Кто я?

      Больничные стены, крашеные в светлые тона. Белый свет, ослепляюще яркий, не радовал. Он лишь предвещал скорую тьму, безжалостную и равнодушную. Это было раннее утро, но коридоры уже были наполнены суетой. Они казались Леви извилистыми и тесными. Два поворота направо, один — налево, и лестница, ведущая вниз на два этажа, — словно путь к аду. Леви спокойно спускался и считал ступени.       Раз, два… Тридцать…       Невидимые путы крепко сжимали его за предплечья, затрудняя дыхание. Врач шёл чуть впереди, искоса поглядывая на пленного пациента. Леви молчал, стискивая зубы почти до хруста. Каждая мышца тела была напряжена, каждый уголок мозга трепетал перед будущим. Скоро будет больно, невыносимо. Леви уже не понимал: это страх душил его или дрянная сила мага.       Снова поворот, те же светлые мертвенно-бледные стены. Тот же пол, те же лампы и белый свет плоских ламп. На дверях были написаны разные слова, которые Леви мог прочитать, но не понимал. Персонал изредка оглядывался, чаще всего это были совсем молодые, по всей видимости, только приступившие к работе, или ученики. Они не были людьми. Монстры во всех значениях. Некоторые здоровались с Маклаем, совершенно не замечая Леви. Пленный ещё раз убедился, что он не более чем расходный материал, без мнения и прав. До жути смешно. А в чём заключался юмор, сильнейший воин человечества так и не понял.       Когда хирург, наконец, затормозил перед двойной дверью с надписью «Операционный блок», Леви дёрнулся и остановился. По его телу словно прошёл разряд. До боли остались считанные шаги.       Даже внутренний издевающийся голос не посмел спросить, чего это Леви стал бояться боли. Этой боли он разрешал себе бояться.       — Я сам. Я сам войду, — сквозь зубы прошипел он. — Дай мне хотя бы это, — это обманчивое чувство контроля.

***

      Пленник стоял на коленях перед унитазом, опираясь на него рукой. Его рвало. Вся пища вышла ещё десять минут назад, а сейчас Леви казалось, что он блюёт своими органами, что ещё чуть-чуть — и он выплюнет свой желудок, почки и кишки. Голова кружилась, во рту жутко пересохло. Лицо — Леви был уверен — уже позеленело, он бы не удивился, если бы его спутили с трупом. Потому что так себя ощущал. Каждый спазм, толчок в желудке сопровождались болью в животе и мерзким кислым вкусом желчи на языке и в горле. От этого хотелось пить ещё сильнее. Но каждый глоток воды выходил наружу через минуту. Из крана шумно бежала вода.       Маклай стоял рядом мрачнее тучи, в его руке был стакан мутной воды. Врач силой заставил Леви выпить его — зачем, если Леви блюёт водой? — а потом взял ослабшее тело на руки и отнёс на кровать. Медсестра вошла буквально секунду назад и тут же стала суетиться вокруг пациента. За медсестрой в комнату также вошло существо в голубой рубашке и чёрных штанах. Его кожа была абсолютно чёрной, как будто тот испачкался в угле, на лице не было ни носа, ни губ — лишь глаза, огромные выпуклые глаза. Не было и волос, лишь человеческий силуэт, обманчиво кажущийся плоским. Пленник окинул существо взглядом, а потом уставился на врача.       — И чего ты добился? Обезвоживания? Лихорадки? — голос мага был непривычно жёсткий, ледяной. Леви прекрасно знал эту эмоцию. Маклай был зол, что не могло не радовать.       Человек усмехнулся, позволяя медсестре поставить капельницу. Он едва заметно прищурил глаза, ощущая, как злорадное ликование растекается по его лицу.       Чёрный силуэт молча смотрел на Леви, держа руки за спиной. Он сел на стул перед столом. Белые глазные яблоки на абсолютно чёрном лице выглядели пугающе.       — А я говорил, что не буду паинькой, — фыркнул Леви. Перед глазами немного плыло. Препираться особо не хотелось, но…       — А я говорил, что твой уровень комфорта зависит от твоего поведения.       — Пошёл на хрен со своим комфортом, — огрызнулся Леви, всё ещё с победной усмешкой. К горлу подступил ком, не метафорический, не эмоциональный, а реальный.       