Мои семь демонов.

***

      Одиночество порой доводит до самых немыслимых поступков. Кто-то с горя спивается, кто-то находит свое утешение в компьютерных играх и в виртуальном мире. Некоторые ведут беспорядочную половую жизнь и заносят своих многократных жертв в особые списки, создавая видимость своей «нужности» и «ахуенности», из-за которой ночью они гложут себя сожалениями и осуждениями за свою никчемность. А есть особый процент людей, которые ломаются, словно сухие ветки, и уходят в небытие, предпочитая забвение.       Но только не Уён. Ему не подходил ни один из вышеперечисленных способов. Не то, чтобы он явно страдал от одиночества, поглощающего его душу. Нет. Скорее, ему просто чего-то не хватало. По всей видимости, острых ощущений. Поэтому он то и дело попадал в какие-то авантюры. Чон перепробовал множества видов активного и экстремального спорта. Ночами сидел в компьютере. Общался с людьми. Ему вообще не сложно было заводить новые знакомства. Но никто не касался тонких струн его души. Никто не цеплял. Никого не хотелось узнавать дальше поверхностных фактов. Всё не то. И все не те. Казалось, никто его не понимал так, как ему хотелось. Наверное, поэтому его мучило одиночество. Или — как это назвать? Он не жаловался на жизнь. Он много танцевал. Уходил в это с головой. Только там ему удалось обрести истинный смысл, познать свою собственную глубину, окунуться. Чон слыл самым настоящим упертым бараном. Если он до чего-то касался, Уён доводил это до идеальности. Временами он казался несерьезным мальчишкой, любящим баловаться и прожигать свои будни в бесконтрольных шалостях, которые он то и дело умудрялся учудить.       Покоя никому не было. И ему самому. Поэтому сейчас, сидя на полу в темной комнате, освещенной одними свечами, окружающими его, он что-то чертил на какой-то доске в попытках договориться с сверхъестественным миром. Да, вам не показалось — Уён решил довести даже потусторонних существ, лишь бы утолить свой голод в общении. А вдруг демоны — это все же не выдумка? И среди них бродит какой-нибудь красавчик с рогами и длинным хвостом, который сможет подарить ему любовь и горяченький секс на подоконнике? Короче, да. План был ахуенный, ничего не сказать. Только вот потусторонний мир молчал. А его задница уже успела онеметь от долгого пребывания на полу. Прошло уже около 2,5 часов, как он пытался вызволить хоть кого-то из того света. В ответ — тишина. Это злило и бесило. Как-будто он не знал, что это на грани невозможного. Если бы это и было реальным, то все фильмы ужасов имели подпись «основано на реальных событиях». Но привидений не существовало. И из его шкафа в детстве никто за ним не наблюдал. Да и Уён в штаны лишний раз не ссал. Если что-то и происходило, брал скалку в руки и в бой. Только драться было не с кем.       Правда, в его жизни все равно иногда происходила паранормальщина. То случайно картина упадет ему на голову во время сна. То каким-то образом терялись вещи, а потом их находила мама, ворча на него, что он сам виноват. А он эти вещи даже не трогал и не понимал, почему они лежали не на своих местах. Вообще родители ему всегда говорили, что у него сильный ангел-хранитель. Чону повезло, что он до сих пор жив. Однажды ему не посчастливилось попасть в сильную аварию, в которой погибло 5 человек. А ещё он родился очень слабым ребенком. Часто болел. Но, тем не менее, вырос достаточно выносливым. Поэтому мог без остановки танцевать 5 и более часов.       