Штормовое предупреждение

      — Отец так с матерью поступал, когда ему что-то не нравилось, — произносит Генья, присаживаясь рядом с ней, скрестив свои длинные ноги по-турецки.       Шичиро хмурится в недопонимании, и даже не смотрит на мальчишку, продолжая аккуратно гладить пальцами выпирающее пузо Ёши. Малышка совсем не спала этой ночью.       — Игнорировать мог целыми неделями, — Шинадзугава опёрся на свои руки.       — Санеми в праве обижаться на меня, — спокойно произносит Оота, — ведь, я поступила глупо и опрометчиво. Повезло, что с нами в тот день не случилось.       — Как и в следующий, и после него? — хмыкает Генья, щипая больно за ногу Шичиро. — Он игнорирует тебя почти неделю! Ой!       Шичиро шипит от неожиданности и пинает мальчишку ступней, чтобы тот голос не смел повышать.       — Жрёт еду, что ты готовишь, носит одежду, что ты стираешь, спит с тобой в одной постели, — не унимается тот, пытаясь донести какую-то важную мысль до Оота, — под одним одеялом! А вы даже не… — Шичиро снова пинает Генью, не желая знать, что именно они с Санеми «не…».       — Я обязана ему жизнью, — Оота приподнимается, опираясь на локти, зло впиваясь взглядом в, отчего-то вмиг покрасневшее, лицо Шинадзугава. И чего он снова себе нафантазировал? — И не тебе мне говорить, Генья, что правильно, а что — нет. Я пытаюсь хоть немного улучшить нашу жизнь в этой дыре, и мне плевать, что об этом думает твой глупый старший брат. Пусть хоть со мной не разговаривает до конца своей никчёмной жизни, но мы не замёрзнем этой зимой!       — Да, знаю я, — кивает он, — но все равно, не правильно же это. Ну, игнорировать тебя, — тут же объясняет Генья, — глупо это как-то.       Шичиро издаёт какой-то странный булькающий смешок, поспешно прикрывая рот ладонью, чтобы не засмеяться ещё громче, и бросает обеспокоенный взгляд на умиротворённое лицо малышки. Лишь бы не проснулась, — думается ей.       — Санеми тринадцать.       — И что?       — Он все ещё ребенок, мальчишка, — упрямо поджимает губы Оота, — как ты или я. Детям свойственно вести себя глупо и обижаться. Это нормально.       — Тринадцать, а по девкам ходит, — зло шипит Генья, — сам вчера видел, как он из дома соседки выходил, что дальше по улице живёт. Ещё и оглядывался, будто боялся, что его заметить могут. Губы нацелованные и волосы торчат во все стороны, — он не сдерживает эмоций, хлопая ладонью по своёй коленке, за что снова получил от Оота.       — Лишь бы та не залетела, — качает головой Шичиро, — надеюсь он знает о контрацепции.       — И ты так спокойно на это реагируешь? У тебя мужика уводят, а ты здесь лежишь! Ай, да чего ты все пинаешься, девка?       — Сетрица, — в дом забегает Кото, даже не сбросив у входа намокшую циновку и не разувшись, — мы вернулись!       Ёши недовольно куксится, хватаясь своими маленькими пальчиками за пальцы Оота. Осторожно и нежно.       — Чего разорался, мелкий? — Генья поднимается с пола. — Не будь для него только прислугой, — бросает он, перед тем, как уйти помогать братьям распрягать ослика.       И на что этот мелкий паразит ей все время намекал? — недовольно хмурится Шичиро.       Оота опускает голову на подушку, продолжая смотреть на спящую малышку, что доверительно сжимала её пальцы. Шичиро понимала опасения Шинадзугава, как и его нежелание отпускать их всех дальше дома «терпимости» их родной тетки. Но разве так могло долго продолжаться?       Хироши поставил на пол Тейко, помогая той снять намокшие от дождя одежды. Улыбнулся Шичиро, а после подтолкнул сестру к ней, чтобы та не топталась у открытых дверей. Мальчик сам вызвался сегодня пойти в лес, взяв с собой младших, давая тем самым отдохнуть от бессонной ночи Оота. Тейко прошлепала босыми ногами по тёплому помытому полу к кострищу, желая согреться от тлеющих ярких углей. А затем бросилась под одеяло к Шичиро, прижавшись к её спине.       — Замёрзла? — спрашивает Шичиро у малышки.       — Угу, — кивает, — как и наш ослик. Я на нем ехала, — начала делиться своими впечатлениями Тейко, — а Кото упал, размахивая руками, как жучок. — её проворные пальчики забрались под домашнее кимоно Оота, распахивая то на груди. — А ещё мы видели птичек.       