Как у людей

      — Матерь Божья! — восклицает звенящим голосом немолодая женщина с усталыми, сейчас, впрочем, круглыми от удивления глазами.       Замерший в дверном проёме Азик чуть не прыскает со смеху. Да, реакция ожидалась немного другая, но такое восклицание от матери антихриста того стоило — хоть сейчас на стенку в рамочку. Как образец лицемерия девяносто девятого уровня.       Впрочем, все они, веруны эти, хороши. Чуть что — крестятся, на вышеупомянутую матерь ссылаются, распятиями машут. А как попустит, так тут же всю эту церковную лавочку посылают куда подальше. А уж грешат... Атеистам и не снилось. Можно подумать, эта особа, всю квартиру Мадоннами разной степени благости на нарисованных лицах увесившая, Сатану сейчас взашей погонит. Ага, конечно — рада она до безумия, глаза горят, причёску то и дело поправляет, стол от угощений ломится. А Владыка ещё его, Азика, правую руку свою, лицемером зовёт. Сам же приказал среди людей жить, искушать, без мыла в за...кхм. Ну и вот — с кем поведёшься...       — Так, прекращай! Иди быстрее! — не к ночи помянутый Владыка нетерпеливо морщится, и Азик мгновенно сворачивает свой горячий перформанс у дверного косяка.       Такое эффектное появление зафакапить! Всё-таки раньше Сатана к шалостям своей свиты относился куда как более снисходительно. Какой-то он в это своё пришествие уж слишком душный. Галстук жмёт, что ли? Мог бы, вообще-то, и терпение проявить. Мало того, что от важных дел оторвал — только-только «Человека года» взял, сейчас бы светиться везде, где только можно, хайп ловить, коллабы мутить, пока прёт, пока на волне. Так нет, блин, Армагеддон ему подавай! Пальто таскай, двери открывай, Азик — туда, Азик — сюда. Будто не понимает, что бесам и побеситься давать нужно! Баженовы, всё-таки, какая-никакая — а публика. В трендах не шарят, конечно, да и пофиг. Редкий случай, когда люди знают, кто на огонёк заглянул. Дверь эта, опять же, удобная такая, зараза, широкая. Не удержался. Нет, всё-таки хорошо, что босс одёрнул. А то, глядишь, увлечёшься, расслабишься, контроль потеряешь — а вдруг рога эти грёбаные полезут?.. При мысли этой Азика аж передёрнуло.         — О, нифига, ты же Азик Митрохин! — С восхищением тянет какая-то не замеченная им сразу лохматая пучеглазая девчонка. Азик благосклонно улыбается очередной фанатке — да, мол, вот он я, собственной персоной, ещё и с доставкой на дом — наслаждайся! Сейчас селфнуться с ней попросит...         — Бесишь меня, чувак, ваще! — Не меняя тона, бесхитростно продолжает пучеглазая.          Оторопелый Азик, уязвлённый внезапно сильнее, чем сам себе готов признаться, тут же роняет улыбку, предъявляя девчонке заслуженный неприличный жест.       Вообще-то, вполне приличный, входящий в формулу эвокации определённых духов, демонов... Hо люди ещё и не то опошлить способны. Азик-то в курсе, что теперь этот жест означает, с человечеством, как-никак, не два дня знаком. Сколько уже... Пару тысяч лет точно. Такое чувство, правда, что не тысяч, а охулиардов лет. В контексте и культурном посыле, короче, шарит. Как и девчонка, которую лаконичный его ответ, впрочем, кажется, вообще никак не задел.       Зато на Азика обрушился второй удар за минуту: Зеркало Преображения, которое Сатана ему когда-то за верную службу презентовал, перекочевало к новой владелице. Понятие о подарках у Мессира, конечно, своеобразное. И не возмутишься ведь! Пришлось елейно улыбаться, строить из себя хрен пойми что. Ещё лет сто-двести назад Азик выждал бы удобного момента и выторговал бы у начальства новую безделушку, ещё и покруче. Но... Но в нынешней ситуации, когда и сам он, и Сатана прекрасно знают цену этой "верной службе", и то, что за работу он взялся из-под палки, лишнего внимания к себе лучше не привлекать.       