Touch me if you dare

Если вы слышите это, то меня уже нету И кто-то попытался уничтожить планету И я оставлю это здесь И возможно, кто-нибудь потом Услышит этот трек или целый альбом О том, как над чернеющей дырой Раскачивался Бог вниз головой

      Фрэнк Айеро, стоя в углу комнаты, не сводил глаз с книги, лежавшей на столе. Этот необычный подарок от таинственного незнакомца вызывал у него смешанные чувства. С одной стороны, ему было ужасно любопытно, и он не мог дождаться, чтобы заглянуть внутрь. С другой стороны, эта книга вызывала у него неподдельную тревогу.       Фрэнк был впечатлительным человеком и за свою жизнь пересмотрел множество фильмов ужасов. Одним из главных правил, которые он усвоил из этих фильмов, было: «Не трогай — огребешь». Он знал, что такие вещи могли привести к необратимым последствиям, которые иногда приходилось устранять всему миру.       Тряхнув головой, Фрэнк повернулся к зеркалу и осмотрел себя, но даже через отражение его взгляд словно притягивало к книге. Это стало последней каплей. Любопытство взяло верх над сомнениями, и ему пришлось сдаться.       Юноша с трудом преодолел расстояние от стены до стола, взял с гладкой поверхности книгу и, удобно устроившись на кровати, раскрыл её. Бумага была плотной, с матовым покрытием и слегка заострёнными краями. Казалось, что малейшее неловкое движение могло бы привести к порезам, и капли крови оказались бы на этой шершавой поверхности.       Просмотрев книгу, Айеро обнаружил, что всё её содержимое написано на латинском языке. Ни слова на английском, французском или немецком языках не было, и это расстроило его ещё больше. Как можно учить язык, если все правила написаны на этом же языке, который ты изучаешь? — Да вы издеваетесь, — юноша с явной болью в голосе, положив книгу на колени, потер лицо ладонями, с силой надавив на глаза.       Хотя он был готов к трудностям, поступая в медицинский университет, иногда он все же сомневался в правильности своего выбора. Действительно ли он двигался в верном направлении? Действительно ли он достоин быть врачом, или это были лишь пустые мечты, которым не суждено было сбыться? Он был слишком строг к себе. Созданные им рамки не только ограничивали его стремление стать кем-то особенным, но и давили на внутреннего ребенка, который всегда стремился к мечте. И с этим грузом ему было очень тяжело жить. — Айеро, соберись, — произнес юноша, вновь открывая книгу и проводя пальцем по витиеватым буквам. Он попытался повторить текст вслух, но его удивлению не было предела, когда он с легкостью прочитал сложный, незнакомый отрывок, словно это было четверостишие на родном языке. — Ерунда какая-то, — заключил он.       Фрэнк перевернул книгу и внимательно осмотрел её со всех сторон, но не заметил ничего, что могло бы подсказать ему об уникальном содержимом. Возможно, именно об этом говорил мужчина? Возможно, эта книга позволяет погрузиться в мир латыни и божественного стиля только благодаря своей мистической натуре, о которой никто не знал? Или Фрэнку всё это почудилось, и он вовсе не читал её содержимое несколько минут назад?       Ему с трудом удалось отвлечься от своих мыслей. Он объяснил это усталостью после долгого изучения учебников. Тем не менее, несмотря на это, он решил не думать о настоящем и, сложив вещи на столе, попытался заснуть. Но это было непросто, ведь книга, спрятанная в нижнем ящике стола, не давала ему покоя.

