Множественные умы принца Преисподней

Эту главу я посвящаю моему главному учителю в мои академические годы - доктору наук Йотаму Хотаму, а так же светлой памяти профессора Илана Гур Зеева. Эти люди научили меня, что без любви любое действие теряет смысл. - Изучать любовь, ведьмочка? С тобой сколько угодно! - Не пошли́. Нам понадобится твоя комната. - Потому что там лучше кровать? - Нет, там лучше мониторы. Мы будем читать. - Ммм... Эту книженцию, которую тебе советовал Гавриил? - Не только. Но для начала неплохо. Эрих Фромм, "Искусство любить". Последнюю фразу Одри сказала уже расположившись, как раньше, на кровати Давида. Он быстро открыл на одном из экранов текст книги и пробежался глазами по началу текста. - Фромм рассуждал о проблеме любви так: слишком часто на эту проблему смотрят как на проблему поиска объекта, а не на проблему умения. Мол, найдёшь "того самого", и всё само получится. Это не так. Любовь - это тяжёлая работа, это смелый ежедневный выбор. Не у каждого такое умение в принципе может развиться. Жизнь в капиталистическом мире превратила нас в автоматы. Мы как бы продаём наши навыки и достоинства: приятный внешний вид или манеры, по наиболее выгодному курсу, выбирая партнёра из схожей "ценовой категории". Мы не знаем этого человека глубоко, а значит, не можем его по-настоящему любить. - начал Давид. - И это при том, что сама нужда в любви есть у всех. Смотри, как об этом сказано: “Это страстное стремление к единству с другим человеком сильнее всех других человеческих стремлений. Это самая главная страсть, это сила, которая скрепляет в единое целое семью, клан, общество, весь человеческий род. Неудача в достижении такого единства влечет к сумасшествию или уничтожению, будь то самоуничтожение или уничтожение окружающих. Без любви человечество не могло бы просуществовать ни дня.” Интересно. Возможно, зверь хочет изничтожить любовь?  - Не знаю, ведьмочка. Запомни эту мысль. Но пока давай пока вернёмся к книге. Фромм пишет, что мы рождаемся, окружённые материнской любовью, чувствуя соединение с матерью. - Затем мы растём, и неизбежно удаляемся от матери. - заметила Одри. - И тогда на определённом этапе мы начинаем чувствовать сводящее с ума одиночество. - грустно сказал Давид. Одиночество явно небыло ему в новинку. - Фромм зовёт его "чувством отчуждения". Он говорит, что у общества есть способы притупить это чувство либо с помощью "оргазмических" обрядов, либо с помощью подчинения коллективу. - Одри продолжала увлечённо читать. - В современной западной культуре более принято второе: все ходят на одинаковую работу, одеваются в определённом стиле, отдыхают одним из принятых способов. И тогда создаётся иллюзорное впечатление, что одиночества нет, ведь я такой же, как все. - продолжил адвокат, бросив взгляд на свой безликий профессиональный костюм. - Оргазмические обряды - это не только сексуальные оргии. В эту же группу можно вписать… Например "активные медитации" Ошо. Знаешь, о чём я? Это когда люди физическими упражнениями доводят себя до истерики, плачут, смеются, испытывают катарсис. Проблема в том, что это решение временное и вызывает привыкание. Так же, его можно практиковать только в том обществе, в котором подобное принято. - Одри вспомнила общину отца. Тамошние обряды оргазмическими никак не являлись. - Третий способ - уже не на уровне общества, а на уровне индивидуума: создание чего-либо, творение. Но тогда ты объединяешься лишь с самим собой и объектом творчества. Прям как на Рафаил, правда, Одри? - Да, Давид, похоже. Итак, все три способа несовершенны: оргазмические обряды осуждаемы и имеют временный эффект, иллюзия единения через подчинение нормам слишком легко развеивается, стоит лишь наткнуться на что-то, в чём ты не похож на соседа, а творчество - это единение с собой, но не с другими. - А вот истинная любовь может и вправду спасти от чувства отчуждения.  - Только нельзя забывать, что любовь - это не случай, не выигрыш в лотерею, не что-то, во что ты "впадаешь". Это осознанный выбор. Именно поэтому я ничего не сказала Микаэлю, кроме просьбы уважать наши границы. Смотри, Давид: "Когда двое, которые были чужими друг другу – как мы все, – вдруг преодолевают барьер и чувствуют, что они внезапно стали близкими и что они теперь одно, этот момент соединения – одно из самых волнующих, самых радостных переживаний в жизни. Это особенно прекрасно и удивительно для людей, которые были до этого замкнутыми в себе, одинокими и не знали любви. ... Однако такая любовь по самой своей природе непрочна... Они принимают силу безрассудной страсти за доказательство силы своей любви, в то время как это свидетельствует лишь о том, насколько одиноки они были прежде." Я всю жизнь была тихим интровертом, у меня была всего одна подруга. Я была болезненно одинока. И ты, Давид. Не смотря на хор голосов в твоей голове. Ты страдал от одиночества даже внутри "Астреи" - дитя Ада среди ангелов. Но среди смертных, тебя ждало ещё большее отчуждение. Я хочу, чтобы у нас всё получилось. Но я считаю, что нам никак нельзя торопиться. - Понимаю, ведьмочка. И Фромм согласен с тобой. Он говорит, что любви нужно долго учиться. Например, что любовь к другим включает в первую очередь любовь к себе. Ты любишь себя, ведьмочка? - После того, что сделал Гавриил - да. Меня отпустило чувство вины, растущее из травм прошлого. Я осознала себя всю, отбросила стыд, приняла себя. Мне легко и приятно быть наедине с собой. Знаешь, что включает в себя моя утренняя магия? - Что? - Фромм тоже описывает это упражнение. Что-то вроде медитации. Нужно принять удобную позу, сосредоточиться на дыхании и только на нём. Остановить бесконечный поток мыслей, а если не удается полностью остановить его, то просто наблюдать за ним со стороны. Быть в моменте. Так семь минут. После этого я прохожусь сознанием по всем частям тела, смотрю, есть ли зажимы, болит ли что-то. Возможно, я не заметила, и моей спине неудобно в такой позе? Может, я зажимаю челюсть? Лоб? Плечи? Может, одежда неудобная? Или слишком холодная была вода в душе? В комнате плохо настроен кондиционер? Задумалась о чём-то и сама не заметила? Я забочусь о себе и принимаю себя. Я знаю свои сильные стороны и свои недостатки. Это новое удивительное чувство. С тех пор, как оно появилось, исчезли кошмары, мигрени и панические атаки. Но даже если они вдруг появятся, я смогу их пережить легче. Потому что теперь я могу лучше понимать, что мне нужно и лучше заботиться о себе. Ты пробовал медитацию? - Нет. - Давай попробуем. Прямо сейчас.  - Звучит как слишком сильное колдунство, ведьмочка. - Боишься? - Берёшь меня на “слабо”? - А у меня получилось? - А-а-а, на что я только не согласен в твоей компании! Да! - Замечательно. Приляг рядом со мной на кровать. - Начало многообещающее. - Сидя в кресле неудобно. Если у тебя есть коврик для йоги, можно сидеть на полу в позе лотоса. - Нет, нет, на кровати - самое то. Давид лёг. - Тебе удобно?  - Да. - Закрой глаза. - Хорошо. - Теперь просто подыши. - Я и до этого дышал. - Хорошо, теперь подумай, где тебе сильнее всего ощущается дыхание? Грудь? Живот? Нос? - Самый кончик носа. - Хорошо. Сосредоточь своё внимание на том, как ты дышишь. - Голоса прорываются. - Пусть шумят себе. Они - фон. Ты здесь, ты есть, и тебя сейчас интересует только собственное дыхание. - Это должно помогать мне меньше думать? Кажется, я думаю больше. - Наблюдай за потоком мыслей и голосов, но сосредоточься только на дыхании. Попробуй считать вдохи и выдохи: от одного до десяти и обратно до одного. В комнате стало тихо. Давид лежал с закрытыми глазами. Одри видела, что он не спит. Лицо было расслаблено, но плечи сжаты. Одри взглянула на поставленный