Мой Всадник Апокалипсиса

Туманное утро окутало мир, скрывая его от твоего взгляда, как и ты сама пряталась от собственных чувств. Время останавливалось, но внутри продолжалась борьба, которая должна была прийти к своему завершению. Утро наступило, но вместо яркого света, обещающего новый день, всё окутал густой туман. Ты слышишь, как за окном тихо шелестит дождь, его капли медленно стекают по стеклу, оставляя влажные следы на запотевшем стекле. Этот звук казался убаюкивающим, но внутри тебя не было ни покоя, ни тепла. Мир за окном был серым и холодным, словно отражение твоих собственных мыслей. Туман висел тяжёлым одеялом над землёй, скрывая всё вокруг. Деревья, дома и даже улицы тонули в молочно-белой завесе, будто мир решил скрыться от твоего взгляда. Ты лежала в постели, чувствуя, как холод медленно подбирается к твоему телу, даже несмотря на тёплое одеяло. Ты пыталась укрыться, спрятаться от ощущения пустоты, но это не помогало. Ты была холодной, словно ледяной ветер касался твоей кожи, хотя в комнате не было сквозняков. Ты ощущала, как холод пробирается внутрь, сковывая твои движения. Проснувшись, ты чувствовала себя "никакой" — всё внутри было пустым, как будто сны унесли с собой все эмоции и силы, оставив только эту безжизненность. Твоё тело было тяжёлым, и каждая попытка подняться давалась с трудом. Твои мысли путались, как будто кто-то вырвал из них смысл. Ты пыталась вспомнить, что произошло накануне, но воспоминания утекали, словно вода между пальцев. Только одно чувство оставалось — странная, непреодолимая тоска, которая сидела где-то глубоко внутри. Тоска, которая жгла изнутри, но при этом оставляла тебя замёрзшей. Дождь продолжал идти, его стук становился громче, но этот звук только усиливал ощущение одиночества. Ты осознавала, что этот холод был не просто от погоды — он был внутри тебя. Как будто сама твоя сущность изменилась, став холодной и чужой. Ты смотрела в окно, видя, как капли падают на подоконник, и понимала: этот день не принесёт ничего хорошего. Мир снаружи был пустым, так же как и ты. Тебя вдруг прервал резкий, громкий стук в дверь. Этот звук мгновенно вывел тебя из состояния полузабытья. Ты замерла, не в силах сразу ответить на внезапное вторжение в твоё холодное и безмолвное утро. Стук повторился — на этот раз настойчивее, но всё так же приглушённый падающим дождём и туманом. Кто-то явно ждал ответа, но ты не могла заставить себя подняться. Внутренний холод словно сковал тебя изнутри, и даже мысль о том, чтобы встать и открыть дверь, казалась невыносимо тяжёлой. Но любопытство и неясная тревога заставляли двигаться. С трудом поднявшись, ты ощутила, как ноги дрожат под тяжестью собственного тела, и поёжилась от нового приступа холода, который пронзил тебя до самых костей. Ты подошла к двери, чувствуя, как каждый шаг отдаётся в голове глухим эхом. Туман за окном сгущался, и, казалось, что с каждым твоим движением он становится гуще, скрывая всё вокруг ещё сильнее. На мгновение ты замерла, рука зависла над дверной ручкой. Стук прекратился, и в наступившей тишине ты могла слышать лишь своё собственное дыхание. Что-то было не так. Этот стук был слишком неожиданным, слишком настойчивым для этого тихого утра, наполненного дождём и туманом. Ты глубоко вздохнула и, наконец, открыла дверь. Перед тобой стояли они — твои родители. Твои родные, которых ты только что видела во сне, а теперь они были здесь, наяву, посреди этого холодного, туманного утра. Отец держал зонт, его лицо было сосредоточено, но слегка обеспокоено. Мать стояла рядом, её глаза были полны тепла, но и некой тревоги. Дождевые капли стекали по краям их одежды, словно они проделали долгий путь под проливным дождём, чтобы оказаться здесь. — Алина… — тихо сказала мать, её голос был мягким, как всегда, но в нём звучала скрытая тревога. — Мы так беспокоились о тебе. Почему ты