Marionnette

      Уложив Сьюзенвуд на кровать, Себастьян направился вниз к ожидающему там Солемну. Благодаря усилиям демона, тот осколок «Леватейна» превратился во вполне обычный нож, напоминающий те, что обычно использовали для масла. От обычного он отличался лишь цветом и свойствами, это было сделано для того, чтобы Михаэлису было удобнее им пользоваться.       — Она в порядке? — с этими словами Солемн повернулся к вошедшему.       — Да, не беспокойтесь… Вы решили принять свой истинный облик? — в голосе Себастьяна слышалась насмешка.       — Да… В отличии от своей супруги, я осознал быстротечность человеческой жизни очень давно… Возможно, ты посчитаешь меня глупым, однако, несмотря ни на что, я старался продлить её жизнь хотя бы на несколько часов, и я прекрасно знал, на что иду, когда позволил ей прийти сюда. Временами я задумываюсь о том, что мне опостылела вечность, — ответом на «душевное излияние» стал тихий смешок.       — Значит, Вы не будете сопротивляться? Мне в любом случае придётся убить Вас, и Вы это знаете.       — Да… Побереги силы для Венди, она точно не сдастся без боя, — горько улыбнувшись, демон раскинул руки в стороны, ожидая свой конец.       — Почему же Вы решили приговорить к смерти и супругу? — поинтересовался Михаэлис, прежде чем закончить жизненный путь мужчины.       — Это решил не я, а твой хозяин. Он, как и все демоны, собственник, не захочет делить душу. Особенно такую вкусную. Знаешь, мы похожи… — Солемна прервал просвистевший в воздухе нож, брошенный дворецким.       Он вонзился в открытую бледную шею мужчины. «Оружие» задело голосовые связки, и тот больше не мог ничего сказать.       — Простите за эту резкость, но Вы могли передумать, а, как и было сказано ранее, мне стоит приберечь силы, — чуть сощурив глаза, Себастьян наблюдал за тем, как мужчина утихает, захлёбываясь в собственной крови.       Упав на колени, демон закрыл глаза, алая кровь фонтаном хлестала из его шеи, была задета артерия. И без того красный воротник, пропитавшись кровью, чуть потемнел. Мраморный пол вокруг стал похож на расписной ковёр, по которому были хаотично разбросаны капли крови, подобно причудливому узору. Издав предсмертный хрип, мужчина распластался на полу, замолчав навсегда.       — Ну вот, теперь за вами убирать… — подойдя к телу, Михаэлис вынул нож, аккуратно вытирая его о белый платок, что моментально окрасился в красный.       — Что ты сделал?! — послышавшийся женский крик заставил Себастьяна обернуться.       Стоящая в дверях женщина вся тряслась, её короткие розовые волосы развевались на ветру, как и чёрный подол платья. Широко открытые глаза Венди горели, в них была ненависть. Однако трясло её не столько от гнева, сколько от довольно непривычной, даже не свойственной демонам эмоции... В голове же настойчиво, подобно желающей выбраться на свободу канарейке, звучал один и тот же вопрос: «Почему я это чувствую?». Что-то внутри словно постоянно рвалось на части, причиняя боль. И всё же, благодаря этому она чувствовала себя… Живой. Не знавшая ранее всепоглощающей скорби, боли от утраты, сейчас она стала уязвима как никогда, она будто стала на некоторое время человеком...       — Добро пожаловать, я ждал Вас, — дворецкий же был непоколебим, будто сейчас ничего и не произошло, будто сказанные Солемном слова ничего не значили, но... Было ли это так?       — Заткнись. Я убью тебя и твоего щенка-графа… Неужели эта душа так ценна, что ты готов убивать своих же?! — демонесса медленно направилась в сторону Михаэлиса, в её руках заиграло пламя, медленно формирующееся в шары.       — Прошу, будьте чуть потише, миледи Сьюзенвуд спит, — отступив на несколько шагов, Михаэлис начал неспеша, словно ленясь, изредка метать в неё ножи, отвлекая, не давая сосредоточиться.       Так и началась битва. Небольшие, но излучающие жар шары из огня то и дело устремлялись в сторону Себастьяна. Тот в свою очередь уворачивался, но одному из них всё же удалось задеть ткань одежды, тем самым мгновенно воспламеняя её. Озабоченный костюмом мужчина чуть замедлился, отвлёкся. Это было шансом для удачной атаки, однако именно в этот момент взгляд Венди привлёк один из лежащих на полу ножей.       «Серебряный… Но… Я не понимаю…» — то, что она видела перед собой, совершенно не стыковалось с ощущениями. Смерть земной плоти супруга никогда не ощущалась так болезненно, если ощущалась вообще. Можно ли убить демона насовсем? Уничтожить не только его оболочку, но и суть? А если и можно, откуда такие средства у этого щенка и его второсортного слуги?       На место злости пришла печаль. Она имела запах серы, железа и соли. Эти размышления заняли лишь несколько секунд, уже потушивший огонь Себастьян был готов вернуться к бою... Именно в этот момент Венди протянула руку по направлению к нему. Казалось бы, обычное действие, но в следующую секунду пол под ногами оппонента начал трескаться. Разрывая мраморные плиты, как псы разрывают на части кусок мяса, из-под земли начали вырываться чёрные щупальца, больше напоминающие обугленные корни. Не теряя ни секунды, они потянулись к ногам демона, оплетая его лодыжки и взбираясь выше, совсем не чураясь применять силу, от которой кости обычного человека могли бы с лёгкостью треснуть. Дворецкий же, наблюдая за этим, как за крайне занимательным спектаклем, и не пытался вырваться.       Быстрым движением вытерев слёзы, что начали образовываться в уголках глаз, Венди подошла к мужчине вплотную, с презрением вперившись взглядом в его глаза, будто желая увидеть мольбу, раскаяние... Так наивно и так по-человечески.       — Теперь ты поплатишься… Я буду пытать тебя, пока ты не сдашься, демоны ведь тоже чувствуют боль, пока находятся в живой плоти… — женщина улыбалась, она ликовала, она сможет отомстить.       — Вы слишком самоуверенны, — демон усмехнулся, давая понять что более играть в эту глупую «игру» он не намерен.       Демоница не сразу поняла, что именно произошло. Противник двигался очень быстро. Настолько, что она, опьянённая мимолётной победой, вовсе не заметила, что именно произошло. Теперь взгляд Венди был прикован к руке дворецкого, в которой красовался чуть запачканный кровью нож, заметно отличающийся от остальных... Женщина хотела было что-то сказать, но с её губ сорвался лишь негромкий хрип. Кровь стремительно заполняла её горло, булькая, глуша любые звуки. Приложив к шее руку, демоница ощутила, как по её пальцам стремительно стекает кровь, пачкает одежду и всё вокруг, даря миру краски ценой её собственной жизни...       — Прошу прощения, Вы что-то хотели сказать? — чуть насмешливо спросил Михаэлис, наблюдая за тем, как тело бывшей гувернантки с глухим звуком падает на пол.