Так что, если бы Ангел Смерти и Карающая Рука Ада Азазелло почитал возможным такое сильное чувство, как ненависть, к смертным испытывать, объект для этого образовался у него в первые же минуты вынужденного визита. Но такими серьёзными вещами на какую-то мелочь тщедушную размениваться — явный перебор, так что удовольствоваться пришлось обычными презрением и неприязнью. Или их подобием. Хрен знает, как это всё у смертных точно называется.       Прожигание взглядом дыр в единоутробной сестрице своего ненаглядного отпрыска Мессир вряд ли бы одобрил, поэтому лишний раз на Варю Азик старался не смотреть. Но получалось почему-то плохо. Народу в комнате — как мелкой нечисти в Госдуме, а вот поди ж ты — взгляд всё время в эту язву упирается.        «Это всё волосы, — думает Азик, радуясь простому объяснению. — Цвет-то она выбрала и впрямь красивый».         И всё-таки...         Всё-таки, что-то с этой маленькой хамкой в застиранной рубашке не так. Что? Представление его она не оценила, хотя могла бы — в тиктокерском silhouette challenge с этим танцем Азик в лёгкую всех уделал, а тут вообще без монтажа исполнил. Мышечной массы себе, правда, накинул для зрелищности — Мессир, когда оболочку физическую выдавал, в очередной раз не в духе был. На робкую просьбу торс на предмет мускулов доработать, предложил или рога с хвостом вернуть, или в пешее эротическое отправиться. Как будто это только ему, Азику, надо — красивой картинкой праведников с пути сбивать. Впрочем, и так жаловаться не на что...       — Кхм, кхмм! — Многозначительно откашливается начальство. Азику приходится спуститься на грешную землю. На этот раз — фигурально.        Вынужденное участие в спектакле для благообретённой семьи шефа продолжалось. Улыбку для этого представления бес состроил настолько сладкую, что аж самому дурно стало. Как бы не приклеилась. Уже проявившая себя мамаша будущего Князя Мира Сего, вставив свои пять копеек про то, что красить волосы дочери, вообще-то, не разрешает, (Азик от возмущения чуть ли не сочувствие к лохматой пигалице в этот момент испытал: запрет на самовыражение он почитал не иначе как пыткой), задвинула теперь назидательную телегу о том, какая она «не такая», и как печётся о судьбах мира, против всего плохого и за всё хорошее... Вот бы форточку кто открыл.       Это она зря, конечно. Зря невесть что из себя строить пытается. Настоящие потаённые людские желания демоны считывают на раз. Один хрен, ничего из вышеперечисленного, как и настоящую её мечту, Сатана не выполнит. Нашла тоже фею-крёстную.       Мария добралась тем временем до манифеста в защиту политзаключённых. Тут уже и Сатана с серьёзной миной долго не выдержал, и, переглянувшись с закатившим глаза бесом, заткнул чертановскую миротворицу роскошным белым пальто. Азик чуть в голос не заржал. Шутка вправду вышла смешная и неожиданная. Снова вдруг покосился на синеволосую девчонку, сидящую по левую руку от Мессира, тут же выписав себе за это мощного мысленного леща. Но краем глаза успел заметить, что та тоже беззвучно трясётся от смеха, прикрывая лицо так вовремя подвернувшимся зеркалом.       Зеркало нахалка из рук вообще не выпускала, то и дело бросая украдкой взгляды на свою новую окраску. Явно любовалась. Оттого и прожигающих взглядов обиженного блогера не замечала.       «Да и пусть её, — думает вдруг Азик, в котором простое и понятное это желание изменить собственный облик находит внезапно тень понимания. — Хрен с ним, с зеркалом этим. Ей нужнее. Что я — имидж себе сам не подправлю?»       