Между нашими мирами

Прошло несколько дней. Расписание Гермионы вновь выстроилось, как стены древнего замка, отгороженного от мира каменными плитами и острыми шипами. Она вернулась к рутине с болезненным усердием, почти маниакальной приверженностью. Каждый её день стал звеном, замкнутом её волей и страхом, в цепочке, которую Гермиона же сама и выковала. Её расписание — её спасение. Только оно держало на плаву, позволяло существовать в мире, который стал чужим, злым и неумолимо тяжёлым. График — её единственная тихая гавань, её иллюзия порядка в бесконечном хаосе. Всё должно было быть по часам, по минутам. Точные ритуалы стали заклинаниями, защищающими её от невидимых врагов. Но даже этот ритм, её главный защитник, начал давать сбои, как плохо смазанный механизм. Гермиона чувствовала, как что-то меняется, но пыталась не замечать этого, подавляя нарастающую тревогу. Тишина кабинета стала единственным спутником, но больше не казалась безопасной — теперь она обволакивала, давила, словно густой туман, проникающий в каждую щель. Гермиона машинально перелистывала записи об артефакте, её взгляд скользил по строкам, но смысл ускользал. С каждым днём её сосредоточенность становилась всё более хрупкой. Она ощущала, что внутренние механизмы вот вот рухнут, но не могла позволить себе остановиться. «Я просто отошла от него» — уговаривала она себя, цепляясь за эти мысли. «Вот всё и развалилось. Я всё исправлю. Я верну контроль». Гермиона повторяла это, как молитву, заглушая гулкое эхо внутри себя. Её пальцы вцепились в перо так крепко, что побелели суставы, чернила текли на листы слишком густо, оставляя кляксы, но она не замечала этого. Девушка продолжала писать, выдавливая слова из себя, словно пытаясь закрепить их в реальности. Но внутри, глубоко внутри, она знала — с момента последнего приступа что-то изменилось. Что-то неуловимое, но жуткое. Гермиона чувствовала это каждой клеткой своего тела, но не позволяла себе задумываться об этом. Стоило дать этим мыслям волю, и зверь паники, дремлющий в её сознании, снова вырвался бы наружу. Она держалась. Держалась за расписание, как за стену, защищающую её от гибели! На столе перед ней лежала аккуратная стопка записей об артефакте. Каждый лист был исписан пометками, но все они казались бесполезными. Гермиона методично изучала эти записи, словно пытаясь найти ответы на вопросы, которые сама себе не смела задать. Она стремилась разгадать не только тайну куба, но и тайну того, что происходило внутри неё самой. Но время стало вязким, тягучим, как смола, дни превращались в серое полотно, наполненное рутиной, от которой Гермиона теперь не могла убежать. Даже привычная тишина кабинета больше не спасала — она становилась удушающей, как будто стены сжимались, давя на неё со всей силы. И ещё было то странное ощущение, будто что-то поджидало её за каждым углом. Она могла бы списать это на свою болезнь, если бы не одна деталь — оно не исчезало. К этому добавлялось ещё одно — отсутствие любых действий со стороны друзей. Гермиона знала, что её должны были тревожить. Их забота, порой удушающая, была неизменной, как времена года. Но теперь всё было иначе: они не появлялись, не пытались ничего выяснить. Даже он, который, вроде как, был на этом зациклен. «Что это? Неужели они ещё ничего не придумали. Или они уже что-то готовят?» — она с трудом сосредотачивалась на своих мыслях. Если её друзья что-то затеяли, девушка должна быть готовой к этому. Но вместо уверенности её снова охватывал страх. Она мысленно перебирала возможных участников этого заговора. Гарри, конечно, он первый из кандидатов. Он не сможет оставаться в стороне, если считает, что кто-то в опасности. Драко не упустит возможности вернуть тот долг, что пытается отдать уже столько лет. О Мерлин, если бы Гермиона только поняла за что, уже давно бы это пресекла! Те необъяснимые чувства, что зарождались в ней по отношению к Малфою, сейчас совсем не имели значения. Ей было приятно ощущать хоть что-то подобное, но, если он продолжит упорно выводить её из себя, это сойдет на нет. Или первыми не выдержат подруги? Их добросердечность иногда становилась слишком навязчивой. Губы искривились в горькой усмешке. Какими бы благими ни были их намерения, они ничего не понимали. Не понимали, как она боролась. Сколько кошмаров ей пришлось пережить. Они не видели её настоящей боли, они не знали, каково это — чувствовать, что твой собственный разум становится твоим самым главным врагом. «Они думают, что могут меня спасти? Наивные.» Её мысли были мрачны, как ночь без луны. Гермиона уже давно знала, спасение — это миф. Волшебного лекарства нет. Будь оно, родители Невилла не погибли бы в Святом Мунго. Она изучила всё, что можно было изучить. Она слишком далеко зашла в своих исследованиях, чтобы поверить в простые решения. «Я справлюсь сама. Лучше, чем кто-либо другой. Собственно, как и всегда.» Эти мысли пульсировали в её голове, как боевой марш. Но с каждой минутой что-то незримое проникало в её сердце. Страх. Глубокий, почти животный. И всё, что она могла сделать — это продолжать цепляться за расписание. Гермиона сжала зубы, схватила ближайший пергамент и резко повернула голову к часам. 