My own deep sea demon

1. Морянск — город на северо-западе страны, столица Заполярья, где зима может длиться почти восемь месяцев, а люди бледные, точно вампиры, только что вылезшие из гробов. Город, где от каждого второго жителя несёт рыбой и алкашкой. Моряне настолько суровы, что начинают своё утро не с кофе, а с самогонки. Очищенной, конечно же, и ароматизированной цедрой лимончика, дабы не сильно выделяться на работе и не душить коллег перегаром. К слову, о работе… Грех жаловаться, но её в Морянске найти можно без особого напряга. Рыбокомбинат каждый день рад новым работникам. На базе предприятия функционировали заводы: консервный, холодильный, коптильный, рыбоперерабатывающий, куда примут с распростёртыми руками. Это, между прочим, самое большое и единственное предприятие в округе, работающее с живой рыбой. Ну а если нужна прям моментальная оплата труда, то можно пойти на рынок грузчиком или торгашом. Собственно, в Морянске я и живу уже двадцатый год. Сегодня я торгую, а завтра утром и вечером я грузчик. — Се-ельдь! — истошно ору, привлекая покупателей. — Свежая и копчёная!.. Треска-а… Девушка, печёночку трески не желаете? А это сёмга. Форель ещё есть. Свежайшая! Покупаем! На бутербродики, гостей порадовать, на подарок. — А осьминоги есть? — спрашивает барышня в коричневом полушубке и в кремовом шерстяном платке на голове. Смотрит на меня своими глазами-аквариумами и ждёт ответ. — Были замороженные и в пряном рассоле. — быстро отвечаю и потираю окоченевшие от мороза руки. — В рассоле по двести рублей, а замороженные… Перебивает меня и снова спрашивает: — А свежие есть? Вот же курица напомаженная. Ну и нахуя тебе свежие? Гурманка ебаная. Злит меня. — Не было завоза. — отвечаю торопливо и уже хочу, чтобы она свалила. — А можете позвонить мне, когда будет. Я всё куплю. Смеюсь, как ебанько, слегка похрюкивая от лёгкого насморка. — Пххаха! Это вряд ли. Обычно привозят бочку и там около двадцати килограмм. Так что, увы, не получится — всё... — ухмыляюсь и обламываю её. Она почти не моргает, а лишь улыбается своими краснющими губёхами. — Идеально. Тогда сразу с бочкой и заберу. Позвони мне! Вот чокнутая дура! Думаю про себя и реально охреневаю, когда она достаёт листочек и пишет карандашом, вероятно, для губ свой номер. Протягивает мне и после того, как спрятала карандаш, натягивает чёрные замшевые перчатки на свои нихуя не повидавшие какой-либо работы руки. Для приличия прячу листок в карман фуфайки. Слава Христу, ко мне начали подходить люди и она, взмахнув головой в кивке, пошла дальше по своим, вероятно, нихренашеньки не важным делам. Возвращаюсь к торговле: — Что вам? Сельдь? Одну? Такая подойдёт? Сегодня продал всю сёмгу и селёдку, а вот мойву придётся забрать домой. Ебать я устал! Смотрю на время на своей кнопочной Мотороле с зеленовато-оливковым экраном. И такое ощущение, что я что-то забыл. Бля-яять! Вспоминаю, что сегодня последний день, когда я должен был оплатить за аренду моего нихуя не элитного жилья. Что ж, днём раньше, днём позже! Уже похуй… Выселит так выселит. Хотя к сестре, конечно, неохота идти жить — у неё муж ебанутый. Опять начнёт подъёбывать меня, чтобы подстригся и перестал быть похожим на Емелю-дурачка из мультфильма, в котором тоже ёбаная рыба. Да я и сам знаю, что патлы уже отросли, но в парикмахерскую идти — капусты нет, а у меня сейчас каждая копейка на счету. На тачке отвожу оставшуюся рыбу на склад на территории рынка, рассчитываюсь с Васяном и получаю свои честно заработанные триста рубликов. Собственно, у Васяна я и работаю реализатором. Он на заводе ебашит уже пятый год. Привык, хоть и говорит, что тяжело. Денег там платят мало, в основном, зарплату им то консервой, то рыбным фаршем дают. Но он не в обиде, ведь на крысу тягает рыбу, а я её продаю. Сейчас у него реже получается пиздить. Руководство тщательно следит, и учёт ведут теперь совсем другие люди, а не та баба, которую Васян иногда поёбывал на складе или