Touch me if you dare

Chasing a dark star for you Гоняюсь за темной звездой ради тебя

Moving through black hole to break through Двигаясь через черную дыру, чтобы прорваться

White noise on the radio Белый шум по радио

Settled acts getting out of control Устоявшиеся действия выходят из-под контроля

Cause I’m chasing a dark star for you Потому что я гоняюсь за темной звездой ради тебя

      Линдси вернулась домой в половине девятого вечера. Она была обеспокоена состоянием своего лучшего друга и собиралась поделиться с своими переживаниями с самыи родными для нее людьми. К сожалению или счастью, Линдси обладала открытой душой и была небезразлична к тому, что происходило вокруг неё. Любые трудности, с которыми сталкивались её близкие, заставляли её проникаться проблемами, сочувствовать и стремиться помочь в их решении.              Оставив сумку на комоде в прихожей, Линдси стянула пальто и сапоги, расставив все на свои места, затем отправившись в кухню, где ее ждали родители. По привычке и благодаря уже приобретенным знаниям, она первым делом вымыла руки и только после этого села за стол.       По обычаю их семьи чета Баллато всегда готовила вместе, что каждый раз удивляло не только Линдси, но и приходящих к ним гостей. Глава семьи — Эндрю Баллато обычно занимался мясом и приготовлением гарниров, пока Пэм — его супруга, нарезала салаты и собирала закуски. И самое главное, что сопровождало их на протяжении всех приготовлений, — это спокойствие и задорный смех. Ни криков, ни агрессии — вот что отличало их с Айеро семью. Ведь родители юноши порой не стеснялись даже гостей, превращая дружеские беседы в поток непереводимой брани.       С очаровательной улыбкой Пэм поставила перед дочерью тарелку с лазаньей, приготовленной по секретному итальянскому рецепту, который она унаследовала от своей бабушки. С любовью погладив дочь по тыльной стороне ладони, она безмолвно пожелала ей приятного аппетита.       — Все хорошо, дорогая? — спросил Эндрю, откладывая книгу и снимая очки. Он аккуратно положил их в футляр и поставил на стол рядом с разрисованным переплётом. — День был трудным?       — Я хотела бы обсудить с вами одну очень сложную и деликатную тему, о которой не хотел бы говорить её обладатель, — подняв голову, Линдси сложила ладони в замок и положила их на стол перед собой. — Как я уже упоминала ранее, Фрэнк живёт с родителями, и обстановка в их доме оставляет желать лучшего. Однако он не может переехать, так как это требует финансовых затрат, а у него их нет.       — А что сам Фрэнк думает по этому поводу? — откинувшись на спинку стула, Эндрю сложил руки на груди и поджал губы.       — Он не хочет, чтобы я вмешивалась в его дела и пыталась как-то помочь.       Эндрю Баллато был уважаемым человеком в своём кругу. Его авторитет и признание коллег и подчинённых не вызывали сомнений, хотя дома он предпочитал быть добрым и открытым. Однако, несмотря на свои возможности, он никогда не предлагал помощь тем, кто не хотел её принимать, ведь Эндрю всегда уважал личные границы.       — Возможно, у твоего приятеля есть на то свои причины, Лин, — произнёс мужчина, с лёгкой грустью в голосе, вновь берясь за книгу. — Пожалуйста, запомни: нельзя помочь тому, кто сам того не хочет.       Услышав это, Линдси вдруг почувствовала себя подавленной и, опустив голову, уткнулась в свою тарелку, что не укрылось от внимания Эндрю. Увидев расстроенное лицо дочери, он все же не смог остаться равнодушным.       — Но если ты так сильно за него переживаешь, то можешь пригласить его на ужин в четверг. Кто знает, может быть, он даже захочет остаться на ночь? — с улыбкой произнёс мистер Баллато, вновь погружаясь в чтение недавно купленной книги, от которой ещё исходил свежий запах бумаги и краски.

I don’t deserve grace, fought for forgiveness but I already sold my soul Я не заслуживаю милости, боролся за прощение, но я уже продал свою душу

I will always be a slave to the voice inside my head Я всегда буду рабом голоса в моей голове

All these monsters deep inside will not rest until I’m dead Все эти монстры глубоко внутри не успокоятся, пока я не умру