Краем глаза он видел, как чёрное существо отсоединило правую ладонь, та подлетела к ведру и подала Леви, которого снова стошнило желчью и водой. Рука всё ещё парила в воздухе, её конец растворялся, как дым. Конечность вернулась к владельцу и слилась с телом. Казалось, что существо состоит из ваты или чёрного воздуха.       Маклай кивнул в знак благодарности, а когда медсестра покинула палату, выдохнул и представил гостя:       — Это Орлие. Теперь он будет наблюдать за тобой. Поверь на слово, тебе, человеку, пускай с силой титана…       Что?       — …не справиться с ним.       Леви прослушал вторую часть, прищурился и стал прожигать врача взглядом.       — Что за дерьмовые шутки? Ты уже второй раз упоминаешь титанов. Что значит «с силой титана?» — голос был слабый, без открытой агрессии.       Маг слабо улыбнулся:       — Я расскажу, даже дам почитать. Но только…       Если буду «хорошо себя вести»…       — …если будешь подчиняться.       Я ещё не отчаялся, мразь. Я найду способ сбежать, даже если стану «секс-игрушкой». Оттуда я тоже сбегу.       Губа больного в раздражении дёрнулась, но слабость победила в этот раз. Леви прикрыл глаза. Два грязных монстра перекинулись парой фраз на своём языке — звуки постепенно слились. На эту грызню Леви израсходовал все силы, и сейчас пытался уснуть. По крайней мере, сегодня операции точно не будет. А дальше… А «дальше» будет потом.       Леви приподняли магией, вытаскивая одеяло, и укрыли.       

***

      — Я подозревал, что он будет упрямым… И всё равно недоглядел, поверил, что тот примирился, — устало провёл по светлым волосам Маклай и с разочарованием посмотрел на пленного. Он говорил на местном языке.       — Больше хлопот он не доставит, — ответил собеседник и чуть погодя добавил, переместив один глаз на затылок, второй же пристально наблюдал за человеком. — Вы собираетесь ему рассказать?       — Возможно, — хирург отвернулся. — Не провоцируй его, не нагнетай. Устанешь — сообщай сразу, чтобы не получилось как тогда. И если предложит сыграть в карты, соглашайся. Если спрашивает, отвечай на своё усмотрение.

***

      Леви проснулся от того, что медсестра убирала капельницу. Это была одна и та же медсестра. Она же принесла завтрак в первый раз, она же помогала вчера. Её кожа была розоватой, а на голове изо лба торчали короткие рожки. Позже стоит разговорить её.       Краем глаза Леви заметил чёрный силуэт, один глаз которого в буквальном смысле смотрел в книгу, а второй, отсоединившись, висел в воздухе на каком-то чёрном облаке и наблюдал за пленным. Летающий глаз, до жути напоминающий человеческий.       Леви невольно сглотнул. Медсестра что-то сказала и передала Орлие, тот кивнул, оторвавшись от книги, и сунул ее в своё тело. Буквально.       Леви наблюдал за всем молча и сосредоточенно. Он медленно сел и откинул одеяло. Голова не болела, и больше не тошнило. Хотелось пить. И есть.       С тех пор как Леви разбил графин, источником питьевой воды стал кран в ванной. Судя по тому, что Маклай и сам наливал оттуда воду, та и вправду была чистой.       Леви встал, чуть пошатываясь, и с тоской посмотрел на закрывающуюся за девушкой дверь. Его взгляд прошёлся по комнате и остановился на нечисти. Ладонь того оторвалась от тела и повисла рядом с летающим глазом. По позвоночнику пробежала дрожь, пленник цыкнул и поморщился от тошнотворного вкуса во рту. Волосы бы тоже стоило помыть, да и тело. Леви сделал шаг в сторону ванной и замер, настороженно глядя сначала на глаз над головой, а потом на его владельца.       — Ты будешь следить за мной даже там? — ледяной низкий голос озвучил вопрос, А Руки его владельца скрестились на груди. Орлие перевернул страницу: один его глаз всё ещё читал.       — Тре фи-мор’ах, — сдержанно ответил надзиратель, а потом летающей рукой указал на тумбочку.       