Мой Всадник Апокалипсиса

"В тёмные времена, когда даже Всадники Апокалипсиса сталкиваются с человеческими чувствами, внутренние конфликты становятся их самыми опасными врагами." Голод сидел у костра, его взгляд был устремлён в пляшущие языки пламени. Он не знал, как долго просидел здесь в одиночестве, когда его мысли начали рассеиваться... Он стоял на вершине зелёного холма, вокруг простирались поля, полные цветов, а небо было ярким, безоблачным. Лёгкий ветерок тёпло касался его лица, и в первый раз за многие века он чувствовал покой. Рядом с ним была Алина. Она смеялась, её тёмные волосы развевались на ветру, глаза светились радостью. Они шли вдоль поля, её рука скользнула в его ладонь, и Голод на мгновение забыл о своей сущности Всадника Апокалипсиса. Он стоял на вершине зелёного холма, вокруг простирались поля, полные цветов, а небо было ярким, безоблачным. Лёгкий ветерок тёпло касался его лица, и в первый раз за многие века он чувствовал покой. Рядом с ним была Алина. Она смеялась, её тёмные волосы развевались на ветру, глаза светились радостью. Они шли вдоль поля, её рука скользнула в его ладонь, и Голод на мгновение почувствовал, как его сердце наполнилось теплом, которое раньше ему было чуждо. — Это сон? — спросил он, глядя на неё. Алина обернулась к нему, её улыбка была мягкой и нежной. — А если это реальность? — ответила она тихим голосом, в котором не было ни страха, ни боли, только мир и счастье. Голод замер, глядя на неё. Он никогда не испытывал ничего подобного. В её присутствии всё вокруг казалось простым, настоящим, словно все его переживания, страдания и борьба исчезли. Он был не всадником разрушения, а обычным мужчиной, способным любить и быть любимым. — Здесь нет боли, нет страха, — продолжила Алина, сжимая его руку. - Здесь мы можем быть просто вместе. Разве это не то, чего ты хотел? Голод закрыл глаза, наслаждаясь её близостью. Её прикосновения не вызывали привычного холода, а наполняли его душу теплом и светом. Он чувствовал, как его тяготы растворяются в этом моменте, словно они больше не имели значения. — Я никогда не знал, что так может быть, — тихо прошептал он, прижимая её ближе к себе. — Всё возможно, если ты позволишь себе это, — ответила Алина, её голос был как мелодия, успокаивающая его беспокойную душу. Они остановились на вершине холма, и Голод, впервые за многие столетия, почувствовал, что его сердце не обременено ни болью, ни голодом, ни тьмой. Всё было тихо и спокойно, словно этот момент мог длиться вечно. Казалось, что его сущность и предназначение исчезли, оставив только чистое чувство близости и любви. — Я хотел бы остаться здесь навсегда, - признался он, глядя в её глаза. - С тобой, со своим ангелом. Её взгляд был полон понимания. — А я с тобой, Голодочек. Она знала, что этот сон был его убежищем от суровой реальности, и даже если это всего лишь иллюзия, она подарила ему то, чего он так долго искал - покой. Голод взял её за руку, крепко сжимая её ладонь, как будто боялся потерять это мгновение. Тёплый свет солнца окутывал их, создавая атмосферу полной гармонии. Он чувствовал, как их души соединяются в этом идеальном мире, свободном от страха и боли. Каждый шаг вдоль поля становился для него актом любви и надежды. — Ты делаешь меня сильнее, — сказал он, глядя на неё с нежностью. — С тобой я не боюсь своих демонов. Алина улыбнулась, её глаза светились как звёзды. Она нежно провела пальцами по его щеке, и это прикосновение было таким нежным, что Голод забыл о своей сущности, о своих страхах и сомнениях. Он был просто мужчиной, влюблённым в свою ангела, и это было самым важным для него. — Мы вместе, и это главное, — ответила она. — Ты не одинок. Голод кивнул, ощущая, как тяжесть прошлого медленно уходит. С каждым мгновением рядом с Алисой он понимал, что это чувство — не просто сон, а что-то, что может стать реальностью. Он хотел бы удержать её руку навсегда, чувствовать её тепло рядом с собой. — Я не хочу возвращаться, — произнёс он, и его голос звучал с отчаянием. — Не хочу покидать этот мир. — Но, возможно, именно здесь ты сможешь найти себя, — сказала Алина, её голос был полон уверенности. — Ты должен поверить, что заслуживаешь счастья. Голод посмотрел в её глаза, и в них он увидел отражение своей души. Он почувствовал, как его сердце наполняется надеждой. Быть с ней, чувствовать её близость — это было всё, что он хотел. — Если это и есть реальность, я готов сражаться за неё, — сказал он с решимостью. — Я не позволю, чтобы что-то или кто-то разлучил нас. — Люблю тебя, мой Всадник Апокалипсиса. Эти слова всегда грели его душу. Он не мог не обнять ее крепче. Алина улыбнулась, и её смех был как музыка, раздающаяся в бескрайних просторах его сердца. Он больше не был просто Всадником; он был мужчиной, который нашёл смысл в любви и связи. В этот момент Голод решил, что даже если это всего лишь сон, он будет бороться за свои чувства, за свою Алену, независимо от того, что его ждёт в реальности. Но, как и любой сон, этот начал медленно рассеиваться. Тёплое солнце угасало, поля начинали исчезать в тумане, а ветер становился всё прохладнее. Голод пытался удержать этот момент, но его природа напоминала ему о себе.

