Врач Каркозы

… тот последний бесформенный кошмар в средоточии хаоса, который богомерзко клубится и бурлит в самом центре бесконечности — безграничный султан демонов Азатот, имя которого не осмелятся произнести ничьи губы, кто жадно жуёт в непостижимых тёмных покоях вне времени под глухую, сводящую с ума жуткую дробь барабанов и тихие монотонные всхлипы проклятых флейт, под чей мерзкий грохот и протяжное дудение медленно, неуклюже и причудливо пляшут гигантские Абсолютные боги. Безглазые, безгласные, мрачные, безумные Иные боги, чей дух и посланник — ползучий хаос Ньярлатотеп. Минуя запредельные бездны, оставляя позади звезды и материальные пространства и метеором несясь сквозь кромешный хаос к непостижимым темным покоям вне времени, где под приглушенный умопомрачительный бой богомерзких барабанов и тонкое монотонное завывание сатанинских флейт, растекся бесформенной массой вечно жующий и вечно ненасытный Азатот. Говард Филлипс Лавкрафт. Храм, построенный усилиями множества рабов, был просто прекрасен. Гладкие стены, исписанные иероглифами и картинами божеств. Ра, Тот, Осирис, Анубис, Сет, Гор, Тефнут, Нефтида… В самом конце храма на троне из злата сидел человек в особых одеждах: на голове его был редкостный убор. Не каждый имел право носить его. Но у нового фараона Ньярлатотепа это право было. Встал он с трона и сказал: — Не знате вы о мире ничего. Нет в ваших головах представления о бесконечной Вселенной… И не узнаете вы, что скрывается в Ней. Я из Неё и из недр земли. Узнаете вы о том, откуда всё взялось! И будет этому миру то, что должно с ним быть. Фараон рассмеялся и вскинул руки. Все факелы на стенах зажглись. В храме были сотни людей. Все они упали на колени перед единым высоким человеком. И продолжил он говорить: — Не было сначала ничего. Одна лишь Бездна. Самое лучшее, что когда-либо было в этом мире. А затем явился Он. — Голос фараона дрогнул. — Безграничный султан демонов! Высшее существо! Он дал нам всё! Тот, для кого играем мы на барабанах и флейтах. Из Него вышли все. Мы дети Его! Не вы, люди. Мы! Дагон! Ноденс! Гатаноа! Хастур! Йиг! Тсатхоггуа! Йог-Сотот! Гидра! Шуб-Ниггурат! Наг! Йеб! Ктулху! С называнием имени каждого нового божества стены храма сотрясались, а фигура Ньярлатотепа всё меньше напоминала человеческую. Люди дальше продолжали поклоняться ему все как один. — И разрослась жизнь по пространству! На многих планетах! На таких, как эта, и совершенно других. Но планеты также и умирают. Ведь он ненасытен. И идут в пространстве бесконечные войны… Планеты содрогались на своих орбитах от энергии битвы. Щупальца отрывались от тел и оставались в космосе, пока сущности продолжали бой. Прикрытый рваными одеждами и маской, Невыразимый выглядел не так массивно, как его брат. Были у того и крылья, и толстая кожа, и щупальца прямо на голове, пока у покровителя Желтизны они выходили из-под мантии. Сгустки энергии разных цветов ударялись о тела Древних, попадали в планеты, отчего от тех откалывались куски, которые становились астероидами и кометами. Но любая битва кончается. Боги упали на мёртвую планету из тёмного камня. Щупальца Хастура обвили тело Ктулху, когтистые руки раздирали грубую плоть. Крылатый пытался освободиться, на что брат прошипел: — Ты судьбу свою с покорностью прими… На меня в последний раз ты посмотри… И умри… Он уже считал себя вершителем судьбы. Наконец, он победил. Разум Ктулху начал затухать. Теперь кругом был лишь чёрный туман. И этот голос… — Не бойся ты своей судьбы. Всё равно не убежишь. Новый призрак будет здесь… Собрав все