***

      В кабинете графа было тихо, до этого места не добирались крики или любые другие звуки битвы. Сидя за столом, наблюдая за тем, как тени в углах оживают от пристального наблюдения за ними, он размышлял. По правде говоря, Фантомхайв не мог точно обозначить причину, по которой решил затеять эту авантюру с «освобождением» чужой души. Был то демонический голод или... Нечто иное? Душа Ребекки была вкусна, это подтвердил и Себастьян. Она манила, и в то же время просто поглотить её было не достаточно...       — Входи, — без промедлений произнёс граф, стоило только ему услышать приближающиеся к двери шаги.       — Господин, я выполнил Ваш приказ, — зайдя внутрь, дворецкий поклонился.       — Прекрасно. Надеюсь, особняк не пострадал.       — Все повреждения и загрязнения были без промедлений устранены, можете не сомневаться.       — Прекрасно… Теперь ступай, я хочу навестить нашу гостью, — с этими словами парень направился в комнату, что была выделена специально для Ребекки. Находилась она в самой отдалённой части поместья.       Остановившись перед дверями, граф постучался, удары о деревянную поверхность эхом пронеслись по тёмным коридорам особняка, однако ответа за ними не последовало. Стучаться во второй раз Фантомхайв не стал. Тихо приоткрыв дверь, он тенью просочился внутрь. Сьюзенвуд лежала на кровати без движения, вероятно, спала. Такой она нравилась ему куда больше. Тихая, покорная… Однако в то же время ему не хватало живости. Того, как она морщила лоб и кривила губы, стоило только окружающим произнести нечто, что было бы ей не по душе. У спящей не нужно было спрашивать разрешения, церемониться, но от того пропадала и заинтересованность. Сев на край кровати подле неё, Сиэль взял бледную, холодную руку графини в свои, произнёс одними губами: «Уверен, ты сможешь меня развлечь… Ты просто обязана стоить всех приложенных усилий…».       — Себастьян, — негромко позвал Фантомхайв.       — Слушаю, господин, — поклонился, будто возникший из тени мужчина подошёл к кровати чуть ближе, оставив при этом значительное расстояние между собой и хозяином.       — Убедись, что она поправляется, и приведи её в порядок, — всё так же аккуратно, чтобы не разбудить, положив её руку обратно, парень покинул комнату.       Он не признавал любовь с первого взгляда, можно сказать, совершенно не верил в любовь как таковую. Холодный разум твердил, что она ему и не нужна, что за любой привязанностью кроется боль, однако не до конца переставшее биться сердце утверждало об обратном. Именно в нём хранились воспоминания, тайны и даже травмы, излечить которые было очень не просто, если вообще возможно. Жизнь обошлась с ним не лучшим образом и не один раз, потому граф давно перестал чувствовать что-либо, эмоции ушли на задний план, как тиканье часов, что из-за привычки становится незаметным. В глубине своей умирающей души парень надеялся, что графиня поможет ему почувствовать хоть что-то, пускай в реальности он бы никогда этого не признал. Обычная, такая наивная и светлая любовь — всего лишь сказка, миф, придуманный глупцами, а вот власть — дело совершенно иное. Можно даже сказать, что Ребекка была одним из проявлений его нынешнего статуса. Лишь благодаря Сиэлю она может дышать, лишь благодаря ему она до сих пор жива... Благодаря печати на руке он словно ощущал, как бьётся её сердце, ощущал саму жизнь, бегущую по её венам, ощущал саму её суть. Лакомый кусочек, его вторая жертва... И в этот раз он продлит веселье, устроит самое настоящее шоу, звездой которого и станет его вынужденная гостья. Девушка чуть ли не стала его собственностью, что, конечно, не входило в условия контракта, но станет платой за её ошибку. Поддавшись отчаянию, она чуть ли не буквально продала себя в рабство взамен за жизнь и... защиту. Вот только расплывчатое понимание этого слова могло сыграть со Сьюзенвуд не самую добрую шутку.

***

      Тиканье больших часов, стоявших в углу комнаты, раздражало. Каждый новый час, день, неделю... Оно не умолкало, медленно разъедая мозг и сводя с ума. Ребекка давно потеряла счёт прошедшим дням, она осталась наедине с собой, со своими мыслями и чувствами, наедине с дворецким, что ухаживал за ней. Графиня узнала о смерти слуг следующим утром, конечно же, со слов Себастьяна, что не постеснялся приукрасить прошедшую битву парой тройкой витиеватых слов. Печати с глаз также пропали, подтверждая реальность его слов, во всяком случае хотя бы на половину. Вот только... Было ли это известие радостным? Одна её часть буквально кричала от счастья уже от осознания того, что она свободна, другая же отнеслась к этому с заметным скептицизмом. Печать между ключиц первое время горела, но ощущение это было скорее психологическим, нежели физическим. Она напоминала оковы более сильные, чем были до этого.       Пускай демоны и не отличалась добротой, однако за то время, что они были вместе, Сьюзенвуд, сама того, возможно, не желая, привязалась к ним. По большей части к Солемну, что занял в её жизни место отца, которого ей так не хватало. Да уж, неудачная семья у них вышла… От этих мыслей душа шла тонкими паутинами трещин, но не разрывалась, держась лишь на осознании, что она жива. Можно сказать, побывала в аду и вернулась обратно в мир живых, вот только стоило ли это того?       Контракт с Сиэлем искоренил болезнь, однако Ребекка была ослаблена и истощена, ей нужны были время и уход, чтобы полностью восстановиться. Так прошло около нескольких месяцев. Картина за окном медленно, но верно менялась, однако в комнате всё оставалось также однообразно. Один день медленно перетекал в другой, графиня, не привыкшая к бездействию, пыталась занять себя, как могла, но от всего вокруг создавалось ощущение, словно девушка попала во временную петлю, бесконечный день сурка. Чтение, вышивка, шитьё, вязание, игра на стоящем в зале фортепиано, рисование, да даже вокал. Скучно до безобразия. Все её действия напоминали крик о помощи, постоянно заглушаемый толстыми стенами вокруг и от того остающийся лишь тихим писком полевой мыши.

