Легенда о Волке и лекаре

— Нацуме-сенсей? — Мори поднимает глаза на опекуна. В какой-то момент ему кажется, что Сасеки не обнимает, а старается его удушить — настолько сильно глава прижал юношу. — Вы будто демона увидели, — с какой-то непонятной усмешкой говорит Фукучи, смотря в сторону Фукудзавы, — там же никого нет. — Ты его не видишь, зато прекрасно вижу я, — процедил Нацуме сквозь зубы. Мори впал в ступор. Он находился меж двух бушующих огней. Просить Фукудзаву уйти? Умолять его принять форму, которую будут видеть? Нацуме до скрипа сжал зубы. — Ты, ублюдок, похитил моего сына. Фукудзава расплылся в улыбке. Бешеной, омерзительной. — Мы вернулись к тому, на чем закончили в прошлый раз, — прошипел оками, явно раздражённый одним лишь видом Нацуме. Была б его воля, так оставил бы Мори с собой. Один щелчок и Фукудзава принял видимый всем облик. Фукучи впал в ступор, Брэм усмехнулся, наблюдая за его, по собственному мнению, идиотской реакцией. Для него Фукудзава был кем-то вроде огромного слона в маленькой комнате с тремя кретинами. Хотя… Мори ему кретином не казался. Всë же они, можно сказать, были в одной лодке. Огаем он даже немного… Восхитился? Да, именно восхитился. Он показался ему сильным. Пойти против воли опекуна, а не терпеть того, кто приглянулся ему. Он бы хотел так же. — Я не позволю остановиться на том же, — Нацуме хмурился. Будто вот-вот он превратится в грозовую тучу и его гнев станет молнией, которая одним ударом подожжёт всю деревню, — В этот раз мы закончим. Я не позволю тебе забрать его. Ты слаб и беспомощен. Проваливай. Последнее слово прозвучало особенно властно. Фукудзава оскалился как волк. Он и есть волк. Остановило от нападения его только одно. Перепуганные глаза Мори, мечущиеся из стороны в сторону. И Фукудзава пропал. Так же, как в первую встречу. Мори резко толкнул Нацуме, отстраняясь, бросился к месту, где стоял оками. Пусто. Его нет. — Фукучи, запереть его в комнате и стоять на посту денно и нощно, — крикнул Нацуме. Холодным, каменным голосом. Оочи быстро, насколько это было возможно, вышел из оцепенения. Мори посмотрел на Нацуме. Так же, как до этого смотрел Фукудзаву. — Я с места не сдвинусь, — прошипел он и прижался к стене, — я не позволю командовать мной. Вы уже достаточно попортили мне жизнь… — Я смотрю, ты поверил в свои силы. Зря. Если ты продолжишь в том же духе, то я клянусь, что это существо больше никогда не появится в твоей жизни даже тенью. Фукучи, отведи его в комнату. Парень кивнул, в пару движений заломал руки Мори за спину. Тот упал на колени, нахмурившись. Спор не окончен. Нельзя позволить, чтобы последнее слово оказалось за Нацуме. Это будет просто невозможно стерпеть. Однако, для самого Нацуме это бессмысленно. Пусть Мори хоть рыдает, хоть рычит, хоть страдает.