12:00. Время для анализа рун. Всё по плану. Всё должно быть по плану. Она почувствовала лёгкую дрожь в руках, но тут же отмахнулась от этого, как от назойливой мухи. — Я смогу, — она шепнула себе это под нос выходя из кабинета так тихо, что даже проносящийся мимо неё сквозняк поклялся бы, что ничего не услышал. Миновав занятых документацией сотрудников и привычный рабочий гул Министерства, Гермиона направилась в сторону лаборатории. Она была уверена, что Невилл уже закончил отчёт. Работа была её убежищем, её щитом, в стенах Министерства Гермиона всегда чувствовала себя собранной, защищённой от приступов и обмороков. Только здесь она находила спокойствие, пусть которое, пусть шаткое, но оно было. Но её ожидания не оправдались. Помощник Невилла сообщил, что тот выехал на задание, связанное с какими-то редкими травами, в суть она не вдавалась. Главное, что отчёта, к которому Гермиона так стремилась, в лаборатории не оказалось. Его передали утром… Аврору Малфою! Она напряглась, её брови сошлись на переносице. Это не задача аврората, он не имеет права забирать важные для её отдела документы так просто. Злость заполнила её до краёв, кровь стучала в висках. Гермиона напомнила себе о его недавнем намерении отправить запрос. Это, возможно, объясняло его действия. И только логическое объяснение готово было её усмирить, как чувство пренебрежения ею вновь закралось в голову. Он игнорировал её тогда, игнорирует и сейчас. Как смеет он забирать важные бумаги без уведомления?! Гермиона решительно направилась к кабинету Малфоя. Она была готова вломиться туда, срывая с себя остатки вежливости, но на её пути встала секретарша. Девушка не скрывала своего отвращения при виде Гермионы — и это было взаимно. Она нечасто видела эту особу, но уже ощущала к ней необъяснимую антипатию. — У мистера Малфоя посетитель, мисс Грейнджер. Гермиона сжала кулаки, бросив ещё один взгляд на дверь кабинета Малфоя. Её терпение было на пределе. Она задержала дыхание, подавляя раздражение, и холодным как лед голосом обратилась к секретарше: — Меня это мало волнует. Мне нужны документы моего отдела. Сейчас же. Секретарша, стараясь сохранить профессиональный вид, одарила Гермиону напряжённой улыбкой: — Я уточню, — произнесла она натянуто и направилась к двери. Гермиона скрестила руки на груди, пытаясь удержать себя от желания вломиться следом. Через несколько секунд секретарша появилась вновь, лицо ее оставалось безучастным, но в голосе звучала лёгкая нота превосходства: — Мистер Малфой просил передать, чтобы вы подождали. Он скоро освободится. Гермиона почувствовала, как злость снова закипает внутри неё. Её глаза сузились, и она сделала шаг вперёд, готовая что-то возразить, но потом остановилась, глубоко вдохнула, напомнив себе, что нельзя позволять ему выводить её из себя. Не здесь. Не сейчас. Гермиона отошла к стене и встала, скрестив руки, её взгляд метался между дверью кабинета и полом. Время, казалось, замедлилось, а чувство унижения усиливалось с каждой секундой. Её терпение стремительно истощалось, а напряжение сковывало тело, она начала накручивать себя, дыхание участилось, в висках бил набат. «Хватит!» — сказала она себе мысленно. «Я не собираюсь больше ждать, как послушная школьница». Она резко оттолкнулась от стены и направилась к двери, решив больше не сдерживаться. Но именно в этот момент дверь распахнулась сама. На пороге стояла девушка с прекрасной чистой кожей азиатской внешности, облаченная в преступно великолепный наряд. Её лёгкая, уверенная улыбка, дерзкий взгляд и расслабленная поза словно показывали её статус. Высокая, стройная, с длинными тёмными волосами, она выглядела так, будто только что сошла с обложки журнала. Её осанка излучала уверенность, которой Гермионе сейчас явно не хватало. Она чувствовала, как её злость поднимается волнами, угрожая захлестнуть полностью. Девушка, которая только