не ответила на наши звонки? Ты пыталась ответить, но слова не приходили. Всё казалось странным, почти нереальным. Как они здесь оказались? Почему сейчас? Внутри тебя что-то тревожно зашевелилось, как будто этот момент был каким-то неправильным, как будто они не должны были быть здесь. Отец сделал шаг вперёд, его взгляд стал более серьёзным. — Мы почувствовали, что что-то не так. Тебя как будто нет. Ты ушла от нас, но мы не могли просто оставить это так. Что с тобой происходит, Алина? Ты молчала. Ощущение пустоты внутри снова усилилось, холод продолжал сковывать тебя изнутри, несмотря на то, что перед тобой стояли самые близкие люди. Их забота, их тревога — всё это было таким знакомым, но казалось отдалённым, как будто это происходило не с тобой. Твои руки дрожали, и ты не могла заставить себя двинуться с места. Мать сделала шаг ближе, её ладонь осторожно коснулась твоей руки и ты почувствовала знакомое, родительское тепло, которое так давно не ощущала. Ты стояла в дверях, напряжённо сжимая ладони, стараясь найти слова. Родители смотрели на тебя с тревожным ожиданием. Этот момент казался странным и даже нереальным, ведь сколько раз ты представляла себе эту встречу, когда разорвёшь связь с Голодом. Всё, через что ты прошла, все битвы, внутренние конфликты, сделка — это всё осталось в прошлом. Но как объяснить им, что произошло? — Мама, папа... Я... уже не с ним. — медленно начала ты, подбирая слова. — Голод отпустил меня. Мать и отец смотрели на тебя, как будто не понимая. Их лица отразили смесь шока и непонимания. Это было понятно — такие вещи трудно осознать сразу. Мать осторожно сделала шаг вперёд, её глаза блестели от удивления, но в них также было что-то другое — облегчение. — Отпустил? — переспросила она, голос дрожал от напряжения. — Как это возможно? Ты глубоко вдохнула, ощущая, как тяжесть прошлого всё ещё висит на тебе, как груз, который не так легко сбросить. — Мы разошлись, — наконец произнесла ты. — Он отпустил меня из-за... любви. Он больше не хотел причинять мне боль. Эти слова прозвучали настолько непривычно, что даже тебе было трудно их произнести. Твоё сердце сжалось при воспоминании о том последнем разговоре с Голодом, о той тишине, которая повисла между вами, когда ты осознала, что это конец. Он отпустил тебя, потому что больше не мог смотреть, как ты страдаешь рядом с ним. Всадник Апокалипсиса, воплощение голода и разрушения, оказался способным на такие чувства. Мать подняла руку к губам, поражённая тем, что слышала. Отец нахмурился, его глаза загорелись странной смесью удивления и восхищения. — Он... любил тебя? — тихо спросила мать, не скрывая шока. — Всадник Апокалипсиса? Ты кивнула, чувствуя, как внутри поднимается ком в горле. Это правда. Голод, казалось, был не способен на человеческие эмоции, но в конце концов, он показал, что и в нём есть то, что связывает его с этим миром. И это оказалась ты. — Он не хотел больше меня держать, — продолжила ты. — Сказал, что моя боль слишком велика для него. И что ему легче отпустить меня, чем видеть, как я страдаю. Отец присел на ближайший стул, словно чтобы переварить услышанное. Мать, напротив, приблизилась к тебе, её взгляд был полон слёз, но в них была не только боль. Было что-то ещё — радость, которую она не могла скрыть. — Он отпустил тебя… — шепнула она снова, как будто проверяя, что это действительно правда. — Значит, ты... свободна? Тебя захлестнуло чувство облегчения, когда ты кивнула, чувствуя, как последние оковы медленно соскальзывают с твоих плеч. Ты действительно свободна. Больше нет этого тягостного ожидания, страха, что однажды он заберёт тебя снова. Ты снова можешь жить своей жизнью, даже если пока не до конца понимаешь, как это делать. — Я свободна, — повторила ты тихо, глядя на своих родителей. — Навсегда. Мать не выдержала и бросилась к тебе, обняв тебя так крепко, как будто