***

Мори уткнулся в потолок. Всё потеряло смысл. Где теперь он — одному Богу известно. Уже третий день пошёл. Из всего произошедшего с ним он понял только одно. В той пещере время идёт не так, как в обычном мире. Нацуме искал его месяц, а Мори считал, что спал всего одну ночь. Получается, ему придётся ждать не один день, если он вернулся туда. Но что ему делать там? Какой смысл в этом? Беспорядочный поток мыслей пустился в бешеный танец, прерванный внезапным стуком. Сёдзи медленно, неуверенно открылись. — А вы? — Мори удивлённо посмотрел на вошедшего. Стокер хмыкнул. — Поговорить хочу. — Но как вы прошли через Фукучи? — удивлённо вскинул брови Мори. — Мелочи. Этот козёл побежит за любой девушкой, которая позволит себе заговорить с ним, вот я и попросил одну из служанок отвлечь его. Ему никогда не нравились парни-омеги. — отмахнулся Брэм. Он никогда не делил людей на тех, с кем можно говорить как с друзьями и тех, кого нужно уважать, поэтому позволял себе столь грубые выражения. Что до самого Фукучи и его похождений? Брэма это не задевало. Раньше, в шестнадцать, он обижался, не выдерживая такого отношения. Сейчас всё как-то стерпелось. Душа больше болела за то, что он давно не видел дорогих людей. Ни разу не успел побывать там, где покоился любимый дедушка. — Вы так уверенно говорите об это, — Фыркнул Мори. Раз не церемонится Стокер, то почему должен он? — Да. За пять лет привык. Но меня больше волнует ваше нынешнее положение. — А что с ним? Всё нормально, — Мори состроил абсолютно серьёзное выражение лица. Не хватало ещё, чтобы ему помогал прихвостень опекуна. Брэм был не намерен отступать. В Мори он видел себя, только с одним «но»: Мори сильнее. Только прямо сейчас ему нужна помощь. Так называемый толчок. — Мори, я понимаю, что вы беспокоитесь о исчезновении Фукудзавы. И все же я считаю, что беспокоиться не стоит. — С чего вы взяли? Я не беспокоюсь, — Мори отвернулся. Да, неприлично делать так, но он не может выносить этого больше. — А хотите, я его вам покажу? — вдруг спросил Стокер. В его словах не было ни грамма сарказма. Он был уверен в них. Ирландские шаманы славились умением показывать то, что не могли увидеть простые смертные. Мори слегка приподнялся. Да что несёт этот человек?! Ещё и с таким лицом. Не стыдно ведь… — От вас мне ничего не надо, — Мори нахмурился. Это выглядело как подачка. Брэм кивнул, взял его за руку. — Мы с вами в одной лодке. Вы беспокоитесь, — постарался Стокер убедить его. Мори резко поднялся. — Да с чего вы взяли, что мы в одной лодке? — вспылил он. Стокер замолчал, подбирая слова. Собравшись, он взял его за плечи и внимательно посмотрел своими кровавыми глазами в душу Огая. Мори замер. В этих глазах было что-то, чего он никогда не видел у людей. Они чём-то напомнили глаза Коë. Бесстрастные, безразличные. Будто все в жизни Брэма было шуткой, из-за которой он уверенно смеялся над всем, что с ним происходит. Если бы не смеялся, то сошёл бы с ума. Зрачки юноши забегали. Мори наконец прошептал, сдавшись. — Покажите. Я хочу знать, где он и что с ним. Стокер кивнул. Положил большие пальцы на уголки его губ и слегка приподнял их вверх, изображая на чужом лице улыбку. Мори не противился. Руки были холодными, прямо как у Фукудзавы. В один миг в глазах юноши потемнело, Брэм резко впился клыками в чужое плечо. Своеобразная плата за услугу. Левую руку Стокер положил на голову Мори, надавил на висок, правую на шею. Отцепившись от чужого плеча, из которого тонкими струйками текла кровь, впитываясь в сиреневое кимоно, он прошептал: — Agus gheobhaidh an leanbh bocht seo a ghrá, caillte i labyrinths dochloíte an chinniúint uilechumhachtaigh, mar go gcabhróidh an sár-óg Danú, a thugann sonas dó. Слов Мори не разобрал. Он не знал такого языка. Явно не латинский, который так старательно вбивал ему в голову Нацуме. Что-то другое. А Брэм всë начитывал дальше мольбу на родном языке. Стокер видел замешательство Мори, но прекратить никак не решался. Не время объяснять. Наконец перед глазами возник образ. Было ощущение, что их разделяет водопад — настолько он был расплывчатым. Оками стоял спиной к нему. Кимоно изменилось. Оно оставалось зелёным, но теперь стало более богатым за счёт меха в качестве воротника и пары цепочек, которые Мори разглядел, когда Фукудзава обернулся. — Я чувствую, что вы здесь, — громогласно объявил Фукудзава, смотря в ту область, где, как он предполагал, был присутствующий. Огай вздрогнул. Он вдруг ощутил на свои плечах чужие холодные руки. Пересилив себя, прошептал: — Вернитесь… Юкичи посмотрел прямо на него. Брэм недовольно цыкнул. — Он вас не видит, но чувствует присутствие, потому что вы им помечены. И с чего это к вам дух привязался? — Не знаю, — моментально соврал Мори. Он ощущал, что всë это не просто так. Что все действия Фукудзавы имеют какой-то смысл. Только какой? Этого он пока не понимал. — Неплохой ход. Я вас не вижу, но отлично слышу и чувствую, — нахмурился Фукудзава. — Кто вас провёл, Мори? Тот юноша? — Да, я это сделал, — прошипел Брэм, не желая давать Фукудзаве и минуту на передышку в наступающей перепалке. — Вы не можете пропадать, когда захотите, — вмешался Мори, сердце которого пустилось в пляс от такого голоса оками, которого он никогда, до этого момента, не слышал. Он звучал грубо, властно, отчего Брэму показалось, что его сейчас вырвет с такого тона. Не может он терпеть такое пренебрежение в голосе. — Вас не должно беспокоить моё отсутствие и мои дела в целом, — уже спокойно ответил оками. Всё же Мори не чужой человек для него. Или только кажется таковым? Он вроде и тот, каким его помнил Фукудзава, а вроде и нет. Одно не изменилось. Цвет глаз выдавал того, кого помнил Юкичи. — Вы сначала делаете всë, что хотите делать по отношению ко мне, а теперь утверждаете, что меня это не должно касаться, — огрызнулся Мори. С чего Фукудзава вообще решил, что может дерзить, а потом так резко становиться милым в разговоре? — Я делаю это ради вас, — прошептал Фукудзава. Мори отвернулся. — В таком случае я — ничего не понимающий глупец, — тихим голосом отозвался Мори. — Ещё слишком рано, — так же тихо ответил оками. На его лице появилась виноватая улыбка. — Я всё обязательно расскажу, но сначала мне нужно встретиться со старым знакомым. Мори замер. Образ рассеялся на мириады маленьких частиц. Едва мир перестал сверкать перед глазами и вернулся на свои места, Мори обнаружил на пальце, мизинце, кольцо конца периода Хэйан. По крайней мере, выглядело оно явно старше тех, что делали сейчас, лет так на двести. Чистое серебро с ярким красным камнем. — Красная нить, — догадался Брэм, рассматривая его.