***

      Наступление зимы не осталось незамеченным. Деревья за окном давно сбросили с себя красочные одеяния, что сейчас лежали на земле, медленно темнея и превращаясь в дёрн. Света стало критически мало и теперь в её покоях практически всё время напролёт стояли свечи, ставшие невольными свидетелями её заточения. Стоя около окна, Ребекка задумчиво смотрела вдаль на тёмные пикообразные верхушки нагих деревьев. Длинные каштановые волосы струились по плечам подобно водопаду, однако взгляд её оставался пустым, как у призрака.       Стук, такой тихий, будто кто-то поглаживал деревянную поверхность костяшками. Аристократка лишь слегка повернула голову в бок, недовольно произнеся:       — Входи, Себастьян, — однако вместо привычных вкрадчивых шагов дворецкого девушка услышала то, что заставило её обернуться.       — Себастьян сказал, что тебе лучше, так что я решил, что нам пора наконец поговорить, — прикрыв дверь, демон зашёл внутрь, остановившись в нескольких метрах от кровати.       Полностью повернувшись к графу, Сьюзенвуд сложила руки на груди, дожидаясь, когда он наконец начнёт говорить. Так они и смотрели друг на друга в минутном молчании. Она, своими зелёными глазами, напоминающими оттенком болотные топи, утягивающие любого смельчака на дно, и он, чьи зрачки отсылали к голубому небу, служившему лишь иллюзией свободы. Она умирала перед ним, и это казалось куда более интимным, нежели душевная нагота, но всё же... Собственные эмоции, словно в попытке защититься, поспешили спрятаться за холодной маской безразличия. Она не испытывала страха, во всяком случае не по отношению к парню, ведь куда больше боялась неизвестности. Того, что она не сможет контролировать в силу своего нынешнего положения.       — Отныне для остального мира Ребекка Сьюзенвуд, единственная наследница своего рода, мертва. Согласно нашему договору, твои недвижимость, состояние и компания принадлежат мне. Могу уверить, что причин для беспокойства нет, я позабочусь о том, чтобы они приносили прибыль, — выдержав паузу, Сиэль неспешно, словно прогуливаясь, двинулся к окну, удостоив девушку одним лишь мимолётным взглядом. — Что же до тебя… Теперь ты будешь жить здесь, в моём особняке. Одним из твоих условий при заключении нашего контракта была защита. В силу поддерживаемого мною образа, я не могу следовать за тобой тенью, потому будет логичнее, если ты останешься под моим присмотром. Здесь. Полагаю, чтение тебе опостылело, потому я попросил Себастьяна научить тебя заваривать чай. Не думаю, что ты сможешь делать это так же искусно, как он, однако, уверен, это будет интересным опытом для тебя. Помимо прочего, должен проинформировать тебя, что в связи с моим относительно активным участием в социуме, ко мне нередко будут приезжать гости. Вполне вероятно, что они будут задерживаться до вечера и пока они здесь, тебе не позволено покидать пределы этой комнаты. На этом пока всё.       