Раздача подарков тем временем набирала обороты. Тёща Мессира, (Азика мысль о том, что у шефа есть вполне реальная и не слишком довольная зятем тёща, дико развеселила. Hо он, конечно, скорее бы септум свой проглотил, чем этим наблюдением с шефом поделиться), кажется, к навороченному средству передвижения осталась равнодушна.       — Я думала, ты мне сдохнуть дашь. — Говорит она тихо, досадливо, с болью в голосе.       Азик от этих её слов содрогается. Человеческой боли он, конечно, не чувствует. Физической, в смысле. А вот душевную... Эту, пожалуй, да. Не в том объёме, наверное, но ощущает. В старухином же голосе обе эти боли сплелись, как две змеи, что друг друга жалят. Будто даже самому не по себе стало. Эх, дитя эпохи... Жила бы в другом месте, в другое время — обязательно знала бы, что Сатана ни исцелять, ни воскрешать не в силах, а убивать по просьбе или просто так, без личного интереса — не станет.       Очередь доходит до подружки антихриста, и демон расплывается в понимающей улыбке. Тут, поди, и демоном быть не нужно — у этой овечки все потаённые желания в наивно распахнутых голубых глазах написаны. Даже Азика, демона со стажем, от этих её подозрительно детально проработанных «мечт» аж в краску бросило. Смотрит ещё так невинно, настоящие свои страстишки спрятать пытается, простенькие желаньица — из квартиры пресловутой съехать, семью завести — мысленно наверх подталкивает. Но вперёд, видимо, всё-таки самое насущное лезет. Ну, с этим она точно по адресу, это Мессир исполнит без проблем, его профиль.       Угрюмый субтильный паренёк-aнтихрист, всю дорогу сидевший с выражением крайнего неодобрения на небритом лице, тут, видимо, почуял неладное, разъярился:       — Что за цирк ты устроил?! — грозно вопрошает он, слегка картавя.       «О, — думает Азик с каким-то даже уважением, — Понял, что ли, про цирк? Нифига себе, как быстро! Молодец, сечёшь».       — Чего тебе от неё надо?! — продолжает Демьян, решивший, видимо, разыграть карту хозяина дома.       Азик разочарованно вздыхает. Нет, не сечёт, куда ему.       Да не от неё, идиот! Это — Сатана, ты — его сын. Ну, давай, срасти факты! Если кроме освежителя воздуха ничего не читал, уж кино-то на заданную тему наверняка видел.       «Нет, сам не допрёт» — провожает бес взглядом отца с сыном, вышедших «на перекур». Выражение Демьянова лица будто говорит: «Ну за что мне это всё?».       Ничего, в общем-то, удивительного. Постсоветское воспитание ознакомления с тонкими материями не предполагало. Зря, что ли, Владыка Ада старался, атеизм советской верхушке насаждал. Потом, правда, и сам не рад был, когда в него тоже верить перестали... зато незнание людское — его сила.       Да и вообще... Вообще, антихристы особо острым умом обычно не отличались. То ли совпадало так, то ли последствия полуголодного детства сказывались, но ломоносовых среди них не водилось.       Про «гречку с гуталином» парень верно подметил — ничего Мессиру не стоило жизнь своего отпрыска безбедной сделать. Не в его интересах это было — жадность до мирских благ иначе не воспитать. Навыки критического мышления антихристам, по мнению заботливого папаши, тоже были ни к чему. Рождение и будущую жизнь каждого сына Мессир тщательно планировал, специально так подстраивал, чтобы росли они голодными и злыми. Все условия создавал, как мог.       Эта мысль Азика вновь насмешила: «создавал»! Создавать — созидать, если точнее — это уже акт творения, такое ни демоны, ни даже сам Сатана, априори не могут. Так и в книгах небесных записано. Вносить искажения в акты творения — это пожалуйста, такими призывами в аду каждый угол утыкан.       Вообще, всё смешит сегодня. Настроение, что ли, хорошее? Да нет, поводов для радости мало. Похоже, нервное.       Кстати, о нервном.       — Мам! У меня вопросик! — раздаётся из-за спины.       От неожиданности Азик чуть не подпрыгивает, в последний момент подхватывая доверенную на хранение новую Мессирову блажь — бессмысленно дорогую лопоухую и лупоглазую собачку. Чем-то на Варьку эту, кстати, похожую. Лопоухостью и лупоглазостью, наверное. Опять она! Блин, только отвлёкся.       Hе замечая очередного сверлящего взгляда, который несущий формальный караул у входной двери Азик тщетно пытался отвести, но в итоге плюнул, тощая нахалка решила попытать маменьку на предмет родственных связей.       — Ты говорила, что отец Демьяна в Чечне погиб, а он — вот! — Начинает она полным надежды голосом, многозначительно указывая в сторону балконной двери. — Так может, и мой отец...       Азик, не выдержав, громко фыркает, и, чувствуя, как в спину упираются вопросительные взгляды, запоздало маскирует эмоции под кашель.       Ну да, откуда дурной девчонке знать, что у Сатаны дочери не рождаются. Ещё в утробе материнской погибают. Мессир, может, и не против был бы, да только антихристы все сплошь мужского пола, так уж заложено. И хорошо, если честно. Вон как у этой глаза горят. Перспектива официально дьявольским отродьем называться её явно не пугает — радует. Не то что братца её. Тут бы Апокалипсиса не избежать. А так — попытаемся, шансы велики.       Ну ладно, легенда про героически погибшего отца-МЧСника и впрямь звучит так себе. Неудивительно, что лупоглазая не поверила.       — Во мне всегда эта кровь лилась, тёмная! Меня всегда на сторону зла тянуло! Класс! — возбуждённо взмахивает та шевелюрой цвета кобaльта.       «Какого ещё зла, — продолжает потешаться про себя изрядно намаявшийся стоять столбом бес, — Что ты там творишь-то, злого такого? Сменку в школу не носишь?».       — Мне надо какую-то... типа «Библию Сатаны» скачать, чтоб про отца узнать! — кричит в восхищении самопровозглашённая дочь Мессира, уносясь на кухню.       Ну да, почитай. Херни там Лавей понаписал, конечно, забористой... Но, может, хоть ты вовремя догадаешься, чем дело пахнет. На братца-то надежды мало.       — Ну что, Машка, совсем завралась? — бросает матриарх семейства Баженовых, проезжая по коридору.       Азик, чьим глазам от постоянных закатываний уже и выкатиться недолго, в очередной раз дивится затейливым отношениям смертных в этой выстланной коврами бетонной коробке. То есть, если бы дочь ей в своё время правду сказала, что сына от Сатаны родила, она бы поверила? Заврёшься тут, поди. Зачем люди вообще каких-то врагов себе выдумывают? Родственники вон — отлично справляются.       Как-то резко стало скучно, аж скулы свело. Смотреть будто бы больше не на что...       Изо всех сил стараясь не связывать это с уходом лохматого недоразумения, Азик продолжил участие в вечере встреч уже на морально-волевых.       Вышеупомянутый Демьян с грохотом вваливается в охраняемую зевающим демоном дверь. На издевательски-подобострастную улыбку папашиного слуги никак не реагирует, но Азик ответных расшаркиваний и не ожидал, сам еле успел губы растянуть. На физиономии новоиспечённого Поглотителя Земель застыло выражение, свидетельствующее о полном умственном коллапсе.       Конечно, предок-то ему по ушам знатно поездил. Про то, что время пришло, затирал наверняка, про то, что всему и так конец, про пороки человеческие, про сплошных грешников вокруг... как будто когда-то по-другому было. Откуда ему, шкету, знать, что эта речь из века в век не меняется. У Сатаны что ни сын — всё «время пришло».       