заранее секундомер. Прошло уже пять минут. - Давид? - Да, ведьма? - Попробуй теперь перенаправить своё внимание. Поблагодари разные части тела за то, что они так чудно тебе служат не первый век. Пошли сознание к своей макушке. Коже головы. Ко лбу, к ушам. К щекам, ко всем мимическим мышцам. К шее, горлу плечам. К спине и к груди. А теперь к животу. К поверхности и к диафрагме. К рукам, локтям, ладоням, пальцам. К тазу, к бёдрам, коленям, голеням. К самому кончику пальцев ног. Спасибо твоему телу за то, что оно тебя не подводит. За то, что оно так прекрасно. - Прекрасно? - Ты как будто неуверен.  - Я слышу комплимент. - Нет, это объективный факт. Твоё тело идеально подходит для тебя. Оно справляется с твоей энергичностью, выдерживает соседей в твоей голове. Оно может так быстро передвигаться. Оно заслуживает похвалы. Почувствуй это. Ты заслужил похвалу. Ты хороший. Давид резко поднялся и открыл глаза.  - Одри, я убил позавчера тысячу человек. - Я знаю. - Как ты можешь говорить мне, что я хороший? - Потому что ты такой и есть. И пока ты себе не простишь, ты не сможешь любить. А мне очень хочется, чтобы мы любили, Давид. Ты уже принял своё наказание. Небо тебя простило. Осталось простить себя самому. Никто не сможет сделать это за тебя. Твоя вина мешает тебе видеть себя таким, какой ты есть. А значит, и мешает любить. Каково тебе было во время дыхательного упражнения? - Интересно, ново, непонятно. Надо пробовать ещё. - Ты молодец, Давид. Это требовало большой смелости и доверия. Спасибо. Давай взглянем, что ещё пишет Фромм. Любить - значит в первую очередь давать. Смотри, я цитирую: “Но самое важное – отдавать не материальные, а специфически человеческие ценности. Что же отдает один человек другому? Он делится с ним самим собой, своей жизнью, самым дорогим, что у него есть. Это отнюдь не значит, что он обязательно должен жертвовать жизнью ради другого, – просто он делится тем, что есть в нем живого: своей радостью, своими интересами, своими мыслями, знаниями, своим настроением, своей печалью – всеми проявлениями своей жизни.” Это подтверждают многие исследования из сферы позитивной психологии. Любящие люди делятся друг с другом впечатлениями. Рассказывают, что их радовало и что расстраивало, шлют мемы и фото каждодневных мелочей. Молча пьют чай вдвоём. - Когда я ездил в суд по поводу риэлтора, то такси вынуждено было свернуть с обычного маршрута. Чинили дорогу. Мы проехали мимо осеннего парка. И я думал, как было бы славно показать его тебе. - Это прекрасно, Давид. Спасибо. Боюсь, у меня нет таких мест. Разве что когда я была в деревне, то всё думала, как бы прошёл мой день, откажись я от приглашения Рут. Что бы ты подумал об этой унылой удалённой деревне. Куда бы повёл меня вместо этого леса. Но не будем. Это грустно вспоминать. Хотя уже не больно. Смотри, что ещё тут написано: “Кроме того, что любить всегда значит отдавать, это всегда значит также заботиться, нести ответственность, уважать и знать.” В том, чтобы заботиться, ты чудо как хорош. Был хорош с самого начала. С первого нашего вечера вместе, с первого общего дела. Ещё до того, как зашли в дом. И нёс ответственность. Стараясь, по мере сил, не нарушать границ. Хотя мог бы и сказать мне, когда будет слушание по возвращению лицензии. Подорвал меня в воскресенье с самого утра! Кстати об уважении. Вот над этим нам нужно поработать обоим. Не врывайся в мою комнату и не заходи туда, когда меня там нет. Даже чтобы оставить подарок. Я выросла в секте. Мне необходимо своё место, чтобы чувствовать себя в безопасности. - Прости, Одри. Я буду внимательнее к твоему личному пространству. - А тебя уважать я просто ещё не умею. Не достаточно знаю. Не знаю, жаворонок ты или сова, что тебя раздражает а что - радует. Я даже ни разу не видела, чтобы ты ел. Только пил кофе. Ну и чай. И виски. Какие