Несмотря на грамотную и продуманную речь, сказанное графом чуть ли не кричало о том, что происходящее медленно, но верно, выходит из-под её контроля. Впрочем, это было очевидно с того момента, как Ребекка приехала в это чёртово поместье в надежде, что сможет исправить ситуацию, в которую попала по своей же неосмотрительности. В груди, несмотря на попытку держать себя в руках, начала подниматься неконтролируемая волна негодования, проявившаяся на её лице лишь лёгким румянцем. Искренне стараясь не выдать свои истинные мысли, Сьюзенвуд начала заходить издалека:       — Я в неоплатном долгу перед тобой за то, что ты спас меня, дал мне новый шанс на жизнь, однако на этом я попрошу тебя остановиться. Уверяю, мне не нужна ничья защита и, уж тем более, подобного рода, потому я попрошу подать экипаж, дабы он отвёз меня в моё поместье.       — Полагаю, ты не совсем поняла расклад вещей... — с заметным высокомерием произнёс Фантомхайв, смотря сквозь окно на то, как белые комья снега постепенно накрывают серую землю, даря ей новый цвет, погружая в сон. — Ты более не графиня, все твои титулы недавно похоронили с пустым гробом, и, более того, я не должен исполнять твои приказы. На этом наш разговор окончен, хорошего вечера.       Направившийся к выходу и намеревающийся покинуть комнату граф уже был готов потянуть за ручку двери, однако в этот момент ему на плечо легла мягкая женская рука. Прикосновение было невесомым, словно она совершенно не прилагала усилий, однако в то же время заметно ощутимым.       — И всё? Ты соизволил озарить меня своим присутствием спустя несколько месяцев лишь для того, чтобы сказать это? Мне кажется, мы не совсем поняли друг друга. Я не собираюсь становиться твоей покорной зверушкой и требую, чтобы ты немедленно отдал приказ чтобы меня отправили в мой особняк, — обычно тихий и вкрадчивый голос стал заметно громче, бескомпромисснее, но демона это, кажется, только насмешило.       — Ах, ты требуешь... — резко повернувшись к Ребекке лицом, парень небрежно сбросил со своего плеча её руку, будто она была простой прокажённой. — Верно подмечено, мы и правда не совсем поняли друг друга. Я не люблю повторяться, но для тебя, пожалуй, сделаю исключение. Мы с тобой не равны. Для этого мира ты никто, и лишь благодаря мне ты выжила. Боюсь, у тебя нет выбора решать, что именно ты будешь делать, и чем скорее тебе станет это ясно, тем лучше.       Более не желая выслушивать это «сопливое нытьё», Сиэль вышел из комнаты, оставляя графиню в полном замешательстве, наедине со своими капризами. Она должна была благодарить его, но вместо этого так и продолжала строить из себя недотрогу... Ну не глупость ли? Впрочем, остаться наедине со своими мыслями парень так и не смог, ведь вскоре из-за его спины послышался знакомый голос дворецкого:       — Могу я поинтересоваться, что Вы будете делать с ней дальше?       — Ты обучишь её всему, что необходимо, и будешь присматривать. Я же постараюсь избавить нашу дорогую розочку от шипов, чтобы после с лёгкостью сорвать её...       На секунду во взгляде Михаэлиса промелькнула едва заметная гордость, однако говорить он ничего не стал.