***

—Да здравствует реальность. Да черт бы ее пробрал, сука... Он открыл глаза, вернувшись к суровой действительности. Холодный ветер обдувал его лицо, а тени леса снова окружили его. Но, несмотря на возвращение в реальность, Голод улыбнулся. Этот сон оставил в его душе частичку тепла, которую он никогда не забудет. Даже если он не мог остаться в этом мире с Алиной, этот момент, этот проблеск счастья, будет жить в его сердце навсегда. Он сидел у того же костра, где погрузился в сон, но всё тепло и покой, которые он только что ощущал, исчезли, как будто их и не было. Пламя костра, некогда тёплое и ласковое, теперь казалось диким и грубым, разгоняющим тьму лишь на мгновение. Он провёл рукой по лицу, пытаясь стряхнуть остатки сна. Это было слишком реально, слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Снова перед его мысленным взором возник образ Алины, её смех, её глаза, полные тепла. Но теперь это вызывало у него лишь раздражение. — Глупость, — пробормотал он себе под нос, вставая на ноги и с силой пинав кусок дерева, который валялся рядом. — Всего лишь сон... Иллюзия! Его голос звучал грубо, как будто он пытался убедить не столько окружающий мир, сколько самого себя. Ему не нравилось, как этот сон тронул его. Вся эта картина мира, где есть мир, счастье, где Алина рядом с ним... Как такое вообще могло ему присниться? Он был Всадником Голода, несущим разрушение и хаос, а не мечтателем о простом счастье. — Мало того, что мне было больно после расставания до слёз, так мое собственное сознание решило меня окончательно добить! Спасибо! Крикнул он сам себе вслух. Внезапно из леса раздались шаги. Голод обернулся и увидел своих братьев — Войну и Смерть. Их фигуры, как всегда, были окутаны тенью, и их присутствие приносило с собой холодный ветер. — Ты выглядишь так, словно только что потерял битву, — произнес Война, его голос был подобен раскатам грома. Он подходил уверенной походкой, его доспехи звенели при каждом шаге. — Или, возможно, ты просто не умеешь держаться на ногах в этом мире, — добавил Смерть, его тон был более мягким, но в нём чувствовалось осуждение. Он остановилась рядом с Войной, его черное одеяние развевалось на ветру, словно живое. Голод отвернулся от них, пытаясь скрыть свои эмоции. Он чувствовал себя уязвимым, и этот сон о Алине только усугублял его внутренний конфликт. — Как вы здесь оказались? — спросил он, стараясь сохранить спокойствие в голосе. — Мы пришли, чтобы напомнить тебе, кто ты есть, — сказал Война, его глаза сверкали от нетерпения. — Ты не должен забывать о своей природе. — Забудь о своих мечтах, Голод, — добавил Смерть, приближаясь к нему. — Они не для тебя. Ты — Всадник Апокалипсиса. Ты не имеешь права желать покоя и счастья. Голод стиснул зубы. — Я не желал этого! — воскликнул он, хотя в его голосе звучали нотки неуверенности. — Это всего лишь сон, иллюзия... — Ты действительно так считаешь? — Война шагнул ближе, его присутствие напоминало огонь, готовый вспыхнуть. — Или ты просто боишься признаться в том, что можешь чувствовать что-то большее, чем просто голод и разрушение? Голод почувствовал, как в нём закипает злость. — Я не хочу быть таким, каким меня сделали! — воскликнул он, указывая на костер. — Я хочу знать, что такое настоящая жизнь, что такое быть с кем-то, кто не боится меня. Смерть наклонил голову, его глаза были полны печали. — Но это не твоя судьба, брат. Ты был призван к другому. — Возможно, но у меня есть право мечтать, — произнес Голод, стараясь защитить свои чувства. — Алина — это то, что я искал всю свою жизнь. Война покачал головой, как будто это была плохая шутка. — Не обманывай себя, Голод. Она — лишь одна из тех, кто когда-либо пытался укрыться от нас. Ты не сможешь изменить свою суть. — Не смогу, пока не попытаюсь! — Голод отвернулся от них, сжимая кулаки. Он не хотел слушать их слова, но они проникали в его разум, оставляя шрамы на душе. Смерть подошёл ближе, его голос стал почти шепотом. — Ты не единственный, кто испытывает такие чувства. Мы тоже знаем, что значит быть обременённым. Но наша природа не позволяет нам уйти