Останься 3: Осколки

      Сколько уже раз он его ударил? Сказать трудно, да и нельзя назвать это ударами, так, нелепые тычки, в основном в грудь. У обоих слёзы, синеглазое чудовище молча терпит, позволяя выпустить злость.       Наконец Роман не выдержал, подгадав момент перехватил его руки и прижал к себе, нежно и крепко, как обычно брал гитару. Он всё ещё не мог отыскать нужных слов, тихо впитывал тепло его тела, не веря, что вновь стоит рядом и обнимает того, кого сам вычеркнул из своей жизни.       — Как ты мог так поступить?! Почему ты не остался со мной, если не уехал из Лондона?! Ты меня предал… – разбито спросил Чеслок, утыкаясь в ключицу мужчины. В голову почти привычно ударил знакомый запах.       Роман, наконец, вышел из оцепенения, осторожно взял его лицо за подбородок и заставил посмотреть в свои глаза:       — Дружок, давай успокоимся. Пойдём, я покажу, где ванна, а сам приготовлю завтрак. Поешь и поедешь домой. Ладно?       — Выгоняешь? — всё так же глухо спросил Чеслок.       — Можешь остаться, если хочешь. Но знаешь же, что я кроме боли тебе ничего не дам...       — Ты никогда не думал о том, что я могу сам за себя принимать решения? Может быть, я хочу этой боли…       — Сначала завтрак, а потом всё прочее, договорились?