Что-то мы немного отошли от темы. Как вы поняли, Уён был бараном. Тем ещё конченным бараном. И спустя три часа пыхтений над доской со странными начерченными черным мелом словами на каком-то старом умершем языке, он все же смог хотя бы немного продвинуться к своей цели. В комнате неожиданно загулял сильный ветер из выбитого настежь окна, которое он, к слову, сам не открывал. Свечи вмиг погасли. Стало пахнуть горелым. Очко сжалось до микроскопических размеров. Чон начал оглядываться по сторонам, крутясь вокруг своей оси настолько, насколько позволяло его тело. Никого и ничего не было видно. В комнате стало темно. Через некоторое время морганий глаза привыкли к тьме. Свет луны небрежно падал на небольшие кусочки комнаты, освещая их. В углу стояла незаправленная постель, на стенах висели плакаты и фотографии с семьей. В другом углу находилось зеркало в пол. К нему и направился Уён, взяв зажигалку и какую-то книжку на опять непонятном никому языке.       Чон встал напротив отражающей поверхности, клацнул по колесику зажигалки, наполняя пространство около себя блеклым светом, а затем стал читать то, что было написано в раскрытой книжке. Даже не читать, а пытаться. Изо рта посыпались словечки на ломанном языке. Он то и дело мельком поглядывал на себя в отражение. Жутко. Пиздец как жутко. Аж волосы на затылке встали дыбом. Но а че — пути назад он уже не видел. Привык начатое доводить до конца. Даже если знал, что там его ожидает нечто плохое. Пламя зажигалки тоже начало танцевать. Ох, неспокойно-то как. Уён сначала громко произносил заклинание, но с каждым словом становился все тише и тише, переходя на неразборчивый и неуверенный шепот. Теперь взгляд был прикован только к страницам книги. Читать было очень тяжело, так как огонь плясал как резанный. Но Чон уперся в свое и продолжал что-то бубнить под нос. В один момент огонёк погас. Мир будто бы остановился. Уён боялся поднимать взгляд. Перед ним, в отражении зеркала, он мог увидеть что угодно. Сердце отбивало чечетку. В ушах стоял звон. Такой неприятный писк, который заставлял поёжиться. Но Уён даже шаг назад сделать не мог. Врос в пол, вцепившись в него корнями. Как статуя. Казалось, если неожиданно в мир нагрянет армагеддон — он все равно останется стоять в своей комнате, как оловянный солдатик по стойке смирно. Как хорошо, что родители уехали на дачу. А то было бы не круто, если бы мама вошла к нему и увидела эту картину. Отвесила бы пиздюлей ему и тем духам, которых он призвал. Но пока чоновской заднице это не грозило. И слава богу.       Уён все не мог оторвать глаз от книги. Наверное, прошла целая вечность. Но нет, всего две минуты. Часы пробили 3:00. Брюнет прикрыл глаза, тяжело вздыхая. Наверное, ничего не произойдет. Чон хотел сделать шаг назад, но наступил на чью-то ногу. Этот кто-то шикнул. Бам. Сердце пропустило удар. Уён снова замер, жмурясь. Глаза совсем не хотелось открывать. Кто-то явно горячо дышал ему в затылок. И этот кто-то был чертовски огромным. Эта фигура буквально нависла над ним, таким маленьким и ущербным он сейчас себя ощущал. — Ну, здравствуй, человек. — раздался голос со спины. Ебать его рот. Нечто живое и дышащее. Ещё и горячее!       Уён сжал губы в тонкую нить. Доигрался. А говорила мама — не водиться с этой хуйней. А он не верил. Сейчас оставалось только молиться всем богам, чтоб не обмочиться в домашние штаны со звездочками. Он весь сжался, как пакетик от сока, который со всей силой втянули себя через трубочку. Все еще не открывал глаза. — Ну что ты сжался весь? Так хотел же, чтоб я пришел. Я, нахуй, делами важными ведал, сидел в своем кабинете, а потом хуяк — портал. И я здесь, в ебучем человеческом мире. И ты думаешь, что имеешь право молчать? — этот кто-то тыкнул пальцем в спину Уёну, заставив того пошатнуться вперед. Ничего не оставалось как открыть глаза и взглянуть в отражение.       