от этого. Голод посмотрел на неё, пытаясь понять, что она пытается сказать. — Зачем вы пришли сюда? — спросил он, все ещё не веря в то, что ему было нужно. — Мы пришли, чтобы напомнить тебе, — произнес Война, — что ты не должен забывать о своём предназначении. Даже если ты мечтаешь о том, чтобы быть с ней, твой долг — это разрушение. Голод закрыл глаза, чувствуя, как его сердце сжимается от боли. Он не хотел принимать их слова, но и не мог их игнорировать. — Я не знаю, как мне быть, — признался он, открывая глаза. — Как выбрать между тем, кем я должен быть, и тем, кем хочу быть? — Это твой выбор, — сказала Смерть, его голос звучал как тихий поток воды. — Но помни, что последствия всегда будут за тобой. С этими словами Война и Смерть развернулись, чтобы уйти, оставляя Голод наедине с его мыслями. Он вновь уселся у костра, и тени снова окружили его, словно высасывая последние остатки тепла из его сердца. Голод смотрел на пламя, вспоминая смех Алины, её глаза, полные радости. Он чувствовал, как в его душе разгорается конфликт, как его желание быть с ней сталкивается с его судьбой. Но что если он всё же решит бороться за своё счастье? Что если он не станет жертвой своей природы? Война и Смерть остановились, когда Голод, охваченный яростью, закричал: — Да, я страдаю! Я устал от этой бесконечной боли, от голода, который никогда не уходит! Я хочу чувствовать! Я хочу, чтобы Матерь Жизни пришла и уничтожила меня, если это то, что нужно, чтобы избавиться от этого проклятия! Смерть посмотрел на него с глубоким пониманием, но его голос оставался строгим: — Ты не понимаешь, что желаешь. Матерь Жизни не будет жалостливой. Она заберёт не только тебя, но и всё, что ты любишь. Ты не имеешь права так говорить, Голод. — А кто даст мне это право? — бросил он в ответ, его голос звучал как раскат грома. — Кто сказал, что я должен оставаться Всадником, которым я есть? Кто определяет мою судьбу, если я не могу выбирать, как мне жить? Война шагнул ближе, его лицо было полным презрения. — Ты не можешь желать чувств, Голод! Это то, что делает тебя слабым! Наша природа предопределена, и ты не можешь избежать своей участи. Матерь Жизни не потерпит тех, кто осмеливается чувствовать. — Пусть она придёт! — закричал он в ярости, его сердце колотилось в груди. — Пусть она уничтожит меня, если не может принять меня таким, какой я есть! Я готов на всё, лишь бы избавиться от этой ненавистной сущности, которая несёт лишь страдания и разрушение! Смерть наклонил голову, его голос стал почти нежным, но с лёгким оттенком тревоги. — Голод, ты не понимаешь, что за твоими словами стоит. Ты не просто Всадник: ты часть вечного цикла. Каждый из нас исполняет свою роль, но ты, обладая чувствами, ставишь под угрозу всё, что мы представляем. — Так пусть! — выпалил он, размахивая руками, как будто мог отогнать их слова. — Пусть всё рухнет! Я не могу больше жить в этом кошмаре, в котором я не могу даже мечтать о счастье! Война скрестил руки на груди, его взгляд был полон силы. — Ты не осознаёшь, как много ставишь на кон. Если ты проиграешь в этом, Голод, ты потеряешь не только себя, но и всё, что осталось от тебя, включая ту, кого ты любишь. Голод стиснул зубы, его гнев постепенно сменялся пониманием. — Я не могу оставаться в этом состоянии. Если я должен выбрать между собой и своими чувствами, я выберу чувства. Это единственное, что делает меня живым. Смерть вздохнул, и его глаза наполнились мягким светом, как будто он искал способ успокоить его. — Живи с этими чувствами, если сможешь, но помни: чувства могут быть как благословением, так и проклятием. Они могут принести счастье, но и страдания. Голод посмотрел на своих братьев, его сердце наполнилось отчаянием и решимостью одновременно. — Я готов рискнуть. Если это означает, что я смогу быть с Алиной, что я смогу хотя бы раз почувствовать радость и покой, тогда пусть будет так. Он отвернулся от них, чувствуя, как его внутренний мир клокочет от напряжения. — Я готов сражаться за своё право быть тем, кто я есть, — произнес он с новой силой. — Если я должен встретиться с Матерью Жизни, чтобы