Останься 3: Осколки

      Школьный двор полнился голосами мальчишек, только что вернувшихся с каникул, их родители и приглашённые гости перешёптывались, обмениваясь последними новостями и заводя новые знакомства. Всё тело пронизывала сладкая ностальгия по давно прошедшим временам, по напряжённым турнирам, старым друзьям и детским проблемам, которые сейчас выглядят полной ерундой, а тогда казались размером с солнце.       — Столько лет прошло, а ничего не поменялось, — блаженно улыбнулся Редмонд, пряча лицо под полами шляпы.       — Я пойду поищу Клейтона, будьте осторожны, — нервно попросил Лоуренс, отделяясь от компании.       Чеслок обвёл взглядом отдалённые здания дортуаров, на губах заиграла бледная тень улыбки. Последний год в Уэстоне для него оказался самым трудным, давила и учёба, и непонимание поступка предшественников, страх повторить их ошибки, но всё же сейчас захотелось вернуться в то время хотя бы ненадолго.       Блюэр наконец заприметил в толпе Клейтона, но не успел подойти, как различил в толпе знакомые голоса где-то совсем рядом, невольно прислушался.       — Да если он через годик-другой в зелёный не покрасится, он не мой брат! — смог он разобрать возбуждённый голос молодого человека.       — Если меня вызовут к директору по такому поводу, то лучше бы Августу оправдываться тем, что он сирота, а его опекуны дебилы, — отозвался красивый голос с хрипотцой заядлого курильщика.       — Мы им голограмму Дорочки запустим. Как раз со времён Мишкиной учёбы, помните, когда он кончики волос покрасил? «Женщина с фиолетовыми волосами не имеет права осуждать детей за внешний вид!» — весело прощебетал ещё один.       — Давайте не о ней, — отозвался последний.       Блюэер резко приблизился к компании и робко тронул одного из мужчин за плечо, не веря своим глазам. Эд спокойно взглянул на него, изогнул в удивлении бровь, а потом всё же слегка улыбнулся:       — Давно не виделись.       — Это правда вы?       — Вроде того, — Ник дружелюбно улыбнулся. — Не думал, что кого-то из знакомых встретим.       — Н-но как? — Лоуренс отошёл на шаг назад.              — Никому ни слова. Я слишком много сил вложил в то, чтобы он обо мне больше никогда не слышал, — холодно, но с ощутимой угрозой произнёс Роман, разворачиваясь, чтобы уйти.       Он не уточнил, о ком речь, но было ясно и без лишних слов — все переживания Чеслока были написаны на его лице тем утром, даже те, кто в упор не хотел замечать их сомнительных отношений, явно ощутили, что в скрипаче что-то надломилось.       Проводив их взглядом в спину, Лоуренс тяжело вздохнул и всё же направился к Клейтону, всё-таки ради этого он сюда и шёл.       — Мистер Блюэер, рад видеть, — сдержанно поприветствовал Лоуренса бывший фэг.       — И тебе привет, — растерянно отозвался парень, всё ещё взглядом в толпе компанию крыс. — Видел их?       Клейтон кивнул, нервно поджав губы:       — Август поступил в красный дортуар. Помните его?       — Самый младший? Да, конечно. Редмонд с ним всё время нянчился, видимо, не зря. Получается, они не уезжали из Лондона?       — Пойдёмте к остальным, — Клейтон поправил очки и вздохнул, — кажется, нам лучше не встревать в эту историю в очередной раз.       Только не встревать вновь не вышло. Когда оба молодых человека присоеденились к компании, состоящей из бывших участников «Звёздной четвёрки» и «Фантомной пятёрки», к Редмонду сломя голову подбежал мальчишка, на вид ему было чуть больше десяти. Не обращая внимания ни на кого больше, Август — а это был именно он — спрятался за спину Эдгара, без лишних слов вцепился в его руку и не желал отпускать.       Повисло неловкое молчание, потом парочка вопросов, мол, «это что за малыш?», а затем на всех свалилось понимание. Может быть, не знай они Мишеля, внешность пятилетнего мальчика и затерялась бы в памяти, но сводные братья были чертовски похожи.       Чеслоку стало дурно. Невольно вспомнилась песня, которой поприветствовал его Роман семь лет тому. Он помнил одну единственную строчку «Квинтэссенция самой нежелательной встречи», но только сейчас понял её смысл. Этот мальчик, Август, уж точно не может быть один. Пара минут, и за ним придут, вероятнее всего Мишель или Ник, может быть, даже Эд. А потом несомненно появится и Роман, его личное чудовище с васильковыми глазами, тягучими движениями и равнодушным тоном, с неизменным флёром вишнёвого табака. Этого он бы не перенёс. Усиленно медленно Чеслок достал из внутреннего кармана пиджака синий медиатор, подаренный на память о человеке, которого давно пора выбросить из жизни.       Скрипач криво улыбнулся, в последний раз взглянув на медиатор, мысленно обратился к Роману, понимая, что, увидев его лично, ни за что не подойдёт:       «Слушай, хватит с нас. Не знаю, как идут твои дела, но если остался в Лондоне, то почему не дал о себе знать? Хотя к чёрту. Давай забудем? Пройдём сегодня мимо друг друга, и ничего внутри не дрогнет, словно ничего и не было».       — Эй, малыш, — неожиданно для всех Чеслок присел перед Августом на корты и дружелюбно улыбнулся, — я знал девушку, что заботилась о твоём брате и тебе несколько лет назад. Не уверен, что ты её помнишь, но всё же. Мне от неё досталась эта штучка. Пусть теперь будет у тебя.       Август, продолжая одной рукой держаться за Редмонда, с губ которого не сходила виноватая улыбка — планировали ведь себя не выдавать, — другой очень осторожно принял с открытой ладони Чеслока подарок. С явным интересом разглядывал кита среди синих разводов.       Чеслок усмехнулся, потрепал мальчика по волосам и встал, оглядываясь по сторонам:       — Надо бы внутрь идти, скоро начнётся.       — Как скажешь, — Мидлфорд в растерянности посмотрел на друга, подумывая, не подменили ли его накануне.       — Ави, а тебя старшие не потеряют? — наконец опомнился Эдгар. Хотя он был рад вновь видеть это маленькое чудо, когда-то скрашивавшее будни в крысином поместье.       — М? Наверное, нет. Они теперь только перед каникулами за мной приедут, — прощебетал крысёныш, так и не отпуская руку.       Лоуренс резко обернулся к нему:       — Подожди, они ведь несколько минут назад тут были.       — Рома увидел вас и решил, что не будет оставаться на цере... цемо... — запнулся Август, вспоминая сложное слово.       — Церемонии, малыш, — улыбнулся Эдгар. — Тогда побудешь со мной?       Чеслоку стало смешно. Время летело стремительно, а Роман как был идиотом, так и остался. Хотя оно и к лучшему. Наконец можно поставить точку, медиатор он отдал, нотная тетрадь с рисунком давно потерялась, а портрет прикажет снять. Всё. Конец.       