что покинула кабинет Малфоя, столкнулась с её взглядом, словно намеренно, и прошлась им по ней оценивающе, медленно, с ног до головы. Гермиона напряглась, когда незнакомка слегка приподняла уголок губ, как будто подводя итог своей немой оценке. «И что это должно было значить?» — подумала Гермиона. Слишком много вопросов закружилось в её голове, когда она стала свидетелем их прощания. — Дрейк, я была рада тебя видеть. Свяжусь с тобой, как только узнаю что-то ещё, — с лёгкостью произнесла девушка, вручая ему целую пачку сигарет. Тех самых. Гермиона на мгновение задержала взгляд на этой сцене. «Драко Малфой, эта девушка — твой дилер, дочь какого-нибудь табачного магната?» — Спасибо, Айс, — ответил Драко, спокойно принимая пачку, а затем легко поцеловал её в щёку. Этот жест заставил Гермиону едва заметно скривиться. Она не смогла сдержать гримасу отвращения. Девушка наклонилась к нему чуть ближе, с лёгким озорством в голосе бросив: — Не забудь про наше свидание. С этими словами она развернулась и пошла прочь, оставляя за собой тонкий шлейф дорогого парфюма. Её походка, уверенная и непринуждённая, как у хищницы, ещё больше раздражала Гермиону. Драко в ответ лишь ухмыльнулся. Так вот в чём дело. Он не игнорировал её, он был занят кем-то поинтересней. Что ж, так даже лучше. «Отвлекись на неё так сильно, как можешь, чтобы больше не маячить передо мной» — мысленно попросила его Гермиона. Когда дверь кабинета снова открылась, Драко, который провожал Айс взглядом, сменил выражение лица на привычное — холодное, отстранённое. Его серые глаза на секунду встретились с глазами Гермионы, и она почувствовала, как внутри что-то сжимается, но тут же усилием воли прогнала это чувство. — Добрый день, Грейнджер. Проходи, — произнёс он сухо, отходя от двери, чтобы пропустить её внутрь. Гермиона шагнула в кабинет, стараясь сохранять внешнее спокойствие, хотя внутри всё кипело. Драко обошёл её и вальяжно опустился в своё кресло. Он жестом предложил ей сесть, но она осталась на ногах: — Я пришла за документами, — её голос звучал ровно, но в нём угадывалась скрытая напряжённость. — Мне сказали, что они у тебя. Драко поднял одну бровь, словно это заявление его одновременно удивило и позабавило. — Это бумаги моего отдела, ты не имел права забирать их без моего согласия. Его глаза блеснули, будто он нашёл в её словах некий скрытый смысл. Малфой выпрямился, положив руки на стол, и внимательно посмотрел на неё. — Они в полном порядке, Грейнджер. Я собирался отправить их через секретаря, как только сделаю копии, но ко мне пришел гость. — И, конечно же, ты посчитал, что это важнее, чем дело целого отдела, — не сдержавшись, язвительно бросила Гермиона. Драко слегка усмехнулся, но ничего не ответил. Он подошёл к шкафу, достал аккуратно сложенную папку и протянул ей. Гермиона взяла папку, но не двинулась с места. Она смотрела на него, изучая каждую черту его лица. Её разум пытался понять: он действительно всегда так безразличен, или только с ней? Воспоминания о том, как он легко общался с девушкой пару минут назад, его расслабленность, его ухмылка, это невыносимое спокойствие — всё это раздражало её до глубины души. — Что-то ещё? — наконец спросил он, встретившись с её взглядом. — Через кого ты собираешься получить информацию? — Разве это важно? Главное, что я помогаю твоему отделу, — его голос звучал так, будто весь этот разговор его ужасно утомлял. Он параллельно наливал себе огневиски, даже не поднимая взгляда на неё. — Я уже говорила, мне не нужна твоя помощь. В прошлый раз не внятно выразилась? — за неё говорила злость, смешанная с чем-то ещё, непонятным ей в тот момент. Следовало бы закончить поскорее этот разговор и заняться делом, но что-то её пригвоздило к полу, заставляя искать ответы. — Я не думал, что ты будешь вести себя как ребенок и на работе. Успокойся, если бы я хотел тебе навредить, Грейнджер, ты бы это уже заметила, — он пригубил виски и достал сигарету из пачки, отданной девушкой, чей парфюм до сих пор напоминал о ее недавнем присутствии. Всё. Больше нельзя оставаться здесь. Гермиона прошлась самым ядовитым взглядом по самому невыносимому мужчине во всем мире и, резко повернувшись, шагнула к выходу, стараясь держать спину прямой, будто таким образом могла защитить себя от этой ситуации. Её шаги звонко отражались от стен кабинета, но она всё ещё ощущала на себе взгляд — холодный, выжидающий, словно он наслаждался её эмоциями, как изысканным спектаклем. Едва выйдя за дверь, Гермиона почувствовала, как напряжение внутри