Штормовое предупреждение

      — Мы тебе тут немного собрали, — Хироши осторожно протягивает маленький кулёк с вещами Руи, — на первое время.       Руи берёт в руки кулёк из тёмной грубой ткани, кожей ощущая шероховатость волокон.       — Тут немного денег и по мелочи, — Шинадзугава-младший чешет щеку, не зная куда себя деть.       — Я отдал свои, — улыбается широко Кото, — что мне на день рождение дарили.       — Нашла, — Шичиро достает из шкафа сложенное кимоно из белой дорогой ткани, что обшито золотыми и красными нитками, как паутинка.       — Я его не надену, — говорит тихо Руи, — пусть останется здесь, дома.       — Оно же твоё, — хмурится Оота.       — Мне нравится эта одежда, — улыбается ей мальчик, — она теплая, пахнет домом и вами. А кимоно и продать можно.       — Ещё чего.       Руи встаёт, пряча кулёк за пазухой, под ремень, чтобы не выпал при беге. Обувается. Уходить ему никуда не хотелось.       — Я вернусь, — говорит уверенно он, оглядывая семейство Шинадзугава.       — Не уходи! — Бросилась к демону Тейко, обнимая его. — Не хочу, чтобы ты уходил.       — У меня есть для тебя подарок, — Руи аккуратно отцепляет малышку от себя, а затем достает из рукава тонкую паутинку, — тебе нравится? Он зачарован моей кровью, — шепчет он, завязывая паутину на пухлой ручке Тейко, — чтобы я знал всегда, где вы находитесь. И чтобы я мог прийти всегда вам на помощь. Тебе нравится?       Тейко кивает, не сдерживая горьких слёз.       — Такой и у сестры есть, — мальчик ласково стирает большими пальцами её слёзы, — Почему ты плачешь, Тейко?       — Иди ко мне, — Шичиро подходит ближе, беря Тейко на руки. — Ей грустно от того, что ты уходишь, — объясняет Оота, — как и Кото, и остальным, хотя они этого и не показывают.       — Тебе тоже грустно?       Шичиро неуверенно кивает. Будет тяжело, — понимает Оота, — без его помощи. Но они справятся.       — Мы будем ждать, — Санеми встаёт по левую руку от Шичиро, приобнимая ту за плечо, чуть сжимая пальцами, и переживая, чтоб глупость какую не сказала.       — Береги себя, — говорит Хироши.       Сквозь слёзы прощается с ним и Кото, желая скорейшего возвращения. Говорит что-то Генья, хлопая Руи по плечам.       — Я вернусь, — обещает Руи.       Он уходит быстро, в один большой шаг оказываясь у двери и хватаясь за деревянную ручку. Тянет обернуться.       — Не попадись, — просит тихо Шичиро.       Руи слышит.       Для него, что день, что месяц длится, как один миг. Руи уже давно не чувствовал разницы, ощущая себя попавшейся в сладко пахнущую древесную смолу бабочкой, с трепыхающимися в агонии крыльями. Не в силах выбраться. Не желая свыкнуться.       Ночи становились все короче, а дни — длиннее.       Шичиро по привычке ставит на стол на одну тарелку и чашку больше. Как и расстилает постель вечером. На рынке берёт больше ткани и ниток, по вечерам сшивая выкройки, ожидая, когда домой вернутся младшие вместе с Руи. Оота тяжело свыкается с мыслью, что он не вернётся. Не сейчас.       Младшие грустят не долго. Генье переживать было некогда, как и Санеми. На лесопильню пришёл большой заказ из города. Предстояло много работы.       Новый год они отпраздновали за лепкой пельменей и написанием своих желаний на узких эма. Шичиро пожелала здоровья и благополучия для их семьи, Генья, как и Кото — денег. Хироши и Тейко попросили удачи для них и Руи.       — Глупости, — фыркает недовольно Санеми, — время зря только тратите.       — Тебя никто не заставляет это делать, — сегодня Оота не хочется ругаться.       Шичиро аккуратно подвешивает таблички на ленты, чтобы утром повесить их на дерево в лесу, которое должны будут выбрать младшие.       