Наш дом

Хотя Се Лянь и освободился от оков священного писания, его внутренние принципы остались непоколебимы. Поцелуи Хуа Чена, быстрые, едва касающиеся губ и щёк, не превышали и пяти секунд; лишь однажды, во время прогулки, Се Лянь позволил себе взять руку демона, и тогда вновь ожило новое сердце князя, наполняя его теплой кровью. -Гэгэ, у меня для тебя подарок, — прошептал Хуа Чен. Се Лянь улыбнулся, его взгляд был полон мягкого любопытства: -Что же это? -Позволь завязать тебе глаза, — ответил Хуа Чен, голос его звучал как шёпот вечернего ветра. Нежные пальцы демона коснулись шелкового платка, и мир Се Ляня погрузился в бархатную тьму. Но вместо ожидаемого продолжения прогулки, Хуа Чен, с неожиданной силой и лаской, поднял Се Ляня на руки. -Сань Лан, что ты делаешь? Я же тяжелый, — протестовал Се Лянь, но в его голосе не было и тени раздражения, лишь игривое удивление. В ответ — лишь глубокая, знающая улыбка Хуа Чена. Бывший пастор, предавшись полному доверию, расслабился в сильных объятиях любимого. Князь демонов, вглядываясь в лицо Се Ляня, почувствовал прилив нежности, словно теплое солнце ласково грело его душу. Нежная, мягкая пелена окутала их обоих, создавая иллюзию идеальной гармонии. -Это недалеко, — прошептал Хуа Чен, и его слова подтвердились — через шесть минут Се Лянь вновь стоял на собственных ногах. -Позволь открыть тебе глаза, — прошептал Хуа Чен, его холодные пальцы, словно ледяные капли росы, легко коснулись носа Се Ляня, пробежались по щеке и нежно задержались на затылке. Сердце Се Ляня не билось, но на его прежде мертвенно-бледной коже вспыхнул лёгкий румянец, словно призрачный цвет зари на небе после долгой ночи. -Гэгэ… открой глаза, — прошептал Хуа Чен, и Се Лянь подчинился. Перед ним развернулся один из внутренних дворов дворца — пространство, сравнимое по размерам с футбольным полем, утопающее в белом море лилий. Аромат цветов, свежий и чистый, наполнял воздух, словно небесное дыхание. -Это… это так красиво… я и не знал, что у тебя есть такой огромный двор… и эти лилии…, — прошептал Се Лянь, завороженный великолепием картины, раскрывшейся перед ним. Хуа Чен, с нескрываемой гордостью и нежностью, наблюдал за реакцией своего возлюбленного. -Я решил его построить, потому что думал, тебе понравится», — ответил он, его голос был тихим, но полным гордости. -Спасибо», —  взгляд Се Ляня был наполнен глубокой благодарностью. — А можно… погулять здесь? Его карие глаза, блестящие от восторга, встретились с взглядом Хуа Чена. -Конечно.  Но только если в твоей руке будет моя.  -Ха-ха-ха, — рассмеялся Се Лянь. — Я как раз так и думал. Прогулка прошла в тишине, прерываемой лишь шелестом листьев и шепотом ветра. Се Лянь нежно проводил пальцами по лепесткам лилий, испытывая безграничное удовольствие. Хуа Чен же, наблюдая за ним, с трудом сдерживал желание прикоснуться к его губам, к его нежной коже. -Спасибо ещё раз, — прошептал Се Лянь, остановившись. Хуа Чен, приблизившись, нежно поцеловал его в щёку — целомудренный, лёгкий поцелуй, в котором скрывалась вся его неизбывная страсть. -Сань Лан, знаешь… на самом деле я хотел сегодня поговорить кое о чём, — сказал Се Лянь, его голос дрожал от волнения. -Что же тебя тревожит?  Се Лянь встретился с взглядом Хуа Чена, его карие глаза были полны нежности и немного смущения. -Мы… мы теперь пара, — прошептал Се Лянь. — И… негоже демонам, которые вместе, спать в разных комнатах… Может быть… ты хотел бы… проводить ночи со мной? Удивление на лице Хуа Чена сменилось восторгом, и его сердце, наполненное любовью, забилось ещё сильнее. Он ждал этого момента так долго! Теперь ночи будут окрашены не только пламенем страсти, но и утренней свежестью нежной любви. Улыбка медленно расползлась по лицу Хуа Чена, и, переполненный чувствами, он подхватил Се Ляня на руки, закружив его в вихре белых лилий. Некоторые цветы не выдержали этого бурного танца, осыпавшись лепестками, словно конфетти на свадьбе двух влюблённых. Вихрь белых лепестков, как в сцене из самого романтичного фильма, окутал их, подчёркивая нежность и страсть момента. — Да! Да! И ещё раз да!!! — прошептал Хуа Чен, его поцелуй, глубокий и страстный, полностью рассеял остатки сомнений Се Ляня. Тот действительно предполагал, что их первая ночь будет проведена вместе, но Хуа Чен всегда с тактичным уважением относился к его личным границам. Однако теперь Се Ляню особо остро не хватало тепла, или, вернее, приятного холода тела Сань Лана. Ему хотелось прижаться к нему всем своим существом, впитать в себя все его тепло, почувствовать себя единым целым с любимым. Когда Се Лянь вернулся из купальни, Хуа Чен уже ожидал его. Демон был одет лишь в лёгкие шёлковые нижние одежды, и его торс, изящный и мускулистый, казался светом отлитым от идеала. Хищный взгляд наблюдал за движениями бывшего пастора, который, в свою