Леви раздражённо выдохнул: «Он что, не мог найти говорящего», — и заперся в ванной. Рука и глаз, конечно, проследовали за ним. Дискомфорт нарастал. Невозможность уединиться угнетала. Леви снова тяжело выдохнул, пытаясь игнорировать наблюдателя, и облокотился на раковину. Из зеркала на него смотрел болезненно-бледный мужчина с растрёпанными волосами и щетиной. От своего вида снова захотелось блевануть, желательно на лицо этому ублюдку Маклаю. Но несмотря на это, трогая колючие волосы на лице, Леви был рад им в каком-то извращённом смысле. Рано или поздно борода перестанет рости, и когда это случится, Леви не был уверен, что всё ещё сможет считать себя мужичной.       Он упёрся в раковину руками. Ногти тоже стоило подстричь. И переодеться. Леви зыркнул на глаз с гневом. Был только один комплект одежды, а значит…       «Раздеваться буду под наблюдением», — тихо сказал Леви, сжал края раковины, опустил голову и приказал себе терпеть и игнорировать.       Он ключил воду и почислил зубы, пытаясь вымыть изо рта кислый вкус, и продолжил уже мысленно рассуждать: «Пока я спокоен, они меня не тронут. Операцию точно перенесли, нужно выяснить на когда. Но сначала смыть с себя всё дерьмо».       Поэтому совершенно не стесняясь или делая вид, Леви разделся и встал в душ. Всё же первое было ложью. Потому что вода, заструившаяся по коже, ощущалась игольными ударами стыда. Мышцы сжались, пленник снова вспомнил об уродстве и невольно прикусил губу. Боль освежала разум. «Его тело — уже не его», — когда же он это усвоит? Уголок покусанных губ дёрнулся в усмешке. Всё, что сейчас Леви мог — это смеяться или крушить всё в приступе агрессии.       «Проклятые Мария, Роза, Сина», — выругался он в несвойственной манере. Леви не припомнил, чтобы когда-то упоминал основательниц. Ему всегда было чуждо чино-, богопоклонение. И что же изменилось?       А вот что: появилось ощущение мыши. Да, именно так. Леви чувствовал себя загнанной мышью, что храбро пищала на кота. Вздыбленная шерсть, напряжённый хвост, четыре острых зуба. Будучи в отчаянии, мышь бросилась на хищника, но тот придавил добычу лапой, сломав позвоночник.       Под унизительным наблюдением Леви царапал кожу мочалкой, ища утешения в чистоте.       Он вышел из ванной голым, поймав на себе удивлённый взгляд. А что скрывать? Тот уже всё видел. Бросив одежду в шкаф и дождавшись, пока та «постирается», Леви быстро оделся, взял из тумбочки бумагу, карандаш и написал: «Я голоден, и мне нужно побриться». Подавать лист не было необходимости: глаз над головой не брал перерыв.       Орлие достал свой смартфон, что-то потыкал, а потом летающая рука написала: «Ужин принесут через пятнадцать минут. Бритву ты не получишь».       .       .       .       Эрвин, скажи, как бы ты поступил?       Скажи, что бы придумал?       Дай подсказку, как мне быть.       Мальчик с маленькими рожками во лбу, как у медсестры, но с копытами вместо ступней и хвостом бегал по саду. Это был самый обычный ребёнок. Здесь вообще было много детей. Леви следил за ним, когда тот заметил его и помахал. Леви нахмурился и отошёл от окна. Он всё ещё чувствовал слабость, а теперь и лёгкое головокружение. Желудок предательски заурчал, стоило серому коту зайти с подносом. Блошистый язвительно мяукнул и удалился. На подносе стояла не только еда, но и зелёный баллончик с надписью «пена для бритья».       «Бритву он мне не даст. Выходит, будет брить сам», — заключил Леви и сел за стол. Как иронично, что кормят в плену лучше, чем на свободе. Был голод — аппетита не было.       Надзиратель поставил перед ним стакан с водой, в котором развёл какой-то порошок из жёлтого пакетика. На листе бумаги вырисовывались слова: «выпей до дна». Объяснять, что это, никто, конечно, не стал.       «Думай. Его тело, скорее всего, не ранить, но вот глаза», — Леви искоса посмотрел на летающее глазное яблоко над головой, мурашки снова пробежали по коже. Он залпом выпил воду, не скривившись от вкуса. Тот был странным, чем-то напоминал солёный мел.       