боялась, что ты снова исчезнешь. Её объятия были теплыми, почти обжигающими после той холодной пустоты, которая окружала тебя столько времени. Отец поднялся, его лицо всё ещё было серьёзным, но он тоже не смог скрыть радость. — Я не могу поверить, что он просто отпустил тебя, — сказал он, всё ещё в шоке. — Это чудо. Ты знала, что это было не просто чудо. Это было следствием чего-то более глубокого. Голод, несмотря на свою холодность и бесчувственность, в конце концов, оказался способен на жертву. И эта жертва была твоей свободой. Ты почувствовала, как слёзы подступают к глазам, но не от облегчения, а от чего-то другого — странного чувства, которое ты никак не могла объяснить. Несмотря на всё, что произошло, ты не была готова к этому. Ты не была готова к свободе. Да, Голод отпустил тебя, он сделал это ради твоего блага, ради того, чтобы ты могла жить дальше. Но внутри тебя оставалась пустота, которую уже ничто не могло заполнить. Ты была с ним так долго, связана чем-то гораздо большим, чем просто договор. Это была неразрывная связь, некая глубокая, мучительная привязанность, которая жила где-то на грани страха и привязанности. И вот теперь, когда этой связи больше нет, ты ощущала себя потерянной. Мать, чувствуя, что что-то не так, слегка отстранилась и внимательно посмотрела на тебя. — Алина… — её голос был тёплым, но в нём звучало беспокойство. — Что с тобой? Ты сделала шаг назад, не в силах больше выдерживать её сочувственный взгляд. — Я… не знаю, — тихо ответила ты, отворачиваясь. — Я не знаю, что теперь делать. Родители удивлённо переглянулись, явно не ожидая таких слов. Для них это было долгожданное чудо — твоя свобода, твоя возвращённая жизнь. Они думали, что это должно было принести радость, облегчение, но для тебя всё оказалось иначе. — Я не была готова к этому, — продолжила ты, голос дрожал. — Он был частью меня… Мысли о нём, его присутствие... И теперь, когда этого нет, я чувствую себя пустой. Как будто внутри ничего не осталось. Ты пыталась найти объяснение своим чувствам, но это было невозможно. Ощущение опустошённости разъедало тебя изнутри. Ты никогда не думала, что будешь скучать по Голоду, что его отсутствие будет казаться тебе потерей. — Но ведь это хорошо, — мягко сказала мать, стараясь понять тебя. — Ты больше не связана с ним. Ты свободна. Ты кивнула, понимая, что они видят только то, что снаружи. Да, ты свободна физически. Но внутри всё было иначе. Эта свобода пришла с такой неожиданностью, что ты просто не могла принять её с радостью. Вместо этого тебя наполнял холод — такой же, как тот, что исходил от Голода, но теперь он был твоим собственным. Отец осторожно шагнул вперёд, его взгляд был серьёзен, но он, кажется, начинал понимать. — Ты так долго была с ним, что теперь не знаешь, как жить без этой связи, — сказал он, пытаясь найти нужные слова. Ты встретилась с его взглядом и кивнула, чувствуя, как от этих слов у тебя сжалось сердце. — Именно так, — призналась ты. — Я не знаю, что делать дальше. Как будто я потеряла не только его, но и саму себя. Мать снова приблизилась, на её лице было видно сочувствие и боль за тебя. — Это пройдёт, — прошептала она, касаясь твоего плеча. — Мы будем рядом. Ты научишься жить заново. Мы поможем тебе. Ты хотела верить в это, но внутри тебя всё ещё оставалось что-то, что не позволяло двигаться дальше. Голод отпустил тебя, да, но он всё ещё был частью тебя, частью твоего прошлого, частью того, что сделало тебя той, кто ты есть. И ты не была уверена, что когда-нибудь сможешь освободиться от этой тени. Ты опустила голову, чувствуя, как волна эмоций захлёстывает тебя, и тихо, почти шёпотом произнесла: — Но я его люблю. Эти слова, едва сорвавшись с губ, словно повисли в воздухе, на мгновение наполнив комнату странной тишиной. Родители замерли, явно не ожидая такого признания. Мать, в тревоге прижав руку к