Наш дом

Се Лянь шел зимним вечером один по дороге. Машины иногда проезжали мимо, но так как это не центр города, то было тихо.  Он знал этот ответ, он знал что скажет ему пастор, но ему нужно было услышать это от третьего лица.  Его лицо бледное, глаза усталые. Он сжимает и разжимает пальцы, словно борясь с невидимой силой. «Да, я верующий человек. Всегда был. Для меня вера – это опора, свет в темноте, путеводная звезда. Я строил свою жизнь на заповедях, на любви к ближнему, на непоколебимой вере в Бога. И вот теперь вся эта опора дрожит, словно сломанная ветка на буйном ветру.» Он смотрит вдаль, голос его становится тихим, и словно застывает в воздухе. -Я влюбился. Влюбился в него. И каждый день эта любовь становится все сильнее, все неотвратимей. Се Лянь  прикрывает глаза, словно ощущая нестерпимый жар. «Но я знаю, что это грех. Грех против моей веры, против моих убеждений. Я слышал слова из священных книг, и я знаю, что такая любовь не принадлежит этому миру. Мои мысли наводнены сомнениями, я чувствую вину за каждый взгляд, каждое прикосновение в своих мыслях.» Се Лянь  вздрагивает, словно от невидимого удара. «Я борюсь. Борюсь с этой любовью, борюсь с собой, но она сильнее. Она пронизывает меня насквозь, забирает мой мир. Я пытаюсь отмахнуться от этих чувств, но они слишком глубоко въелись в мою душу. Я пытаюсь объяснить себе, что это только желание, но истина — она нестерпима.» Се Лянь опускает голову, голос его становится почти неразличимым, он смотрит в сторону, и его глаза полны горьких слез. -Я не знаю, что делать дальше. Я хочу быть с ним. Я хочу признаться, но боюсь разрушить то, над чем я усердно работал. Се Лянь делает глубокий вдох, и его голос становится более твердым, наполненным отчаянием. -Я больше не могу скрывать этой любви. Я должен сказать ему. Я должен попытаться признать себя, хотя бы себе, чтобы победить страх. Иначе я не сумею найти спокойствие. Холодными , дрожащими пальцами Се Лянь набрал уже наизусть выученный номер. Слезы падали вниз как и снег, что недавно стал покрывать землю белым слоем -Алло, гэгэ -Сань Лан- голос предательски дрогнул  -Что случилось? Где ты? -Не беспокойся- слезы от осознания всего происходящего продолжали течь -Я хочу кое-что тебе сказать, очень важное, но вживую, ты когда будешь в городе?  -Я, приехал сегодня, хотел сделать сюрприз. Гэгэ, где ты ? Се Лянь глупо улыбался в воздух -Ох я стою в квартале….. Давай я пойду к тебе навстречу, -Буду через минуту Хуа Чен сбросил вызов Се Лянь плакал и улыбался  -Боже я взрослый мужчина, а выгляжу как ребенок. Он брел к центру города. Небольшой, безлюдный перекрёсток… и вдруг, из тьмы, навстречу ему выбежал человек в чёрном пальто. Се Лянь улыбнулся, глядя на своего… друга. Стресс, сковавший его до этого, рассеялся, уступив место острой, пронзительной боли. Сердце сжималось в тисках невыносимой агонии. Он рухнул на колени, не в силах больше стоять. Хуа Чен подхватил его на руки, лицо исказила тревога. Он ласково коснулся его лба. — Гэгэ, что случилось? Тебе больно? — Сань Лан… я… — из горла Се Ляня вырвался лишь тихий стон боли. — Мне… так плохо… — ГЭГЭ?!?!? ГЭГЭ! — Хуа Чен, держа на руках бездыханное тело Се Ляня, опустился на колени. Лицо Се Ляня озаряла странная, безмятежная улыбка. — Как странно… почему я это вижу? — шепнул Се Лянь, словно наблюдая за происходящим со стороны. Он видел, как Хуа Чен обнимает его неподвижное тело. Видел, как отчаянно тот пытается вернуть его к жизни. И чувствовал, как собственный голос рвётся из горла, но звука нет. — Так всегда, — раздался спокойный голос.