книги ты любишь? Какую музыку? Что тебя злит? Что успокаивает? Я уважаю тебя как профессионала. Мне было приятно с тобой на задании и в зале суда. Ты производишь впечатление. Но я недостаточно знаю тебя, как личность. А ты - меня. Нам ещё многому нужно научиться. Впрочем, это всё наши с тобой частные переживания стремления к эротической любви. Нельзя забывать про другие виды. Например, братская любовь – это любовь ко всем людям. Если в эротической любви мы подчёркиваем, уважаем, знаем уникальное для любимого, то именно это отсутствие исключительности –  характерная черта любви братской. Фромм считает, что если я развила в себе способность любить, я не могу не любить людей вокруг себя. “В братской любви достигается переживание соединения со всеми людьми, человеческой солидарности, человеческого единства. В основе братской любви лежит переживание того, что мы все – одно.” Не знаю, насколько я хороша в этом. Когда ты говоришь о всех людях вообще, ты имеешь в виду в самом деле всех. Я не хочу любить серийных убийц, террористов, совращающих собственных детей отцов, абьюзеров, педофилов, алмазных магнатов, продажных политиков. С другой стороны, кто я, чтобы их судить? Я была готова простить деревню пытавшихся меня убить людей. Если даже аватар Астреи затрудняется любить всех, каково же тебе, дьяволёнок? - После вчерашнего я точно больше ценю жизнь людей. И даже до наказания. Твои слова о шансе искупить грех. Жизнь так многогранна, а смерть окончательна. Я вижу во всех людях потенциал к хорошему. Даже продажный политик может заботиться о престарелой матери. Или обожать жену. Или жертвовать деньги на хорошие цели. Даже если это для того, чтобы уйти от налогов. Отремонтированный детский дом или ещё одна койка в деревенской больнице могут хотя бы частично его оправдать. И даже если не оправдать. Это всё же улучшение жизни других людей. Но даже если ты, моя Астрея, признаёшь, что тебе есть, чему учиться в плане любви к ближнему, то мне и подавно. Желание обличить и наказать грешников всё ещё сильнее желания остановиться, подумать и принять их такими, какие они есть. - О том, как учиться, Фромм тоже пишет. В самом конце, вот. “Если говорить об искусстве любить, это значит, что всякий, кто надеется овладеть этим искусством в совершенстве, должен начать с того, чтобы быть дисциплинированным, сосредоточенным и терпеливым в любой момент своей жизни. Важно, однако, отметить, что дисциплинированность должна быть не подчинением правилам, навязанным извне, а выражением собственной воли.” Это очень жесткое требование. И, на мой взгляд, не совсем выполнимое. Мы можем позволить себе расклеиться, когда переживаем сильные эмоции или когда больны. Мы должны спать, в конце концов. Тем не менее, сама мысль о самодисциплине логична, если мы говорим о взрослой личности. То же и с осознанностью. Полностью погружаться в каждое своё действие, быть в моменте - достичь в этом абсолюта не кажется мне возможным. Но и не кажется необходимым. Множественные исследования и философские учения указывают на то, что осознанность - это путь к счатью и самореализации. Это не означает, что ты наслаждаешься каждым своим действием. Чистить зубной камень дважды в год не слишком приятно. Но это необходимая забота о себе, требующая самодисциплины. Терпение же - это готовность пробовать ещё и ещё, пока не получится. И это необходимое условие любого процесса обучения. Я даже рада, что смогла указать тебе на нарушение границ. Теперь ты лучше понимаешь меня. И я более уверена в том, что не идеализирую тебя. Воспринимаю тебя таким, какой ты есть. А ты смог бы указать мне на какой-нибудь мой недостаток? - Ты умеешь давать сложные задания. Хмм… Ну, вот, например. Ты просишь не входить в твою комнату без спроса. Но тот случай в комнате Рафаила. Ты зашла к нему, точно так же нарушив его