начинает нарастать. Секретарь, едва взглянув на неё, сделала вид, что крайне занята своими бумагами, явно избегая лишних разговоров. Гермиона же, не замедляя шаг, направилась в сторону своего кабинета, держа папку так, будто это была единственная вещь, поддерживающая её равновесие. «Наглый, самодовольный мерзавец,» — крутилась у неё в голове одна и та же мысль. — «Как он смеет говорить со мной таким тоном, будто делает одолжение, будто имеет право вмешиваться в мою работу, будто он вообще…» Её внутренний монолог оборвался, когда она остановилась перед дверью своего кабинета. Рука, сжимающая ручку, слегка дрожала, но Гермиона не могла себе позволить это признать. Вместо этого она глубоко вдохнула, будто воздух в коридоре Министерства мог вернуть ей контроль, и вошла внутрь. Закрыв за собой дверь, девушка упала на ближайший стул, чувствуя, как стены начинают сужаться вокруг неё. Её взгляд остановился на папке, которую она всё ещё держала в руках. Гермиона резко кинула папку на стол, словно сама мысль о её содержимом была обжигающей. Всё внутри неё кричало: убежать, спрятаться, забыть этот разговор, но что-то другое — что-то сильное, но неопределённое, заставляло её возвращаться мыслями к Драко. «Сосредоточься, Гермиона,» — она сжала руки в кулаки, упираясь в подлокотники кресла. — «Это просто работа. Это просто документы. Это просто… Малфой.» Его уверенность, его насмешливая ухмылка, его спокойствие — всё это проникало в неё, снова и снова вызывая злость, которую она не могла объяснить. Но даже произнеся это в голове, Гермиона не могла избавиться от ощущения, что всё это — далеко не просто. Она проводила с ним слишком мало времени раньше, чтобы привыкнуть к нему такому, или в нём что-то и вправду изменилось? Почему Гермиона помнила совсем другого Малфоя, или другое к ней отношение от него? Она ничего не понимала, мыслей было так много, что голова шла кругом. Девушка ощущала себя застрявшей в запутанных между собой лианах. Достаточно лишь найти то самое место — и всё должно было распутаться, встать на места. Но её отчаянные попытки нащупать узлы сжимали ещё сильнее, выбивая воздух из легких. Она расстегнула несколько пуговиц на рубашке от шеи до груди. Воздуха было слишком мало, удушья накрывало все сильнее. Её пальцы машинально наткнулись на край стола и вцепились в него. «Это просто перегрузка,» — попыталась убедить себя Гермиона, но сама же почувствовала, что этот голос в голове звучит неуверенно, как будто он сам себе не верил. Она медленно опустилась обратно в кресло, чувствуя, как ноги предательски подкашиваются. Папка всё ещё лежала там, вызывая у неё тошнотворное ощущение, будто внутри скрывалось что-то важное. Гермиона откинулась на спинку кресла, закрыв глаза, и почувствовала как все вокруг начинает кружиться, будто кто-то запустил карусель в её голове. Она заставила себя открыть папку, дрожащими пальцами перелистывая страницы. Строчки текста плыли перед глазами, слова теряли свой смысл. Её взгляд цеплялся за руны, за схемы, за заметки, но они не соединялись в целостную картину. «Я исправлюсь. Я всё верну. Всё станет как раньше,» — как мантру повторяла она. Но где-то глубоко внутри её настигал страх, и Гермиона наконец смогла хотя бы спросить саму себя: «А что, если это «раньше» уже невозможно вернуть?» Она должна была следовать расписанию! Девушка сделала несколько глубоких вдохов и подошла к окну. За ним Лондон был таким же серым, каким был в её голове. Машины, толпы, бесконечная суета. Гермиона поймала своё отражение в стекле: бледное лицо, тёмные круги под глазами, растерянный взгляд. Она едва узнавала себя. Это лицо было не её. И давно она так выглядела? Глаза её остановились на часах. 13:47. Не время для перерыва. Не время для слабости. Она должна была работать. С этим настроем Гермиона, наконец, нашла в себе силы изучить содержимое папки. Шли минуты, часы, и с каждой строчкой Гермиона понимала, что все записи не имеют для неё никакого смысла. Она не нашла ничего, за что могла бы ухватиться, ничего крайне необычного. По всем внешним показателям, в магическом предмете не было ничего сверхъестественного. Это её расстроило сильнее, чем должно было. Да, он определенно имел необычную природу, характер поведения тоже не совсем простой, и всё еще непонятные ей руны, но в целом подобное они встречают практически каждую неделю. Гермиона упускала какую-то важную деталь, интуиция не подводила её раньше, потому она решила вернуться к этому делу после обеда, несмотря на то, что есть ей совсем не хотелось.

