Кто я?

      Леви умирал в агонии несколько раз. И каждый раз нарисованные на нём символы начинали светиться и возвращали к жизни. Леви кричал настолько громко, насколько это позволял кляп. Весь мир исчез, хирург исчез, зрители исчезли. Лишь боль, жгучая, мучительная боль, разносящаяся от раны до кончиков пальцев.       Он чувствовал, как врач копошится в его плоти, чувствовал, как он что-то вынимает, пришивает, удаляет… Тело и разум погружались в бесконечную агонию. Ум уже не различал деталей — всё слилось в один невыносимый фон. Леви дёргался, но потом ему что-то вкололи, и нижняя часть онемела — он чувствовал всё. Суммы на кубе всё увеличивались и увеличивались, а зрители хлопали и смеялись. Он не слышал их и не видел, он просто откуда-то знал, что это так и никак иначе.       Леви рыдал, заливался слезами, давился воздухом и слюнями так, что у него вытащили кляп. Тогда его собственный крик заглушил его самого. Леви проклинал, угрожал, желал смерти, оскорблял… Но всё это было недолго. Потом он просто судорожно дрожал и хватал воздух ртом. Мир растворялся на глазах. Его тошнило, голова гудела, разум совсем помутился.       «Хватит, хватит, хватит», — он не понимал, говорит ли он это вслух или бредит.       «Я выдержу, выдержу, выдержу».       «Ради них, его, его»       «Хватит»       «Выдержу»       «Его»       «Прошу…»       »…остановите…»       Операция шла более восьми часов. Без перерыва. Без анестезии. Зрители постепенно разошлись уже через час, но были удовлетворены шоу. Остались лишь те трое дьяволов.       Леви не запомнил ничего из этого, он очнулся уже в палате на следующий день.       Он долго пялился в потолок, прежде чем понял, что не был привязан.       Ничего не болело. Было темно. Единственный источник света был задёрнут шторами.       . . .       Леви медленно поднял руку и коснулся своего лица. Оно было таким холодным, что на мгновение посетила мысль: «А не умер ли я?». Потом он сел, тоже медленно. Холодок прошёл по позвоночнику, когда он понял, что привычные ощущения отсутствуют.       Но ничего не болело.       Леви не понимал, как это возможно после всего, что с ним сделали. Он ожидал мучительной боли, но вместо этого было странное ощущение пустоты. Мышцы паха сжались, отчего тело даже вздрогнуло.       Это не те ощущения, совсем не те.       Леви сглотнул и не двинулся. А может, это палата больницы в Розе? А всё произошедшее — кошмар? Он слишком громко кричал, не мог проснуться, а потом упал в обморок… Нет, хватит себя обманывать. Леви поджал губы, сжал одеяло. Сердце билось громко и быстро, но механически. Внутри была какая-то пустота и отрешённость, будто с Леви ничего не произошло. Не могло произойти.       Он сидел так некоторое время, а потом дрожь снова пробежала по коже. Леви не волновало, зачем и почему его изуродовали. Был факт. И за этот факт хирург заплатит: сначала он оторвёт врачу руки, затем раздавит яйца, а потом отрежет член. На лице Леви появилась кривая улыбка.       Несмотря на всё Леви решил удостовериться, что находится в плену. На всякий случай. На тот самый малюсенький случай. Чтобы избавиться от глупой надежды.       Леви запустил руку под одеяло, в штаны и… Сгорбился, снова проглатывая застрявший в горле звук.       Как это возможно?       Ведь ещё недавно он сидел, спал в своей комнате. Он заполнил ту тьму отчётов, встретился с Эрвином, поворчал, что тот не спит, и, убедившись, что командор отложил дела, ушёл к себе.       Как?       Леви натянул волосы на голове, зажмурился, а потом тупо смотрел на одеяло и тяжело дышал.       Какой же бред. Дерьмо титанье.       После этих мыслей Леви коснулся ступнями холодного пола. Он встал, ещё более явно чувствуя отсутствие органа. Стиснув зубы, Леви нащупал лампу и попытался её зажечь.       «Чёрт, как работает эта хрень?» — прошептал он, а потом плюнул на это и раскрыл шторы. Было ранее утро. За окном был дивный сад. Пара пациентов с рожками сидели на скамейках в домашней одежде. Один из них был в коляске, а рядом с ним пухленькая медсестра. Палата Леви находилась на четвёртом этаже. Окно не открывалось, а бить стекло он пока не собирался.       Леви обернулся. Комната была средней. Две двери, стол; кровать, у которой странная то ли вешалка, то ли «хрень»; небольшой стеллаж с книгами, кресло, светильник, стул, тумбочка, платяной шкаф, зеркало. Это была скорее личная комната, чем стандартная больничная палата. За ближайшей к окну двери оказалась личная ванная. Там было темно, а Леви так и не понял, как зажигать свет. Вторая дверь была отперта. Он повернул ручку, толкнул, прислушиваясь к звукам.       Тишина. Комната за дверью была полностью белая и пустая. Свет был. Впереди была ещё одна дверь. Леви оставил проход позади себя открытым, медленно пошёл вперёд и прислушался.       Ни шагов, ни голосов не было слышно. Он приготовился атаковать и повернул ручку двери, на пару сантиметров приоткрывая её.       Секунда. Вторая. Третья.       Недоумение, озадаченность сменились испугом, но тот тут же превратились в злость. Злость от беспомощности.       За дверью была его собственная палата, из которой он только что вышел. Леви перешагнул порог, обернулся и увидел себя, оборачивающегося. Дрожь прошла по телу обоих. Он резко захлопнул дверь и прижался к ней спиной. Пара вдохов, и Леви снова вошёл в белую комнату, снова дошёл до конца и отворил дверь. Снова палата.       «Как?..» — единственный вопрос прозвучал рассеянно с ноткой едва заметного отчаяния.       Леви не стал бегать туда-сюда. Он закрыл дверь, ведущую в пустую комнату, медленно подошёл к столу.       Тело всё ещё мелко дрожало, он изо всех сил старался не думать об изменениях, не сейчас, не-сей-час. Вот только хотелось кричать, падать, бить стены, снять всю кожу с костяшек рук. Леви облокотился на столешницу, едва сдерживая себя, чтобы не сломать ее. Он рвано дышал, сжимая и разжимая кулаки. Он пытался унять… А что вообще он чувствует? Страх? Гнев? Нет, это что-то иное. Неверие? Безысходность? Вероятно, второе. Внезапно для самого себя Леви схватил стул и в гневе кинул в стену. Тот рассыпался, будто стеклянный. Стало чуть легче.       Не сбежать… Но окно… Его сразу заметят, да и к тому же Леви не знает ни где он находится, ни что это за существа, ни зачем ему… провели операцию. Роясь в воспоминаниях, он вспомнил, что хирург обещал «позже всё объяснить».       «Хах, что ж, надеюсь, ты успеешь до того, как я сломаю тебе череп», — горько усмехнулся Леви и сел на кровать с ногами. Под ней, оказывается, были тапочки.       Сам же он был одет в белоснежную больничную рубашку и штаны.       И всё же странно, что тут есть окно без решёток.       «А пока вспомню, как я попал в такую жопу».       Правда, вспомнить ничего не удалось.       .       .       .       Леви сидел, поджав колени к груди. Он больше не дрожал. Он снова был спокоен и готов отомстить. «Почему ничего не болит?» — снова спросил себя. «Сколько я спал? Не должен был долго, иначе бы мышцы дали знать…»       Солнце за окном окончательно встало. Необычные часы, где были только цифры, но не было циферблата, показали восемь часов. Через две минуты послышались шаги. Леви тут же соскочил с кровати, встал между дверью и стеной. Были слышны шаги: двоих людей.       Дверь распахнулась. В комнату вошёл высокий мужчина со светлыми волосами, вслед за ним протиснулась девушка с подносом. Прежде чем она успела поставить еду на стол, прежде чем мужчина успел обернуться и увидеть Леви, тот напал. Правда, тут же отлетел к стене. Леви не касались даже пальцем.       — Привет. Нападение не удалось, — сказал… тот самый хирург ровным, твёрдым голосом. Он благодарно кивнул девушке и закрыл за ней дверь. — Завтракать будешь? И как себя чувствуешь? — Он мельком осмотрел сломанный стул и опавшую со стены краску.       