      Впервые за долгое время Айеро решил остаться ночевать в репетиционной студии, не желая возвращаться домой. Ему не пришлось искать ключи или проникать внутрь без разрешения — студия была для него вторым домом, куда он мог прийти в любой момент, когда на душе было грустно, тоскливо или безмерно радостно.       Здесь он мог разделить свои чувства не только с друзьями, но и с частью своей жизни, которая всегда была рядом — с Пэнси. Эта гитара была для него не просто музыкальным инструментом, а неотъемлемой частью его души, и он любил и ценил её так, словно она была живым существом.       Закрыв за собой дверь, Фрэнк осмотрел комнату так, словно видел ее впервые. Стены были обшиты звукоизоляционным материалом, пол устелен темно-серым ковролином, потолок был одним сплошным зеркалом и отражал все, что происходило вокруг: лица, музыкальные инструменты. Эти зеркала были не просто украшением, они были порталом; собирателем эмоций и историй, которые редко скрывали музыканты. И Фрэнк был тем самым творцом, не скрывавшим своих чувств и фантазий. Он вкладывал все свои силы в музыку, создавая из простых мелодий шедевры, пропитанные болью и криком.       Открыв дверь в свою маленькую комнату, Айеро аккуратно сложил туда уличные вещи и бросил рядом рюкзак. Утренняя пыль осталась за пределами его чистого и уютного жилища.       Ему так хотелось забыть о прошлой жизни, стереть её из памяти и наконец стать счастливым. Но это было невозможно. Учёба в медицинском университете отнимала у него все силы и свободное время, которое он мог бы посвятить новой жизни. Он мог бы устроиться на работу и переехать от родителей, но пока не было такой возможности.       Присев на диван, Фрэнк откинулся на спинку и, положив ногу на ногу, нежно прижал к груди Пэнси. Его длинные тонкие пальцы, словно бабочки, порхали над струнами, нежно касаясь их одна за другой, а губы шептали слова еще несформированной до конца песни.       Если бы его спросили, о чём была эта песня, он бы ответил: «О холоде». Она была тоскливой, мрачной, но такой манящей. Фрэнк не понимал, почему его друзья по группе так любили её, но он знал, что лучше этой песни уже ничего не будет. А было ли до этого лучше?

In the middle of the night Посреди ночи

It’s haunting me Это преследует меня

Whispers in the dark won’t let me sleep Шепот в темноте не дает мне уснуть

In the middle of the night Посреди ночи

It wants my soul Ему нужна моя душа

Fighting for my life but it won’t let go Борюсь за свою жизнь, но она не отпускает меня.

      — Так сладко спит, даже будить жалко.       Услышав незнакомый голос, Айеро медленно приоткрыл глаза и, увидев сидящую напротив фигуру, резко вскочил на ноги, уронив инструмент на пол.       Фрэнк проснулся, когда на улице только начинало светать. Хотя он не мог увидеть это из-за отсутствия окна, он чувствовал, что утро уже наступило, благодаря лёгкой вибрации, отдающейся в запястье.       — Ты кто, мать твою, такой? — удивлению Айеро не было предела.       — Джерард, — обольстительно улыбнулся юноша и, вытянув ноги, скрестил их в области лодыжек. — Джерард Артур Уэй, если тебе интересна моя родословная. Фрэнка не столько интересовали данные появившегося перед ним человека, сколько он сам. Джерард, который когда-то упал с высоты третьего этажа, предстал перед ним в полном здравии и сохранности. Это было не просто удивительно, а невероятно, и именно этот факт больше всего разрушал логику Айеро. Настороженно осмотревшись, Фрэнк аккуратно сделал шаг вперед и, подняв гитару с пола, поставил ее к стене, не отводя взгляд от сидящего напротив Уэя.       — Ты выпрыгнул из окна, — протянул Фрэнк, прищуриваясь. — Какого хрена ты вообще жив до сих пор? И почему этого никто не видел, кроме меня?       — Потому что я хочу, чтобы меня видел только ты, — сказал он, протягивая руку к юноше, который от страха едва стоял на ногах.       — Так, стоп, — спрятав лицо в ладонях, он потер глаза и, вспомнив о выходе, медленно направился к двери.       — Ну почему каждый раз ты пытаешься сбежать от меня? Неужели я настолько тебе противен? — с наигранной горечью вздохнул Уэй. Взмахнув рукой, он одним лишь движением запер дверь, которую так усердно пытался открыть его собеседник, чем вызвал лишь новую волну паники. Всё ещё охваченный ужасом, Айеро вытянул руки вперёд и медленно попятился назад, пока не упёрся спиной в стену. Он пытался прийти в себя, но все его действия — шлепки по разным частям тела, зажмуривание глаз, щипки кожи и тряска головой — лишь усиливали ощущение тошноты, которое никак не проходило. К тому же, его вновь охватило беспокойство: казалось, что сон, в котором он оказался, стал реальностью.       — Кто ты такой, черт тебя дери? — процедил сквозь сжатые до боли зубы Фрэнк, подходя к кофе машине.       — Я — не совсем человек. Надеюсь, такой ответ тебя устроит? Айеро не задумывался о происхождении существа, которое небрежно расположилось перед ним, закинув ногу на ногу. Он не хотел даже думать о том, где находится. Единственное, что, возможно, могло бы хоть как-то спасти как его, так и ситуацию, был кофе. Выпив этот напиток, он, возможно, смог бы понять, что за чертовщина происходит вокруг него. С трудом добравшись до стойки с кофемашиной и приготовив себе кофе, Айеро взял стакан и сел на пол, прислонившись спиной к стене. Теперь его не просто беспокоила эта ситуация, как что-то необъяснимое, но и заставляла нервничать.       — Говорили же мне, что бессонница до добра не доводит, — сделав глоток кофе, Айеро поморщился. Он забыл добавить сахар. Галлюцинация, о которой шла речь, в действительности была очень красивым юношей. Его внешность была яркой, соблазнительной и, возможно, даже манящей, о чём Фрэнк предпочел бы не думать.       — Даже если я и являюсь этой самой галлюцинацией, то тебе стоит признать тот факт, что я довольно симпатичен и чертовски сексуален, — облизнув губы, Джерард перевел свой взгляд на ошарашенного услышанным юношу. — Ну не надо, пожалуйста. Я же знаю, что тебе меня очень не хватало.       — Ты издеваешься? Это из-за тебя я словил сонный паралич и чуть не заработал инфаркт на лекции по гистологии! Устроившись на платформе возле ударной установки, Уэй взял в руки барабанные палочки и попытался выполнить трюк, закручивая их между пальцами. Однако все его попытки оказались безуспешными. После последней попытки палочки отлетели в середину комнаты и завершили свой путь на ковролине.       — Тебе не кажется странным, что я тебя вижу, а другие нет? Может быть, ты действительно плод моего воображения? Или галлюцинация? — Айеро прищурился, пытаясь найти в бледном лице хоть что-то, что могло бы объяснить действия «человека», который добил его и без того расшатанную нервную систему. Однако, кроме насмешливого отношения, на лице не было ничего. — Так ладно, допустим, что тебя действительно вижу только я. Почему ты явился мне, а не, например, моему соседу?       — Ты избранный, — усмехнулся Уэй, пожимая плечами. — Послушай, ну ты ведь по собственному желанию прочел ту самую книжку, которая тебе не давала покоя несколько дней. Тебя никто не заставлял открывать ее.       — А об этом ты откуда знаешь? — Фрэнк, внезапно поперхнувшись глотком остывшего кофе, резко закашлялся.              — Я о тебе знаю даже то, что ты сам о себе не знаешь.       Айеро понял это, когда вспомнил, как легко прочитал отрывок из подаренной ему книги. Это был единственный раз, когда он действительно смог уловить смысл текста, несмотря на то, что не владел основами языка.       — Так, знаешь что? Я отправляюсь на учебу. Первая пара начнется через… — бросил он взгляд на часы, висящие на стене. — Тридцать пять минут, а я еще даже не вышел из студии, — накинув на плечи куртку и схватив рюкзак, Фрэнк взглянул напоследок в зеркало, но никого кроме себя в нем не обнаружил.       