Следующие несколько дней повторяли друг друга. Душ под наблюдением, завтрак, приём лекарств, уборка, обед, тренировка, ужин и снова лекарства, а потом Орлие ровно в одиннадцать часов выключал свет, заставляя Леви лечь в кровать. И плевать, что человек ворочался и засыпал (если повезёт) лишь к шести-семи часам утра. А если пытался сопротивляться режиму, то дымчатый хватал Леви кусками своего тела и буквально приковывал к кровати на некоторое время. Уворачиваться Леви мог, но рано или поздно уставал, обычно быстрее просто надоедало.       Дважды за всё время приходили хирург или медсестра. Первый расспрашивал человека о самочувствии, осматривал во всех местах, пытался начать беседу. Настойчиво пытался начать беседу. Ублюдок постоянно спрашивал Леви о каких-то несущественных вещах: предпочтениях в еде, любимых книгах, запахах, верит ли Леви в бога. Последнее вообще выбило из колеи, и Леви в который раз послал врача на три буквы.       Медсестра же была полной противоположностью: давала Леви баночки для анализов и не шла на контакт. Леви подчинялся, стойко перенося плен. Он пытался разговорить наблюдателя, но тот отвечал лишь на то, что касалось плена. Леви пытался сразиться с монстром: он ошпарил водой из душа жуткий глаз, замотал его в тряпку и кинул в унитаз. Наблюдение стало невыносимым. Тогда Орлие впервые проявил себя как атакующий: летающая рука намеревалась врезать пленнику, но Леви поймал её рубашкой и запер в шкафчике под умывальником. Не пришлось ждать и минуты, когда дверь, отделяющая от кошмара, дёрнулась. Однако, на этом надзиратель не остановился. Не сумев открыть снаружи, рука Орлие протиснулась, как дым, сквозь щели, приняла свой обычный вид и… была схвачена полотенцем для ног. Секунда, и вторая конечность оказалась заперта в ящике. За дверью была слышна неразборчивая речь, которую Леви воспринял за угрозы и ругательства.       Он не видел реального способа сбежать ни сейчас, ни позже. Он так и не узнал, на какой день назначена следующая операция.       Леви изначально понимал, что его протест обречён на провал. Он заблаговременно проиграл. За все эти повторяющиеся дни человек напридумывал столько абстрактных вариантов побега, но все они требовали определённых действий от мучителей и огромного мешка везения. Самым реалистичным казался вариант побега в день пытки. И то, это сработает, если только Леви выведут из палаты, а не усыпят или что-то там ещё. А до этого дня нужно было терпеть, ждать и не сойти с ума. Тому должны были помогать предложенные врачом «развлечения». Но ни одна из головоломок в ящике не поддавалась, заставляя чувствовать себя тупым под взглядом надзирателя.       .       .       .       — Привет, — до чёртиков знакомый голос. Он бы мечтал его не знать. — Пошли.       Предплечья были сжаты, будто обмотаны верёвкой или цепями. Маклай заставил Леви встать, отчего тот ошарашенно дёрнулся. Он широко раскрытыми глазами смотрел на врача, горло сжалось в спазме страха, челюсть свело, губы едва не приклеились друг к другу. Леви сглотнул, втянул воздух носом и сделал шаг.       — Она сейчас? — каким-то неестественным, слишком высоким голосом спросил он и сам поморщился от звука. Всё тело внутренне задрожало, когда был дан положительный ответ.       — Ты обещал предупредить…заранее, — сначала сказал кто-то, но точно не Леви. Не мог Леви верить этому лжецу. А потом говорил уже точно он сам:       — Сукин ты сын, ублюдок, грязная вонючая мразь, — на удивление врача, Леви подошёл к двери.       Орлие пошёл с ними, как и ожидалось.       Чёрное существо стояло по правую руку, маг — по левую. Пленник прислонил ладонь к двери с надписью «Операционный блок» и зажмурился на мгновение. Отчаянная, желанная попытка сразиться сразу с двумя ничего не принесёт. Оба были готовы отреагировать.       