получить то, что мне нужно, я сделаю это. Война и Смерть обменялись взглядами, и хотя они понимали, что Голод стоит на грани, они не могли помешать ему. — Хорошо, брат, — произнес Война, его голос звучал холодно, но с уважением. — Но знай, что последствия твоих действий могут быть непредсказуемыми. Смерть слегка кивнул. — Мы будем рядом, если тебе потребуется помощь. Но знай, что дорога, которую ты выбираешь, полна опасностей. Голод снова посмотрел на костёр, его пламя теперь казалось не только диким и грубым, но и символом его внутренней борьбы. — Я готов, — прошептал он, в сердце его разгоралась новая надежда, несмотря на страх, который подкрадывался с каждой минутой. — Я готов бороться за свою судьбу и за любовь. Но... Голод, чувствуя нарастающее напряжение внутри себя, закрыл глаза и глубоко вдохнул. Он знал, что эта борьба была не только с его внутренними демонами, но и с его самими чувствами к Алине. — Я отпустил её, — произнёс он, открыв глаза и глядя в сторону своих братьев Войны и Смерти. — Я отпустил Алину ради её блага. Смерть поднял бровь, его взгляд был полон интереса. — Ты действительно веришь в это? — спросил он. — Или просто пытаешься убедить себя в том, что это правильно? — Я не знаю, — ответил Голод, его голос звучал тяжело. — Но я понимаю, что быть рядом со мной — это опасно. Я не хочу, чтобы она страдала из-за меня. Я Всадник, и мне предназначено приносить разрушение. Я не могу позволить ей стать жертвой этого. Война смотрел на него с недоверием. — Ты действительно думаешь, что это твое решение? — сказал он, его голос звучал жестко. — Или это просто способ скрыть свои слабости? — Это не слабость, — с горечью произнёс Голод. — Это любовь. Я не могу позволить ей видеть меня таким, каким я есть. Она заслуживает лучшего. Смерть подошёл ближе, его выражение стало более мягким. — Но разве ты не понимаешь, что ты сам для себя создаёшь тюрьму? Ты отказываешься от своей любви, от своих чувств, лишь чтобы защитить её. — Это не тюрьма, — прошептал Голод, покачав головой, но его голос звучал неуверенно. — Это жертва. — Жертва? — Война усмехнулся, но его смех был полон презрения. — Ты не жертвуешь собой, ты отказываешься от счастья, которое мог бы иметь. — Да, но ради её блага! — закричал Голод, его голос эхом раздался в лесу. — Я не могу позволить себе быть рядом, когда знаю, что причиняю ей боль. Смерть тихо кивнул, его глаза наполнились пониманием. — Иногда, чтобы кого-то защитить, нужно не отпускать, а быть рядом, даже если ты Всадник. Он сделал шаг к нему, его голос стал более нежным. — Ты можешь быть тем, кто приносит как разрушение, так и любовь. Голод почувствовал, как его внутренний конфликт накаляется. — Я не знаю, как это возможно, — произнёс он, опуская голову. — Я боюсь, что в конечном итоге причиню ей больше вреда, чем пользы. Война скрестил руки, его выражение стало серьёзным. — Это риск, с которым тебе придётся столкнуться. Но как ты узнаешь, если не попробуешь? Голод снова посмотрел на костёр, его пламя мерцало в ночи, словно отражение его душевного состояния. — Я не хочу, чтобы она страдала, — тихо произнёс он. — Но я не могу жить без неё. Смерть наклонился к нему, его голос стал полным сострадания. — Не позволяй своим страхам управлять тобой. Иногда именно в самые трудные моменты мы находим свою истинную силу. Голод почувствовал, как в нём снова пробуждается надежда, но также и страх. — Я хочу быть с ней, — сказал он, наконец осознав свои настоящие чувства. — Но я не знаю, как это сделать, не разрушив её. Война и Смерть обменялись взглядами, и в их выражениях отразилась понимание и поддержка. — Это твой путь, Голод, — произнес Смерть, его голос был полон уверенности. — И если ты действительно любишь её, ты найдёшь способ сохранить её в безопасности, даже если для этого придется бороться. Голод кивнул, его сердце наполнилось решимостью. — Я сделаю всё, чтобы защитить её, — произнёс он, и его голос звучал твердо. — И буду... Бороться. С этими словами он вновь посмотрел на костёр, и пламя, казалось, ответило ему своим ярким светом. Он готов был к сражению