценно поужинать. Время близилось к восьми вечера. Мария и не вспомнила о своём молодом человеке, полностью погрузившись в уютную атмосферу встречи с Воландом. — А Вадим? — наконец спросила она, тревожно взглянув на мужчину. — Он ещё занят. — лаконично ответил немец, нежно взяв руку Марии в свои ладони.       Девушка почувствовала странную смесь облегчения и вины, когда услышала заверения Воланда. У нее словно гора с плеч свалилась, но тут же сменилась другой тяжестью. Она взглянула на их переплетенные руки, ощутив тепло и мягкость прикосновения Воланда. Это было успокаивающе, знакомо, даже слишком интимно.       Вечер пролетел незаметно. Воланд проводил девушку до общежития, убедившись, что ее безопасности ничего не угрожает. И наконец это произошло. Не дойдя пару шагов до корпуса, где проживала Мария, пара остановилась в тяжёлом молчании. Девушка взглянула на своего компаньона, который, казалось, выглядел необычайно серьёзно. — Скажите честно, кто вы, наконец, такой. — пролепетала она полушёпотом. — Вы не поверите, mein Liebe. — промолвил он ровным уверенным голосом. — Всё же, скажите мне правду. Я настаиваю. — потребовала она непоколебимым тоном. — Поверю я или не поверю — это моё личное дело. Воланд сделал медленный, неторопливый вдох, собираясь с мыслями. Уличные фонари отбрасывали мягкий свет, мягко освещая напряжённые лица. Он посмотрел на Марию, в его темных глазах отразилась беспросветная мгла. — Чтож, вы сами напросились. Помните об этом. — промолвил он мягким басом. — Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо.       Девушка замолчала. Ее глаза округлились от ужаса. Намек был более чем понятен. В один миг ей стало ясно всё. «Этот мужчина любит говорить загадками… — думала она, пытаясь понять смысл его слов. — Но он просто не может быть Сатаной. Нет. Если Дьявол вообще существует, ему явно нет дела до меня и до моих нелепых стишков. Он бы не стал покровительствовать моему творчеству. Нет. Он бы не помогал мне справляться с селфхармом, не лечил бы мои порезы…» — Значит вы утверждаете, что являетесь Дьяволом. — прошептала Мария дрожащим голосом. — О да, вы правы. — ответил Воланд пугающе уверенным тоном, который не терпел никаких сомнений.       Девушку передернуло. Она сделала шаг назад, увеличивая дистанцию между ними, и отвела взгляд. — Этого просто не может быть… — Вам продемонстрировать доказательства? — Не нужно. Спасибо. До свидания. Вернее — прощайте. Кем бы вы ни были, господин немец, не появляйтесь в моей жизни больше. Никогда.       Когда Мария повернулась, чтобы уйти, она почувствовала, как тяжелая рука в кожаной перчатке схватила ее плечо, притягивая ближе, и заставила обернуться. Теперь расстояние между ними было минимальным. Девушка прерывисто дышала, в ее глазах застыли слезы. Рука мужчины переместилась на ее талию, властно сжимая в железных объятиях. Мария лишь испуганно смотрела на Воланда, слегка приоткрыв рот и не зная, что и сказать. Дар речи, несомненно, был потерян, а умом завладели тысячи мыслей. Дьявол обхватил свободной рукой лицо несчастной и провёл большим пальцем по дрожащей нижней губе. — Отпустите. — наконец прошептала она. — У меня есть молодой человек. Этим всё сказано.       Хватка Воланда на мгновение усилилась. Он наклонился к ней, его голос был тихим и непоколебимым. — Этим действительно все сказано, Мария? Или вы искали что-то, чего ваш молодой человек не может вам дать?       Ее хрупкое сердце бешено колотилось от смеси страха и неоспоримого влечения. Его прикосновение, хотя и властное, было странно успокаивающим. — Я по-моему ясно выразилась, господин Воланд. Не нужно пытаться взять то, что вам не принадлежит. И никогда не будет принадлежать. Даже если вы действительно дьявол, как вы утверждаете, вы меня не искусите. Смиритесь с этим. Я не пойду на измену, ясно. Особенно если мне придётся предпочесть какого-то самонадеянного, эгоистичного беспринципного…       Договорить девушка не успела. Воланд мгновенно заставил ее замолчать продолжительным, но достаточно грубым поцелуем. Мария охотно ответила, совершенно позабыв то, о чем говорила. В голове девушки стало пусто, ее мысли разлетелись, словно листья на ветру. Поцелуй был страстным, грубым и требовательным, но в то же время он пробудил что—то глубоко внутри нее — желание, которое она долго скрывала. Несмотря на первоначальный шок, ее тело отреагировало почти инстинктивно, ее губы прижались к его губам с пылом, который удивил даже ее саму.       Хватка Воланда на мгновение усилилась, затем ослабла, когда он почувствовал, что она уступает. Его руки, когда-то твердые и непреклонные, теперь с удивительной нежностью ласкали ее талию и щеку. Контраст между резкостью его первого прикосновения и последовавшей за ним нежностью был ошеломляющим. Это было так, словно он старался передать сложную смесь эмоций через поцелуй — доминирование, да, но также и неожиданную глубину желания и связи. Когда они, наконец, отстранились друг от друга, у обоих перехватило дыхание. Глаза Марии распахнулись, и она обнаружила, что смотрит в напряженный взгляд Воланда, в котором теперь была смесь торжества и чего-то более мягкого, почти похожего на уязвимость.       Она открыла рот, чтобы заговорить, возразить, сказать что-нибудь, что могло бы объяснить смятение в ее сердце, но слова не шли с языка. Вместо этого она обнаружила, что находится в ловушке между своими эмоциями и рациональной частью своего разума, которая кричала ей бежать.       Тишину нарушил голос Воланда, низкий, бархатный и почти нежный. — Вы можете лгать самой себе, Мария Михайловна, однако ваше сердце знает правду. Вы только что что-то почувствовали, что-то настоящее и неоспоримое. — Вы навели меня на грех. — лишь ответила девушка. — Я изменила.       Выражение лица Воланда смягчилось, и он медленно покачал головой. — Грех, Мария, — это вопрос перспективы. Вы поступили вопреки своему сердцу или просто следовали его глубинной истине?       Ноги Марии подкосились, она прислонилась к нему в поисках поддержки, дрожа всем телом. Ее охватил приступ вины и непреодолимого влечения, из-за которого она не могла ясно мыслить. — Знаете что, господин Дьявол, — промолвила Мария нервным голосом. — Я действительно искренне благодарна вам за помощь с реализацией моего творчества и исцеление душевных ран. Однако в мою личную жизнь лезть не советую. Благодарю за встречу. Прощайте.       Девушка выскользнула из его объятий и направилась к общежитию. — До новых встреч! — послышалось ей вслед.