Оота мягко улыбается, слушая рассказ малышки, понимая, что сегодня они привезли сухостоя меньше, чем вчера или до этого. Ничего, — говорит сама себе Шичиро, — это не главное. Вскоре в дом зашли мальчишки. Генья наскоро обтерся сухой тряпкой, кидая её после Хироши. Кото быстро разулся, разбросав у входа обувь. Скинул одежду, а затем бегом бросился к Шичиро и Тейко, желая согреться.       — Не шумите, — прервала возню младших Оота, осторожно перекладывая Ёши на сложенные одеяла, что лежали рядом.       Кото кивает, как и Тейко.       — Мы собрали немного ягод, — шепчет громко Кото, — Хироши сказал, что они съедобные.       — Нашли облезлый куст ежевики, — радостно говорит Хироши, — а у обрыва шиповник, его тоже немного оборвали. Ты говорила, что он полезный.       — Красивые цветочки, — смеётся Тейко.       — Да, отец раньше заваривал от головной боли, если давление было и матушка давала мне его при простуде, — кивает Шичиро на слова Шинадзугава, — погодите, а почему вы так далеко забрались в пролесок?       — Тропинку размыло от дождя, как и дорогу. Пришлось искать обходные пути, — по-взрослому серьёзным тоном отвечает ей Кото, — так мне Хироши сказал.       Вот как.       Непогода явно пыталась разрушить их планы. Такими темпами, и на зерно скоро цена повысится, как и на овощи. Про мясо вообще ничего говорить не хотелось. Вспомнить бы, как мама капусту квашеную на зиму делала или хотя бы банки крутила. Шичиро устало прикрывает глаза, выдыхая. И как им выживать?       — Давайте есть, — зовёт к столу всех Генья, — ужинать сегодня не будем.       — Почему это? — хмурится Хироши.       — Похлёбка сегодня получилась жирная, — бросает несколько нервно тот, — так что ешьте и не выёживыйтесь, — и ставит со стуком глубокие маленькие супницы.       Генья ни за что не признается мелким, что риса осталось у них немного, как и картошки, и других овощей в целом. Одна мука да масло на полках стоят.       — А старший брат где? — продолжил допытываться до Геньи Хироши.       — Откуда мне знать? — раздражённо.       Хироши переводит взгляд на Шичиро в ожидании ответа на свой вопрос, но Оота только плечами пожимает. Санеми перед ней больше не отчитывается. Явно у соседки сидит, — язвительно произносит голос.       Есть Оота не хотелось, но она силой затолкала в себя четыре ложки похлёбки. Та теплым комом осела в желудке, как и травяной настой, который им выдал из жалости местный доктор для поднятия иммунитета.       Вечер неутолимо приближался, а это значило, что нужно идти в дом «терпимости». Шичиро быстро поменяла пеленки и переодела Ёши во все чистое и теплое. Ползунки пропахли дымом от кострища, но лучше уж так, чем ходить в холодных и сырых вещах. Малышка лепетала что-то на своём, засовывая сжатые кулачки себе в рот и размазывая слюни по подбородку. Ужасающее зрелище.       — Слюнявое чудовище, — смеётся Оота.       Шичиро передаёт малышку Генье, а сама выходит на задний дворик, чтобы постирать вещи да освежиться. Оота вдыхает полной грудью чуть холодный свежий воздух, с наслаждением прикрывая глаза. Может этой ночью удастся поспать? — Думает лениво она.       Младшие не могли уделять больше внимания Ёши, как и Санеми, что работал всегда допоздна. А точно ли он работает допоздна? — спрашивает голос. — Не бегает ли он по девкам? Это его дело, — убеждает сама себя Шичиро, — мне все равно.       Чужой голос в ответ громко и зло смеётся, доказывая, что Оота может убеждать кого угодно в обратном, но не его. Уж он-то знает всю правду. И жужжащий противный гул насекомых становится все сильнее, смешиваясь со стуком маленьких капель дождя бьющего по крыше дома и пристройки.       Шичиро мотает головой. Ей все равно. И она примет любое решение Шинадзугава. Если он захочет уйти — она его поддержит, захочет, чтобы она ушла — Шичиро уйдет тут же, приведёт кого-то в дом… Что она в таком случае будет делать? Оота растерянно переводит взгляд со своих рук на грязь, что хлюпающим болотом развернулась во внутреннем дворике, на ослика, что прячется под навесом, который смастерили специально для него мальчишки. Сможет ли она тогда уйти? Сможет. А оставить их всех? Ребята поймут. Будут слезы, упрёки и крики. Генья полезет на брата с кулаками, а Кото захочет уйти вместе с ней.       Когда-нибудь это должно же случиться. По меркам этого времени, Санеми уже взрослый мужчина. Он работает наравне со взрослыми, зарабатывая деньги. Он — глава их маленькой семьи. А Шичиро лишь приживала и служанка на полном обеспечении. Что она вообще может?..       — Широ? — зовёт её Тейко.       — Да, — отзывается Оота резко, — сейчас приду.       Шичиро выливает из тазика грязную воду, выжимает вещи и спешит в тёплый дом, стараясь не думать о будущем. Сейчас — вот о чём нужно думать. А там пусть что будет. Раздражающий гул тихнет, прячась где-то на подкорке.       Вечер прошёл спокойно. Оота напоила всех травяным отваром, промыла ягоды шиповника, а после выложила их сушиться на тряпку, убрав их подальше от мелких. Выдала каждому по несколько ягод спелой ежевики, разделив свою долю между Кото и Тейко. Не забыла и про Санеми, спрятав его ягоды в маленькой чашечке из-под саке. Рассказала сказку, в этот раз про Золушку. Генья упорно доказывал ей, что говорящих зверей не бывает, позабыв, что история — вымысел и сказка.       — Но они же будут вместе: Принц и Золушка? — взволнованно спрашивает Шичиро Кото, не желая укладываться на свой футон.       — Конечно, — гладит его по голове Оота, — все сказки заканчиваются хорошо, — на ум сразу проходят истории братьев Гримм, с их реалистичностью и ужасами того времени. Возможно, через несколько лет, когда ребятишки подрастут, она расскажет им страшные истории, но никак не сегодня.       — Нереалистично, — бурчит Генья, — тупые истории. Так в жизни не бывает.       — Так не слушай, — усмехается Хироши, — и другим не мешай. Мне нравятся сказки сестры.       — Я же и не сестра вам даже, — зачем-то говорит Шичиро, — так…       — Ты ей рассказал?! — Вскакивает на ноги Хироши, смотря зло на лежащего на своём футоне Генью.       — Рассказал, — хмыкает Генья, — или я молчать должен был? Я не хочу, чтобы она мучилась, как наша покойная матушка, — он старается смотреть куда угодно, но только не на разъяренного младшего брата. — И молчать я больше не буду.       — Не ругайтесь, — просит Оота.       — Шичиро — наша семья! — не слышит её Хироши.       — Да кто спорит? — не понимает Генья.       — Сестрица, — шепчет Кото, обнимая осторожно Оота, — ты же никуда не уйдешь?       — Мне некуда идти, — а что она должна была ещё ответить? — И я не могу представить свою жизнь без вас.       — Правда?       — Правда. Нужно поговорить с Шинадзугава, — решает Шичиро, — так больше не может продолжаться.       Спать хотелось безумно, но Шичиро упорно продолжала сидеть на порожке, накрывшись с головой одеялом. Закрыв глаза всего на секунду, Оота заваливается на бок, не в силах хоть что-то сделать. От двери тянуло холодом и сыростью. Вздохнув, Шичиро снова садится, потирает ладонями своё лицо, желая сбросить остатки сна. И все равно через десяток минут просыпается лежа на боку. Оота сдается, понимая, что можно поговорить с Санеми рано утром или днём. Придумать бы только, как это сделать наедине.       — Эй, — зовёт её кто-то, надавливая пальцем на её выглядывающий из одеяла нос, — ты чего здесь разлеглась? Шичиро, проснись.       — Зачем ты ходишь в дом соседки? — спрашивает прямо в лоб Оота, не открывая глаз. — Понимаю, что ты обижен и зол, но братья волнуются. Думают, что ты там занят всякими непотребствами, изменяя мне.       — А ты что думаешь? — спрашивает её тихо Санеми, продолжая сидеть на корточках перед ней.       — Что это не моё дело.       — Тетка договорилась о обучении меня письму, — спокойно, — будь моя воля не занимался бы всем этим. Бесполезное занятие, — Оота не нужно видеть, что бы знать, как его лицо скривилось от недовольства. — Хочет, чтобы я документацию за неё вёл. Видит меня, старая стерва, своим преемником.       — Ты же ненавидишь все это.       — А что делать?       Шичиро осторожно садится, сбрасывая с лица край одеяла и глядя осторожно на Шинадзугава.       — Ты все ещё зол? — тихо.       — Скажи честно: ты переживала, что я нашёл кого-то? — вопросом на вопрос отвечает ей Шинадзугава, наклоняясь ближе.       — Кому ты сдался, глупый Шинадзугава, — мычит недовольно Оота, отворачиваясь.       — Тебе.       Что?..       — О, вы кашу на ужин приготовили? — Санеми тянет носом, принюхиваясь. — Надеюсь, вы не все съели, как обычно, — он разувается, поднимаясь на порожек и обходя удивленную Оота. — Ежевика? Где достали?       Шичиро чувствует, как сердце в груди болезненно сжимается, а щеки и уши обдает жаром.       Глупый Шинадзугава.