оставшиеся силы, Ктулху резко ожил. Опрокинул Жёлтого, и начал наносить удары по его телу. Небо начало темнеть. Что-то закрывало звезду. Подняв взгляд, Хастур увидел, как огромная планета на небе становится видна всё чётче и чётче. Становится всё больше и больше… — Нет! Так мы оба погибнем! — Вскричал Хастур. Но брата это явно не остановило. Он просто прижимал тело Жёлтого бога к камням. Две планеты столкнулись со страшным взрывом. Тело Ктулху с огромной скоростью неслось по космосу, пока не влетело в Землю. Говорят, что до сих пор он лежит на дне Тихого океана. Ждёт своего часа. А Хастур очень долго восстанавливал силы, менял убежища одно за другом. Пока не прибыл на Каркозу, где он и остался на долгие века. Тело фараона уже не было похоже на человека. Это была высокая мясистая фигура с хвостом и огромными когтями, высотой метров пять. — Я, Ньярлатотеп, — порождение Азатота! Я — посланник богов! Я — Ползучий Хаос! Ловец среди Звёзд! Чёрный Фараон! Я научил вас, людей, науке! Я помог вам воздвигнуть пирамиды! Взамен вы должны быть готовы к приходу Древних богов! Потолок храма обрушился. Люди закричали, но одним движением лапы Ньярлатотеп уберёг их от тяжёлых камней. Теперь египтяне кричали, восхваляя его.

***

Ночь. Холодный ветер сдувал песок с древней каменной колонны, пока Николас разглядывал рисунок на ней, подсвечивая себе посохом. Рисунок очень старый, времён Древнего Египта. На нём изображены простые египтяне перед страшным чудовищем, которому они поклоняются. Аркхэм исследовал руины храма вдоль и поперёк, после чего при помощи посоха сдвинул тяжёлую каменную глыбу, открыв секретное подземное помещение. Спрыгнув туда, он осветил комнату. Вся она была исписана хорошо сохранившимися рисунками. На всех картина была почти одинаковая: толпа египтян перед чудищем. Вот только чудище было везде разное. С щупальцами, когтями, в обличии высокого человека и крылатого зверя. Посох потух. Николас пытался снова заставить его светиться, но безуспешно. Он перестал громко обругивать палку, почуяв присутствие чего-то. Прямо за спиной. Тяжёлое дыхание. От ужаса Аркхэма парализовало. Монстр засмеялся. Врач обернулся, но никого не увидел. Глубокий голос заговорил из тьмы: - Я вижу тебя там… Очередная муха в бескрайней паутине. Люди оказались не такими интересными… Даже Ми-Го с Юггота слушали меня внимательней. Меня, Ньярлатотепа! Зачем ты пришёл? Вскипает боль, сгустилась ночь, но у всех дорог один исход. Живи своей смерти в такт, пока можешь всё ещё дышать. Из тьмы вышел фараон в драгоценных одеждах. Через мгновение его голова стала волчьей. Анубис… — Как легко вами манипулировать! Жалкие люди! ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! Ты хочешь уничтожить Короля? Существо перевоплотилось в высокую чёрную фигуру в чёрных одеждах. — Не слушай шёпот в пустоте. Нет никого в кромешной тьме. Я просто разума игра… Быть может, ты сошёл с ума? Я просто голос в голове… Николас навёл посох на фигуру, больше не желая слушать эти бредни. — Ты думаешь, что у тебя всё под контролем. — Продолжила фигура, снова перевоплотившись в нечто воистину ужасающее. — Контроль — это иллюзия. Николас начал видеть образы, а в голове эхом раздавался голос. Первый образ — Теодора истерически смеётся, бьётся в двери, спотыкается о предметы. Потом падает на пол, содрогается ещё несколько раз. Из её глаз течёт кровь; девушка затихает. Над ней стоит Ньярлатотеп; он говорит, поворачивасяь к Николасу: «Иллюзия может свести с ума». Следующий образ. Изадора спокойно лезет по лестнице в библиотеке, что-то