***

      До университета Фрэнк добирался пешком. Произошедшее двадцатью минутами ранее застало его в расплох, и заставило его нервную систему слегка взбунтоваться. Непрекращающаяся дрожь била по телу и ему хотелось лишь посильнее закутаться в теплую не по сезону куртку. Ему казалось, что сердце, до этого спокойное, готово было вырваться из груди, оставив после себя лишь зияющую; легкие постоянно сжимались и горло саднило, заставляя его обладателя безостановочно кашлять.       Когда терпеть происходящее стало невозможно, ему пришлось все же остановиться у стен образовательного учреждения и упасть на скамью, стоящую на небольшой аллее. Он достал из рюкзака небольшую бутылку воды и, сделав несколько глотков, поморщился от боли в горле.       — Фрэнк, привет, — Линдси, заметив товарища еще у входа, подошла к нему практически сразу. — С тобой все в порядке?       — Все нормально, — буркнул он, убирая бутылку в рюкзак. — Ты прекрасно выглядишь сегодня. — подметил Айеро, на что Баллато смущенно улыбнулась.       Он был приятно удивлён, когда девушка сменила свой привычный яркий образ на элегантный и утончённый. Она надела чёрное платье до колена с приталенным силуэтом и нанесла лёгкий макияж, аккуратно собрав волосы в причёску. Это было совсем на неё не похоже.       — Ты где Лето потеряла? Вы же обычно вместе приезжаете.       — Он спит в аудитории. Бедняга всю ночь учил домашнее задание, потому что миссис Ховел ещё на прошлой паре обещала вызвать его к доске, — хихикнула она, прикрывая рот ладошкой. — Пойдём?       — Подожди, — Фрэнк усадил девушку рядом с собой, поджал ногу и, повернувшись к ней, взял её за руку. — Лин, помнишь, ты рассказывала, что твоя тётушка занимается спиритизмом или чем-то подобным?       Искренняя улыбка на её лице сменилась удивлением и настороженностью. Она хорошо помнила, как рассказывала о своей родственнице, которая, с точки зрения здравого смысла, была не совсем адекватна. И этот рассказ был примером того, как люди, не обладая достаточными знаниями, обращаются за помощью к сверхъестественным силам, отрицая при этом существование логики.       — Фрэнк, ты точно в порядке? — её брови были нахмурены, а пальцы крепко сжимали его ладонь. — Мне не нравится, к чему ты клонишь.       — Ладно, забудь об этом, — сказал юноша, вставая с места. Он закинул рюкзак на плечо и, подождав, пока Баллато тоже поднимется, направился к выходу вместе с ней. — Кажется, я действительно не в себе.

— Или ты просто хочешь в это верить?

So throw me in the fire, fire, fire Так брось меня в огонь, в огонь, в огонь

And leave me here to burn, burn, burn И оставь меня здесь гореть, гореть, гореть