Дальнейшее представление, разыгравшееся в проклятой квартире, вызвало у насмотревшегося подобных спектаклей демона уже лютую зевоту. Но пришлось, конечно, изображать искреннее участие, изо всех сил давя улыбку и периодически одобрительно кивая словам шефа. Было бы чему кивать. Сатана и не старался. Ну что это — старая как мир история с заколдованной и размноженной невестой. Да Мессир специально лазейку для влюблённых голубков оставил, чтобы сынок точно свою Галю узнал, поверил в победу и расслабился. Выигрывать Владыка и не собирался вовсе, иначе посерьёзнее бы дело обставил, и дара речи невесту лишил бы первым делом.       Как она сказала? «Больше, чем всё»? Вот этого хлюпика — любить, да ещё и больше, чем всё на свете? Да что она видела-то, на свете этом, двадцатилетняя провинциалка на попечении нищего москвича из задрипанной блочной многоэтажки?       И ведь не врёт, вот что удивительно. Да и зачем тут врать? Денег у крошки-антихриста нет и не предвидится, по внешним факторам к своей невесте он даже не приближался, секс, судя по мечтам её тайным, тоже не огонь — выгод никаких, одни проблемы. Хотя... Нет, ничего удивительного. Люди сами себя ещё и не так, бывает, обманывают. Им в этом искусстве равных нет. Вот ангелы если только...       «Опасно!» — мигает в мозгу, — «Опасная тема!»       Не думать, не вспоминать. Было же что-то, куда более насущное... А, вот.       «Интересно, удалось Мессиру своими речами в этом "Великом Звере" комнатном жажду власти пробудить? Если не прям искусить, за пятнадцать-то минут, так хоть сомнение заронить?», — думает Азик, с интересом вглядываясь Демьяну в глаза.       Нет, из желаний у того только и есть, что квартира съёмная поприличнее, Галя в квартире этой, секс без свидетелей, кредит на телик закрыть поскорее, и новый чтоб дали — на свадьбу. И чтобы старшим менеджером в супермаркете назначили. Ну, так себе амбиции — для aнтихриста-то. Сатана, конечно, не заметить этого не мог.       А вот и другая сторона выбранной Мессиром модели воспитания: из-за голодного детства и отсутствия отцовской заботы, (других мужчин возле своих избранниц Сатана не терпел, задержаться им надолго не давал, значит, отчима у парня тоже не было), вырастали антихристы сплошь анемичными, физически слабыми, неуверенными в себе и какими-то бесхарактерными.       «А нужен-то бес характерный, — забавляется про себя отчаянно скучающий Азик, — Вот и хорошо, что этот — хиловат. Поди опять пронесёт. Может, и предпринимать ничего не придётся».       Только оказавшись снаружи, на промозглом декабрьском ветру, в ожидании, пока шеф завершит свою (крайне топорную и неизящную с точки зрения беса) партию, Азик понял наконец, что не так было с сестрицей Грозы Человечества. Настоящих её желаний он так и не увидел. Ни одного. Особо и не вглядывался, конечно — много чести.       Вот же — весь вечер за каким-то хреном на неё пялился, а самое интересное посмотреть так и не додумался. С чего бы? И вообще, практики многовековой должно было хватить, чтобы любого смертного, даже не глядя, на предмет желаний читать.       «Нашёл, о чём думать, — пожимает демон плечами, смахивая в ожидании бесконечные ролики, — Да что там интересного может быть в голове у девчонки со спальной московской периферии? В зеркало смотрела всё время... Красивой быть желает, ясное дело. Ну, чего нет — того нет. Что там ещё... Вон как обрадовалась, поверив, что дочь Сатаны. Не такой как все хочет быть, особенной. Выделиться-то больше нечем, а тут такая возможность! Да уж, куда ни плюнь - везде эти "особенные", и "не такие", по рублю за штуку.Чего они там ещё хотят обычно? С солистом любимой группы познакомиться, наверное. Kосметика там, шмотки... да, фигня какая-нибудь».       Впрочем, какая разница? Всё равно видеться с наглой соплячкой впредь не придётся — в квартиру Баженовых возвращаться больше незачем.       Вот и прекрасно! Вот и слава Сатане, чтоб ему пусто было.