груди, сделала шаг назад. Отец, напротив, стоял неподвижно, не отрывая от тебя пристального взгляда. — Любишь? — прошептала она, её голос дрожал от непонимания. — Алина, как это возможно? Он... он ведь Всадник Апокалипсиса. Ты с трудом подняла на неё глаза, понимая, как трудно им будет принять это. Как можно объяснить то, что сама едва осознаёшь? Голод был воплощением силы и разрушения, всадником, которого боялись все небеса и земля. Но ты знала его по-другому. Ты видела в нём то, чего не замечали другие — что-то человеческое, скрытое глубоко внутри. То, что открылось тебе в моменты, когда он позволял себе быть уязвимым, когда его холодный облик трещал под тяжестью чувств. — Это не просто. — Твой голос дрожал, но ты продолжала, несмотря на страх, что родители тебя не поймут. — Он был жестоким, да. Он Всадник. Но я видела в нём то, чего не видели другие. За всей этой силой и холодом... там была его боль. И… любовь. Пусть она была другой, но она была. Отец тяжело вздохнул, его лицо стало серьёзным. Он медленно подошёл к тебе, и на мгновение ты подумала, что он разозлится, но его голос был мягким, полным сочувствия. — Алина, — начал он, аккуратно кладя руку на твоё плечо, — я понимаю, что вы были связаны. Но как ты можешь любить того, кто держал тебя в плену? Кто контролировал твою жизнь? Ты встретила его взгляд, чувствуя, как по щекам текут слёзы. Всё, что ты испытывала к Голоду, было запутанным, сложным, но истинным. Это было больше, чем просто связь пленника и тюремщика. Ты видела в нём нечто глубокое, что развивалось медленно, болезненно, но неуклонно. — Потому что он изменился, — ответила ты, голос срывался, но ты не могла остановиться. — Он отпустил меня, хотя это разрушило его. Он сделал это, потому что не хотел причинять мне боль. И я не могу просто... забыть это. Мать сделала шаг вперёд, её глаза блестели от слёз, она хотела обнять тебя, но не знала, как реагировать на то, что слышала. Её голос звучал тихо, как будто она боялась причинить тебе боль. — Он отпустил тебя... ради любви? — тихо переспросила она. Ты кивнула, едва сдерживая новые слёзы. — Да, — прошептала ты. — Он отпустил меня, хотя это было самым тяжёлым решением для него. Он знал, что если я останусь с ним, это будет мучить меня. И он предпочёл расстаться… потому что не хотел видеть моих страданий. Отец долго смотрел на тебя, его лицо смягчилось. Он, казалось, наконец начал понимать. — Значит, ты всё ещё его любишь, несмотря на всё, что было, — тихо заключил он. — Да, — ответила ты, почти шёпотом, чувствуя, как эта правда, наконец, нашла своё место внутри тебя. — Я люблю его. И, наверное, буду любить всегда. Молчание, которое повисло после твоих слов, казалось бесконечным. Родители стояли перед тобой, пытаясь переварить то, что ты только что призналась. В их глазах мелькала гамма чувств — от шока до сострадания, от непонимания до осознания. Мать первой нарушила тишину, сделав несколько неуверенных шагов вперёд. Она аккуратно взяла тебя за руку, её пальцы были теплыми, но дрожащими. — Дочка, — её голос звучал тихо, словно она боялась, что твои слова разобьют её сердце, — я не могу понять, как ты это чувствуешь. Но я вижу, что это правда, что ты действительно... любила его. И, возможно, продолжаешь любить. Ты не смогла удержать слёзы, когда почувствовала её тепло. Слова давались с трудом, но всё, что ты могла, — это кивнуть в ответ, чувствуя, как тебя разрывает изнутри от этой любви, которая осталась невысказанной, неразрешённой. — Но что теперь? — мягко спросила мать, её глаза были полны тревоги, но и заботы. — Что будет дальше? Ты закрыла глаза, стараясь собраться с мыслями. Ты уже задала себе этот вопрос бесчисленное количество раз с тех пор, как Голод отпустил тебя. Сначала ты была уверена, что расставание принесёт тебе облегчение, свободу. Но всё оказалось гораздо сложнее. Ты потеряла не