***

Где-то далеко от суеты Министерства, в мрачном уголке Лондона, Драко и Гарри стояли на заброшенной улице, окружённые серыми зданиями с выбитыми окнами. Они сопровождали группу новобранцев, которые, казалось, с трудом сдерживали волнение. Этот выезд должен был быть обычной тренировкой для новичков аврората: патрулирование подозрительных мест, стандартный осмотр территорий. Но что-то в этом месте заставляло Драко насторожиться. — Всё слишком спокойно, — пробормотал он, слегка нахмурившись. Его рука машинально скользнула к карману, где лежала его палочка. Гарри, стоявший рядом, бросил на него косой взгляд. — Ты бы хоть раз расслабился, Малфой. Старшие Авроры уже осматривали это место. Драко скривился, но ничего не ответил. Его взгляд был прикован к новобранцам, которые двигались неуверенно, но с энтузиазмом. Они уже вошли внутрь здания, оставив Гарри и Драко на улице, наблюдать. — Эти дети слишком самоуверенны, — наконец произнёс он, облокачиваясь на стену. — Место, возможно, не выглядит опасным, но оно пахнет проблемами. Гарри усмехнулся, но его взгляд стал серьёзнее: — Ты что-то чувствуешь? — Да, но я не могу сказать, что именно. Просто… предчувствие. Он замолчал, его взгляд замер на верхних этажах здания. Тени играли на разбитых окнах, и в их движении было что-то… неправильное. — Ладно, я проверю, — Гарри хлопнул его по плечу с лёгкой улыбкой и направился к входу. Секунды тянулись медленно. Внезапно внутри здания раздался глухой звук, словно рухнуло что-то массивное. Драко замер, его рука автоматически легла на палочку. Ещё несколько секунд — и вновь этот звук. На этот раз громче, сопровождаемый эхом, словно стены здания сотрясались. «Чёрт возьми,» — Малфой резко выпрямился, сделав шаг к входу. Едва он ступил внутрь, как почувствовал, что воздух в помещении стал плотнее, почти удушающим. Драко двигался быстро, но бесшумно, следуя за ними. На третьем этаже он услышал крик и бросился вперёд. В дальнем углу, среди обломков и лежавших бессознания пяти новобранцев, он увидел Поттера, прижатого к стене. Тёмная, извивающаяся субстанция словно дым обвивала его тело, поднимаясь к горлу. Гарри пытался сопротивляться, его палочка лежала рядом, но он не мог до нее дотянуться. Малфой сжал палочку, не раздумывая произнёс заклинание. Яркий луч света вырвался из кончика, ударил в тёмную субстанцию, но та лишь слегка покачнулась, а затем вновь набросилась на Гарри. Он произнёс другое заклинание, потом ещё одно, но это только больше злило тьму. Гарри с трудом повернул голову, его глаза встретились с глазами Драко. — Уводи… остальных, — прохрипел он. — Заткнись, Поттер, — бросил Драко, стиснув зубы, продолжал атаковать. Один из новобранцев начал приходить в себя. Субстанция, будто ощутив это, отпустила Гарри и мгновенно устремилась к новой жертве. Драко успел выставить барьер, но столкновение оказалось таким мощным, что его отбросило к стене. Удар выбил воздух из лёгких, но он поднялся быстрее, чем его тело успело ощутить боль. Субстанция кружила по комнате, перемещаясь от одной точки к другой, как охотник, выискивающий следующую цель. Гарри лежал без движения, но Драко заметил, что тот дышал. Это придало ему сил. Он поднял палочку, стиснув зубы, и создал щит, охватывающий всех, кто оставался в комнате. Тьма начала давить на барьер, словно испытывала его прочность, с каждой секундой её удары становились всё сильнее. Малфой чувствовал, как она расползается по его магии, как тонкая плёнка защиты истончается под её натиском. Не опуская палочку, Драко другой рукой нажал на запонку и прокричал в неё: — Всем свободным аврорам прибыть в заброшенное здание на Ваппинг Хай Стрит. Код — красный. Через пару секунд в воздухе послышался хлопок, и двое авроров аппарировали прямо в комнату. Тьма, как будто почувствовав их присутствие, метнулась к ним, её движения стали агрессивнее и быстрее. Малфой не дал ей такой возможности, расширяя границы щита. — Уводите новобранцев, — голос, которым он отдавал приказы, пробирал до дрожи, был резким, как удар хлыста. Авроры быстро кинулись к бездвижным телам новобранцев, начали перемещать их один за другим, но один из них замешкался. — Аврор Малфой, а как же вы? — спросил он голосом полным беспокойства. — Выполняй приказ! — голос Драко прозвучал как рёв. Его тело дрожало от напряжения, а магический барьер буквально светился от усилия, удерживая тьму. Она начинала сливаться с магией Драко, пробираясь к палочке. Как только авроры аппарировали последних