Штормовое предупреждение

      — С днём рождения, — шепчет сбивчиво Шичиро, натянув одеяло до самого носа.       Санеми сонно щурится. Закрывает глаза, выдыхая громко через нос.       В кострище догорали угли.       Шинадзугава подтягивает Оота ближе, зарываясь лицом в её мягкие волосы и целуя в макушку. Будто птичка клюнула.       Лицо Оота покрылось уродливыми красными пятнами. Она попыталась оттолкнуть, мягко надавливая ладонями на его грудь, но Шинадзугава даже и не заметил этого. Наверняка, издеваясь.       Заворочалась на своём одеяле Ёши. Перевернулась на живот Тейко, хныкая во сне.       — Подыграй им, — просит Оота тихонько. — Генья, чтобы тебе подарок купить, напросился в подмастерья к кузнецу, а мелкие упросили сэкономить на их обеденных порциях. Поблагодари их.       — Ещё чего, — фыркает Шинадзугава.       — Генья все руки в кровь сбил и спину сорвал, таская в кузню воду и мешки с железом, — Шичиро не могла стерпеть такое пренебрежительное отношение к своему младшему брату, впиваясь пальцами под острые рёбра Шинадзугава, заставляя того громко ойкнуть и отпихнуть Оота от себя, — а младшие недоедали, неблагодарная ты скотина!       — Да пошутил я, дура! — рычит зло Санеми, приподнимаясь на локтях. — Переживаешь о них, будто мать родная. О себе лучше подумай!       — Они снова ругаются, — буднично замечает Кото, накрывая лицо подушкой.       — Чего-то зачастили они с этим, — зевает Хироши, переворачиваясь на бок.       — Орут — значит, переживают друг о друге, — со знанием дела произносит Генья.       — Младших бы только не разбудили, — бухтит из-под подушки Кото.       — А ты чего недовольно вылупилась на меня? — спрашивает Санеми, склоняясь над проснувшейся Ёши и беря малютку на руки.       — Не срывайся на ребёнке, — Оота.       — Опять подняли всех ни свет ни заря, — Генья пытается приподняться, прислушиваясь к своим ощущениям: мышцы спины и плеч тянуло нещадно       Хироши медленно сел, потирая глаза. Обернулся, всматриваясь в маленькое окошко, что было у самой крыши, желая понять хотя бы приблизительно, сколько сейчас времени. Темно. Отбросил одеяло в сторону и натянул на босые ступни мягкие носки, которые сестрица выменяла у старухи-ткачихи, отдав всего две тушки общипанных рябчиков.       Мёртвые птицы появлялись на их крыльце раз в три-четыре дня. Иногда вместо разноцветных рябчиков они находили белые мягкие тушки кроликов. И продолжалось это уже несколько недель, заставляя Шичиро каждый раз нервно всматриваться в кромку леса и обстукивать дверной косяк и стены в поисках чего-то. От их расспросов Оота отмахивалась, продолжая ползком изучать пол и чердак. И умоляя, каждое утро, не ходить в лес.       — А хворост как собирать? — не понимает Генья. — Грибы и ягоды по лету? Сама же брата пилила, чтобы вернуться сюда.       Шичиро не могла дать внятного ответа, сжимая зло губы в одну тонкую белую полоску.       — С днём рождения! — проказник Кото быстро спускается по лестнице вниз, даже толком не одевшись, и бросается обнимать старшего брата. — Сестрица обещала приготовить праздничный ужин и даже приготовить торт!       — Торт? — не понимает Санеми. — Сладкий хлеб, что ли?       — Я видел вчера, как Генья принес вечером баночку сметаны и немного орехов, — заговорщицки делится с ним мальчик, — и спрятал их в ящике. А сестрица заворачивала в цветную бумагу какую-то коробку!       — Хватит, — закрывает ладонью Кото рот Оота, хватая мальчика, — мы же хотели сделать сюрприз, — шепчет зло Шичиро.       — Что за торт? — всё ещё не понимал Шинадзугава, меняя мокрые пеленки своей сестры. — Опять какую-то хрень придумали.       — Со свечкой! — вырывается из цепкой хватки сестры Кото.       — Паразит мелкий, — Генье удалось подняться с кровати и спуститься на первый этаж, хватая брата за ухо и дергая, — договоришься, и вообще никакого праздника не будет! Приготовит сестрица суп вместо окономияки и лепешек с медом.       — Не хочу суп, — сразу законючил Кото.       — Тогда рот закрыл!       — Чего разорались? — хмурится Санеми.       Шичиро отпускает Кото и отходит к кострищу, подкидывая несколько толстых поленьев на угли. Из бочки наливает в железный чайничек воду и подвешивает его над кострищем.       Утро у них всегда торопливое, громкое и хлопотное. За эти несколько недель они успели обжиться в домике окончательно, разобрав последний узелок с одеялом и найдя хоть какую-то приемлемую работу.       Санеми устроился на лесопильню, что была в соседской рабочей деревушке, дальше по дороге, в низине. Генья напросился в ученики к кузнецу, когда пытался упросить того же кузнеца наточить одну из уцелевших отцовских бритв. Хироши был на побегушках у лавочников, помогая разгружать коробки и мешки, когда те приходили к ним в деревню из большого города. Шичиро занималась домом и малышами.       Пока греется в чайнике вода, Шичиро успевает умыться и расчесать волосы, заплетая их в одну толстую косу. Расставляет высокие чашки на столике, достаёт из шкафчика сбор чайных листьев и кидает горсть в глиняный заварник.       — Подарки, — спохватился Кото, резко поднимаясь на ноги, чуть не уронив тазик с водой. — Мы их будем дарить? — И смотрит выжидающе на Шичиро.       — Не заслужил, — фыркает Оота, снимая дымящийся чайник с костра.       — Эй!       Хироши смеётся и помогает переодеться Тейко. Генья поднимается наверх, убирая с пола футоны и доставая несколько подарочных свертков. Дожидается, когда они все рассядутся за столом, выкладывает их перед старшим братом.       — Мы планировали сделать это по-другому, — шепчет заговорчески Хироши, — но пусть будет так. С днём рождения!       Тейко хлопает в ладоши, как и Кото. Шичиро разливает кипяток по кружкам.       — Открывай, — подталкивает старшего брата к действиям Генья, садясь рядом с Шичиро.       Санеми передаёт Ёши Оота. Вертит в руках свёрток и аккуратно разрывает обёрточную бумагу.       — Вы подарили мне бумагу? — спрашивает Санеми, оглядывая довольные лица родных.       — Писчую бумагу! — широко улыбается тому Кото.       — Мы решили, что ты не должен забрасывать занятия каллиграфией, — берёт весь «удар» на себя Оота. — Бумага дешёвая и плотная, но для черновиков вполне себе. Мы ещё взяли кисточку и кусочек чернил. — Под пронзительным взглядом Санеми Шичиро становилось всё неуютнее и неуютнее.       — И ради этого вы не доедали? — тихо.       — Праздничный ужин должен был сгладить углы, — неловко чешет щеку Хироши.       Санеми закатывает глаза и открывает второй сверток. Завёрнутая в грубую ткань бритва не спасла их положения.       — Спасибо, — выдавливает из себя Шинадзугава.       Оота вздыхает. Целует Ёши в макушку. Нужно готовить завтрак, — вяло решает Шичиро.       — Я за водой, — бросает недовольно Генья.       — Соберу немного хвороста на день и вечер, — разочарованно произносит Хироши, думая, что их старший брат — неблагодарное животное.       — Тебе не понравилось? — спрашивает Кото.       — Понравилось, мелкий, — Санеми треплет младшего рукой по волосам.       Хироши быстро одевается и открывает дверь, ступая на выпавший за ночь снег. Выдыхает белесое облачко пара.       Солнце медленно поднималось из-за горизонта, прячась за тяжёлыми свинцовыми тучами. Будет снег, — думает Хироши. Мальчик подходит к дровнику, треплет за ухом ослика, сонно жующего сено. Поднимает с земли плетёный короб и закидывает себе на спину.       Хироши не хотел заходить в лес, желая собрать сухостой у кромки дороги. Оглянулся, услышав, как хлопнула входная дверь. Что-то прокричал недовольно Генья. Тонкой струйкой поднимался над домом дым: Шичиро начала готовить завтрак, ругая Санеми.       Сестрица спуску ему не даст, велев извиниться перед ними и купить чего-нибудь сладкого в деревне по пути домой. Тот в ответ проворчит что-то недовольно, соглашаясь, и купит картошки или риса. И извинится перед ними перед сном, как обычно, думая, что Шичиро ничего не слышит.       Мальчик спускается по дороге к облезлым кустам. Ломает ногами сухие ветки, бросая те в короб. Медленно пробираясь вперёд, оглядываясь по сторонам. С ветки на ветку перепрыгивают толстые птички, стрекоча. Из леса доносятся глухие быстрые звуки, словно кто-то молоточком бьёт по дереву. Среди серых деревьев что-то блеснуло, привлекая к себе внимание. Хироши вглядывается вперёд в ожидании.       Померещилось, — решает Хироши, наклоняясь за толстой веткой.       Замирает напуганно, чувствуя пробежавшийся по коже холодок и чей-то липкий заинтересованный взгляд со стороны чащобы.             Осторожно поднимает голову.       Что-то вдалеке дёрнулось, извиваясь змеёй вокруг толстого дерева, заскрежетав острыми ногтями по коре.       Что?.. — Хироши заторможенно моргает, пытаясь избавиться от наваждения.       Нечто бросилось вперёд, раздвигая деревья, как ледокол, разрезающий лёд, желая схватить мальчика своими тонкими уродливыми пальцами. У монстра приплюснутая морда с глазами навыкат, огромная пасть с рядом зубов-кольев. Чудовище замирает на месте, как насаженная на булавку бабочка, не достав Хироши. Его глаза безумно вращаются в гнилых глазницах, а изо рта вырывается мерзкий удушающий запах.       Хироши падает, пытаясь отползти от монстра, натыкаясь спиной на кого-то. Поднимает голову, сглатывая и натыкаясь взглядом на красивое, безразличное ко всему лицо ребёнка, что был старше Шинадзугава всего на несколько лет.       — Исчезни, — взмахивает неизвестный мальчик рукой, и что-то невидимое глазу разрезает чудовище на множество маленьких частей, окрапляя недавно выпавший снег бурлящей гнилой кровью.       Монстр завыл, вытащив длинный язык.       Мальчик двигает пальцами, подвешивая чудовище в воздухе. Тонкие нити натягиваются на коже со скрипом, цепляясь за близ стоящие деревья, как паутина паука.       — Ты в порядке?       Хироши пытается что-то выдавить из себя, открыв бессильно рот. Переворачивается, садясь на коленях.       — Почему ты без обуви? — спрашивает Хироши, заставляя своего нового знакомого удивлённо склонить голову набок. — Тебе срочно нужно в тепло, в дом! — Шинадзугава хватает мальчика за руку, не ощущая холод его нежной кожи и пульса сердца. — Идём! — Тянет его за собой, обратно к дому, думая, что происходящее сейчас с ним всего лишь игра воображения.