границы. Попыталась это скрыть. И, самое плохое, подвергла себя опасности. Хорошо, что наш ангел столь стремителен. Даже я так не могу. Ещё и не спалился, ты не заметила крыльев. В общем, ведьмочка, золотое правило не просто так имеет такое название. Не делай то, что не хочешь, чтобы делали тебе. Просто спроси или постучись. - Вы не всегда честно отвечали. Навык Микаэля говорить правду, не отвечая на вопрос, доводил меня до головной боли. - Боюсь представить, насколько быстро ты бы убежала от нас, ведьмочка, скажи мы правду с самого начала. - Это ты верно подметил. Я всё думаю об идее братской любви. Любви ко всем людям. Она странная. Исследования в психологии показали, что принадлежность к группе является базовой потребностью, без удовлетворения которой невозможно полностью развиться как личность. Но эта группа не может быть больше 150 человек. У нас не хватит человеческого ресурса на поддержку эффективных отношений больше, чем со 150 людьми. Это и любимые, и родственники, и коллеги. Всего 150. Из почти 9 миллиардов. Бенедикт Андерсон в своей книге "Воображаемые сообщества" писал об идее нации. Человек с сильным чувством принадлежности к нации будет ощущать, что вся его нация - это его маленькое сообщество. Он будет заранее любить представителей своей нации больше, чем просто чужих людей. Например, охотнее поможет человеку в беде, если он из своего народа, примет в гости, как родственника. Будет переживать за незнакомых ему представителей своей нации, о смерти которых узнает из мировых новостей. Можно сказать, что хоть такие люди всё ещё поддерживают не более 150 эффективных связей, они ощущают "своими" весь свой народ. Это выдуманная община. Ведь они никогда не увидят всех представителей этой группы. Тем не менее, чувствуют с ней общность. - Смотри, Одри. Есть целая организация - Identification with all humanity Lab. Они говорят, что способ борьбы с социальной несправедливостью и расизмом - это принимать всех людей в группу "своих" и заботиться обо всех одинаково. Есть люди, которые утверждают, что достигли этого. Это влияет не только на их взгляды, но и на их поведение. Почти все такие люди активно борются с неравенством. Негативных психологических эффектов от такого мировоззрения не обнаружено. - Не знаю, Давид. Посмотри на участников исследовательской группы. Только две чёрные женщины из примерно 40 человек. Никого из Азии или из азиатских этнических групп. Так ли уж они слепы к вопросу расы, как хотят показать? И есть разница между отсутствием расизма и отсутствием границы свой-чужой. Если во время чрезвычайной ситуации такой человек спасёт незнакомого, в то время, как погибает его партнёр или ребёнок - будет ли это проявлением высшей формы любви? Или просто глупостью и игнорированием тех, кто рядом ради абстрактной высшей идеи? В любви есть момент выбора и исключительности. Поэтому мне сложно с идеей "любить всех одинаково". Легче с "любить каждого по-разному". Это я, пожалуй, могу себе представить. - Давай сосредоточимся на идее "любовь бывает разная". Греки, например, выделяли 7 видов любви: агапэ, филия, эрос, сторге, людус, прагма, мания. - Прагма - это вроде брака по расчёту. Мы подходим по статусу, по взглядам на мир, по возрасту. Давай встречаться. Людус - это просто похоть. То, что чувствуешь к партнёру на одну ночь, которого больше не увидишь. Сторге - любовь-дружба. Когда брак по расчету переходит в любовь, он переходит в это. В этой любви много нежности и уважения, но меньше сексуального. Филия - основанная на духовной связи любовь. Полное приятие и уважение любимого. Безусловная и бескорыстная любовь. Эрос - страсть. Восторженная влюблённость, восхищение и преданность. В эросе присутствует момент сексуального интереса, но гораздо сильнее восхищение от самого партнёра. Мания - сумасшествие. Эрос, доведённый до