Орлие что-то раздражённо пробурчал, но врач показал жестом, что нужно подождать. Подавляя стойкое яркое желание врезать, попытаться, поставить всё на везение, Леви толкнул дверь и сделал шаг внутрь. Хоть что-то… Хоть что-нибудь.       Пленник судорожно оглядел помещение. Это оказался ещё один коридор. Короткий светлый коридор с двумя дверьми: одна была сбоку с надписью «Предоперационная», другая — впереди, без надписи.       Маклай вошёл следом и положил руку на плечо Леви, заставляя кровь в жилах леденеть. Леви будто уже чувствовал боль, чувствовал, как его плоть режут, как его вспарывают наживую.       — Тебе туда, — врач указал на дверь предоперационной для пациентов.       — Просто усыпи меня, раздень или что там тебе надо, — странная просьба сорвалась с губ, когда пленный сбросил лишний груз с плеча, — как ты это сделал в прошлый раз. А когда шоу начнётся разбудишь. Зачем все эти сложности?       — Прошлый раз был внеплановым. Я хотел тебя предупредить ещё до начала, — взмахнув рукой, маг открыл дверь. — Если хочешь, могу усыпить. Но мне казалось, тебе будет легче увидеть всё своими глазами, — он будто хотел сказать что-то ещё, но не стал.       — Нет, я передумал, — взял себя в руки Леви и зашёл в комнату, свет тут же сам загорелся. Это было полупустое помещение со шкафчиком, скамейкой и комплектом одежды на ней.       В комнату также вошёл ворчливый Орлие, к которому сразу обратился врач. Он долго что-то балаболил на странном языке — Леви не вслушивался. Пленный смотрел на комплект одежды, запечатанный в прозрачную сумку. Зачем она нужна? Разве смысл шоу не в том, то он будет нагой кричать и корчится в агонии? Разве не в унижении смысл?       Тебе страшно.       Если бы хоть один ушёл, Леви бы сбежал — он уверен. Зря маг не усыпил его, ой как зря.       — Здесь нескользящие бахилы, их надевают на ноги, шапочка и халат. Так как ты недавно мылся, то просто надень всё, — спокойно дал инструкции врач и сделал шаг навстречу. — Я не сказал, так как ты был виноват, — Леви нахмурился и отступил. — Боли не будет. Твоя выходка сработала. Спонсор ушёл, а значит, нет смысла в шоу, — Лишь после третьего предложения ублюдка, Леви понял, что тот говорит. — Ты ничего не почувствуешь, просто заснёшь и проснёшься.       Леви не отреагировал, но внутри он не мог отрицать облегчения. Будто операция уже не волновала Леви, пускай режет как хочет — ада не будет. Пусть ему проведут эту чёртову операцию, пусть всё просто кончится.       Перед тем как мышь задавили, она смогла разодрать коту ухо.       Однако никакой благодарности во взгляде не успело промелькнуть, Леви с напором посмотрел на Маклая, молча открыл пакет и достал вещи.       Если не сейчас, то позже. Я найду способ тебя одолеть, он точно есть. Ты ещё поплатишься, всё ещё впереди.       Орлие стоял, прислонившись к стене. В этот раз он следил за Леви в оба глаза. Врач попытался мягко улыбнуться пленнику, но тот отвернулся. Тогда он посмотрел на надзирателя, кивнул ему и вышел. Леви вопросительно проводил мясника взглядом, а потом сцепился им же с наблюдателем. Глазные яблоки отделились от лица и повисли над человеком. Даже без мимики было ясно, что пленнику пытаются донести: «Только дёрнись…» И он дёрнулся… …пытаясь открыть шкафчик.       Чёрный дымчатый силуэт негодующе высказал пару слов, подошёл к мужчине со спины, протиснул свою руку в щель и открыл дверцу. Это было наивной ошибкой, ведь в следующее мгновение Орлие оказался внутри упавшего железного шкафа. Ещё мгновение — и Леви перевернул тот дверцей вниз. Глаза всё ещё висели в воздухе, но отделаться от летающих шариков было проще, чем от медленно вылезающего сквозь щели существа.       .       .       .       