новобранцев, он, измотанный до предела, позволил щиту исчезнуть. Как только Малфой сделал это, тьма, не давая передышки, ринулась прямо на него. Его дыхание было тяжёлым, мышцы ныли от напряжения, но он не мог позволить себе остановиться. Стиснув зубы, он поднял палочку и направил её на тёмную субстанцию, которая будто пыталась просочиться внутрь тела. Он перебирал заклинания в своей голове, пока наконец одно из них не сработало. Яркий всполох света ударил по субстанции, заставив её съёжиться и принять сферическую форму. Малфой с ловкостью метнул заклинание левитации, загоняя чёрный шар в защитный стеклянный бокс. Темный шар был явно недоволен, он метался внутри бокса, бился о стенки, как разъярённое животное. Драко наблюдал за этим с мрачным удовлетворением, пока не почувствовал, как под рёбрами что-то болезненно сжалось. Острая боль заставила его согнуться, рука инстинктивно потянулась к боку. В помещение аппарировал ещё один аврор, его лицо было серьёзным, а взгляд быстро оценил обстановку. Драко с гримасой боли перевёл взгляд на Гарри, который всё ещё лежал неподвижно. Его лицо было бледным, а слабое дыхание едва заметным. — Забери Поттера. Срочно, — выдохнул Малфой, указывая на Гарри. — Аврор Малфой, вы ранены. Позвольте сначала увести вас, — предложил аврор, заметив, как кровь начала вытекать изо рта Драко. Малфой сплюнул собравшуюся жидкость, поднял взгляд, его глаза блеснули раздражением. Он молча посмотрел на аврора, но этого взгляда хватило, чтобы передать все его мысли. Без дальнейших возражений тот кивнул, поднял Гарри с помощью заклинания и исчез, оставив Драко в одиночестве. Сжав зубы и собрав остатки сил, Малфой поднял стеклянный бокс с субстанцией, которая продолжала биться внутри. Он сжал палочку в другой руке и аппарировал в Министерство. Мир закружился перед глазами, боль в боку усилилась, но Драко заставил себя удержаться на ногах. Как только он оказался в коридоре, ноги подкосились, и Драко рухнул на колени. Бокс выпал из его рук, глухо стукнувшись о пол.

***

Солнце за окном уже давно ушло за горизонт, Лондон заливало ночной тьмой. Гермиона провела весь день за изучением отчётов, пытаясь выудить хоть что-то полезное из записей, но последние двадцать минут её сосредоточенность нарушал шум, доносящийся из коридора и с верхних этажей. Какая-то необъяснимая тревога заставила её встать из-за стола и выйти в коридор, предварительно аккуратно разложив все документы по местам. Мимо неё пронеслись двое сотрудников, едва не сбив её с ног. Их лица были напряжёнными, в их действиях угадывалась спешка, граничащая с паникой. — Что происходит? — Гермиона обратилась к Гвэн, которая стояла неподалёку, держа в руках несколько папок. Ассистентка вздрогнула, её взгляд стал виноватым, и она быстро опустила глаза, как будто пыталась избежать ответа. — Простите, мисс Грейнджер. Вас просили не беспокоить, — начала она, но тут же замолчала, закусив губу. Гермиона почувствовала, как внутри всё сжалось от тревоги. Гвэн сглотнула, явно не желая быть гонцом плохих новостей, но всё же заговорила: — На задании аврората произошло непредвиденное. Главный Аврор и Аврор Малфой в критическом состоянии доставлены в лечебницу Святого Мунго. Слова эхом разнеслись в сознании Гермионы. На миг она застыла, пытаясь переварить услышанное, но волна паники уже накрыла её. Захлестнувшая Гермиону, росла с каждой секундой, как приливная волна, готовая поглотить её целиком. Сердце колотилось, дыхание стало прерывистым. Она буквально ввалилась в свой кабинет, руки тряслись, когда девушка закрывала дверь за собой. Гермиона бросилась к столу, с усилием открыла ящик и вытряхнула пузырёк на ладонь. Две таблетки упали на поверхность стола, и она схватила их, лихорадочно ища взглядом, чем их запить. Её взгляд остановился на бумажном стакане с кофе, что остался там ещё ранним утром. Генмиона торопливо открыла крышку. Кофе внутри уже остыл, на его поверхности образовалась тёмная зеркальная плёнка. Гермиона поднесла стакан к губам, и внезапно замерла. Её взгляд зацепился за своё отражение на поверхности, но вместо неё самой оттуда словно проявилось что-то другое. Комната вокруг исчезла, и её поглотило видение. Она стояла в пустоте, которая казалась одновременно бесконечной и угнетающе близкой. Перед ней возвышался массивный сосуд из стекла, испещрённый трещинами. Эти трещины походили на кровоточащие раны, из них исходило слабое, багровое свечение. Тишина вокруг была оглушающей, но Гермиона чувствовала вибрацию — не звука, а