только его, но и ту часть себя, которую обрела рядом с ним. Ты не могла просто забыть. — Я не знаю, — честно призналась ты, обнимая себя, будто пытаясь согреться. — Я не знаю, что будет дальше. Но я знаю одно: он отпустил меня не потому, что хотел этого. Он сделал это ради меня, чтобы я могла быть свободной. Отец внимательно слушал, его взгляд был всё ещё строгим, но в нём была нотка понимания. — Ты думаешь, что когда-нибудь сможешь забыть его, дочка? — спросил он наконец, его голос был глубже и серьёзнее, чем обычно. Ты хотела ответить "да", сказать, что со временем ты справишься, но внутри себя ты знала — это ложь. Никакое время не сможет стереть ту связь, которую вы разделяли. Даже если вас больше ничто не связывает, любовь останется. — Я не думаю, что смогу, — тихо ответила ты, пытаясь не потерять контроль над эмоциями. — Но, возможно, мне нужно научиться жить с этим. Просто идти дальше... даже если буду помнить о нём. Мать опустила взгляд, её лицо было напряжённым, словно она пыталась найти правильные слова. — Ты не должна бояться этих чувств, — сказала она наконец. — Даже если они кажутся тебе неправильными. Ты любишь, и это нормально. Но ты не обязана оставаться в плену прошлого. Ты должна жить. Её слова оказались как бальзам на твою измученную душу. Она не пыталась осуждать тебя за твои чувства. Напротив, она пыталась помочь тебе принять их и двигаться дальше. Отец кивнул, соглашаясь с её словами. — Мы будем рядом, — добавил он, твёрдо и уверенно. — Мы поможем тебе пройти через это. Ты сильная, Алина. Ты уже доказала это. И если любовь к нему всё ещё живёт в тебе, значит, она была настоящей. Но ты заслуживаешь жизни, которую можешь построить сама, без него. Ты вдохнула глубже, чувствуя, как внутри тебя зарождается что-то новое — слабая, но ощутимая надежда на будущее. Возможно, тебе предстоит долгий путь, чтобы найти себя заново, чтобы научиться жить без Голода, но ты не будешь одна. Твои родители будут рядом, и, несмотря на всю боль и путаницу, ты знала, что теперь можешь двигаться вперёд. Ты подняла голову, посмотрев в их полные понимания глаза, и улыбнулась, пусть и слегка. — Спасибо, — прошептала ты, чувствуя, как впервые за долгое время в твоей душе появляется тепло. — Спасибо за то, что вы рядом. Мать и отец обняли тебя, их тепло окружало тебя, как щит от прошлого. Хотя родители были очень рады, что этот Голод отпустил свою дочь, их радость была смешана с волнением. Они никогда не одобряли его, считая его влияния на твою жизнь опасным и разрушительным. В начале они пытались вмешиваться, предостерегая тебя от общения с ним. Их опасения исходили не только из-за его поведения, но и из-за того, как он затмевал твою светлую натуру, делая тебя уязвимой и настороженной. Со временем, однако, они начали осознавать, что ты стала более самостоятельной и уверенной в своих решениях. Их нежелание принимать Голода как часть твоей жизни постепенно трансформировалось в понимание того, что ты взрослеешь и имеешь право на собственные выборы. Они начали видеть, как ты учишься на своих ошибках, и хотя Голод оставил глубокий след в твоей душе, ты не утратила надежды и стремления к лучшему. Мать часто напоминала тебе о твоей силе, подчеркивая, что, несмотря на всё, что произошло, ты все еще способна на счастье и любовь. Отец, хоть и сохранял настороженность, начал потихоньку доверять твоему выбору, понимая, что важно не просто защищать тебя от трудностей, но и поддерживать в твоем стремлении к свободе. Так, наблюдая за тобой, они стали твоей поддержкой в моменты сомнений. Это понимание их дочери стало для них источником гордости, и, хотя их сердца всё ещё хранили опасения, любовь к тебе превратила их тревогу в заботу и уважение. — Мы очень любим тебя, дочка, — сказали родители, целуя тебя в макушку на прощание. — И я вас люблю, мама и папа, — ответила им ты, улыбаясь.