в коптильне. Она не жаловалась и на эмоциях частенько в накладной забывала нолик приписать. Вот так и живём… Замёрз пиздецки. Пальцы ног онемели, и хочется домой. Хочется попариться хорошенько, а потом под ватное одеяло. Можно было бы поехать на автобусе и потом пройти двести метров, но не могу тратиться, и даже тридцать рублей жаба давит отдавать, поэтому иду пешком по хрустящему снегу. Чувствую себя слепым кротом из-за приближения периода полярных ночей в нашем регионе. Темнеет рано, и большую часть времени в нашем городе сумерки. А через пару тройку дней это вообще будет полная чёрная негритянская задница. Ненавижу полярные ночи. Другое дело полярный день. И вот я нихуя не согласен с пресловутым: «Темнота — друг молодёжи.» Это неправда! Темнота — это друг убийц, насильников и маньяков! Мне уже страшно с работы ходить, а что будет в декабре? С декабря месяца я просто буду шарахаться каждого человека, идущего за мной. Ещё и живу в самом криминальном районе города — Чащи. Реальная чаща, только вместо деревьев куча домов, и заблудиться легче лёгкого. Страшно! Вечно в новостях у нас то кого-то прирезали, то пристрелили, то обворовали. Про насилие я вообще молчу… Не брезгуют и даже бабушек семидесятилетних того… домогаются. Брр! Изверги! Расстрелял бы… Я хоть и не бабушка, но меня часто в детстве принимали за девчонку. Это сейчас я типа мужик — член, яйца — все дела… И дырка, к слову, тоже есть… Даже две сразу, если рот считать. Это минус, конечно, но не для меня, ведь и во рту, и в моей заднице бывало всякое… Я это… Как у нас любят говорить? «Один раз — не пидорас…» Только вот я не один раз. Но с людьми ни-ни… С людьми у меня ни разу не было. Морковь бывала, когда впервые только попробовал, огурцы тоже были, сеструхин закончившийся дезодорант тоже был, но он, сука, металлический и холодный, а вот настоящий тёпленький мужской член — нет. Боюсь! Но хочу. Хочу, но боюсь. Я никому не говорил и никогда не скажу. Страшно! А ведь раньше меня и вовсе могли расстрелять и даже отправить в ссылку за мужеложство. Думаю, если сейчас кто узнает о моих предпочтениях, то сразу того… отправят в больничку, но сперва хорошенько окропят святой водой, ведь во мне «Дьявол поселил семя зла, и мой грех только нарастает.» По правде говоря, мне похуй. Я не особо набожный и никогда не был. Возможно, они и правы, но уж какой есть, какой уродился. Нравятся мне мужики, и всё тут. Встаёт на них, в мыслях и снах тоже они. Даже Васян пару раз снился. Ох! И на кой чёрт я вспомнил? Зато жарко стало. Захожу за поворот и вижу свои, нет, не царские хоромы, а обоссанную, прокуренную трёхэтажную сталинку. Открываю деревянную парадную дверь подъезда, но прежде оглядываюсь. Мало ли! Вдруг меня подкараулили и сейчас сзади ножом пырнут. Фух! Вроде бы никого. Вбегаю на третий и достаю ключ. У меня такой ключ… Он и дверь открывает, и средством защиты мне служит. Глотку не перерезать, конечно, но глаз выколоть запросто. На лестничной площадке никого. Выдыхаю. На ощупь в полутьме нахожу сердцевину замка и открываю эту ущербную, обитую коричневым дерматином дверь. Захожу внутрь. Тепло. Не успеваю скинуть валенки, а Мотя сразу о ноги трётся и орёт. — Ути мой, кис-кис-кис! Рыбку будешь? Снимаю свою вонючую фуфайку и заношенную шапку-ушанку, прохожу по коридору на крохотную кухню. Чувствую, как покалывает и печёт от тепла пальцы на ногах и руках. Ух, ощущеньица просто непередаваемые! Достаю из кулька и вываливаю в кошачью миску пару небольших мойв и смотрю на своего недовольного кота. Он, видимо, как и я, от одного только вида рыбы уже блевать хочет. Понюхал и отошёл. Мяса хочет. — Эх, Мотя, и я хочу! Но пока мы на рыбе, друг. Убираю оставшуюся мойву в холодильник. Сегодня рыбу жрать совсем неохота. Из кармана достаю свою скромную зарплату в триста рублей и прячу в копилку, роль которой выполняет жестяная банка из-под индийского кофе, который, к слову, пил не я, а хозяйка этой квартиры. Очень хочу