очередь, старался сохранять спокойствие. Се Лянь сел на кровать, но ещё не успел усесться как следует, как сильные руки прижали его к себе. Затылок Се Ляня почувствовал горячее дыхание Хуа Чена. — Ты так вкусно пахнешь… я тебя ни за что не отпущу, — прошептал Хуа Чен. — Ха-ха-ха, — засмеялся Се Лянь. — Это твои шампуни, так что, вероятно, пахнет ими. — Нет, — прошептал Хуа Чен, глубоко вдыхая аромат Се Ляня. — Эти запахи меркнут по сравнению с тобой. Вообще весь этот мир меркнет по сравнению с тобой. Уютная теплота окутала Се Ляня. Он приподнялся, вглядываясь в черный и алый глаза Хуа Чена, и крепко прижал его к себе. — Сань Лан, могу я задать тебе вопрос? — Всё, что угодно, — ответил Хуа Чен, его голос был мягким и ласковым. — Почему у тебя два имени? — спросил Се Лянь. Хуа Чен легко приподнялся, пальцем же начал накручивать прядь каштановых волос. — На самом деле, их три, — ответил он. — Одно может произноситься только этими губами, — и Хуа Чен поцеловал Се Ляня — сладким, продолжительным поцелуем. — Второе используют все остальные, ну, а третье… мне дали его в детстве. После поцелуя, Се Лянь немного пришёл в себя, и его лицо покраснело. Он спокойно продолжил свой вопрос: — Какое же оно было? — Хун-хун-эр, — ответил Хуа Чен, его взгляд задержался на мускулах лица Се Ляня, чтобы не упустить ни единой эмоции. Воспоминания же лавиной  нахлынули на бывшего человека. — Не может быть… — прошептал он, его голос был полн удивления и некоторой грусти. — Да, — подтвердил Хуа Чен. — Ты был тем, кто отнёсся ко мне с теплом после изгнания. Когда я нашёл тебя, я был так счастлив… Прости, возможно, я показался тебе слишком настойчивым или даже сталкер…. Его монолог прервали крепкие объятия Се Ляня. — Так это был ты, Хун-хун-эр! Я искал тебя, а ты сам пришёл ко мне! Я так рад! Хуа Чен ответил на объятья, прижимая к себе свое сокровище. — Спасибо тебе. — Нет, я должен благодарить тебя. Но… ты сказал… «изгнание»? И ангел тоже сказал, что ты… изгнан… Ты… можешь мне рассказать, что случилось? — Конечно, — прошептал Хуа Чен, поцеловав Се Ляня в висок и легко укусил за нос. — Тебе я готов рассказать всё на свете. Се Лянь опустил голову на грудь Хуа Чена. Его немного смущало их тесное положение, но тепло тела любимого было так приятно, что он забыл о всяком дискомфорте. Он слушал голос Хуа Чена, чувствуя каждое его слово, каждую вибрацию его голоса. Тонкие пальцы Хуа Чена, словно крылья ночной бабочки, коснулись кожи Се Ляня, легким движением очерчивая контуры его тела. Словно невидимый ветерок пронёсся по его лицу, вызывая лёгкую дрожь. -Ангелы изначально избирались уже взрослыми, — начал Хуа Чен, его голос звучал низко и ровно, словно шепот тайны, рассказанной на ухо. — Но со временем некоторые из них влюблялись, и на свете появлялись дети ангелов. Их воспитывали на небесах, в тепле божественной любви, придавая им силы и знания для помощи своим родителям. Мой отец… он влюбился в демоницу. Красавицу с глазами ночного неба и волосами как смоляная тьма. Она погибла при родах… и он, держа меня на руках, пошёл к старейшинам. Они, судя по всему, понимали его горе… и разрешили ему оставить меня на небесах. И всё было… относительно спокойно. Я плохо помню детство, но ангелы… это раса, одарённая состраданием и светом. Дети сначала боялись моего глаза, огня, скрытого в нём, но со временем… привыкли. В голосе Хуа Чена появилась горькая нотка, словно капля полыни в медовом напитке. -Но однажды… один из самых могущественных ангелов… решил избавиться от меня. Он был красив, добр… или так казалось. Он искусно подставил меня, мое слово ничего не значило… меня изгнали. Как ненужного камня сбросили с небесной скалы. Так я и оказался на земле,в этом холодном, жестоком мире, а потом встретил тебя. Потрясающего мальчика, который осветил мою тьму. На груди Хуа Чена блеснули слезинки, словно жемчужины на чёрном бархате. Се Лянь не хныкал, но на его лице отражалась глубокая печаль. Слезы, как капли растаяшего снега, сами соскальзывали с его щёк. -А… а тот ангел… который подставил тебя… что с ним?— тихо спросил Се Лянь. -Ха-ха-ха, не беспокойся, ты даже знаешь его, — ответил Хуа Чен, его голос звучал спокойно, но в нём слышaлась стальная твердость. — Он стал самым знаменитым изгнанным ангелом. Так что… у меня появилась возможность… восстановить справедливость. -Я люблю тебя, — прошептал Се Лянь, его голос был едва слышен. Ухмылка исчезла с лица Хуа Чена, сменившись мягким, ласковым выражением. Он нежно приподнял подбородок Се Ляня, его глаза, алый и чёрный, горели искрами любви. Се Лянь был спокоен, лишь слезинки на его щеках свидетельствовали о глубине его чувств. -И я… люблю тебя…. И эта ночь стала для них вечностью, вечностью, наполненной теплотой, уютом и всепоглощающей любовью и спокойствием. Возможно они еще ни разу не спали так сладко.