The King's Mate | Пара Короля

Се Лянь решил начать поиски с самого очевидного места — лазарета. Ведь вполне возможно, что Ши Цинсюань был занят пациентом и не смог прийти из-за этого. Его предположение оказалось неверным, хотя он не слишком ошибся. Вместо того чтобы заниматься пациентом, Ши Цинсюань дремал в своем кабинете, положив голову на стол. Увидев лекаря в таком состоянии, Се Лянь не знал, смеяться ему или плакать, и просто вздохнул, присаживаясь в кресло. Он как раз размышлял о том, как разбудить друга, когда какая-то пылинка защекотала ему нос, и Се Лянь чихнул. От этого звука Ши Цинсюань проснулся и на мгновение огляделся по сторонам, прежде чем понял, что к нему пришел гость, хотя ему потребовалось еще несколько мгновений, чтобы понять, кто именно его гость. Цинсюань не сводил с него недоверчивого взгляда, Се Лянь неловко улыбнулся, потер нос и приветливо помахал лекарю рукой. — С.. Се Лянь?! — спросил Ши Цинсюань, на его лице было написано замешательство. — Давно не виделись. Прости, что ушел, ничего не сказав. Надеюсь, ты нашел мое письмо? — спросил Се Лянь, чувствуя себя немного неловко. Ши Цинсюань продолжал смотреть на него, хотя его нижняя губа на несколько мгновений начала опасно дрожать, после чего мужчина перелез через стол и обнял Се Ляня так сильно, как никогда не обнимал. В таких объятиях было трудно дышать. — Ци-Цин.. сюань, — задыхаясь, рассмеялся Се Лянь. — Ты дурак! Как ты мог так уйти? Я скучал по тебе! — громко рыдал его друг. Се Лянь только и делал, что гладил его по спине, пытаясь утешить. — Прости меня... Прошло немало времени, прежде чем Ши Цинсюань успокоился настолько, что снова смог вести беседу. И только когда разговор завязался, Се Лянь понял, как сильно он скучал по своему другу, и что его личность действительно была подобна дуновению свежего воздуха. Во время их разговора выяснилось, что Ши Цинсюань действительно получил уведомление о каком-то мероприятии в тронном зале и собирался пойти туда, но так вымотался за ночь, ухаживая за особенно нервным пациентом, что вместо того, чтобы прийти, заснул на своем столе. — Но, видимо, я многое пропустил, раз ты вернулся и об этом знают все. Выкладывай, я не могу остаться в стороне! — почти с отчаянием потребовал Ши Цинсюань. После того как Се Лянь рассказал все в мельчайших подробностях, Ши Цинсюань застонал от боли, совершенно не веря в то, что пропустил такое грандиозное зрелище. Се Лянь мог только представить, каким сокрушительным ударом это было для его друга, и изо всех сил старался успокоить его. Се Лянь уже начал немного уставать от слишком драматичных выходок Ши Цинсюаня, когда в комнату вошла его спасительница. — Бань Юэ, — поприветствовал он ее с улыбкой. — Рад видеть, что у тебя все хорошо. — Се-гэгэ, — застенчиво ответила она, хотя, похоже, тоже немного прослезилась. — Я так рада, что ты вернулся. Несколько мгновений она пыталась изобразить храбрость, но потом сломалась и бросилась к Се Ляню, влетев в его объятия: — Я так по тебе скучала! Так скучала по королю Хуа! Я никогда не хотела сидеть на троне короля Хуа, но они сказали, что именно поэтому я должна сидеть там, и я каждый день надеялась и молилась, чтобы вы вернулись! — причитала она. Се Лянь не ожидал, что по возвращении ему придется вытирать столько слез, но он изо всех сил пытался успокоить Бань Юэ, пока не понял, что она уже не ребенок и должна лучше владеть собой. — Бань Юэ. Сколько тебе сейчас лет? — спросил он ее. — Мне 18, — фыркнула она, потирая нос. — Правда? Когда же ты успела так постареть? — поддразнил Се Лянь, в ответ на что получил возмущенную гримасу. — 18 — это не так уж и много, — пробормотала она, бросив на Ши Цинсюаня косой взгляд, словно прося помощи. Хотя лекарь изо всех сил старался смотреть куда угодно, только не на них. Се Лянь хмыкнул, сделав вид, что задумался на мгновение. — Знаешь ли ты, что твой король Хуа сверг предыдущего правителя, когда тот был еще моложе, чем ты сейчас? Ему было 16 лет, если я правильно помню, — сказал ей Се Лянь. У Бань Юэ широко раскрылись глаза, и она выглядела потрясенной. — Он был на два года младше меня, когда стал королем?! — недоверчиво спросила она. Когда Се Лянь кивнул в знак подтверждения, Бань Юэ замолчала и погрузилась в глубокую задумчивость. В конце концов она спросила: — Се-гэгэ, а как жил король Хуа до того, как стал королем? Поскольку эта история не принадлежала Се Ляню, он мог лишь улыбнуться и дать, несомненно, неудовлетворительный ответ. — Тебе придется спросить об этом у него лично. Неудивительно, что Бань Юэ не стала задерживаться и отправилась на поиски Хуа Чэна. Се Ляню показалось, что она очень серьезно обдумала предложение Хуа Чэна, прежде чем принять окончательное решение, и Се Лянь не мог не гордиться ею за это. — А где же малыши Жое и Эмин? спросил Ши Цинсюань, когда они снова остались одни. — Они остались в нашем новом дворце, — с улыбкой ответил Се Лянь, изо всех сил стараясь скрыть свое беспокойство о том, как там Эмин без родителей. — Одни?!?! — вскричал лекарь, на его лице было написано возмущение и шок. Се Лянь не мог не усмехнуться такому выражению. — Конечно, нет. За ними присматривают старые друзья Сань Лана, — пояснил Се Лянь, но