чего-то более древнего, необъяснимого. Треск. Первая трещина расширилась, затем вторая, третья. В мгновение сосуд начал разрушаться, его стенки ломались, осыпаясь мелкими осколками. Изнутри вылилось что-то тёмное, напоминающее дым, и при этом густое, вязкое, словно жидкость. Это нечто разливалось по поверхности, заполняя всё вокруг. В центре этой тьмы вдруг появились силуэты. Они не имели чёткой формы, словно были созданы из того же дыма, что и сама субстанция. Гермиона почувствовала, как холод пробирается к сердцу. Её разум кричал, но звука не было. Только тишина. Тёмный туман начал приближаться к ней, окружая её, касаясь кожи, пробираясь внутрь. Она почувствовала, как лёгкие сжимаются, словно она тонула в чёрной, бесконечной воде. И вдруг её резко вырвало оттуда. Гермиона оказалась в своём кабинете, тяжело дыша, с широко раскрытыми глазами. Бумажный стакан с кофе выпал из рук, жидкость растеклась по столу бурым пятном. Её дрожащая рука с трудом подняла таблетки, которые она проглотила всухую. Но даже это не успокоило бешено колотившееся сердце, и Гермиона упала в кресло, хватаясь из последних сил за подлокотники. Ее раньше никогда не накрывали видения в стенах Министерства. Да, она перестраховывалась, пила кофе из бумажных стаканчиков с крышкой, а не из чашек, не держала зеркал, но в остальном не боялась, что это могло произойти на работе. Возможно, это из-за того, что Гермиона не могла успокоиться на работе, как раньше, плюс происшествие, случившееся с парнями, дало такой эффект? Другого объяснения у неё не было. Но что это за видение — было совершено не понятно. Раньше она видела совсем другие изображения — проекции своих внутренних кошмаров… Пробуждение в этот раз было быстрым, поднявшись, Гермиона чувствовала небольшую боль в висках, но не более. Таблетки подействовали, и её дыхание пришло в норму. Она взглянула на часы: прошло не больше пятнадцати минут. Как только разум встал на место, Гермиона вспомнила про Гарри и Драко. У неё оставалось только девять минут, чтобы аппарировать, её организм не выдержит ещё одного перестроения графика. О, Мерлин, она даже в этой ситуации думает об этом, чёрт возьми! Взяв себя в руки, Гермиона аппарировала в Мунго немедля. Найдя палату ребят, она вбежала в неё с той скоростью, на какую только был способен истощенный организм после «падения». В этот момент девушка не могла думать, насколько серьезны были их повреждения, но то, что они оказались тут, а не исцелили себя сами, уже говорило о многом. Она лишь молилась, чтобы не услышать самых плохих новостей. Парни лежали на соседних кушетках без сознания. Джинни, Блейз и Пэнси находились рядом с поникшими взглядами, что ещё больше напугало Гермиону. — Пэнси… — Гермиона, — она подлетела к ней, заключив в самые необходимые им обеим объятия. Когда Пэнси отстранилась, Гермиона увидела заплаканные глаза, и страх пробрался в самое сердце. — Они не просыпаются. Эти проклятые колдомедики говорят, что с Гарри всё в порядке. Он просто истощен, но Драко… у него… Гермиона напряглась, её дыхание снова стало поверхностным. Слова Пэнси звенели в ушах, будто эхом, ударяющимся о стены её сознания. Она опустила взгляд на Драко. Его лицо было мраморно-бледным, словно жизнь покинула его, оставив только тень того человека, которого она знала, и все, что было до, не имело никакого значения. Гермиона быстро перевела взгляд на Гарри, надеясь найти хоть что-то, что её успокоит, но и он лежал неподвижно, с тёмными кругами под глазами, словно был выжат до предела. Джинни взяла её за руку, приглашая сесть рядом. Блейз, стоявший неподвижно, выдохнув, продолжил то, на что у Пэнси не хватило сил: — У Драко внутреннее кровоизлияние в области грудной клетки, вызванное сильным магическим ударом. Субстанция, с которой он столкнулся, проникла глубже, чем мы думали. Она оказала воздействие не только физически, но и магически. Это вызвало резонанс между его магией и телом, что усугубило травмы. Гермиона замерла, её сердце словно остановилось на миг. Она взглянула сначала на неподвижное лицо Драко, затем на Блейза, как будто пытаясь найти в его глазах подтверждение или, наоборот, опровержение. Пальцы её нервно дёрнулись к лицу, чтобы вытереть неожиданно прокатившуюся по щеке слезу. — Это значит, что его организм сейчас ведёт двойную борьбу, — продолжил Блейз, голос звучал ровно, но в нём угадывалась тревога. — Магическая часть его сущности истощена до предела. Заклинания стабилизации и крововосстановления, которые наложили