Шинадзугава берёт мелок и табличку, крутит её в пальцах, не зная, что и пожелать у Богов, в которых не веришь. Боги ему ничего не дали. Пишет размашисто «охаги» и бросает обратно на стол.       — Я приготовлю их на день рождение Геньи, — читает написанное Оота, — потерпишь?       — Куда я денусь?       Они ничего друг другу не дарили. Оота не удержавшись целует Шинадзугава в щёку пока никто не видит, широко улыбаясь, будто гадость какую-то сделала.       Генье исполнилось десять. Прятать от него подарки было намного легче, чем от Санеми. С утра пришлось занять Кото, попросив его сходить за сухостоем вместе с Хироши и Тейко, чтобы не сболтнул лишнего. Шичиро приготовила праздничный ужин, украдкой подсунув мальчишке в карман брюк связку звонких монет.       — На конфеты, — подмигнула ему Шичиро, вручая комплект новой домашней одежды, над которой она трудилась несколько недель.       Братья подарили ему столярные инструменты, привезенные одним из знакомых Санеми.       На следующий день подаренные деньги Шичиро нашла под одной из тарелок. Оота спрятала их до лучших времён, понимая, что мальчишка никогда не возьмет их.       Через две недели праздновали день рождения Тейко. Малышке исполнилось три. В этот раз праздничный ужин был скромным, но не менее вкусным. Мальчишки подарили несколько соломенных кукол, а Шичиро сшитые из обрывков тканей несколько платьев и косынок для них. Вечером того же дня в первый раз перевернулась на живот самостоятельно Ёши.       — Радуешься так будто она твоя родная дочь, — фыркает Шинадзугава, протирая посуду чистой тряпкой.       — А разве это не так? — Спрашивает Оота.       Шичиро никогда не представляла себя в роли матери. Даже в детстве играя в дочки-матери, Оота предпочитала роль «отца» или «старшего ребенка». Но сейчас она не могла представить себя без Ёши.       Санеми поднял голову, тяжело глядя на неё.       — Тупость какую-то сказал, братан, — мычит Генья, распластавшись на полу рядом с Шичиро и Ёши. Сказал, — соглашается с братом Шинадзугава.       — Тоже шипеть будешь, когда она отцом тебя назовёт? — Шичиро выдерживает тяжёлый взгляд подростка.       — Пусть сразу знает, кто мы ей, — недовольно.       — А я тогда «кто» ей? — Нерешительно спрашивает у Санеми Оота, опуская низко голову. — Нянька? Услуга? Приживала?       — Сестрица, — приподнимает на руках Генья, — ну чего ты? Сразу из крайности в крайность. Знаешь же, что братан туповат немного.       — Эй! Я не это хотел сказать.       — Ты лучше молчи, — просит его Хироши.       — Мы любим тебя, сестрица, — Кото нежно обнимает Оота со спины, слюняво целуя ее куда-то в ухо.       Тейко тоже обнимает Шичиро, дёргая за одну из толстых кос. Оота грустно от одной мысли, что Шинадзугава считает её какой-то прислужкой для младенца. Будто у неё выбор был!       — И я люблю вас, — выдавливает из себя Шичиро, обнимая детей, — больше жизни.       И принципиально не встанет ночью, когда захныкала Ёши, пиная Шинадзугава, чтобы тот пошевеливался. У неё есть гордость. Даже если сердце разорвется от тихого голодного хныканья.       — Дай сюда, — Шичиро не выдерживает, подскакивая на ноги, в два больших шага оказываясь рядом с мальчишкой.       Оота вырывает Ёши из его рук, шипя ругательства, как разъярённая змея, прижимая к своей груди малышку.       — Сам бы справился.       Оота молчит, прикусывая язык. Пошлёт же.       — Все в деревне и так думают, что она наша дочь, — зачем-то говорит Шинадзугава, — пусть так и будет. Потом расскажем ей всю правду, когда старше станет.       Шичиро улыбается, думая, что из Шинадзугава выйдет прекрасный отец. Получше, чем Киого, — хмыкает голос.