***

Когда родители ушли, в комнате воцарилась тишина, которую нарушал лишь звук твоего дыхания. Это ощущение пустоты обрушилось на тебя, как тяжёлое одеяло, и ты почувствовала, как сердце сжимается. Их уход оставил за собой пробел, который не так легко заполнить. Ты вспомнила, как они стояли рядом, их лица полны заботы и поддержки. Их объятия были как теплый щит, защищавший от тревог и сомнений, и теперь этот щит исчез. Вокруг тебя осталась лишь тишина и твои собственные мысли. Глядя на место, где они стояли, ты ощутила горечь потери, но вместе с тем и решимость. Ты знала, что они не просто оставили тебя — они дали тебе свободу. Эта мысль приносила с собой противоречивые чувства: радость от возможности стать независимой и страх перед тем, что ждёт впереди. Сквозь эту тишину в душе начали пробуждаться воспоминания о том, что они всегда верили в тебя. Они научили тебя быть сильной и не бояться трудностей. И хотя их больше не было рядом, их поддержка осталась с тобой, словно внутренний огонь, который должен гореть, чтобы вести тебя вперёд. Ты глубоко вдохнула, стараясь собрать мысли. Теперь у тебя есть возможность создать свою жизнь, и ты готова принять эту ответственность, зная, что на этом пути будут как светлые, так и тёмные моменты. В тишине, окутывающей комнату, ты вдруг услышала тихие стуки, доносящиеся из-за окна. Они прерывали твои мысли, заставляя насторожиться. Сердце забилось быстрее, а ощущение пустоты, вызванное уходом родителей, чуть-чуть развеяло внимание к этому странному звуку. Ты подошла к окну, осторожно приоткрыв штору. За стеклом темнело, вечерний свет угасал, и улица погружалась в полумрак. Стук повторился — теперь он казался более настойчивым, будто кто-то пытался привлечь твое внимание. Ты прижалась к стеклу, вглядываясь в тени, которые плясали под фонарем. Листья на деревьях шевелились от лёгкого ветра, но звук, казалось, исходил именно от них. Чувство любопытства и тревоги заполнило твою грудь, и ты задумалась, кто мог бы быть там, за окном, в эту тихую ночь. Собравшись с духом, ты осторожно открыла окно, и ночной воздух ворвался в комнату, наполненный свежестью и немного прохладой. Теперь ты могла расслышать звук лучше — это были стуки, и они становились всё более четкими. — Кто там? — прошептала ты, хотя знала, что на улице никого не должно быть. Но внутри тебя возникло странное ощущение, что это может быть знакомым. Ты решила не отступать, ощущая, как в груди начинает разгораться смелость. Может, это что-то важное? Что-то, что даст тебе ответ на вопросы, которые так мучили тебя после их ухода. Ты снова прислушалась к стукам, которые не прекращались, и ярость охватила твою душу. — Да что за... — вырвалось у тебя, и ты не удержалась от потока эмоций. — На хрена мне это надо?! Почему не дают покоя?! Суки блять! Слова сорвались с языка, как будто освобождая тебя от всего напряжения, которое накопилось внутри. Ты почувствовала, как злость и разочарование обрушились на тебя, как волна. Ты оглянулась вокруг, как будто ожидала увидеть кого-то, кто мог бы услышать твои возмущения. Но комната была пуста, а ночь продолжала обнимать мир за окном. Вдохнув глубоко, ты попыталась успокоиться, но стуки не утихали. — Ну что же, если это какое-то привидение, то ему точно не место здесь, — добавила ты с ухмылкой, прогоняя очередное нарастающее раздражение. Собравшись с мыслями, ты снова подошла к окну, не в силах проигнорировать источник шума. Ты ощущала, как внутренняя сила начинает нарастать — несмотря на разочарование и злость, в тебе крепло желание узнать, что происходит, и, наконец, разобраться с тем, что мешает тебе жить в покое. Ты пригляделась к фигуре, которая появилась в полумраке, и сердце твое на мгновение замерло. Это была Вики — соблазнительная демоница, с которой вас познакомил Голод в ромашковом поле. Даже в ночном свете её очарование бросалось в глаза: длинные волосы струились по её плечам, а яркие глаза сверкали, как два зеленых изумруда. Собравшись с силами, ты открыла окно шире, пытаясь разглядеть её лучше. Хотя вы виделись всего несколько минут, запомнившийся момент оставил в твоей памяти стойкий след. Вики обладала особым магнетизмом, который мог сбивать с толку и одновременно раздражать. Ваши отношения были напряжёнными, полными недосказанности и тайных конфликтов, но в то же время между вами оставалась искра, словно два огня, соприкасавшиеся друг с другом, не зная, куда это приведет. — Чего тебе нужно, Вики? — спросила ты, не скрывая своего недовольства. Этот визит был в самом деле последней каплей. Она, не обращая внимания на твое раздражение, подошла ближе, её улыбка была загадочной и кокетливой. — Ты скучала по мне, ангелочек? — произнесла она, а её голос звенел, как колокольчики, не оставляя тебе шанса на спокойствие. — Я пришла навестить тебя. В тот миг, когда её слова пронзили воздух, ты поняла: твоя жизнь снова оказалась на грани, и это столкновение с Вики было лишь началом новых испытаний.