кофе, но дорого, поэтому как-нибудь в другой раз. Переодеваюсь в ванной, сразу закидываю свой вонючий шмот в маленькую советскую стиралку и раздеваюсь почти догола, чтобы обогреться в еле тёплом душе. Нет! Вода горячая у меня есть, просто я экономлю эту самую воду и включаю маленький напор. Вообще, по-нормальному хочется набрать полную ванну и откиснуть хотя бы минут двадцать, но во-первых, я экономлю, а во-вторых, устал так, что боюсь, как бы в тепле не уснуть и не утопиться. Стаскиваю с себя широченные цветастые труханы и осторожно залезаю в чугунную, уже давно без эмалированного бледно-зелёного покрытия, а с грязным жёлто-оранжевым налётом, посудину. Включаю душ и направляю на себя некое подобие шланга. Вздрагиваю от резкого перепада температур. Прохладная вода сменяется на тёплую, а затем на горячую. Тело жжёт, но после мороза это даже приятно и хорошо ощущается. Намыливаюсь раскисшим мылом с ароматом ландыша и кайфую. Сегодня планировал передёрнуть, но и это неохота. Так сложно. Устал. И всё стало в падлу, и на всё плевать. Иногда даже кажется, что и жить западло. Скучно всё и пресно. Живу чисто, чтобы жить, чтобы не закончить, как батя. Не… Он не двинул коньки — он живой, просто день работает и неделю бухает, потому что скучно. Потому что как он говорит: «Нету радости в жизни!» Наша с сестрой мать ушла от него, ведь он был скучным, а сейчас она живёт с другим нескучным мужчиной, который пытался нам с Райкой стать вторым отцом, но всегда был просто дядей Витей. Мама счастлива. Наверное, это главное. Я общаюсь и с матерью, и с дядей Витей, и с отцом, к сожалению, лишь иногда бывающим трезвым. Единственный человек, который несмотря на меняющиеся жизненные обстоятельства и взросление остался для меня родным и любимым — это моя сестра. Но недавно она вышла замуж и мы стали видеться чуть реже, но созваниваемся регулярно. В общем, я не хочу быть скучным, как отец. И жить хочу не скучно, а так, чтобы было что вспомнить в его возрасте, но, увы… Пока всё моё веселье — это вонючая рыба в бочках и ящиках, нечастые посиделки с Васькой у него на дачном кооперативе и ещё более редкие встречи с моим родственником Толяном. Васька злится, когда называют Васькой, и больше предпочитает Васян. По его мнению Васян авторитетней звучит. Особенно фраерится, когда с тёлками зависаем. В основном пацаны, а я так: глазею и учусь азам того, что пока мне неведомо. Собственно говоря, это и всё моё веселье. Я даже вот кота решил завести, чтобы было радостнее, но мать и сестра говорят, что нужно невесту искать. Вон, мол, у Зои Петровны скоро внуки будут, а я даже сисек женских не вида́л. Не хочу огорчать родню, но сиськи я вида́л, только вот не впечатлили они меня, другое дело мужской член и яйца. Васян давал видик взаймы и пару видеокассет с отборным отечественным порно и нахваливал… смотри, вон, какие там сочные бабы, но я на них не смотрел. А смотрел на мужиков и… Да ну нахуй! Стоило только вспомнить и представить себя на месте тех актрис, и возникает непреодолимое желание… Нет! Нет! Нет! Я моюсь, смотрю телек и спать. Мысленно даю себе установку и намыливаю голову яичным шампунем. Пахнет он отвратно и консистенция противная, но волосы после него действительно мягусенькие и блестящие. Щёлкаю кедровые орешки, смотрю новости, а затем передачу «Наша доблестная милиция» и ложусь спать. Нужно было учиться лучше и тоже идти на милиционера. Там много мужчин работает, хотя не факт, что я бы нашёл хоть одного такого, как я. Но всё же какой-никакой шанс. Иногда мне бывает одиноко. Очень. У моего соседа Стаса всегда движ-Париж. Он ведёт активный образ жизни и каждый день новую девулю приводит. Я слышу, как они того… ломают мебель и долбят ею в мою стену. Заглушаю в своей голове звонкие стоны его тёлок и слушаю лишь его, одновременно спуская вместе с ним в старое полотенце, которое у меня для энтого дела. Ну а чё делать? Сложно сдерживаться, когда за стеной такое… Станислав — типичный