Это всё, что-то на постапокалиптическом Будто бы мы все застряли в хорроре Где-то между чумой и войной И когда, когда нам вырубят электричество Зажгу фаер, он будет ещё гореть

      Он почти сразу же погрузился в прекрасный мир сновидений. Его тело и разум были настолько истощены событиями, что усталость мгновенно накрыла его, и он погрузился в далёкое и непостижимое состояние, из которого редко хочется возвращаться. Однако, к сожалению, окончание сна оказалось не самым приятным.       Фрэнк открыл глаза, словно под давлением. Ему казалось, что кто-то с силой давит на его грудь, словно кит. Его грудная клетка была готова вот-вот треснуть, лёгкие были на пределе. Но самое страшное было то, что он не мог кричать. Его рот был закрыт, зашит медицинской нитью, с помощью которой он практиковался зашивать искусственную кожу на занятиях. Каждый крик обрывался, застревая немым стоном в горле, заставляя его давиться собственными словами.              Юноша не мог сомкнуть веки и, взглянув вверх, был поражён мрачной фигурой, притаившейся в углу верхней части стены. Существо не шевелилось, лишь еле слышно шептало что-то, заставляя кровь Айеро бурлить от пронизывающего страха. Он пытался закрыть глаза, пошевелить пальцем, отвести взгляд, но не мог. Его тело словно опутали невидимые канаты, а голову прижала к подушке невидимая сила. Каждая попытка пошевелиться лишь усиливала страх, который, казалось, заполнял каждую клетку его мозга.       Лишь в момент спокойствия, когда его силы кончились, Айеро смог освободиться от оков ужаса и паники. Он попытался убедить себя, что всё происходящее вокруг — не его реальность. Ему пришлось признать не только темноте комнаты, но и самому себе, что всё это лишь необычный кошмар, перенесший его в другую реальность.       Юноша крепко зажмурил глаза, словно желая спрятаться от реальности, сделал несколько глубоких вдохов через нос и медленно выдохнул через рот. Он был на грани слёз, ведь это было самое страшное воспоминание, которое вновь вернулось к нему ровно десять лет спустя. И как тогда, так и сейчас, когда Фрэнк думал о прошлом, в его груди рождалась щемящая боль, от которой ему снова хотелось убежать, но бежать было некуда. Ему было не скрыться даже от самого себя.

Мир разлетался о стены Мы были стеной, на которой написано «мир» На всех языках этой биосистемы Миллионы мишеней, миллионы опций для дыр