— Ведь вы — душа, вы видите собственное тело… Из полумрака появился человек в белом. От него исходило необыкновенное тепло, противоположное леденящему зимнему морозу. — Добрый вечер, — прошептал Се Лянь, голос его был слаб, — а вы кто? — Добрый вечер, пастор Се Лянь, 28 лет. Причина смерти — сердечный приступ. — Я… умер? — прошептал Се Лянь, голос его звучал удивительно спокойно, почти безразлично. — Да, — ответил ангел. — Вы прожили жизнь, достойную Рая. Се Лянь медленно повернул голову к душераздирающей сцене: Хуа Чен, опустившись на колени, сжимал его безжизненное тело, крича от боли и отчаяния. Звук его рыданий пронзал Се Ляня до глубины души. — А как же Сань Лан? — спросил он, голос его дрогнул. — Ему дорога в Рай закрыта, — сказал ангел, голос его был бесстрастен. — Почему?! — Се Лянь резко обернулся к ангелу, глаза полные непонимания и ужаса.  — Сань Лан… он добрый, он милый! Он никогда не делал ничего плохого! Я не верю! — Он падший ангел, — спокойно ответил ангел. — Падшим ангелам нет места в Раю. — Падший ангел? — Се Лянь повторил, как эхо. — Он… бывший ангел? Но… он… — Если вы позовёте его, — продолжил ангел, — вы сможете пройти в его мир. Но знайте: из Ада пути назад нет. Выбрав его, вы навсегда останетесь с тем, кто предал Господа. Вы же пастор, вы сами знаете, что он сотворил. — Я… я не понимаю, — прошептал Се Лянь, — я могу… выбрать? Ангел печально улыбнулся: — Конечно. Ваша душа, ваш выбор: Рай, заслуженный вами, или… дом того, кто выбрал Ад. Се Лянь не мог оторвать взгляд от Хуа Чена. Его крики, его отчаяние, его любовь, — всё это пронзало сердце Се Ляня. — Я… я не успел сказать ему кое-что… — прошептал Се Лянь, слезы градом катились по его лицу. — Поэтому… я не могу уйти… Ангел снова улыбнулся, на этот раз в его улыбке сквозила печаль и сострадание. — Что ж… просто позовите его. Се Лянь глубоко вдохнул, слёзы застилали ему глаза, и шепнул, голос его был едва слышен: — Сань Лан… Внезапно Хуа Чен поднял голову, его взгляд, острый и проницательный, зацепился за фигуру, стоявшую рядом с ангелом Михаилом. Это был его собственный бог, призрачная, полупрозрачная фигура Се Ляня. Сердце Хуа Чена, если бы у него оно было, сжалось бы от боли. Он протянул руку: длинные, изящные пальцы скользнули сквозь эфемерное тело Се Ляня, словно сквозь дымку. Он обнял его, прижал к себе так сильно, как только мог, будто желая силой своей любви удержать его в этом мире, не дать ускользнуть в вечность. — Гэгэ… — прошептал Хуа Чен, голос его был хриплым от сдерживаемых рыданий, словно пепел на ветру. Это имя, полное нежности и отчаяния, висело в воздухе, обречённое эхом. — Михаил, — обратился Хуа Чен к ангелу, голос его звучал хрипло, словно скрежет камня о камень. — Давно тебя не видел. Он прижался к Се Ляню ещё сильнее, словно пытаясь впитать в себя каждый его атом, каждую частичку его сущности, прежде чем он окончательно растворится в свете небес. Его любовь, темная, всепоглощающая, стала единственным оплотом против безжалостного потока времени и неминуемого расставания. — Я не позволю тебе забрать его, — сказал демон, голос его был ровным, спокойным, но в его глубине слышалось сострадание, которое лишь усиливало трагизм ситуации.— Он слишком молод, слишком полон жизни. — Ты же знаешь, что здесь наши силы бессильны, — ответил Михаил, взгляд его упал на лицо Се Ляня, на его призрачную улыбку, полную печали и смирения. — Более того, за нас уже все решено. Это… не обсуждается. Что ж, пастор Се Лянь… прощай. Надеюсь, ты найдёшь покой. Но ты,-взгляд ангела метнулся в черные глаза когда-то бывшего друга-помни: ради тебя он отказался от вечного блаженства. Он оставил Рай, вечную жизнь среди святых, ради тебя, ради вашей любви, обречённой на вечные муки, на вечное расставание. — Постойте, Михаил! — вскрикнул Се Лянь, голос его был слабым, но пронзительно чистым, словно звон колокольчика в тихой ночи. Ангел, с доброй, но пронизанной грустью улыбкой, повернулся к нему. — Передумал? Ты всё ещё можешь выбрать Рай. Се Лянь закрыл глаза, вспоминая свою жизнь, свою любовь к Хуа Чену, их запретную, опасную, но бесконечно прекрасную связь. — Я… — Се Лянь замялся, голос его был тихий, словно шелест листьев. — Скажите… мои родители… они там? В Раю? Ангел мягко кивнул: — Да, они вместе, в