морянин: высокий, мускулистый, с густыми бровями и большим носом. У него всё большое: и спина, и ручищи, и ступни. На снегу видел его следы. Наверное, сорок пятый носит, не меньше. Думаю, что и член у него тоже увесистый и длинный. Девкам точно всё нравится. Стонут громко, а иногда даже орут. Эх! Завидую. Иногда мне кажется, я должен был родиться девочкой, но природа вспомнила, что у матери уже есть одна. Рая — моя сестра, поэтому вовремя исправила всё и прилепила мне маленький член и два яйца. Спасибо, что два! Хотя зачем? На всякий случай, наверное. Эх, ладно. Проваливаюсь в сон, ведь вставать в пять утра. ……........... Сегодня торгует Васька, а я в роли грузчика. Физически тяжело, но зато на стольник больше заработаю. Не знаю, как ему удаётся при такой конкуренции продавать всё. Даже повторно приходят именно к нему. Я вроде бы так же зазываю и как придурок улыбаюсь всем, кто подходит… Но, увы, в моём случае не работает. Мне ещё учиться и учиться. Васян старше меня на пять лет и говорит, что я ещё зелёный и в рыбном бизнесе (услышал модное слово и теперь каждый день его повторяет), и жизнь не пожил, и ничего не повида́л интересного, и женщин не понюхал. Отшучиваюсь и говорю, что губатая рыба — это лучшая женщина. Стыдно признаться, но я даже не целовался нормально. Рыбу опустим. На ней я тренировался… и не только целоваться. Неловко вспоминать, но тогда я многого не знал. Да и друзья у меня ебанутые на всю голову. Морянск — город удивительных людей. Это ж надо было придумать рыбу в рот трахать. Жуть! Нет, я не опустился до такого и не делал это на постоянной основе, в отличие от моего другана и родственника, который иногда с нами колдоёбится. Васян мне и рассказал, и даже наглядно показал, что к чему. Я и не знал, что такие виды вообще в природе существуют. Пацаны прозвали её «пиздорыбица». Ну, потому что — да! Наждачкой зубы счесали и вперёд. Извращенцы! Нет чтоб девок себе завести… Но как они говорили, это была тренировка выдержки. Хахах! Ага, да! До сих пор ржу как конь с этого, потому что как раз-таки Толян и пяти минут не выдержал. В общем, молодые и неопытные, хотя я таким и остался. У меня никого не было и нет. Васян редко, но всё же подъёбывает меня, что я якобы отдаю предпочтение рыбе, а не девкам. Идиот! Да и он так ограниченно мыслит. Ни ума, ни фантазии у пацана. Улыбюсь сам себе. Всё, блять! Наконец-то! Загрузил и выгрузил все ящики с рыбой. О, неужели получилось? Реально бочку с осьминогами привёз. Васян осьминогов не пиздит — перекупает у своего друга, что на трале ходит в Баренцевом, Карском и Охотском морях. Живые стоят дорого, поэтому редко бывают. Обычно торгует замороженными и в рассоле. Сегодня повезло. Помню, как первый раз увидел осьминога. Маленький был. Заплакал. Испугался и маме сказал, что это чудища из морских глубин, которые жрут людей. Но то было раньше, а сейчас они меня… Не знаю, как бы сказать? Не могу слово подобрать… Впечатляют, привлекают и лишь немножечко пугают. А ещё я узнал много интересных фактов об осьминогах: у них три сердца и голубая кровь; они очень умные и даже могут откупоривать бутылки; они ядовиты, но для человека опасен лишь один вид; а ещё их присоски очень сильные и очень чувствительные. И пока я думал об осьминогах и смотрел на них через специальную полупрозрачную крышку в бочке, то резко кое-что вспомнил. Начал шарить по карманам, но сегодня я в другой фуфайке, а вчерашнюю постирал. Что ж, губатая барышня, прости, но сегодня ты останешься без осьминогов! Твой номер телефона успешно постиран. По правде говоря, она могла просто оставить мне свой номер телефона… Хотя нет… Наивный! Вероятнее всего, ей действительно нужны были головоногие моллюски, а не я. — Феля! — крикнул мне почти на ухо Васян, и я даже подскочил от испуга. Блять, ненавижу, когда так называет. И имя своё ненавижу. Мама в честь какого-то певца назвала, но в свидетельстве меня записали не Филипп, а Феликс. Вот же старая