      Утро Фрэнка началось с болезненного состояния. На протяжении полутора часов его била сильная дрожь, а голова болела так, будто на неё надели терновый венок. Каждое неловкое движение лишь усиливало эту боль. Лицо его казалось белым и безжизненным, как будто на него надели гипсовую маску. Айеро был уверен, что не сможет встать с постели. Всё вокруг говорило о том, что этот день и это состояние не предвещают ничего хорошего, и Фрэнку следовало бы забеспокоиться. Но он был слишком упрям, чтобы признать это.       Несмотря на плохое самочувствие, Айеро все же нашел в себе силы откинуть одеяло и, опустив ноги на пол, встать с постели. Но даже эта маленькая победа над собой не помогла ему собраться быстро: душ, попытки позавтракать, поиск подходящей одежды — все это сопровождалось тем, что каждые две минуты Айеро словно зависал, уставившись в одну точку.       В себя его привел только звук подъехавшей машины к дому и стук в дверь. Открыв ее, юноша осознал, что уже опаздывает. — Ты проспал лекцию по Латыни, и если ты заглянешь в свой телефон, то увидишь, что я звонила тебе шестнадцать раз, — сердито отметила девушка.       Услышав это, Айеро, как ошпаренный, подорвался с места и, схватив свои вещи, бросился к машине, припаркованной около дома. — У тебя всё хорошо? Ты выглядишь бледным, — заметила Линдси, усаживаясь в машину и протягивая юноше бутылку с чистой питьевой водой. — Только не говори, что ты снова всю ночь сидел над учебниками. — Ночью я столкнулся с сонным параличом, — сказал Айеро, открутив крышку и поднеся горлышко бутылки к губам. Он сделал глоток воды, на мгновение задумался и продолжил: — Это действительно пугающее состояние. Все, что нам рассказывала мисс Хопс, кажется детскими сказками по сравнению с тем, что я пережил. — Расскажешь об этом подробнее? — Линдси действительно было любопытно узнать о таком необычном явлении. Она понимала, что не стоит перебивать парня, учитывая его не совсем здоровый вид. — Знаешь, складывается ощущение, словно тебе раздавили грудную клетку, зашили рот, вырвали лёгкие и мучают живот. А еще, тебе кажется, что ты слышишь лишь своё дыхание и видишь галлюцинации, — Фрэнк встрепенулся, вспоминая пережитое. — Может быть, тебе стоит сменить обстановку? Отдохнуть или, наоборот, найти работу? Ты живёшь в постоянном стрессе. На тебя уже страшно смотреть, — произнесла девушка, бросив быстрый взгляд на товарища. — Кстати, о работе, — Айеро достал из рюкзака бумажку с адресом и контактным номером телефона бара и положил её на бардачок. — Завтра мы выступаем в MacLaren's Pub в десять вечера. Ты ведь придешь?       Линдси была первой и самой преданной поклонницей группы Айеро. Она искренне восхищалась талантом их лидера, который мог создать прекрасную мелодию, просто посидев в тишине десять минут. Хотя его музыка была немного необычной и не напоминала ангельское пение, она нравилась людям, и они были готовы платить за билеты, пусть даже небольшие деньги.       Фрэнку не нужно было спрашивать согласия Линдси — он знал, что она придёт на каждый концерт и репетицию. Но он не мог не спросить. Эта девушка никогда не пропускала ни одного мероприятия, даже если ей приходилось жертвовать сном, хотя все знают, что сон — это самая важная и неотъемлемая часть жизни. Но, несмотря на трудности, она всегда находила время, ведь в музыке Фрэнка она находила что-то особенное, что-то волшебное. — Фрэнк, ты идешь?       Айеро не сразу услышал зов своей подруги. С самого утра его реакция была замедленной, а мысли блуждали далеко от повседневных забот. Даже возле стен университета он видел то, что казалось ему необъяснимым и не поддающимся описанию. Он замечал то, что другие люди, вероятно, не замечали.       Встряхнув головой, юноша крепче сжал лямку рюкзака, висевшего на его плече, и, в последний раз оглянувшись, направился к входу в здание.       Он мог бы объяснить своё состояние усталостью и недосыпом, вызванными бесконечными часами учёбы. Или, возможно, причиной была паника? Хотя Айеро никогда не страдал от тревожных расстройств, события прошлой ночи всё же вызвали у него некоторое беспокойство, от которого было непросто избавиться.       Заняв своё место в середине аудитории, юноша положил под ноги рюкзак и, дождавшись, пока все рассядутся, решил наконец поднять тему, которая не давала ему покоя. — У вас когда-нибудь было ощущение, что за вами кто-то следит? — Джаред сделал паузу, прежде чем высказать своё мнение, пусть и не совсем тактичное. — Боюсь тебя огорчить, но это похоже на паранойю, не находишь? — Фрэнк нахмурил брови, словно давая понять Лето, что он ошибается. — Ну да, ты не это хотел услышать. — Я говорю про внутреннее ощущение надвигающейся катастрофы. За мной словно кто-то следит, но я этого человека не вижу, — Айеро задумался. Действительно, издалека его состояние было похоже на паранойю, на которую сразу обратил внимание Джаред. Однако Фрэнк был уверен, что это страшное психическое явление в данном случае совершенно не при чём. — Фрэнк, тебе нужно отдохнуть. Возьми отгул, поспи. А ещё лучше, съезжай от родителей. Ты ведь сходишь с ума от жизни в этом маленьком аду, — Торо развернулся в пол-оборота и устремил свой взгляд на поникшего приятеля. — Линдси права. Тебе нужно переехать в другую квартиру или дом. Ты не высыпаешься, всё время на нервах. Мы уже и забыли, когда в последний раз виделись вне стен университета.       