напевая. На самом верху она видит Ньярлатотепа. Пугается и падает с громким хрустом. Бьётся в конвульсиях, медленно умирая. Наверху стоит Ньярлатотеп, он говорит: «Иллюзия может заставить потерять бдительность». Последний образ. Амброуз в саду. За его спиной Ньярлатотеп; он повёрнут к Николасу, и говорит: «Может… Столкнуть в бездонную пропасть». Даже когда Аркхэм закрывал глаза, — образы не уходили. Этот демон может вечно его мучить… Ньярлатотеп говорит, прежде чем освободить Николаса от образов: «Он придёт… Наш… Король…». Николас падает на колени. Монстр с интересом держит в лапе его посох. — Что ты такое? — Сдерживая слёзы, спрашивает Аркхэм. — Я посланник. — Чей? — Сейчас — Хастура. Он хочет, чтобы ты страдал. — Чего ТЫ хочешь? С громким скрипом лапа монстра вытянулась, и коготь указал прямо на Николаса. С громким рёвом Ньярлатотеп исчез; на его месте был Жёлтый Знак. Аркхэм схватил свой посох и поднялся на ноги. Вылез из помещения. На колонну падал синий цвет, который сменялся красным и снова синим. Был громкий неприятный звук, и крик мужчины на незнакомом языке: — اجلس على الأرض، يديك خلف رأسك! انزل على الأرض! Полиция. Николас ударил посохом оземь; вспышка света ослепила полицейских. Когда они пришли в себя, Аркхэма уже не было. «Не забудьте увидеть Ньярлатотепа, если он придёт в Провиденс. Он ужасен, — ужасен сверх всего, что вы можете себе представить, — но прекрасен. После он преследует его часами. Я до сих пор содрогаюсь от того, что он показал.» Письмо Сэмюэля Лавмана, которое Говард Лавкрафт получил во сне. «И тогда Ньярлототеп вышел из Египта. Он был древних туземных кровей и походил на фараона. Феллахи падали ниц, завидев его, хотя никто не мог сказать почему. Ньярлототеп говорил, что восстал сквозь тьму двадцати семи веков, и что голоса не с этой планеты доступны его слуху. В земли цивилизации пришёл Ньярлототеп, — смуглый, стройный и зловещий. Приобретая странные инструменты из стекла и металла, он создавал из них инструменты ещё более странные. Он говорил в основном о науках — электричестве и психологии — и демонстрировал власть, вызывавшую призраков, и слава его разрасталась чрезмерно. Люди советовали друг другу увидеть Ньярлототепа и содрогнуться. И где Ньярлототеп проходил, — спокойствие исчезало.» «Он объявился под конец времён. Египта сын, высок и смуглолиц. Пред ним феллахи простирались ниц, Цвет ризы его был закату в тон. К нему стекался люд со всех сторон, Охочий до пророчеств и чудес, И даже дикий зверь, покинув лес, Спешил к Ньярлатотепу на поклон.» «Между двух колонн чернокожих невольников появилась одинокая фигура — высокий стройный муж с юным лицом античного фараона, облачённый в переливающийся хитон и увенчанный золотым венцом, от которого исходило сияние. Прямо к Картеру шёл величественный муж, чья гордая осанка и приятные черты лица были исполнены очарования смуглого бога или падшего ангела, и в чьих глазах играли потаённые искорки прихотливого нрава. Пришелец заговорил, и в мелодичных модуляциях его голоса зажурчала необузданная музыка летейского потока.» «Хей! Аа-шанта нигх! Ступай и моли небо никогда не встречать меня ни в одном из моих тысяч обличий, и будь осторожен, ибо я и есть Ньярлатотеп, — Ползучий хаос!» «Все будет сказано Ньярлатотепу, — Могучему Посланцу. Он примет внешность человека, восковую маску и одежды, что скроют его, и спустится вниз из мира Семи Солнц, и притвориться… Ньярлатотеп, — Великий Посланец, приносящий из пустоты чудесную радость Югготу, Отец Миллиона Избранных, Сталкер среди…» Говард Филлипс Лавкрафт.