безумия. Человек, испытывающий такое, приносит лишь страдания как себе, так и объекту любви. Агапэ - жертвенная любовь. Полное приятие партнёра и готовность жертвовать ради него. Считается, что так боги любят свои создания. Это так же идеал любви учителя. - И все семь видов говорят об отношениях между парой. - Да. - Я бы хотела вернуться к вопросу о том, какие действия считать любовью. Если любить - это решение, то из него обязательно вытекает какое-то конкретное поведение. Об этом написано в книге Гэри Чепмена "Пять языков любви". Он пишет об этом исходя не из исследований, а основываясь на многолетнем опыте пастора. - Да, слышал об этом. Слова одобрения, время, проведённое вместе, подарки, прикосновения, акты помощи и заботы. - Да. Я помню, на третьем курсе встречалась с парнем. Студенты-медики - ужасно занятые люди. Уже начинается практика в больницах, курсы становятся всё сложнее. Если ты нашёл время для чего-то кроме учёбы, практики, еды и сна - уже повезло. Время было самым дорогим нашим ресурсом. Поэтому мой язык любви был тогда... Хотя, наверное и сейчас: время вместе. А парнишка этого не знал. Я и сама не особо это осознавала. Мы виделись довольно редко, но на каждую встречу он приносил подарок. Мне всегда казалось, что у меня "выкупают" прощение за то, что мы редко видимся. Но нет. Ему хватало. Он считал, что мы видимся достаточно. А подарки были его языком любви. Я поняла это через годы после расставания. Конечно, будь у нас лучше развиты навыки коммуникации, мы могли бы рассказать и договориться. Но до этого мы тогда ещё не доросли. Вот, у Касса язык любви явно - акты заботы. Ему легче перетащить меня через забор, чем провести со мной вечер. Я имею в виду дружеское чувство. Микаэль, напротив, очень уединённый. Его язык любви - проведённое вместе время. Он им дорожит. А вот какой язык любви у тебя? Ты не скуп на комплименты, задарил меня одеждой, любишь проводить со мной время, умеешь проявлять заботу... - Молчишь, ведьмочка? Остался пятый язык любви. - Мы мало говорили на нём. - Может, пришло время это исправить? Давид коснулся щеки Одри. - Ммм, дьяволёнок. Ты, возможно, прав. Если я почитаю сейчас ещё, у меня точно разболится голова. - Я не позволю этому случиться. Иди сюда. Обопрись на меня. Одри полусела-полулегла, расположившись у Давида на груди. Как всегда, жар его тела ощущался сквозь одежду. Давид начал нежно массировать ей кожу головы. - Давай-ка и ты, ведьмочка, похвали свою умную голову за тяжёлую проделанную работу. Ну, как? Не болит? Расслабленная Одри промычала невнятное выражающее удовольствие междометие. - Чего бы тебе хотелось? - Ммм... Мой ответ может тебя разочаровать. - Я рискну. - Я бы хотела поужинать. - Хочешь, сходим куда-нибудь? - После ресторана Адама я опасаюсь подобного времяпровождения. Может, просто закажем суши? - Давай. Они обсуждали заказ, снова помог большой монитор. - Ты не любишь жаренные суши? Что ты за человек такой? - Не человек. - Верно подмечено. - Итак, заказ будет у нас через... полтора часа? Мда... Недостаток этого поместья - мы стоим на отшибе. Чем займёмся? - Изучением пятого языка любви, конечно. Встань. Давид встал около кровати, прожигая Одри взглядом. - Разденься для меня. Давид медленно разделся, не сводя глаз со своей ведьмы. Он вновь стоял перед ней нагим. Она внимательно разглядывала его, присев на край кровати. - Подойди. Давид встал напротив Одри, между ними оставалось не больше 10 сантиметров. - Язык прикосновений доступен даже без касания. - Неужели, ведьмочка? - Да. Одри дунула Давиду на живот. Холодная струйка воздуха прочертила линию от солнечного сплетения до паха. Давид шумно вздохнул. Его член напрягся и качнулся в сторону Одри. - Я смотрю, кто-то рад меня видеть. Одри встала с кровати, обошла Давида, встала ещё ближе и прошлась дыханием по плечу, чуть выше