глухая клуша. Мама сказала, что та женщина не услышала, но переписывать уже не решились. Ей сказали, мол, значит так надо, и это судьба. — Да какого ты орёшь? Я ж тут стою. — Идём. Отдам зарплату, и у меня такое есть… Такое! Уверен, ты оценишь. Такого ты точно не видел и никогда не увидишь! — повторяется много раз и говорит слишком эмоционально, тем самым интригуя меня и вызывая любопытство. Заходим в барак, который Васян использует вместо склада. Суёт мне видик и кассету в коробочке. — Это что? Снова тот самый фильм для взрослых? — Нет. Не совсем. Я, конечно, надеялся, но нет. Думаю, это больше по твоей части. В общем, кореш мой, что на судне работает. В плаванье был. Где-то там в водах Охотского моря они были. И шторм начался. Пришлось пришвартовываться аж к берегам Японии и пережидать на суше. Выхода не было у них, и пошёл он, значит, по ихним гастрономам и наткнулся на видеопрокат. Знаешь же, что это, да? Короче, времени не было валюту менять и друган мой… Ты ж Вадима помнишь, да? Киваю, хотя уже очень давно его не видел. Помню лишь, что он мне понравился. Красивый парень: высокий, плечистый, с огромными серыми глазами. И что я особенно запомнил — непослушные волосы цвета сизого тумана. Наверное в их семье все рано седеют. — В общем, Вадя с азиаткой, что там работала иначе расплатился. Она осталась довольна и разрешила в долг взять кассет всяких. Он наугад набрал и… В общем, посмотри. Ты должен оценить. Только там всё на японском языке. Но вернуть нужно уже через пару дней. Он обратно плывёт и сказал, мол, некрасиво и неблагородно будет, поэтому вернуть надо по-любому, чтобы у барышни проблем не было. Я киваю. Прячу четыреста рублей во внутренний карман фуфайки, забираю видак с кассетой в тряпчаную сумку и сегодня еду домой на автобусе. Снова оглядываюсь у подъездной двери, вбегаю на свой этаж и, блять… …И вижу её. — Евдокия Афанасьевна, здрасти! Какой приятный сюрприз! Чай будете? — любезно предлагаю. Она отрицательно кивает, хмурится и, важно задирая кверху голову в пуховом платке, проходит внутрь. — И что это мы, значит, задерживаем, Филипп? — лишь она называет меня правильно. Маминой подруги мать, поэтому знала историю с моим именем с самого начала моей жизни. — Уже бегу. Уже несу. — смекаю, что она за деньгами. Отсчитываю нужную сумму. Повезло! С сегодняшней зарплатой хватает оплатить за целый месяц. — Я ставлю тебя в известность, голубчик… Голубок наш сизокрылый! А вот это как-то обидно звучало, хотя не думаю, что она знает о моих предпочтениях. Мнётся некоторое время, поправляя свой тёплый платок, но всё-таки произносит: — …В общем, поднимаю стоимость квартиры на триста рублей со следующего месяца, и у тебя долг за телефон и воду. — Евдокия Афанасьевна, смилуйтесь. Ну какой долг? Я и так экономлю: неделю потный грязный хожу, сам подъезд убираю, лишь бы коммунальные и квартплата меньше… — начинаю буквально хныкать и смотрю на неё так жалобно, готовый заплакать. — Нет-нет! Никаких смилуйтесь, я и так долго держала цену прошлого года. Ты же понимаешь, что я пенсионерка, и мне нужна подушка безопасности. Денежная подушка, конечно же! Да и заранее нужно подготовиться к… — она три раза перекрестилась и смахнула невидимую слезу, намекая на возраст и на то, что уже одной ногой всё ближе и ближе к Богу. Я сразу соображаю: — Нуу… Что Вы такое говорите, Евдокия Афанасьевна?! Вы ещё так молоды и даже ни одного серебряного волоса на голове. — пытаюсь красиво подмазаться и приобнимаю её, будто она моя мать. — Ох, Филиппушка, один ты замечаешь… Один ты, голубчик… Но смерть она ж на волосы не смотрит, понимаешь? Поэтому в следующем месяце добавишь к общей сумме триста рублей. Если тяжело будет, то может с другом или с кем-то напополам. Я не против, если соседа возьмёшь себе. Квартира достаточно просторная для одного. Ты знаешь, сейчас студенты-стипендиаты очень даже платежеспособные... — намекает мне и подмигивает. Киваю и злюсь. Вот же старая