***

      На рубашке обнаружилось пятно от какого-то пойла, а рукав и вовсе был измазан чем-то непонятным. Чеслок решил не вникать, откуда это взялось, и, выйдя из ванной в одних брюках, прошёл на кухню. Роман хлопотал у плиты, на сковородке что-то приятно шкварчало, раздражая пустой желудок.       — Соблазняешь? — с напускным ехидством в голосе спросило синеглазое чудовище, оценивающе оглядывая крепкий торс. Проще прикинуться придурком, сделать вид, что между ними ничего и никогда не было, чем попытаться высказать всё, что обгладывало до костей.       — Мечтай, — уязвлённо фыркнул Чеслок. — Можешь дать рубашку или что-то вроде того?       — М-м-м, — Роман задумался, подул на прядь, в очередной раз свалившуюся на глаза, и прошёл в спальню, вскоре вернулся с футболкой. — Держи. Пиджак потом сверху накинешь, должно быть нормально.       — Хочешь сказать, у тебя вообще вещей нет? — с сомнением спросил скрипач, принимая одежду. Одолевало странное чувство, словно они не расставались, а провели последние годы в этой квартирке на окраине Лондона. Слишком уж легко было говорить.       — У меня здесь мастерская, я пишу картины на заказ. Ну и, собственно, смысла много вещей тут держать просто нет. Только та одежда, в которой удобно работать.       На столе возникли яичница, тосты и две кружки чая — завтрак не ахти, но и за него Чеслок был благодарен.       — Как остальные? — неуверенно спросил он, садясь напротив мужчины.              — Нормально, — пожал плечами Рома. — Научились жить без Доры, пытаемся не желать Инеку сдохнуть в канаве, но выходит с трудом. Мишка в ваш колледж устроился работать, Августа туда же забрал учиться, Эд даёт частные уроки танцев, Ник… А чёрт его знает, он сильно изменился, но былого оптимизма не теряет. Как-то так.       Чеслок не стал изображать заинтересованность, коротко кивнул и принялся за еду, голова продолжала раскалываться, то ли от вчерашней попойки, то ли от встречи, которой он надеялся избежать.       — Ладно, ты за утреннюю истерику прости. И за вчерашнее в баре тоже. Не знаю, что на меня нашло.       — Ничего, я понимаю. Не парься, — Рома тихо вздохнул и провёл пальцем по ободку чашки. — Слушай, мы уже не дети. Захочешь прийти — приходи. Я бываю здесь по выходным и четвергам. А каждую пятницу пью в том баре, где ты меня вчера нашёл.       — По-твоему, я должен кинуться к тебе с распростёртыми объятиями? Прошлый раз ты исчез на полгода, теперь на семь лет. Ром, это не шутки. Хватит, — Чеслок строго взглянул на него, — было и было. Спасибо, что не кинул вчера одного пьяным.       — Как скажешь, — Роман кинул тарелку в мойку, — всё равно же, когда в следующий раз напьёшься, придёшь.       — И вовсе нет!       — Ну-ну…       — Да не приду я!       — Поспорим? — Рома изогнул бровь, в голосе не было насмешки или скрытого презрения, только болезненная нежность.       — С чего вообще такая уверенность?! — в бессильной злобе спросил Чеслок.       Роман тихо рассмеялся, поднялся из-за стола и, подойдя ближе, склонился к его лицу, нежно погладил по скуле.       — Да с того, дружок, — произнёс он с нажимом, — что тебе несказанно повезло, что у меня не было твоего адреса или телефона, а интернет в ваше время ещё не изобрели. А, чёрт, ты же не знаешь, что это. Ладно. В общем, я бы, знай твой адрес, каждую неделю препирался пьяным под окна.       Чеслок нервно сглотнул, не решаясь убрать его руку и понимая, что, скорее всего, поступит именно так, как сказал Роман:       — Иди к чёрту.       — Как скажешь.       Рома забрал у него из рук пустую кружку и начал мыть посуду, порой поглядывая на окно. Молчание казалось неуютным, тишину резал только плеск воды.       — Можно сигарету? — спросил Чеслок, поглядывая на переполненную пепельницу на столе.       — Достань пачку из кармана, а то руки мокрые. В левом, — спокойно бросил Роман, поражаясь, что ожидаемой неловкости нет, чувствуя, как и Чеслок, что расставания будто и не было. Невольно подумалось, что так вели себя Дора и Инек. Она возвращалась с какой-нибудь командировки, они садились на кухне и раскладывали пасьянс, обсуждая книжные новинки, последние сплетни про знакомых или какие все идиоты на работе, делая вид, что никто никуда не уезжал. Ромка даже помнил по ностальгичным воспоминаниям Инека, что когда девушка приехала встречать его с дембеля, первым делом спросила, видел ли он, что Юрий Никитин продолжил серию «Трое из леса», оставив вопросы о службе всем остальным.       Чеслок неловко залез в левый карман парня и выудил пачку, про себя порадовавшись, что Рома всё же стал меньше походить на мешок с костями, слегка оброс мышцами. Зажигалка нашлась на столе.       — Неужели теперь и ты куришь? — усмехнулся Рома, наконец разделавшись с посудой.       — Мгм, — буркнул Чеслок, выпуская дым к потолку, — но не из-за тебя, а то начнёшь… Много чести.       — Да я молчу, — Роман сел напротив и, согнув правую ногу в колене, поставил на стул. — Ну так что, поедешь домой?       — Завтра выступление, так что надо бы.       — В филармонии? Видел афиши.       — Ну да. Как-то глупо всё… И не к месту, — наконец позволил себе кинуть печальный взгляд на Романа Чеслок.       — Понимаю… И не знаешь, что чувствуешь, и не знаешь, что говорить. А ещё выть хочется, потому что очень больно… Но радостно, что ли, — криво улыбнулся Рома, кладя голову на колено.       — И проще, чем должно быть, — Чеслок протянул ему свою сигарету, позволяя затянуться, — когда вы только ушли… Я ждал, надеялся, что вернётесь. Потом думал, что увидев тебя изобью до смерти. Потом забыл на какое-то время. Потом решил отпустить, а теперь сижу здесь и не понимаю, что творится в голове. Ты скучал? Хотя не отвечай. И так знаю. Я медиатор от Доры Августу отдал, без обид. Твои глаза я и так не забуду.       — Ну-ну, хватит. Было и было, сам же сказал. Можем начать сначала, можем забыть как страшный сон. Да даже прирезать меня можешь, кто знает, что ты тут был?       — Как много вариантов, — покачал головой Чеслок, — пошли?       — Куда это? — Рома напрягся.       — Досыпать. У меня раскалывается голова, а ты явно спал в кресле и просыпался от моего пьяного бреда, я прав?       Парень печально улыбнулся и прошёл за Чеслоком в спальню.       — Как ты собираешься уместиться на односпальной кровати вдвоём?       — А как в гостинице тогда спали? На руку мне ляжешь и заснёшь, — фыркнул Чеслок, откидывая одеяло.       — Будешь снова ворчать на то, что я в брюках, или ещё недостаточно меня простил, чтобы я ложился рядом без одежды?       Чеслок поджал губы и кинул в него подушкой, надеясь заткнуть хотя бы так. Подушка немедленно прилетела обратно, а того, что началось дальше, ни один из них ожидать не мог. Они били друг друга этой несчастной подушкой так, что из неё летели перья, щекотали друг друга, пытались запеленать в одеяло, смеялись и обещали убить. Роме удалось завалить скрипача на уже голый матрас и сесть сверху, зажав скрещённые руки парня над головой. Оба не могли перестать смеяться и тяжело дышали, резко стало как-то легко и свободно.       — Эй, ты проиграл, — тихо шепнул Рома, склонившись к его уху.              — Какой ужас, — съязвил Чеслок, нежно улыбаясь.       А что, если прямо сейчас закрыть глаза на прошлые ошибки, принять, что оба не знали, как себя вести, и позволить себе просто быть счастливыми, не думая ни о разнице в возрасте, не пытаясь оправдать или обвинить в случившемся. Просто делать то, что хочется, не оглядываясь назад? Так ведь… можно?       Изловчившись, Чеслок ткнул сидящего сверху коленом в спину, заставляя отпустить свои руки, чтобы не удариться лицом в лицо. Наверное, стоило изобразить смертельную обиду, обвинить во всех смертных грехах, да просто ненавидеть. Не получалось. Наоборот, всё тело связывало размеренное спокойствие, тихая радость от встречи.       Роман замер, уперевшись вытянутыми руками в матрас, а Чеслок, положив руку ему на щеку, втянул в поцелуй, позволив себе наконец отключиться от роя мыслей в голове. Конечно, за эти годы они могли найти друг другу замену и пытались это сделать, но сейчас, лёжа на раскуроченной кровати в душной квартирке рабочего квартала могли просто быть собой. Позволить себе всё что не могли позволить раньше. Неважно, что будет дальше, сегодня и сейчас они рядом. А прошлое? Было и было. Чёрт с ним. Хватит.