мире, свободном от боли и страданий. — Я… могу вас попросить об одолжении? — прошептал Се Лянь. — Слушаю тебя. — Передайте им, пожалуйста, — Се Лянь глубоко вздохнул, слезы скатились по его лицу, прозрачному, как сама его душа. — что я их очень сильно люблю и скучаю… но я хочу обрести своё собственное счастье. Пусть они не переживают обо мне. Я буду… в безопасности. В безопасности с ним. — Это я могу сделать, — ответил ангел. — Прощай. Михаил исчез. Остались только Хуа Чен и Се Лянь — демон и его личный бог, любовь и жертва, объединённые вечной, безграничной, трагической связью. Хуа Чен повернулся к Се Ляню, его взгляд, полный бесконечной любви и отчаяния, задержался на его эфемерном лице. — Ты отказался от Рая? — прошептал Хуа Чен, голос его срывался от эмоций. — Да, — ответил Се Лянь, улыбаясь сквозь слёзы. — Я ведь так и не рассказал тебе кое-что… очень важное… очень личное… что-то, что заставило меня сделать этот выбор. Хуа Чен опустил лицо, боль и горечь смешались в его сердце, в его бесконечной любви к Се Ляню. Он чувствовал, как его собственная душа разрывается на части. — Ради меня?  Се Лянь мягко положил свою призрачную ладонь на щеку демона. — Ради нас, я люблю тебя. Они смотрели друг на друга, влюблённые, обречённые, бесконечно близкие и бесконечно далёкие. Им не нужно было дышать, но воздуха им всё равно не хватало. Воздуха этого мира, этой жизни, которую они теперь будут делить, в вечности, в объятиях Ада, в царстве вечной, трагической любви. — И я тебя люблю, Гэгэ. Пойдём домой? — Пойдём, — шепнул Се Лянь.  — Только… не пугайся. Я сделаю кое-что. — Я доверяю тебе, — ответил бывший пастор, голос его звучал спокойно, но в его глазах читалось беспокойство. Нежно, с почти невероятной осторожностью, Хуа Чен сжал эфемерную субстанцию души Се Ляня, превращая её в мерцающий огонёк. Затем, с благоговейным трепетом, он бережно поместил огонёк в карман своего одеяния. Подняв безжизненное тело своего возлюбленного, он мгновенно перенесся в спальню своего дворца. Там, аккуратно уложив тело Се Ляня, он начал вплетать огонёк обратно в его существо. Процесс был долгим и сложным, требовавшим от демона всей его силы и сосредоточенности. Три дня спустя, мёртвые глаза Се Ляня распахнулись. Его лёгкие, не нуждавшиеся уже в воздухе, вдруг остро ощутили потребность в кислороде. Се Лянь увидел перед собой Хуа Чена. Лицо демона, раньше скрытое повязкой, было открыто. Се Лянь впервые увидел его правый глаз, пылающий алым пламенем. Его уши стали длиннее, пальцы — чёрными, отмечая его трансформацию в демона. — Сань Лан… это… ты? — прошептал Се Лянь, голос его был слабым, но полным удивления. — Конечно, я, — ответил Хуа Чен, улыбка его была нежной и тёплой. Новоявленный демон бросился в объятия своего «князя», забыв обо всех правилах и приличиях. — Я… правда буду с тобой? — спросил Се Лянь, голос его дрожал. — Теперь мы будем вместе, — прошептал Хуа Чен, прижимая Се Ляня к себе. — Мы… в Призрачном городе? — спросил Се Лянь. — Да, — ответил Хуа Чен. — И я… теперь… — Князь демонов, — догадался Се Лянь. — А я? — Теперь тоже демон. Прости, что ради меня тебе пришлось отказаться… — начал Хуа Чен, но Се Лянь остановил его, нежно приложив палец к его губам. — Я здесь по собственной воле. Я просто хочу быть с тобой, — прошептал Се Лянь, и его слова звучали как клятва, как обещание вечной любви. Хуа Чен склонился, их лбы соприкоснулись. Два демона закрыли глаза, наслаждаясь моментом единения. — Как долго я этого ждал, — прошептал Хуа Чен. Се Лянь, решив, что нет смысла рисковать, поцеловал Хуа Чена в щеку. Демон застыл, словно поражённый молнией. — Это предложение стать моим… парнем? — с лёгкой ухмылкой спросил Хуа Чен. — Возможно, — ответил Се Лянь, улыбаясь. Мягкий, барахатный смех Хуа Чена наполнил комнату, заставляя сердце Се Ляня биться сильнее. — Мы сейчас в резиденции? — Нет, — ответил Хуа Чен. — Мы в доме Блаженства. Потому что теперь это… наш дом.