Выслушав монолог, Айеро почувствовал себя подавленным. Утром он стал свидетелем очередного скандала, в котором его отец обвинил в бесполезности. Каждый раз, когда это происходило, Айеро ощущал себя ненужным в своей семье, в этом доме и в той жизни, которую он пытался вести. — Фрэнк, если у тебя проблемы с деньгами, мы можем помочь. Ты же знаешь, мои родители к тебе хорошо относятся. Я могу с ними поговорить, и мы что-нибудь придумаем. — сказала Баллато с искренней заботой. Она действительно любила Фрэнка и была готова отдать ему последнее, лишь бы он наконец смог избавиться от того ужаса, который его преследовал. — Линдси, не говори ерунды. Я не маленький мальчик, о котором нужно заботиться и переживать за каждый мой вздох, — ответил Айеро с лёгкой улыбкой.       Возможно, Айеро и выразился несколько резко, но только так он мог остановить поток эмоций и заботы, который на него обрушился. Линдси предлагала ему свою помощь регулярно, не обращая внимания на его недовольство и критику. Она считала, что Фрэнк сам не смог бы выбраться из того положения, в которое его поставили родители.       Несмотря на постоянные отказы и попытки Айеро избежать разговоров, Линдси уже давно приняла решение поговорить со своими родителями, чтобы подтолкнуть друга к переезду, пусть и с небольшой помощью.              Молодой человек молча уставился на преподавательский стол. Мистер Брайан Пирсон, специалист по гистологии*, был одним из самых любимых преподавателей не только Фрэнка, но и всех студентов. Пирсон отличался средними габаритами, карими глазами и каштановыми волосами. Он всегда следил за своей внешностью: его волосы были аккуратно собраны в пучок, а одежда была достаточно молодежной, хотя институт требовал от него более строгого внешнего вида.       Преподаватель относился к своим студентам с уважением, вникал в их проблемы и учитывал способности каждого к своему предмету. За несколько месяцев обучения Фрэнк ни разу не сталкивался с оскорблениями или обвинениями в адрес кого-либо из студентов, что вызывало искреннюю похвалу и уважение. — Доброе утро, господа! Прежде чем мы начнём лекцию, предлагаю немного отвлечься и рассказать, как прошло ваше утро. — Мужчина взмахнул руками и случайно перевернул стопку подготовленных материалов, рассыпав их по полу. — Как видите, моё утро было не таким радужным.       Фрэнк честно старался сосредоточиться на лекции преподавателя, но его внимание привлекла фигура, появившаяся словно из ниоткуда. На столе преподавателя сидел юноша, ростом примерно сто семьдесят пять сантиметров, с копной красных волос и ярко-зелёными глазами. Он болтал ногами, словно ребёнок, и на его лице играла лукавая улыбка.       Одежда юноши также привлекала внимание: чёрные кожаные джинсы, выцветшая тёмно-серая майка с небольшими зелёными пятнами на груди, ярко-красная кожаная куртка и чёрные берцы.              Сердцебиение Айеро, казалось, достигло своего пика. Ему внезапно стало тяжело дышать, и усидеть на месте было просто невыносимо. Речь Брайана звучала как глухое эхо, которое не достигало цели. Фрэнк тоже это замечал: он словно потерял способность концентрироваться на чём-либо, кроме образа или человека, сидящего перед ним.       И он не скрывал своего страха. Страх перед тем, что никто, кроме него, не видит его. Никто не обращал внимания на чудаковатого паренька, который сидел на столе и болтал ногами.       Не успел Фрэнк задуматься об этом, как его мысли прервал объект его размышлений. Он подошёл к приоткрытому окну, распахнул его настежь и, встав на подоконник, шагнул за его пределы, помахав ему на прощание. Это было сделано так легко и непринуждённо, что Айеро, никогда прежде не испытывавший такой паники, вскочил со своего места, заставив двадцать пять пар глаз устремиться на него.

Никто не замечал тех необычных вещей, которые были видны только Фрэнку.

      — Прошу прощения, но мне нужно срочно уйти.

      — И, пожалуйста, прямо в кабинет психиатра, — донёсся голос откуда-то извне, хотя казалось, что он звучит только в его голове.

Когда у тебя галлюцинация и отогнать ее ты не в силах, остается только расслабиться и получать удовольствие.

©️Роберт Шекли