Коридоры и жители Ада проносились мимо. Леви едва успевал дышать, несясь мимо дверей. Здесь не было окон. Коридоры были пустыми, хотя недавно они были заполнены существами. Раны от кошачьих когтей всё ещё немного болели, но адреналин подавлял любой дискомфорт. Мужчина прижался к холодной стене у поворота и прислушался. Слышался еле различимый, медленный звук тележки, катящейся где-то вдали. Не заметили. Он опустил взгляд, поправил одежду и, словно будто так и должно быть, вышел из-за угла. Старательно скрывая напряжение, он шёл медленно и спокойно. Встретив взглядом юношу с голубой кожей и чешуёй, который нёс какое-то оборудование, Леви испытывал на себе всю тяжесть своего одного уязвимого факта: босые ноги. Бесконечная мольба в его мыслях повторяла, чтобы парень не заметил это непростительное обстоятельство.       Парень окинул пациента заспанным взглядом и продолжил путь. Леви мысленно выдохнул.       «Она гигантская», — это было ясно ещё из вида палаты на сад, — «тут должна быть карта. Наверное».       Ещё один поворот.       Леви двигался быстро и уверенно, но осторожно, чувствуя каждый порыв ветра в коридорах. Его уши улавливали малейшие звуки.       Они уже точно спохватились.       Человек открыл дверь с надписью «Выход». Он уже был здесь. Гулкая лестничная клетка с окнами встречала посетителя эхом открывшейся двери. Не услышав присутствие хоть кого-то, Леви перескочил через перила и в два счёта оказался на первом этаже. Тут были дверь и ещё лестница, небольшая, ведущая вниз. Пленник заглянул внутрь и тут же закрыл дверь. Это было похоже на приёмное отделение. Выхода Леви не заметил, зато увидел достаточное количество персонала не людской расы.       «Чёрт», — как уместно выругался он. Они-то точно заметят босого пациента и вряд ли отпустят без вопросов.       Леви быстро оценил ситуацию: его уже точно ищут, нужно считать, что они всегда знают… Он с ужасом взглянул на своё запястье. «Дерьмо», — вырвалось, когда он вспомнил о браслете. Об этом адском металлическом браслете. В одной из книг рабам надевали ошейники, чтобы те не могли покинуть определённую зону. Эти ошейники наверняка отслеживали и местоположение.       Они точно знают, где я.       Леви попытался снять штуковину, но та не поддавалась. Застёжки не было видно.       Нет, нет, нет.       Пленник вспомнил, как браслет сузился по команде врача.       Чёрт, чёрт, чёрт. Ты чёртова мразь.       Леви попытался вспомнить команду, но что бы он ни говорил, браслет не реагировал.       Куда бы он ни побежал — это будет бесполезно, пока браслет не снят. Тяжёлое дыхание разносилось по лестничной клетке, зубы вцепились в резинку, оставляя следы. Время истекало. Беглец чувствовал приближение опасности. Сжимая зубы, он рванул сначала вниз к металлической двери. Глаза его широко раскрылись, когда он увидел зелень за преградой — выход был так близко, что сила воли наполнила каждую клеточку его тела. Теперь Леви знает, куда бежать, но нужно было избавиться от дерьма на запястье. В приёмном отделении должны быть ножницы, ведь верно? Но как они помогут? А если браслет такой же как и дверь?       «Сука!» — едва не закричал Леви, но тут же выдохнул и вернул себе самообладание. Гневом делу не поможешь. Он снова выглянул в холл, оценил обстановку: существа были, но немного. Брать в заложники не имеет смылса, маг сильнее — Леви не успеет и моргнуть, как уснёт. Оставался ещё вариант: сломать себе сестав пальца и содрать кожу.       Была не была. Времени на колебания не оставалось. Леви прикусил рубашку и вывихнул палец, а потом кручёными движениями стал сдирать с руки браслет, пытаясь не стонать. Кровь запачкала одежду, а рука пекла, когда браслет наконец упал на пол.       Я потратил на это слишком много времени.       И с этой мыслью...       Шаг, бег, рывок, толчок. Леви оказался на улице и тут же направился к ближайшему забору. Они были не слишком высокие, видимо, лишь для обозначения границ. Сердце его билось так быстро, что удары перестали быть ощутимыми. Леви мчался, почти не касаясь земли, босые ступни не чувствовали дискомфорта.       Получилось.