***

      Голова раскалывалась надвое, всё тело ныло, видимо, спал в неудобной позе. Да ещё и в комнате непривычно душно.       — Так… Ничего не помню. После Уэстона вроде в паб заходил, а потом? Чёрт, не помню…       В последнее время Чеслок полюбил говорить сам с собой, когда никого рядом нет. Оправдывал себя тем, что подобная участь ждёт большинство одиноких людей. Только вот в этот раз он был в комнате не один, да и комната ему не принадлежала.       Тихо прошелестела перелистываемая страница, человек, сидящий в кресле, прочистил горло и нехотя произнёс:       — Потом ты, уже хорошо поднабравшись, пересел от барной стойки ко мне. Надо сказать, я охренел. Уж думал, всё сделал, чтобы больше не появляться в твоей жизни. Ну, а потом ты часа полтора рассказывал, какой я мудак. Потом приставал, просил занять его, то есть моё, место в твоей голове, — тяжело вздохнул мужчина, наконец поворачивая голову к Чеслоку и откидывая с глаз прядь, лезущую в лицо. — Я хотел уйти, ты умолял побыть с тобой ещё. Напился до такой степени, что падал. Не мог назвать свой адрес… Не смотри на меня так, пожалуйста, я сам не в восторге от того, что ты сейчас здесь.       Роман… Ему почти тридцать, он не потерял былой нуарности, отпустил волосы чуть длиннее, а синяки под глазами стали заметнее. Он говорит с напускным равнодушием, а руки дрожат, как у немощного старика. Знает, знает как никто, что ошибся, что предал, что сделал очень больно. Понимает и ненавидит себя за это. Он чувствует себя так, как чувствуют люди, промахнувшиеся ногой мимо ступени или поднимающие что-то, что должно было быть очень тяжелым, но оказавшееся лёгким. Они — два идиота, любившие друг друга так искренне, как это только было возможно, но убегавшие друг от друга раз за разом. Теперь они слишком взрослые, чтобы верить в то, что любовь существует. Теперь в их словарях есть слово «уважение», есть слово «предательство», слово «потеря», но слово «любовь» перечёркнуто и давно забыто. С них хватит: они ведь оба так решили, привыкли жить, затолкав память друг о друге в самые отдалённые уголки.       Судьба вновь зло пошутила, заведя обоих вчерашним вечером в один паб с крепким разбавленным алкоголем, провонявший сигаретами и перегаром, наполненный пьяными криками и мерзким смехом.       Чеслок резко сел на кровати, забыв и как говорить, и как дышать. Видел перед собой только неизменно равнодушные синие глаза. Сердце пропустило удар и вновь забилось как бешеное. Тело перестало слушаться, но он всё же смог встать. Не понимая, что делает, подошёл к нему, чувствуя, как дрожат плотно сжатые губы.