не только с внешними врагами, но и с самим собой, чтобы быть с Алиной, чтобы создать для них обоих мир, свободный от страха и боли. Война снова заговорил: — Мы можем помочь тебе, если ты этого захочешь. Но ты должен быть готов к последствиям. Ты — Всадник. Ты несёшь с собой бремя, которое другие не понимают. Однако Смерть, наблюдая за своим братом, начала понимать, что его чувства были искренними. — Ты не одинок, — произнес он тихо, его голос наполнился теплотой. — Мы твои братья, и хотя мы сами не испытываем такие чувства, мы все равно любим тебя. Голод поднял голову, его сердце наполнилось удивлением и благодарностью. — Вы меня любите? — переспросил он, его голос дрожал. — Конечно, — кивнул Смерть. — Мы всегда были рядом с тобой, даже когда ты чувствовал себя потерянным. Мы можем понять твою борьбу, даже если это не то, что мы сами переживаем. Война добавил, его тон стал менее жестким: — Мы всегда были рядом, даже когда ты пытался запереть свои чувства. Ты — наш брат, и это значит, что мы не можем оставлять тебя одного. Голод почувствовал, как нарастающее тепло заполнило его грудь. Он понял, что не одинок в своей борьбе. — Вы поддержите меня? — спросил он, его голос стал более уверенным. — Мы будем рядом с тобой, — произнес Смерть, и в его глазах светилось понимание. — Мы не можем изменить твою природу, но можем поддержать тебя, когда ты решишься на этот путь. Война кивнул, его взгляд стал полон решимости. — Мы — братья, и несмотря на всё, что между нами, мы все же едины. Если ты выберешь чувства, мы поддержим тебя, пока ты идёшь этим путём. Голод, переполненный эмоциями, почувствовал, как его сердце наполнилось надеждой. Он не был одинок в своей борьбе. — Спасибо, — произнес он, его голос был полон благодарности. — Я вас тоже люблю. Братья подошли ближе, и в этот момент Голод ощутил, что их единство и поддержка дадут ему силы в этом непростом пути. Голод с ненавистью посмотрел на тени, отбрасываемые огнём костра. Он чувствовал, что к ним приближается нечто зловещее. — А как же Матерь Жизни? — спросил он, тревога нарастала в его сердце. — Она никогда не оставит меня в покое. Она знает о моих чувствах и будет мстить за это. Война, который всегда был полон решимости, поднял подбородок, его голос звучал уверенно: — Мы не позволим ей контролировать тебя. Ты наш брат, и мы будем на твоей стороне. Смерть кивнул. — Мы станем против Матери Жизни, — произнес он с холодной ясностью. — Она всегда думала, что может управлять всеми, но мы не поддадимся её власти. Голод, хотя и напуганный, почувствовал, как в нём зарождается надежда. — Но она могущественна, — произнёс он, его голос дрожал от волнения. — Вы не понимаете, на что она способна. Война шагнул вперёд, его фигура была величественной, а глаза полны решимости. — Могущество — это лишь иллюзия, — сказал он. — Мы — Всадники. Мы родились, чтобы нести разрушение и смерть, но мы также можем создавать и защищать. Мы не позволим ей забрать у тебя то, что ты любишь. Смерть добавил, его голос был мягким, но полным силы: — Даже если это приведёт к нашей гибели, мы будем стоять вместе. Ты не одинок в этой борьбе. Голод, переполненный эмоциями, встретил их взгляды. — Я не ожидал, что вы так поддержите меня. Спасибо, — произнёс он, его голос дрожал от благодарности. — Мы всегда будем рядом, — кивнул Война. — И даже если Матерь Жизни попытается нас сломить, мы не позволим ей это сделать. Голод благодарно кивнул в ответ. Братья ушли, оставив брата наедине. Голод остался у костра, погружённый в тьму своих размышлений, но в глубине души он знал, что решение не будет простым. Он чувствовал, как любовь и страх переплетаются в его сердце, создавая непреодолимый конфликт, который требовал разрешения. Он ещё думал над этим. Сначала братья доказывали ему, что чувствам не место в его сущности. Но затем начали понимать чувства своего брата. И даже поддержали его в этом. Все же, братская любовь переплюнула даже их сущности. Голод был благодарен им искренне. Все ещё только начинается. "Но даже в бездне борьбы, любовь и братство могут стать светом, ведущим к спасению."