***

      К большой радости Себастьяна, их вынужденная гостья училась довольно быстро, и пускай в начале из-за непривычки она и разбила одну из чашек, это было вполне простительно. С обучением в заварке же пришлось повозиться. Знание теории редко решало все проблемы, была нужна практика, а для неё времени было предостаточно, потому спустя буквально несколько дней решилось показать успехи непосредственно инициатору обучения.       Стоя у дверей в кабинет, Ребекка в лёгком мандраже сжимала в руках поручень тележки. Это было нечто новое, нечто необычное, что наконец смогло разнообразить скучные дни, но, не смотря на это, бывшую графиню едва ли можно было назвать довольной. Где это видано, чтобы графиня заваривала чай? Непозволительно для статуса, хотя она ведь больше и не графиня… Пустое место для мира, что ранее был полон слухов о ней. Теперь этому миру было плевать, будто её никогда и не существовало. Чувствовать себя пустым местом... Унизительно. От одной мысли об этом девушка загоралась от ненависти как спичка, однако сохранить лицо было важнее, нежели просто выплёскивать свои эмоции каждый раз, когда что-то идёт не так.       Постучавшись, Ребекка зашла в комнату и, подкатив тележку поближе к столу, за которым сидел парень, начала заваривать чай. Она молчала, вновь была безразлична и отстранена, и это начинало действовать наблюдающему за ней Фантомхайву на нервы.       — И почему же ты молчишь? — явно недовольный таким раскладом демон встал и, подойдя к девушке, взял её за подбородок, наконец заставляя посмотреть на него.       От неожиданности девушка слегка пролила кипяток на поднос, застыв. Моментная растерянность исчезла также быстро, как и появилась, на его месте возник гнев, ей хотелось вырваться, залепить ему пощёчину, чётко расставляя свои границы... Или же нет? Они оказались близко, как во время их первого танца, и эта близость будоражила, не давала пошевелиться.       Проследив за крайне занятной реакцией, парень всё же отпустил её, отступил на шаг и кивнул, предлагая продолжать. Вот только вместо привычного молчания и спокойных размеренных действий, Ребекка удивила его своей резкостью. Фарфоровый чайник со звоном опустился на металлический поднос, а сама она с заметным недовольством повернулась к графу, всё же решив высказать своё недовольство:       — Даже мёртвая, я остаюсь графиней. Леди, в первую очередь. Ты не имеешь права относиться ко мне так, словно я лишь твоя прислуга, — она говорила горделиво, можно сказать сквозь зубы, сдерживая свой гнев.       — Напротив, имею. Графиня мертва, сейчас передо мной стоит лишь девушка без рода или статуса. Признаться, я, видимо, слишком много тебе позволяю, — не скрывая недовольства, Фантомхайв взял с подноса не до конца заполненную чашку и поднёс её край к своим губам, решившись испробовать его на вкус.       Его пышные ресницы подрагивали, а лицо сменило целую гамму эмоций. Был ли чай так плох? Определённо, нет, но до уровня Себастьяна не дотягивал. Казалось бы, её можно похвалить, но это определённо было бы слишком просто. Проглотив ароматную жидкость, демон с пренебрежением поставил чашку обратно на поднос.       — Отвратительно… Даже у Себастьяна в первый раз вышло лучше. Тебе стоит поучиться ещё, и я надеюсь, что в следующий раз у тебя выйдет лучше. Видимо, сегодня я останусь без чая. Ступай, — сев обратно за стол, Сиэль погрузился в бумаги, будто забыв о девушке, несмотря на то, что она до сих пор была здесь.       Возмущению Сьюзенвуд не было предела: её руки сами собой сжались в кулаки, скрываясь в складках платья. Лицо юной леди заметно побелело, однако вступать в открытую конфронтацию вновь, она не стала. Это было бесполезно, привело бы лишь к большим унижениям. Сжав поручень тележки до побелевших костяшек, аристократка поспешила покинуть комнату.       «Её гнев так будоражит… Забавно», — тряхнув головой, парень вернулся к документам.       Дальнейшие несколько часов граф был занят тем, что отвечал на письма и заполнял необходимые бумаги. Вместе с новыми владениями, ему пришли тонны бумажной волокиты, которую точно нельзя было откладывать на потом. Письмо за письмом. Лесть, попытки вымогательства, предложения о сотрудничестве... Однообразные попытки подсосаться к чужому успеху и, наконец, нечто необычное. Нечто, что заставило графа нахмуриться и погрузиться в чтение глубже обычного.

***

      Гнев, подобно вихрю, медленно сходил на нет, вот только неприятный осадок никуда не собирался уходить, засел в душе, как копоть на стенках старого котла. Сидя на кухне, девушка наблюдала за тем, как Себастьян готовит ужин. Это по-своему успокаивало, пускай и не давало забыться. Вскоре Ребекка задремала, убаюканная размеренными звуками готовки. Очнулась она лишь тогда, когда вкрадчивый голос демона, пробираясь в спящее сознание, не произнёс:       — Ужин готов.       Открыв глаза, Сьюзенвуд потянулась, разминая затёкшие руки и несколько буднично уточнила:       — Мне пройти в мои покои? — вопрос вполне резонный, ведь последние несколько месяцев она практически всё своё время проводила именно там.       — Отнюдь, Вы практически полностью оправились от последствий болезни, потому я рискнул предположить что смена обстановки будет Вам по душе. Ужин пройдёт в столовой, я практически всё подготовил, — поправив рубашку, дворецкий как бы невзначай добавил: — К слову, господин изъявил желание отужинать с вами.       — Отужинать? — чуть не понимая, поспешила уточнить бывшая графиня. — Насколько мне известно, демонам не нужна еда для полноценного функционирования.       — Истинным не нужна, верно... Однако господин стал демоном относительно недавно, даже по людским меркам. Еда и сон позволяют вернуть ощущение нормальности, пускай и относительное.       — Вот как... Занятно. Что же, не буду более занимать твоё время. Полагаю, тебе ещё нужно закончить некоторые приготовления, — с этими словами Сьюзенвуд покинула кухню, решив посвятить последующее время чтению.