колдомедики, работают слабо — эффект от субстанции внутри создаёт барьер, отталкивающий любую магию. Пока его магия не начнёт восстанавливаться, мы ничего не можем сделать. Всё зависит только от его организма. Но… они опасаются, что когда это произойдет, физические травмы могут стать необратимыми. Гермиона несколько секунд неподвижно стояла на месте, разум словно отказывался принимать услышанное. Часы на её запястье блеснули в тусклом свете палаты, их циферблат показал 19:29. Гермиона застыла, словно что-то внутри неё дало сбой. — Я вернусь через 15 минут, — её голос был натянут, как струна. — Куда ты? — голос Джинни звенел от раздражения, её глаза сузились, будто она уже знала ответ. — У меня нет времени. Я должна, — Гермиона отвернулась, её пальцы крепче сжали палочку. — Грейнджер, ты совсем с ума сошла?! — Пэнси вскочила, наполняясь гневом. — Тут два твоих близких человека лежат в тяжёлом состоянии, а ты думаешь о своём графике?! Гермиона слышала слова Пэнси, но звук уходил куда-то вдаль, уши заложило, грудь сдавило. Она не ответила, просто машинально смахнула её руку, и через мгновение оказалась в месте, чётко отмеченном в её календаре: каждую пятницу в 19:30. Она шумно выдохнула, упала на колени и разрыдалась. Горячие слёзы, обжигая щеки, текли потоками, смешиваясь с пылью и влагой земли. Она не должна быть здесь. Умнейшая ведьма своего времени должна была сидеть рядом с Гарри и Драко, искать решения, спасать их, но вместо этого снова оказалась на коленях перед этой плитой, как беспомощный ребёнок.

Луна Лавгуд любимая дочь, верный друг и любовь всей жизни

Имя, высеченное на холодной серой поверхности, выглядело одновременно простым и безгранично тяжёлым. Грудь сжалась, воздух в лёгких застыл, а руки бессильно повисли по бокам. «Ты бы никогда так не поступила. Мне так жаль, что тут ты, а не я,» — пронеслось у неё в голове. Она издала низкий, болезненный стон, который отозвался в пустом поле вокруг. Вороны, сидевшие неподалёку на ветвях старого дерева, встрепенулись и, громко закаркав, сорвались с места, улетая прочь, будто не выдержав её боли. Тело содрогалось от рыданий. Гермиона почувствовала, как земля под её коленями становится мокрой, но не могла заставить себя встать. Она бывала здесь слишком часто последние годы, но каждый раз это место обрушивало на неё новые волны боли. В этот раз по иной причине. Гермиона не оплакивала её, не говорила о Тео, не рассказывала о последних событиях, чтобы та ничего не пропустила. В этот раз она была тут, оплакивая прошлую себя. Её пальцы вцепились в края холодного гранита, словно он мог дать ей опору, в которой она отчаянно нуждалась. Гермиона провела ладонью по имени, высеченному на плите, её дыхание перешло в короткие, рваные вздохи. — Я не знаю, как бороться дальше, Луна. Прошу тебя, вернись и скажи, как мне быть. — Ты слишком много возлагаешь на неё, — голос Тео заставил её смахнуть слёзы. Он стоял в нескольких шагах позади, его тень упала на плиту. Гермиона обернулась, но не поднялась с колен. Она не могла заставить себя сделать это. — Я прихожу сюда чаще твоего, и она не даст тебе то, что ты просишь. Гермиона не знала, как себя вести. — Мы никогда не разговаривали здесь, — произнесла она, глядя на выгравированное имя. — Я думала, ты предпочитаешь молчать. Тео остановился рядом, но на безопасном расстоянии, как будто боялся нарушить её личное пространство. — Я молчу, потому что слова всегда кажутся недостаточными для неё, — ответил он, его голос был тихим, словно они были в храме. — Но сейчас, мне кажется, в них нуждаешься ты. — Почему ты не с ними? — её голос дрогнул, и она тут же осознала, насколько бессмысленным был этот вопрос. — Ты знал, что я буду здесь. — Ты нужна нам. А мы нужны тебе. Ты не должна проходить через это одна. Даже если ты упрямо хочешь доказать всем, что справишься в одиночку. Его слова полоснули её как нож. Теодор не сказал ничего нового, но сегодня это прозвучало иначе. Гермиона почувствовала, как что-то внутри надломилось, но вместо того, чтобы рухнуть окончательно, она крепче сжала ладонями влажную землю. Как бы Гермиона ни понимала суть этих слов, она ничего не могла поделать. Это было выше её возможностей. Может быть, она и правда не справляется, но это не значит, что они смогут. А их попытки могут только всё усугубить. — Тогда почему ты один? — её слова прозвучали тише. Взгляд Тео упал на плиту, а затем вернулся к Гермионе. Его глаза выражали смесь печали и понимания. Он оставил её без ответа.