лопатки. В этот раз дыхание было горячим. Давид снова вздрогнул. - Видишь, как ты чувствуешь меня, а ведь я тебя даже не касаюсь. Одри снова обошла его, в её глазах читалось удовольствие каждым моментом. - Не буду больше мучить тебя. Она поцеловала его ключицу и продолжила покрывать поцелуями грудь, слегка укусила сосок, спросив: "Ты чувствителен здесь? Так приятно?" - О, да! - Что за пошлые звуки, дьяволёнок? Что же будет, когда мой рот окажется много ниже? - Агхм... - Давид попытался сдержать очередной стон, когда Одри впилась губами в один сосок, играя пальцами с другим. Она снова села на кровать, покрывая поцелуями живот Давида, вырисовывая языком узоры вдоль мышц пресса. Давид потянул руки к её голове, но она остановила его. - Нет, дьяволёнок. Я буду двигаться сама. Ты можешь рассказать мне, чего тебе хочется, и я подумаю, дать ли тебе это. - Пожалуйста, поцелуй, здесь, прекрасная моя. - Давид не мог ровно дышать от возбуждения. Одри нравилась эта игра. Она поцеловала в том месте, куда указал Давид. Ничем не приметная зона на животе. Но по телу Давида вновь прошла дрожь. - Ах! Спасибо, богиня моя! Но Одри уже целовала ниже. Губы её касались таза, пальцы трогали кожу в паху. Всё ближе и ближе к эрегированному члену, но специально обходя его стороной. - Одри! - Что, Давид? Она заглянула ему в глаза снизу вверх, проведя языком по границе между животом и лобком, всё ещё избегая прикосновений к члену. - Прошу тебя, коснись его. - Его? - Одри погладила живот. - Ах, нет! Прекраснейшая из мучительниц. Возьми мой член в рот, умоляю. - Всегда знала, что ты умеешь убеждать. Мягкие губы Одри приняли головку, а затем Одри взяла в рот почти всю длину. Давид сжал пальцы в кулаки, чтобы не мешать ей, так хотелось направить её движения руками, но он уже принял правила игры, он знал, что стоит ему сделать такое, и Одри прекратит. Ему хватало сил и остатка благоразумия, чтобы сдерживаться. Одри же, отнюдь, не сдерживала себя. Она целовала уздечку, играла с ней языком, заглатывала член глубоко, постанывая от удовольствия. - Я не смогу так долго, ведьма. Это слишком, ах! Одри коснулась мошонки, играя с ней пальцами, а затем продолжила гладить член руками, переместив губы ниже. Она знала, что тут нервных окончаний почти столько же, сколько на головке члена. - Так приятно или слишком сильно? - спросила Одри, заглотив одно яичко сквозь кожу. Давид прогнулся в спине. - Слишком приятно. О, что ж ты делаешь, ведьмочка? Я с ума сойду. - Не смей. И не кончай пока. - сказав это Одри взяла в рот так глубоко, что член оказался у неё в горле. Давид стонал в голос. - Не знаю, сколько я это выдержу-у! Это слишком прекрасно, О, Одри, что ты делаешь со мной, ах! - Терпи. - Одри сменила технику и теперь едва касалась головки языком. Затем снова стала играть с членом рукой. - Можешь кончить сейчас. - Аах! - Давид дрожал под её умелыми руками. Брызги спермы упали на пол и на волосы Одри. - Ммм, красиво. Мне понравилось. Хочу ещё. Она сжала член сильнее, используя сперму, как смазку, второй рукой играя с мошонкой. - Давай, чертёнок, сделай для меня это ещё раз. Давид содрогался в конвульсиях. Он уже сам не понимал, приятно ему или плохо, хочет он остановиться или продолжить, сможет ли он кончить ещё раз. Уверенный в себе принц Ада воспринимал себя как доминантного во всём, включая секс, но на эту женщину хотелось молиться, ей хотелось поклоняться, он испытывал потребность выполнять любые её приказы. Это было так всеобъемлюще, настолько больше и глубже всего его предыдущего опыта. Он даже не понял, что это произошло, пока не услышал её голос. - Молодец, чертёнок. Ты был прекрасен. До суши ещё минут пятнадцать. И твои волосы не пострадали. Я первая в душ! Она исчезла за дверью его душевой, а Давид, одуревший от счастья и совершенно обессиленный, упал на кровать. - Ведьма.