Леви пару секунд оценивал обстановку и изуродовавшего тело палача, а когда ноги коснулись пола, очень холодно и чётко спросил:       — Как ты это сделал? И что это за дверь? — Он сжал кулаки, чтобы подавить желание сломать ублюдку шею прямо сейчас.       — Я маг.       Что?       — И я знаю, как справляться с непослушными мальчишками. Выход зачарован. Это казалось абсурдом. — Ещё раз спрошу: будешь завтракать?       В доказательство своих слов врач с помощью пары взмахов руки собрал остатки стула в кучу, а потом прошептал что-то непонятное себе под нос. Стул был как новый.       — Тч. — Леви просто принял факт «магии», не желая разбираться сейчас. — Если я ребёнок, то ты старик, — прищурился он, стараясь не показывать своё удивление, а, напротив, показывать только гнев. Леви стоял в боевой позиции, готовый кинуться бежать или нападать. Глаза вцепились в лицо хирурга.       — Верно.       После этого оба молчали около минуты. Этот маг не был седым и не выглядел старым. Максимум — лет тридцать пять, но это если бы он был человеком. Осанка хирурга была идеальной, а лицо — сдержанным. Врач был одет с иголочки, сейчас на нём не было медицинского халата. На нём был зелёный в клетку официальный костюм-тройка, на ногах — лакированные туфли. Руки мага были чистыми и аккуратными. Все движения были отточены и плавны. Леви прищурился: связано ли это с родом деятельности похитителя, или же… этот ублюдок — аристократ?       Леви не любил аристократию.       Он выдохнул, приводя себя в чувство. В голове всё ещё метались отрывочные воспоминания того страха и боли, но разум был сильнее. Пока нужно было наблюдать. Нет, он был уверен, что справится даже с этим существом, но сначала — информация.       — Я буду есть, — коротко ответил Леви, проходя мимо хирурга к столу. Движения были осторожными, чёткими и зажатыми. Он ни на секунду не сводил взгляда со спокойного лица врага, который вёл себя насколько обыденно, что Леви задался вопросом, скольких этот извращенец уже изуродовал?       Взяв поднос, он отодвинул тот на дальний от врача край стола. Садиться Леви не спешил.       — Ты говорил там… Что объяснишь всё. Я жду.       — После завтрака, обследования и ответов на пару моих вопросов, — буднично сказал он, устраиваясь в кресле. То стояло достаточно далеко, чтобы Леви мог позволить себе сесть. «И с чего я должен тебе подчиняться?» — хотел сказать Леви, а сказал:       — Если откажу, своей «магией» заставишь подчиняться? — Не то чтобы Леви собирался брыкаться и огрызаться с пеной у рта, но быть «паинькой»… — Где я и зачем? — Да скорее он отрастит себе крылья.       Маг помассировал переносицу.       — Если ты будешь слишком буйным, мне придётся. Поэтому давай ты всё-таки сначала позавтракаешь, пока еда ещё горячая.       Леви посмотрел на хирурга прожигающим взглядом, стараясь максимально спрятать эмоции, а потом глянул на еду. Омлет, компот и свежие овощи. Разнообразнее, чем солдатская пища. Может, пленнику и удалось бы вытянуть ответы до завтрака, попрепиравшись чуть дольше, но снова «но». Этих «но» Леви насчитал уже два за час, и сейчас добавилось новое: магия.       Врач резал человека наживую, почему бы ему не затолкать своей силой еду в глотку насильно?       Леви взял вилку, потом нож и осмотрел их, затем зыркнул на хирурга. Он всё время щурился, следя за каждым, даже самым мелким движением врага. Всё же в кошки-мышки он имел опыт играть в обоих ролях. Леви взял поднос и ушёл с ним в ванную. Хирург лишь вздёрнул бровь. Нет, Леви не собирался завтракать, сидя на на дырявом белом стуле, он помыл столовые приборы с мылом, а еду захватил с собой, чтобы хирург ненароком не подсыпал туда чего. Хотя если хотят отравить, то в еду уже подсыпали всё, что надо.       Леви вернулся в комнату.       — Ты хочешь, чтобы я поел, верно? — начал диалог он.       — Да.       — Тогда съешь кусок сам.       Похититель усмехнулся, пошевелил ладонью, и кусок омлета оторвался, полетев ему прямо в рот.       — Видишь — не отравлено. Это было бы весьма глупо — травить того, над кем я работал долгие часы.       Леви резко помрачнел, припоминая пытку. В словах врача был смысл, и Леви об этом уже думал, но всё же решил проверить. Он вздохнул, садясь за стол. Даже если и так, то это существо не глупо и нашло бы способ усыпить Леви. Ведь как-то он здесь оказался. Может, можно усыпить так называемой «магией»? «В что за дерьмовую сказку я попал?» — он сжал вилку и всё же принялся за еду.       Леви справился за три минуты.       — Ты знаешь, что есть быстро вредно?       «Завались», — едва не огрызнулся Леви, а сказал лишь:       — Я сам решу, что делать с моим телом.       Врач впервые проявил какую-то эмоцию, кроме лицемерного дружелюбия — нахмурился.       — Боюсь, твоё тело уже тебе не принадлежит.       — И что теперь? Гордишься, что изуродовал меня? Хватит мозги мне парить, выкладывай. Завтрак окончен. — Леви сложил руки на груди.       Вот бы подобраться к нему…       — Прости, — врач наклонил голову набок, — всё это…       — Прости?! — вырвалось у обычно хладнокровного человека.       Он впился рукой в колено. Извинения — это последнее, что Леви ожидал. Ещё и такое поганое. Он скалился, мысленно отрывал язык и голову врачу. Пока ещё пленник сильнее сжал зубы, выдохнул и сел назад.       — Продолжай, — процедил Леви.       — Всё это было необходимо. И боль, и зрители. Это был единственный вариант.       — Ублюдки только так и говорят. Зачем, — челюсть сжалась сама по себе, — ты сделал… меня женщиной? — Голос дрогнул.       — Ты ещё не женщина. И я пока не могу ответить.       Маг замолчал, будто ждал чего-то, но Леви просто сжался и скрестил ноги.       — Ударь меня, если тебе так будет легче.       Врача одарили удивлённо-раздражённым взглядом. А потом лицо исказила кривая улыбка:       — Ударить тебя будет мало. Я убью тебя, убью медленно, задушу твоими же кишками. — Голос был ровный и сдержанный, в отличие от содержания речи. — Почему ничего не болит? Чем ты меня накачал? — с холодной яростью сказал Леви, подавляя желание атаковать. Врач провёл по своим светлым волосам и сложил руки в замок.       — Ничем. Раны уже залечили. А теперь, — врач приостановился, явно давая понять, что Леви должен замолчать, — давай я объясню некоторые нюансы. Ты в месте, которое вы, люди, называете Адом. Однако тут не карают грешников или что-либо ещё — не читаю вашу литературу. После смерти якобы душа не отправляется в Ад или… наверх, — врач усмехнулся, всем видом показывая, что… — Это чушь. Смерть — это смерть. Она окончательна. Считай, что это просто другой «мир». Всё, что тебе нужно знать — это то, что ты не выберешься отсюда без моего участия. И тебя не спасут, даже если я дам точные координаты твоего местоположения твоим друзьям. Отсюда непросто выйти, и непросто попасть. Даже мне.       Пленник сохранял непробиваемое выражение лица, ища подвох.       — И что, думаешь, если мне некуда идти, я стану лизать тебе ботинки? — холодно говорил Леви.       — Я был бы рад подчинению, но это вряд ли возможно, — говорил он спокойно, а лицо не выражало ничего, кроме предостережения. — Я говорю это тебе, чтобы ты был более сговорчив. — А это уже была правда, или же интуиция что-то не смогла считать. — Я верну тебя назад, как только проект будет завершён.       — И что за проект? — забил на перепалку Леви, чёрт с ней, он не подросток, чтобы тратить на это время.       — Пока я не могу сказать. Но знай, я постараюсь организовать для тебя комфортные условия. Уровень комфорта будет напрямую зависеть от тебя.       Леви тяжело выдохнул. Вопросов стало лишь больше.       — Ещё кое-что, — вспомнил врач, — ты не сможешь убежать и по той причине, что около девяноста процентов людей здесь — это рабы. У тебя нет документов, ты — никто. И если тебя поймают, то в лучшем случае ты станешь бесплатной рабочей силой, а в худшем — куклой для потех или едой.       С каждым словом Леви всё больше чувствовал, как беспомощность сжимает свои тонкие костлявые руки у него на шее.       — И с чего мне тебе верить?       — Книги, — маг указал на стелаж с ними, что стоял рядом с креслом. — Наш язык звучит иначе, чем ваш, но письменность практически одинаковая.       Леви шикнул:       — Это не доказательство.       — Тогда пойдём со мной, и сам всё увидишь. Только позже, сегодня, завтра я занят.       Леви не отказался бы от предложения, но это «ещё не женщина» крутилось в голове вихрем.       — Что ты хочешь делать со мной? «Ещё не женщина» — это значит, меня ждёт… ещё одна операция?       Врач спокойно улыбнулся:       — Да. Не бойся, — сказал он родительским тоном, — в этот раз не будет шоу. Я использую наркоз. То есть ты…       — Я знаю, что такое наркоз, — отчеканил Леви, — но только попробуй подойти ко мне, я предупреждаю.       Леви встал, положив руку на столовый нож. Он прекрасно понимал, как это нелепо: несколько минут назад его тело взмахом руки было припечатано к стене.       — Леви, — обратился врач, на что в него полетела сначала посуда.       Прямая атака — это даже не худшая стратегия, а вообще не стратегия. И это понимают они оба.       Но упоминание второй операции, ощущение загнанности и просто недавно пережитый стресс будто снизили контроль над телом.       А если отвлечь?       А эта мысль вообще дала разрешение на попытку, невзирая на последствия.       Через мгновение прилетел стул, загородивший обзор. Врач с лёгкостью отразил всё, даже стул. Ничего не сломалось и летало под потолком. Леви не хватило времени, чтобы успеть и подобраться, и ударить ножом. Теперь его тело нелепо висело под потолком. Леви предпринял последнюю попытку уже просто из принципа. Брошенный в хирурга нож замер на полпути.       Леви насильно усадили на стул. Очевидно, не касаясь.       Бесполезно. Магия. Леви внутренне усмехнулся.              И что это было?       Магия — это сказки для детей, а не для солдат. Только когда он повис в воздухе, стало предельно ясно: неважно, как это называется. Главное — найти способ остановить это.       Лицо пленника снова стало безэмоциональным. Он криво улыбнулся и сказал саркастически:       — Я отлично себя чувствую. Обследуй, или что ты там хотел, и убирайся… Если, конечно, не собираешься наказать за нападение. В любом случае давай побыстрее. — Леви поджал губы, ожидая чего угодно. В голове вертелся один нелепый вопрос.       — Я не буду тебя наказывать.       — И с чего же такая доброта? Ты же умеешь обращаться с непослушными мальчишками? — перебил Леви, впервые замечая лёгкое раздражение на лице врага. Однако когда кончики пальцев врача заискрились, он выдохнул и успокоился.       — Мне не нравится, когда меня перебивают, — совершенно ровно, будто читая, сказал врач и чуть сжал губы Леви, когда тот хотел воспротивиться. — Ты ведёшь себя вполне обосновано. Как бы ты понял, что меня тебе не одолеть, если ли бы не попробовал? — он посадил Леви на кровать, тот всё ещё чувствовал давление магии. Конечно, с чего бы этот мудак стал доверять своему пленному?       — Тот белый стул в душе — это туалет? — поменял тему Леви, как только его губы снова стали слушаться.       — Да, — удивлённо ответил врач, составляя посуду на стол. — Знаешь, как пользоваться?       — Разберусь, — сказал Леви, пока тот убирал остатки пищи своей силой.       — Будут вопросы, спрашивай. А пока разденься, пожалуйста. — На озадаченное выражение лица врач тут же отреагировал: — Как иначе я осмотрю тебя?       Пленник, не способный даже ударить, не ответил, проглотив сиюминутное желание броситься в окно.       — Кстати, я так и не представился. Меня зовут Маклай.       — Да мне насрать.