это лишь заставило Ши Цинсюаня еще больше нахмуриться. — Старые друзья Его Величества кажутся мне подозрительными. Ты уверен, что доверять им своих детей разумно? — Я бы не оставил их там, если бы сомневался в их безопасности, — попытался успокоить он друга. — Они все равно не останутся там одни надолго. Думаю, Сань Лан хочет, чтобы все отправились в Гуйши на следующей неделе. — На следующей неделе!? — закричал Ши Цинсюань. — Клянусь, если бы это Величество не было... ух! Как я смогу разложить весь свой лазарет по сундукам за неделю? Твой муж ужасен, Се Лянь, поистине ужасен, он никогда не задумывается о том, какое бремя взваливает на других своими прихотями! — причитал Ши Цинсюань и принялся суетиться вокруг. В этот момент Се Лянь решил, что лучше пока оставить друга в покое, и сбежал, пока его тоже не заставили работать. Как бы ему ни хотелось помочь, его тело еще не было готово к этому, и Се Лянь знал, что пока не сможет объяснить доктору свое новое состояние. Придется подождать до их переезда. Успешно сбежав, Се Лянь бродил по дворцовой территории. Он так давно здесь не был, и хотя кое-что изменилось, но в основном все осталось так, как он помнил, и ему было приятно вернуться домой. Конечно, омега не смог бы остаться здесь надолго, но он знал, что сможет вернуться в любое время. Не было страха, что он больше никогда не вернется. Единственное, что изменится, — большая часть дворца будет открыта для посещения. Се Лянь и Хуа Чэн уже подробно обсудили этот вопрос, и оба пришли к выводу, что нет никакой необходимости оставлять весь дворец пустым, если можно использовать большую часть его площади для строительства жилья для людей.      Конечно, это исключало внутренний дворец, который останется нетронутым для всех, кроме королевской семьи и их приближенных, но Хуа Чэн уже упоминал, что подумывает превратить тронный зал в некий общественный зал, где люди могли бы встречаться, чтобы поиграть в мaцзян или спастись от полуденного солнца и просто отдохнуть в тени, которую давал зал. Се Лянь считал эту идею довольно хорошей, особенно потому, что Хуа Чэн собирался сделать его местом для всех, без какой-либо платы, в отличие, например, от чайных домиков, так что не будет никакого давления, чтобы тратить деньги на пользование залом. К тому же во дворце было так много домов и жилых помещений, что, сделав его доступным для всех, можно было увеличить размер Баньюэ почти вдвое. А это означало, что горожане также смогут посещать и использовать оазисы, вокруг которых был построен дворец. Хотя иметь роскошные сады и водоемы было приятно, это был не лучший способ использовать эти ресурсы, и Се Лянь, честно говоря, хотел бы видеть этот город процветающим, несмотря на то что он находится посреди пустыни. Размышляя о будущем Баньюэ, Се Лянь потерял представление о том, куда идет, и понял, что пришел на конюшню, только когда увидел конюха, пытавшегося загнать упрямую лошадь обратно в стойло. Несколько мгновений Се Лянь с интересом наблюдал за этой сценой, а затем решил помочь мальчику. Однако не успел он до него добежать, как его отвлекло невероятно знакомое ржание, доносившийся из стойла рядом с ним. Обернувшись с удивлением, Се Лянь увидел четырех лошадей, отдыхающих в тени своего довольно просторного стойла, одна из которых медленно пробиралась к Се Ляню. По размеру стойла, а также по породе, обитавшей в нем, Се Лянь понял, что здесь содержатся лошади Хуа Чэна. Больше всего в лошади, которая нерешительно приближалась к Се Ляню, привлекал внимание довольно большой шрам на боку. Се Лянь не помнил, чтобы у Хуа Чэна была раненая лошадь, и поначалу немного растерялся. Но когда он присмотрелся к лошади внимательнее, то понял, что действительно хорошо знает эту лошадь. — Тя.. Тянь.. ма?! — воскликнул он в растерянности. Этого не могло быть: ведь Тяньма украли много месяцев назад, в самом начале их путешествия! Они зашли уже довольно далеко в лес, и Се Лянь не знал, куда разбойники отвели украденных в тот день лошадей, но это точно была не дикая местность! Се Лянь покачал головой: эта мысль была абсурдной. Учитывая шрам, Се Лянь и подумать не мог, что Тяньма каким-то образом сбежал от разбойников. Эта лошадь была просто удивительной. В любом случае, неважно, как Тяньма удалось сбежать от бандитов и найти дорогу обратно в Баньюэ. Главное, что Тяньма был жив, здоров и вернулся домой. Се Лянь ничего не мог с собой поделать: ему было одновременно так больно от воспоминаний об их расставании и так радостно от того, что Тяньма вернулся к нему, что ему просто захотелось открыть дверь и броситься в стойло, чтобы как можно крепче обнять эту лошадь. Се Лянь понимал, что рыдает и говорит самые бессвязные вещи существу, которое даже не может понять его... но он никогда, никогда не надеялся увидеть Тяньма снова, и вина за то, что не смог последовать за ним, все это время лежала на его плечах тяжелым грузом. Сейчас голова лошади лежала на его плечах и спине, и Тяньма изо всех сил старался успокоить все еще невероятно эмоционального человека. «Слава богу!» — подумал Се Лянь, все еще сильно плача. Он даже не пытался скрыть свои эмоции. Ведь то, что Тяньма вернулся, было для Се Ляня ничем иным, как чудом.