корга! Провожаю её на первый этаж и возвращаюсь в квартиру. Я в полном отчаянии и готов разрыдаться, ведь скоро Новый Год, и мне тоже хочется хоть немного праздника. — Готовься, Мотенька, к хлебно-рыбной диете! — обращаюсь к своему упитанному и пушистому коту с белоснежной шёрсткой, и он, будто понимая меня, жалобно мяукает. — Ничего! Прорвёмся. Завтра напишу объявление о том, что ищу соседа, и расклею на районе. Помылся, отварил себе каши пшеничной, поджарочку с лучком сделал и даже ничего вышло. В морозилке были две котлеты — сестра недавно угощала. Разморожу и пожарю себе на завтра. Да и суп бы не мешало сварить. Но это позже, а пока у меня есть важное дело — оценить японский кинематограф. Подключаю, всовываю видеокассету и настраиваю звук… И охуеваю на месте. Начинаются титры, и по заставке я понимаю, что это будет либо ужастик, либо что-то приключенческое про пиратов или про рыбаков. Здесь пока не понятно. На чужом языке смотреть тяжело. Нихуя не понятно, но сам язык забавный, даже я бы сказал такой эмоционально-любовный, а если по-современному сказать, то сексуальный. Спецэффекты и костюмы мне понравились — очень реалистично. У нас так снимать пока не умеют. В общем, сюжет: на рыболовецкое судно напал огроменный спрут, и тут… началось самое интересное, собственно, то, что перевернуло всё моё мировоззрение и восприятие. Как я понял, то этот гигантский осьминог разозлился, что в его водах люди неконтролируемо вылавливали дары моря в течении нескольких лет. Он обладал неким разумом и мог контролировать сознание людей. Финал меня настолько впечатлил, что я быстро выключил видик и дышал, как паровоз. После пяти минут, когда я успокоился и перевёл дыхание — снова включил и перемотал на концовку. Её я пересмотрел раз шесть. Там спрут своими щупальцами наказывал непослушных людишек. По правде говоря, мой мозг и вообще наше пуританское общество, воспитанное на теме отсутствия секса как такового бы ни за что не додумались использовать щупальца осьминога в качестве хуёв… Хуёв, мать вашу! Длинные бутафорные щупальца входили в рты наглых рыбаков и в те самые причинные места… И сначала доставляли этим морякам немыслимые мучения, но позже… Позже некоторым это начало нравится и, кажется, я один из таких людей. Появились мысли, что я психически нездоровый и крайне озабоченный человек, ведь мой член стоял так, как никогда за всю мою половозрелую жизнь. Внутри всё горело и пульсировало, хотелось трогать себя, хотелось подобного спрута к себе домой. От этих мыслей я перекрестился и уверовал. Нашёл даже Библию Евдокии Афанасьевны и прочитал пару разделов, но не помогло. Моё желание только усиливалось, и в итоге я поддался греху… Три раза. Два из них были под японский кинематограф и дикие вопли моряков, слушая которые я не только обильно спустил, но и выебал себя пальцами. После этого стало противно, страшно и смешно. Я подумал, что всё это отвратительно, и мне реально нужно лечиться. Выключил видак, убрал адскую кассету и с трудом смог уснуть, кутаясь под ватное одеяло. Пропотелся ночью несколько раз. А под утро снилась жуть! Ну как, жуть? Для других — да, а мне всё понравилось. Из-за этого чёртового фильма забыл расклеить объявления, решил заняться этим уже после рынка. Естественно, нихуя! Снова забыл, потому что бежал домой, как в жопу выебанный, чтобы посмотреть этот фильм ещё раз и отпечатать его себе на обратной стороне век, ведь завтра кассету нужно отдать. Васян передаст её Вадиму, а тот вернёт в страну, сотворившую сий шедевр. Ох, как же я мастурбировал в этот вечер. Думал, что мой стручок отсохнет, а я умру от обезвоживания. Мотя испугался моей одышки, истошных стонов и криков несчастных моряков — забился под старый шифоньер. Бедняга! Утром проспал и снова забыл про объявления. Пока бежал на работу, чуть не убился. Скользко, зараза! Хорошо ещё, что видеомагнитофон Васьки не раздробил о бордюр. А вот, собственно, и он… Стоит, ждёт меня и немного нервничает.