Как же Чон ахуел, когда распахнул веки. Вот он, стоит весь такой, зажатый, в свете луны. Такой весь маленький. В смешных трениках. А за его спиной — огромный накаченный амбал с красными светящимися глазами, рогами и хвостом. Уён смотрел в зеркало, не понимая, сон это или реальность. Это что, черт? — Не черт я. Демон. — тот цокнул языком и закатил глаза. От него исходил красный свет. — Так что надо? — Эээ… — Да, понимаю. Но что-то дельное может? Я, конечно, не Джин, чтоб у меня что-то просить. Но теперь ты должен мне свою душу. А я тебе в ответ — услугу. — Ээ… — Блять, я сейчас передумаю и просто убью тебя к чертям собачьим. Ты думаешь, мне по приколу вот так здесь стоять? Я теперь пока твою душу не заберу — не смогу даже съебаться. Ты понимаешь, в каком ты дерьме? — Но… — Слушай, ещё одно нечленораздельное слово — и я точно тебя сожгу одним щелчком пальцев. Ты меня уже утомил. У меня знаешь сколько дел было? Кто всех суккубов и инкубов пересчитает? А кто заставит людей похотливыми делишками заниматься? Не подскажешь? Может ты? — ворчал демон, сложив руки у груди. — Я в ахуе. Можно селфи? — Ты придурок? — нахмурилось существо, беря Чона за плечи и дергая вперед-назад. — Очнись, человек, я демон, а не музейный экспонат! Я демон похоти и третий заведующий Адом. — Ай, понял-понял. Все. — еле проговорил Чон, выдыхая неразборчиво каждый слог, потому что его жутко сильно трясло. — Так что? Че хочешь от меня? — Хочу жить вечно. — Ага, щас. Размечтался. — демон отпустил Чона и отошел к кровати. Он брезгливо окинул её взглядом, хмурясь. Ох, эти неряшливые людишки. Он плюхнулся на мягкий матрас, отодвигая мятое одеяло. — Почему? — Уён недоумевал. Как это — невозможно? — Ты че реально дебил? Боже. Ой… То есть — О, Сатана! — парировал тот. — Мне душа твоя нужна, а значит ты априори не можешь вечно жить. — Тогда хочу стать демоном. — твердо заявил брюнет, оборачиваясь и глядя на демона. — А я хочу быть ангелом. Но, как видишь, не свезло. У тебя из грехов-то — украденный лимонад и напуганная старая бабка, которая чуть инсульт не схватила из-за твоих приколов. Каким демоном ты хочешь быть? Демоном-клоуном? Тогда у меня плохие новости.       Уён задумался. А чего он действительно хотел? Хм… Владеть всеми деньгами мира? Нет, банально. Быть популярным? Тоже нет. Эээ… Да все было какое-то скучное! У него тут такой шанс, а он даже не знает, что загадать. Дилемма. Но неожиданно в его голову пришел гениальный план. Он же что там хотел? Избавиться от одиночества? — Будь моим парнем. — Че? — Я хочу, чтоб ты был моим парнем. — Чон повел плечами, улыбаясь во все 32 зуба. — Ещё раз… Ты, ебаный человечишка, хочешь, чтоб я был твоим парнем? — Да. — Ты даже имени моего не знаешь, идиотина. — демон приложил руку ко лбу, смачно хлопнув себя. — Как тебя зовут? — Сан. Демон похоти и… — Третий заведующий Адом. Ага. Слышал уже.       Сан от такой наглости чуть воздухом не подавился. Откуда в этом хрупком теле столько смелости? Хотелось прямо сейчас оказаться около этого парнишки, схватить его за горло и сломать, чтоб мучился, задыхался, а потом умер в его сильных руках. Неужели, имея такой шанс, он загадывает такое тупое желание? — Пиздец. — только это и выпалил демон, съезжая по стене на кровать, укладывая свое мощное тело на постель. — И нахуя? — Не знаю. Мне одиноко. Вокруг столько парочек. А мне никто не нравится. Да и я не знаю, что загадывать. Никогда не думал, что встречу демона. А почему не три желания? — Оболдел? Губа у тебя не дура. Ладно, неси сюда листок бумаги. Превращу твою жизнь никчемную в Ад, а потом заберу твою душу и съебусь домой свободный.       Уёну долго копошиться в вещах не пришлось. Он вытащил листок бумаги и поднес демону. Тот поводил пальцем, не прикасаясь к бумажке, а после там появилась целая инструкция. Сан протянул её остолбеневшему Уёну, который взял её в руки. Читать, конечно, он её не стал. Кто вообще это делает? Чон протянул её обратно. Демон встал перед Уёном, схватил его за запястье и проткнул его палец острым ногтём. Из подушечки пальца полилась кровь тонкой струйкой. Демон кивнул на листок бумаги, намекая, что тому нужно поставить подпись своей бордовой жидкостью. Все по канону. Затем Сан сжег соглашение, что означало, что оно вступает в силу. Чхве взглянул на Уёна. — Не читал, да? — Честно? Нет. — Так и знал. Ну что, любимый, повеселимся?

Чон Уён, да что ж ты спокойно не живешь…